А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Если Джен такова в семнадцать лет, то какой же она была в десять?!
— Посмотри на это иначе. Расстояние — всего пара футов. Если бы не высота, кто бы стал колебаться?
— Да, если бы это не грозило смертельным падением, я бы не колебался.
Она глянула вниз.
— Ага, это уж точно. Поэтому ты будешь держать меня за руку.
Она высунулась снова, нетерпеливо тряся мне рукой.
Я вздохнул и крепко обхватил ее запястье обеими руками.
— Эй! Слишком крепко.
— Переживешь.
Джен лишь закатила глаза, а потом высунулась, насколько могла, и свободной рукой легко дотянулась до окна офиса «Дурилки». Ее запястье вертелось в моей хватке, когда она подтолкнула скользящую оконную раму на несколько дюймов вверх. Потом рама застряла.
— Держи!
Она переместила свой вес на подоконнике, высунувшись еще дальше вперед, а я, напротив, упершись ногами в стену, тянул ее руку назад, словно Джен была канатом, который я тянул изо всех сил. И она ухитрилась-таки отжать окно еще на фут.
— Готово. Можешь отпустить.
— Зачем?
— Чтобы я могла перелезть, дурачок.
По правде говоря, мне было бы легче стоять так и держать ее до посинения, покуда сил хватит, но ведь навечно-то их не хватит. Не говоря уж о том, что моя хватка перекрывает в ее руке циркуляцию крови.
— Ладно, отпускаю.
Я выпрямился, постепенно отпуская Джен, и она встряхнула кистью.
— Ох. Но спасибо.
— Только осторожнее!
Она снова улыбнулась и перекинула наружу ногу.
— Ух.
Крепко держась одной побелевшей рукой за ближнее окно, она медленно убрала свой вес с подоконника, упершись черной кроссовкой в угол колодца и перенеся вес на нее. Протянув вторую руку, Джен ухватилась за другой подоконник и потянула себя через пропасть.
В ту секунду, когда ее центр тяжести находился на равном расстоянии между окнами, я почувствовал, как мой желудок выворачивается наизнанку. Мне захотелось снова схватить ее за руку, но я понимал, что мои влажные от пота ладони — это последнее, что ей сейчас нужно. Впрочем, пока я боролся со своими страхами, опасный момент миновал и ее красные шнурки уже исчезли внутри.
— Джен?
Я высунулся, стараясь не глядеть вниз. Ее сияющее лицо появилось в окне.
— Вау! Это было круто!
Я перевел дух, хотя сердце еще колотилось как бешеное. Теперь, когда Джен благополучно перебралась через колодец, я вдруг осознал, что у меня руки чешутся перебраться самому. Забавно, что всего минуту назад это казалось мне полным бредом, но стоило посмотреть, как это делает инноватор, и мне до смерти захотелось стать следующим в очереди.
Я вспомнил находчивость, проявленную мной в зале метеоритов, свой мощный побег через зал со вспышками «Пунь-шам». Челки у меня больше нет, я за ней не прячусь и готов к опасности.
Я перекинул ногу за окно. Шахта, казалось, притягивала меня, звала через нее перебраться.
— Э, Хантер…
— Нет, я тоже хочу перелезть.
— Конечно, но…
— У меня получится!
Она кивнула.
— Конечно получится, но ведь я могу просто открыть дверь изнутри.
Я замер, неожиданно ощутив всю смертельную тяжесть своего веса.
— Э… да, конечно… почему бы и нет.
Я втянулся обратно и, оказавшись снова в коридоре, на ватных ногах направился к вдруг показавшемуся уже не таким манящим входу в «Рекламку». Обитая металлом дверь с лязгом распахнулась.
— Ты не поверишь! — с порога объявила Джен.
Глава двадцать шестая
Они покрывали почти все стены, страница за страницей.
На сей раз это были не обычные макеты Футуры Гарамонда: он обуздал свою творческую натуру и умело подделался под псевдоноваторский стиль одного журнала, предназначенного для молодых держателей трастовых фондов.
— «Хой Аристой», — проговорила Джен.
— Похоже на то, — сказал я, подойдя поближе.
Фотографии на макетах были сделаны на памятной презентации — «пингвины» с «пингвинихами», явно пьяные, почти утратившие человеческий облик и вовсю демонстрировавшие свою завистливость, недоброжелательность, мелочность и чванливость. Все это читалось по их лицам и позам так же легко, как если бы было написано горящими неоновыми буквами. Измятые платья, сбившиеся на сторону или развязавшиеся бабочки тоже были отчетливо различимы. По мере того как взгляд перебегал со снимка на снимок, цементирующий раствор причастности к обладателям привилегий и власти растворялся под воздействием «Благородного дикаря» и из-под напускного лоска проступал постыдный облик. По забавному контрасту случайно попавшие в поле камеры чучела животных, запечатлевшиеся на заднем плане, выглядели весьма разумными и здравомыслящими.
Добрая тысяча отпечатанных фотоснимков была приколота к длинной стендовой доске, тянувшейся вдоль всей стены, — пиратская добыча пяти сотен камер, позорище богатеньких дочек и сынков. Как и предполагала Джен, каждая подарочная камера благодаря беспроводной связи работала на «антиклиента».
— Футура, должно быть, пришел сюда сразу после вечеринки и работал всю ночь, — пробормотал я, нервно поглядывая на вход в офис. — Как полагаешь, он отправился домой спать или вышел попить кофейку?
— Думаю, он скоро вернется, — заявила Джен. — Страницы уже разложены, ждут только фото. Значит, они хотят обернуться быстро.
— Хорошо, — сказал я, продвигаясь к двери. — Если речь идет о том, чтобы обернуться быстро…
— Но что это должно быть? — не успокаивалась Джен. — Настоящий номер «Хой Аристой» или поддельный?
Я пожал плечами.
— Думаю, это как люди решат.
— Где-то здесь должна быть обложка.
Она двинулась вдоль стены, подсчитывая номера страниц. Я, неохотно удаляясь от выхода, последовал за ней.
В дальнем конце офиса мы нашли обложку с заголовком. Анонс гласил: «Эксклюзивная вечеринка-презентация. Специальный выпуск, только для подписчиков!»
— Нулевой номер, — сказала Джен, указывая на правый верхний угол обложки.
— Обычно так называют пробный выпуск нового журнала. Но «Хой Аристой» уже печатался. Экземпляр в наших подарочных наборах имел номер первый.
— Итак, все это ненастоящее.
— Нет, хотя выглядит вполне реалистично, — сказал я. — Достаточно, чтобы одурачить кого угодно, если бы только не эти гротескные фотографии.
— Ладно, предположим, ты прав, это не шантаж. Что-то еще более загадочное. Но что именно?
— Хороший вопрос.
Мы оглядели офис. Близился вечер, и косые лучи солнца, проникая в окно, заливали чердак теплым светом, выставляя на обозрение неизбывную пыль на выключенных мониторах.
Широкополосные принтеры только и ждали, когда в них запустят бобины бумаги, дежурные огоньки мигали, указывая, что аппаратура находится в спящем режиме.
Несколько ноутбуков располагались вокруг беспроводной базы: вне всякого сомнения, как раз на них-то и поступали снимки, сделанные подарочными камерами на презентации «Пунь-шам».
Я нашел несколько образцов творчества Футуры Гарамонда — журнальные обложки из прошлого, эскиз флакона «Пунь-шам» и несколько набросков этикеток рома «Благородный дикарь». Учитывая, что шампунь был ненастоящим, имелись все основания засомневаться и по поводу рома: я невольно задумался, насколько крепким был этот напиток и было ли в нем что-то еще кроме алкоголя.
Ничто не наводило на мысль, что у «Оперативной рекламки» имелся хоть один реальный клиент. Гарамонд был полностью занят работой на «антиклиента».
— Посмотри вот это, — сказала Джен, держа в руках толстую гармошку распечатки. — Тут имена и адреса. Вот и номера телефонов.
— Неужели это адресный список?
Джен подняла на меня глаза.
— Ты хочешь сказать — адресный список подписчиков «Хой Аристой»?
Я кивнул.
— Посмотри, не найдешь ли тут Хиллари Уинстон-Смит. Она должна быть на «У», не на «С».
Джен заглянула в конец перечня.
— Точно, она тут есть.
— О, тогда это точно список подписчиков «Хой Аристой», — сказал я, заглядывая через плечо Джен, чтобы пробежать глазами по адресам и подтвердить свою догадку.
Каждый третий из списка жил на Пятой авеню, причем у некоторых значился только номер дома, без квартиры.
Иметь свой дом на Манхэттене — это все равно, что владеть в каком-нибудь другом месте аэропортом: это означает быть очень богатым. Адрес Хиллари Дефис в этом смысле был что надо — некое здание в Верхнем Ист-Сайде, известное как обиталище кинозвезд, нефтяных шейхов и торговцев оружием.
— Они купили список подписчиков, — сказал я.
— Значит, они собираются разослать копии всем своим жертвам, — хихикнула Джен. — Очень мило с их стороны.
— И всем подписчикам-снобам, чтобы показать им, каковы на самом деле эти аристократы. Бьюсь об заклад, эти материалы попадут и в прессу.
— Но зачем? Потратить такие деньжищи просто ради прикола? — Я покачал головой.
Джен кивнула.
— Что ты мне сказал после того, как я разозлила Мэнди патом тестировании? Типа, чтобы все запутать, нужен талант, так?
— Вроде того. — Я посмотрел на вход. — А с талантом у Гарамонда, похоже, все в порядке.
— И у него был план, в который я, кажется, начинаю взъезжать. Постепенно.
— Будь добра, растолкуй и мне, а?
Она покачала головой.
— Я еще не вполне уверена. Мы приближаемся к цели, но было бы полезно узнать, кто еще за этим стоит.
— Сколько это могло бы стоить? — Она указала на адресный список.
Я перелистывал распечатку, обдумывая вопрос. Вне зависимости от того, предназначены ли они для тех, кто увлекается сноубордом, держит дома хорька или интересуется новейшей бытовой техникой, большая часть журналов получает от подписки больше денег, чем от распространения своего издания в розничной сети. Это большой бизнес — знать, как люди воспринимают себя, сколько зарабатывают и сколько готовы потратить.
Журнал может быть просто обложкой для рекламы, однако одновременно он представляет собой библию стиля жизни. Рассказывает читателям о том, что происходит вокруг, на что следует обратить внимание и, самое главное, что следует покупать. По этой причине стоит вам подписаться на журнал, как вас начинают засыпать тоннами ненужной почты — ведь вы позиционировали себя как сноубордист, любитель хорьков или покупатель новинок бытовой техники.
Рекламодатели делят человечество на маркетинговые категории. Можно сказать, на «племена» с особыми названиями. Например, «Стрелки», «Наездники», «Центровые» или «Богемная смесь». По подписным листам журнала легче всего узнать, кто его читатели. Сейчас я держал в руках список высочайшей категории, «голубая кровь» в чистом виде, первостатейные богачи.
— Очень дорого. Как и остальная часть операции.
— Да, бьюсь об заклад, «Оперативная рекламка» за это не платила.
— А почему? Думаю, за годы работы Футура сколотил приличные деньги.
— В этом не сомневаюсь. Но охота ли ему, чтобы каждый знал, что именно он стоит за такого рода дельцем? — Она махнула в сторону страниц, развешанных на стенах. — Настолько неоригинальный и пассивный? Потому что да, шутка, конечно, вышла прикольная, но ведь это чистой воды подражание.
— Ага, к тому же можно сказать с уверенностью, что он не работает в журнальном деле.
— Значит, платил кто-то еще. Кто-то, связанный с «антиклиентом».
Я пожал плечами.
— Даже если мы выясним, кто оплачивал приглашения, разве это не может оказаться подставной компанией или чем-то в этом роде? Какая-нибудь «Пунь-шам инкорпорейтед»?
— Может быть, — кивнула Джен. — Но кто бы ни выделил деньги, ему пришлось оплатить все эти дорогостоящие подарочные наборы: сотни флаконов «Пунь-шам» и бутылок «Благородного дикаря», не говоря уже о камерах. Это ведь не то, что можно взять да приобрести по кредитке. Такая сумма не могла не оставить своего рода денежный след.
— Согласен.
Я покосился на переднюю дверь офиса, представляя, как в замке вот-вот звякнет ключ. По крайней мере, мы можем быстро отсюда убраться.
— С чего начнем?
Джен подняла адресный список.
— Вот с этого. Разве твоя подруга Хиллари не работает на «Хой Аристой»?
— Хиллари не работает у них, она только обеспечивала им пиар. И она мне не подруга.
— Но она расскажет тебе, что ей известно, разве нет?
— Сообщить мне конфиденциальную информацию о клиенте? С чего бы это Хиллари так расщедрилась?
Джен усмехнулась.
— Да с того, что ей, наверное, до смерти хочется выяснить: кто окрасил ее головку в пурпурный цвет.
Глава двадцать седьмая
Все началось с моллюсков, а обернулось империей.
Трудно поверить, но финикийцы устроили все это около четырех тысяч лет назад. Узенькая полоска их земли вклинивалась между Средиземным морем и огромной пустыней: ни тебе золотых россыпей, ни оливковых деревьев, ни самоцветных рудников, ни наливающихся зерном янтарных колосьев.
Единственное, чего у этих финикийцев было хоть отбавляй, так это моллюсков, которых они собирали на побережье. И кормились ими. Моллюски были вкусными, одна беда — после них зубы окрашивались в пурпурный цвет.
Естественно, большинство людей это раздражало. Надо думать, они ворчали, говорили что-то вроде:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов