Я сохраню вашу информацию в файле.
По выражению его лица я понял, что спорить бесполезно.
— Спасибо.
— И последнее, вы хотите оставить этот телефон здесь, как потерянную собственность, или предпочтете избавить вашу подругу от бумажной писанины, когда она появится, и передадите ей из рук в руки?
Он протянул телефон, давая понять, кто именно избавляется от писанины.
— Конечно, — живо откликнулась Джен. — Мы можем передать его ей. Никаких проблем.
Детектив Мэчэл Джонсон медленно, церемонно кивнул и вернул мне телефон со словами:
— И поверьте, полиция высоко ценит проявленное вами чувство гражданской ответственности.
Глава одиннадцатая
Мы вышли из участка.
— И что дальше?
— Есть только одно место, куда можно пойти, — туда.
— Тьфу ты!
Мы с опаской, перебежками по улице Ласпенард, как коммандос — от угла до угла, добрались до заброшенного дома. Над грудами мусорных мешков, наполовину загораживавших телефонную будку, примостившуюся позади ступеней и дверных проемов, жужжали полуденные мухи.
Это было даже забавно.
Пока мы не заметили их.
Фанерные створки были широко распахнуты, висячий замок раскачивался на цепочке. Грузовик загораживал половину улицы, лапы автопогрузчика, под завязку заставленные коробками с обувью, с завыванием поднимались к кузову.
— Они переезжают, — сказала Джен.
Мы укрылись за отделанной сталью погрузочной платформой, выдававшейся на улицу: солнце нагрело ее, и под пальцами она ощущалась горячей. Мы переговаривались короткими, отрывистыми фразами, как по рации.
— Лысый у двери, — заметил я.
— Там еще двое.
— Вас понял.
— Понял что?
— Что?
Туристы с Сохо, проходившие мимо, бросали в нашу сторону озадаченные взгляды. А чего глазеть — что, никогда не видели шпионов за делом?
Наш лысый друг наблюдал за этой работой с ленивой незаинтересованностью начальника, в то время как женщина складывала коробки на бордюре. Она была одета в стиле, который в нашей среде принято называть «саркастическим футуризмом»: футболка с изображением большеглазого инопланетянина, штаны, словно от лётного комбинезона, с дюжиной карманов, чтобы рассовывать множество приборов, серебристые, блестящие на солнце волосы. Только реактивного ранца для полета не хватает.
Погрузчиком управлял худощавый, мускулистый, очень смуглый парень в кепке дальнобойщика, ковбойских сапогах, джинсах и рубашке-сеточке, обтягивавшей рельефные мышцы. В более дружеском контексте я бы определил его как гея-бодибилдера, прикинувшегося для прикола фанатом гонок «НАСКАР», но в компании остальных двоих он больше смахивал на пришедшего на кастинг соискателя роли злодея третьего плана в новейшем мегатриллере.
Героями которого мы вряд ли станем.
— Что будем делать? — спросил я, стараясь не встретиться взглядом с любопытной молодой матерью, толкавшей двойную складную коляску мимо нашей позиции. Джен достала свой сотовый телефон и принялась нажимать кнопки.
— Для начала запишу регистрационный номер грузовика.
— Он арендованный.
— Дилеры, которые сдают внаем машины, тоже ведут записи.
— Точно!
Может быть, если бы я прочитал больше детективов о консультантах по обуви, распутывающих преступления, я бы сообразил это и сам.
— А ты будешь делать снимки.
— Хорошая идея. В смысле: «Вас понял!»
Я достал телефон Мэнди и начал снимать, хотя был уверен, что с такого расстояния при отсутствии трансфокатора толковых снимков не получится. Но это по-любому лучше, чем просто торчать там, привлекая внимание прохожих: так хоть со стороны кажется, что парень при деле.
— Прошу прощения, угол Бродвея и Девяносто девятой улицы это где-то здесь?
Я обернулся к двум девчонкам в вязаных блестящих кофтах, туфлях без задников, в белых брючках капри, стянутых на икрах шнурками, — и это в разгар лета! Мне оставалось лишь почувствовать сожаление, тем паче что они выдали нашу позицию.
— Да, примерно в двух кварталах на восток, — указал я большим пальцем через плечо, — и в ста десяти кварталах на север.
— Сто десять кварталов? Это далеко отсюда?
Я сказал им, где можно сесть в метро.
— Могу тебя заверить, что я высоко оценила твою доброту и терпимость, — протянула Джен после того, как те две чушки, неуверенно повторяя друг другу мои указания, удались за пределы слышимости.
— С каких пор нормальные люди не носят белых штанишек? — спросил я.
— Примерно с тысяча девятьсот семьдесят девятого.
— Стоп, они сваливают, — указал я.
Погрузка закончилась, лысый закрывал двери.
Коробки уезжали. У меня в голове зароились мысли: помчаться за грузовиком, пока он не набрал скорость, вскочить в кузов, укрыться между коробками, а добравшись до их злодейского логова, незаметно выскользнуть, стырить их униформу и после серии захватов и побегов нажать рубильник, чтобы вся лавочка взлетела на воздух.
Я понял, почему преступления никогда не раскрываются любителями.
— Итак, мы ничего не можем сделать?
— Ничего, — сказала Джен, когда грузовик проезжал мимо.
Цокольный этаж был пуст.
— Все вымели, — пробормотал я.
Мы протиснулись сквозь деревянные створки, которые лысый бугай не удосужился стянуть цепью. Зачем ему это теперь? Коробки увезли все до единой.
Проверив время по снимку Мэнди, я уточнил, что мы побывали здесь всего два с половиной часа назад.
Джен обыскала все помещение и не успокоилась, пока не убедилась, что на бетоне не осталось никаких следов, сказала, что надо было прийти раньше, ведь кроссовки были именно здесь. Я напомнил, как мы вместе отсюда драпали, она со вздохом сказала, что переоценка — дело обычное, и снова пошла проверить, не упустила ли чего. А я остался в круге падавшего сквозь щель света, наедине с мыслями о том, почему любители не раскрывают преступлений.
Профессиональные детективы с самого начала обнесли бы дом ленточным ограждением, сняли в пыли следы и отпечатки пальцев, выяснили в архивах имена владельцев и арендаторов здания. Полиция сволокла бы громилу в черном в участок, где бы ему живо развязали язык. Настоящие копы не побежали бы в ближайшую кофейню, а потом домой к подруге, чтобы проводить экспертизу вещественных доказательств с помощью вощеной бумаги. Ладно, в кофейнях и копы бывают, но они скорее послали бы туда новичка за кофе и пончиками, а в доме поставили бы охрану. И уж наверняка им бы не составило труда выяснить номер грузовика, а по нему нужный адрес. Не то что мне.
И самое важное — настоящий специалист по разгадке преступлений не испугался бы того, что его телефон попал к негодяям, которые теперь его ищут. Настоящие полицейские — это машины для превращения кофе в разгаданные преступления. Я же был машиной для превращения кофе в звенящие, как струны, нервы.
— Хантер! — донесся из мрака голос Джен, и мои нервы задребезжали.
— Что?
— Похоже, кто-то оставил тебе послание.
Она появилась, щурясь и держа конверт, к которому прилепился обрывок пыльного серого скотча. Конверт светился белым в полумраке, и на нем выделялись написанные красным маркером буквы: Х-А-Н-Т-Е-Р.
Ее зеленые глаза расширились, зрачки в сумраке выглядели огромными.
— Это было приклеено липкой лентой к стене. Как раз там, где находились коробки.
Я нервно проглотил слюну и протянул руку. Раньше я видел, как Мэнди набрасывает заметки во время тестирования, почерк у нее был наклонный, торопливый и нечитабельный. Однако мое имя было начертано на конверте с неумолимой четкостью.
— Ты не собираешься его вскрывать?
Я медленно вдохнул и опасливо разорвал бумагу, не зная точно, из-за чего нервничаю. Контактный яд? Пиковый туз?
Это были два пригласительных билета.
Я тупо пялился на них, пока Джен не выхватила один из моей руки и не прочитала вслух.
— Тебя приглашают на прием, устраиваемый «Хой Аристой», журналом для миллионеров. Хм… Сегодня вечером.
Я прокашлялся.
— Это не почерк Мэнди.
— Я так и не думала.
— Они знают мое имя.
— Конечно знают. Они позвонили кому-то из твоих друзей, который увидел на экране твое имя и ответил: «Привет, Хантер!» Потом они звонят по следующему номеру и говорят: «Привет, я друг Хантера…» и просят твой домашний номер и так далее.
Я кивнул. Конечно, мало-помалу они выкачали из телефона всю мою подноготную. Эти финны проделали чертовски хорошую работу, превратив прибор в центр моей жизни, наполненный именами моих друзей и их номерами, моими любимыми МР3-мелодиями и снимками, — оттуда можно извлечь больше, чем из ящика моего письменного стола.
Я вернул ей билеты.
— И что все это значит?
— Меня спрашиваешь? Ты когда-нибудь слышал о «Хой Аристой»?
В моем сознании всплыло какое-то смутное воспоминание.
— Что-то вроде элиты или как-то так. Новейший журнальчик для денежных мешков. Перевод деревьев на бумагу. Кажется, Хиллари Дефис делала для них рекламу.
Джен взяла билет двумя пальцами, перевернула его и кивнула.
— Сдается мне, они именно те, за кого себя выдают.
— Ты о чем?
— О приглашении. Думаю, нам нужно пойти.
Глава двенадцатая
— Туда?!
— Мы должны пойти, Хантер.
Я оторопело уставился на нее.
— Слушай, они уже знают твое имя и наверняка могли бы выяснить гораздо больше, если бы захотели.
— Ну и дела! Час от часу не легче.
— Но, судя по этим билетам, пока узнали не много. Их больше волнует, как далеко ты готов пойти, чтобы вычислить их.
— О чем ты говоришь?
Джен провела меня в глубину пустого дома и указала место, которого мои не приноровившиеся глаза не увидели.
— Они оставили конверт здесь, на том самом месте, где лежали коробки. Прикинули, что, если все это тебя крепко зацепило, ты непременно вернешься сюда в поисках Мэнди и кроссовок. Поэтому и оставили послание. Хочешь узнать больше? Пожалуйста — шоу состоится сегодня вечером.
— Ага, чтобы я пришел и избавил их от дальнейших хлопот с поисками.
— Очень умный ход с их стороны, — кивнула она. — Потому что это лучший способ выяснить, кто они такие.
— Это лучший способ пропасть бесследно, как Мэнди.
Джен скрестила руки, устремив взгляд на сиротливо пустые стены.
— Да, это не исключено. Поэтому мы должны поступить так, как они не ожидают.
— А как насчет того, чтобы вообще туда не ходить? Ручаюсь, они этого не ожидают.
— Или, может быть…
— Джен повернулась и коснулась моих волос, отвела в сторону прядь моей длинной, зачесанной на сторону челки. Она коснулась моей щеки, и я почувствовал под кончиками ее пальцев биение собственного сердца.
— Лысый видел тебя только несколько секунд, — сказала она. — Думаешь, узнает, если увидит снова?
Я попытался говорить так, будто прикосновение Джен не оказывает на меня никакого воздействия:
— Конечно. Ведь мы только что узнали, что люди — это машины для превращения кофе в распознавание лиц.
— Да, но здесь было довольно темно.
— Он видел нас на лестнице в солнечном свете.
— Но там свет слепил и у тебя не было твоей новой прически.
— Моей новой чего?
— В приглашении на вечеринку говорится: «Одежда парадная, предпочтительно в черном». Бьюсь об заклад, в смокинге ты будешь выглядеть совсем по-другому.
— Бьюсь об заклад, если мне еще физиономию намять, то уж точно буду выглядеть по-другому.
— Брось, Хантер. Неужели ты не хочешь преобразиться?
Пальцы Джен взяли меня за подбородок, мягко повернув голову так, чтобы можно было посмотреть на меня в профиль. Ее взгляд задержался, настолько сосредоточенный, что я почти физически ощущал его. Я повернулся и заглянул ей в глаза, и словно что-то вспыхнуло между нами в темноте.
— Я думаю — короче и светлее, — заявила Джен, удерживая мой взгляд. — Знаешь, я спец по части окраски.
Я медленно кивнул, так что кончики ее пальцев скользнули по моей щеке. Она опустила руку и снова посмотрела на мои волосы. Как всякий мало-мальски серьезный фирмоненавистник, Джен наверняка стригла и красила свои волосы сама. Я представил, как ее пальцы массируют мой влажный череп, и понял, что спорить больше не о чем.
— Что ж, — сказал я, — если им хочется, они все равно найдут меня, рано или поздно.
— А раз так, — Джен улыбнулась, — то лучше выглядеть на все сто, когда это случится.
— Что ты обычно надеваешь на официальные вечеринки?
— Официальные? Все, что угодно, без галстука. У меня есть рубашка с воротником под Неру. Она и черный пиджак, я думаю.
— Ну да, как раз в твоем духе. Нет уж, чтобы получился не-Хантер, мы идем за бабочкой.
— За какой еще ба…?
— Это недалеко.
Мы зашли в хорошо известный магазин, ассоциирующийся с парадами в День благодарения и фильмами с Санта-Клаусом. Вообще-то, местечко не из тех, куда ходят за покупками люди вроде меня и Джен. Но, как я понял, в этом-то и была фишка. Мы делали покупки для не-Хантера.
Этот чувак, не-Хантер, носил галстуки-бабочки. Он предпочитал хрустящие, накрахмаленные белые сорочки и изысканные шелковые жилеты. Не-Хантер, похоже, не знал, что снаружи лето. Да и откуда ему знать, если он переезжал из одной денежной тусовки в другую на лимузине с кондиционером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
По выражению его лица я понял, что спорить бесполезно.
— Спасибо.
— И последнее, вы хотите оставить этот телефон здесь, как потерянную собственность, или предпочтете избавить вашу подругу от бумажной писанины, когда она появится, и передадите ей из рук в руки?
Он протянул телефон, давая понять, кто именно избавляется от писанины.
— Конечно, — живо откликнулась Джен. — Мы можем передать его ей. Никаких проблем.
Детектив Мэчэл Джонсон медленно, церемонно кивнул и вернул мне телефон со словами:
— И поверьте, полиция высоко ценит проявленное вами чувство гражданской ответственности.
Глава одиннадцатая
Мы вышли из участка.
— И что дальше?
— Есть только одно место, куда можно пойти, — туда.
— Тьфу ты!
Мы с опаской, перебежками по улице Ласпенард, как коммандос — от угла до угла, добрались до заброшенного дома. Над грудами мусорных мешков, наполовину загораживавших телефонную будку, примостившуюся позади ступеней и дверных проемов, жужжали полуденные мухи.
Это было даже забавно.
Пока мы не заметили их.
Фанерные створки были широко распахнуты, висячий замок раскачивался на цепочке. Грузовик загораживал половину улицы, лапы автопогрузчика, под завязку заставленные коробками с обувью, с завыванием поднимались к кузову.
— Они переезжают, — сказала Джен.
Мы укрылись за отделанной сталью погрузочной платформой, выдававшейся на улицу: солнце нагрело ее, и под пальцами она ощущалась горячей. Мы переговаривались короткими, отрывистыми фразами, как по рации.
— Лысый у двери, — заметил я.
— Там еще двое.
— Вас понял.
— Понял что?
— Что?
Туристы с Сохо, проходившие мимо, бросали в нашу сторону озадаченные взгляды. А чего глазеть — что, никогда не видели шпионов за делом?
Наш лысый друг наблюдал за этой работой с ленивой незаинтересованностью начальника, в то время как женщина складывала коробки на бордюре. Она была одета в стиле, который в нашей среде принято называть «саркастическим футуризмом»: футболка с изображением большеглазого инопланетянина, штаны, словно от лётного комбинезона, с дюжиной карманов, чтобы рассовывать множество приборов, серебристые, блестящие на солнце волосы. Только реактивного ранца для полета не хватает.
Погрузчиком управлял худощавый, мускулистый, очень смуглый парень в кепке дальнобойщика, ковбойских сапогах, джинсах и рубашке-сеточке, обтягивавшей рельефные мышцы. В более дружеском контексте я бы определил его как гея-бодибилдера, прикинувшегося для прикола фанатом гонок «НАСКАР», но в компании остальных двоих он больше смахивал на пришедшего на кастинг соискателя роли злодея третьего плана в новейшем мегатриллере.
Героями которого мы вряд ли станем.
— Что будем делать? — спросил я, стараясь не встретиться взглядом с любопытной молодой матерью, толкавшей двойную складную коляску мимо нашей позиции. Джен достала свой сотовый телефон и принялась нажимать кнопки.
— Для начала запишу регистрационный номер грузовика.
— Он арендованный.
— Дилеры, которые сдают внаем машины, тоже ведут записи.
— Точно!
Может быть, если бы я прочитал больше детективов о консультантах по обуви, распутывающих преступления, я бы сообразил это и сам.
— А ты будешь делать снимки.
— Хорошая идея. В смысле: «Вас понял!»
Я достал телефон Мэнди и начал снимать, хотя был уверен, что с такого расстояния при отсутствии трансфокатора толковых снимков не получится. Но это по-любому лучше, чем просто торчать там, привлекая внимание прохожих: так хоть со стороны кажется, что парень при деле.
— Прошу прощения, угол Бродвея и Девяносто девятой улицы это где-то здесь?
Я обернулся к двум девчонкам в вязаных блестящих кофтах, туфлях без задников, в белых брючках капри, стянутых на икрах шнурками, — и это в разгар лета! Мне оставалось лишь почувствовать сожаление, тем паче что они выдали нашу позицию.
— Да, примерно в двух кварталах на восток, — указал я большим пальцем через плечо, — и в ста десяти кварталах на север.
— Сто десять кварталов? Это далеко отсюда?
Я сказал им, где можно сесть в метро.
— Могу тебя заверить, что я высоко оценила твою доброту и терпимость, — протянула Джен после того, как те две чушки, неуверенно повторяя друг другу мои указания, удались за пределы слышимости.
— С каких пор нормальные люди не носят белых штанишек? — спросил я.
— Примерно с тысяча девятьсот семьдесят девятого.
— Стоп, они сваливают, — указал я.
Погрузка закончилась, лысый закрывал двери.
Коробки уезжали. У меня в голове зароились мысли: помчаться за грузовиком, пока он не набрал скорость, вскочить в кузов, укрыться между коробками, а добравшись до их злодейского логова, незаметно выскользнуть, стырить их униформу и после серии захватов и побегов нажать рубильник, чтобы вся лавочка взлетела на воздух.
Я понял, почему преступления никогда не раскрываются любителями.
— Итак, мы ничего не можем сделать?
— Ничего, — сказала Джен, когда грузовик проезжал мимо.
Цокольный этаж был пуст.
— Все вымели, — пробормотал я.
Мы протиснулись сквозь деревянные створки, которые лысый бугай не удосужился стянуть цепью. Зачем ему это теперь? Коробки увезли все до единой.
Проверив время по снимку Мэнди, я уточнил, что мы побывали здесь всего два с половиной часа назад.
Джен обыскала все помещение и не успокоилась, пока не убедилась, что на бетоне не осталось никаких следов, сказала, что надо было прийти раньше, ведь кроссовки были именно здесь. Я напомнил, как мы вместе отсюда драпали, она со вздохом сказала, что переоценка — дело обычное, и снова пошла проверить, не упустила ли чего. А я остался в круге падавшего сквозь щель света, наедине с мыслями о том, почему любители не раскрывают преступлений.
Профессиональные детективы с самого начала обнесли бы дом ленточным ограждением, сняли в пыли следы и отпечатки пальцев, выяснили в архивах имена владельцев и арендаторов здания. Полиция сволокла бы громилу в черном в участок, где бы ему живо развязали язык. Настоящие копы не побежали бы в ближайшую кофейню, а потом домой к подруге, чтобы проводить экспертизу вещественных доказательств с помощью вощеной бумаги. Ладно, в кофейнях и копы бывают, но они скорее послали бы туда новичка за кофе и пончиками, а в доме поставили бы охрану. И уж наверняка им бы не составило труда выяснить номер грузовика, а по нему нужный адрес. Не то что мне.
И самое важное — настоящий специалист по разгадке преступлений не испугался бы того, что его телефон попал к негодяям, которые теперь его ищут. Настоящие полицейские — это машины для превращения кофе в разгаданные преступления. Я же был машиной для превращения кофе в звенящие, как струны, нервы.
— Хантер! — донесся из мрака голос Джен, и мои нервы задребезжали.
— Что?
— Похоже, кто-то оставил тебе послание.
Она появилась, щурясь и держа конверт, к которому прилепился обрывок пыльного серого скотча. Конверт светился белым в полумраке, и на нем выделялись написанные красным маркером буквы: Х-А-Н-Т-Е-Р.
Ее зеленые глаза расширились, зрачки в сумраке выглядели огромными.
— Это было приклеено липкой лентой к стене. Как раз там, где находились коробки.
Я нервно проглотил слюну и протянул руку. Раньше я видел, как Мэнди набрасывает заметки во время тестирования, почерк у нее был наклонный, торопливый и нечитабельный. Однако мое имя было начертано на конверте с неумолимой четкостью.
— Ты не собираешься его вскрывать?
Я медленно вдохнул и опасливо разорвал бумагу, не зная точно, из-за чего нервничаю. Контактный яд? Пиковый туз?
Это были два пригласительных билета.
Я тупо пялился на них, пока Джен не выхватила один из моей руки и не прочитала вслух.
— Тебя приглашают на прием, устраиваемый «Хой Аристой», журналом для миллионеров. Хм… Сегодня вечером.
Я прокашлялся.
— Это не почерк Мэнди.
— Я так и не думала.
— Они знают мое имя.
— Конечно знают. Они позвонили кому-то из твоих друзей, который увидел на экране твое имя и ответил: «Привет, Хантер!» Потом они звонят по следующему номеру и говорят: «Привет, я друг Хантера…» и просят твой домашний номер и так далее.
Я кивнул. Конечно, мало-помалу они выкачали из телефона всю мою подноготную. Эти финны проделали чертовски хорошую работу, превратив прибор в центр моей жизни, наполненный именами моих друзей и их номерами, моими любимыми МР3-мелодиями и снимками, — оттуда можно извлечь больше, чем из ящика моего письменного стола.
Я вернул ей билеты.
— И что все это значит?
— Меня спрашиваешь? Ты когда-нибудь слышал о «Хой Аристой»?
В моем сознании всплыло какое-то смутное воспоминание.
— Что-то вроде элиты или как-то так. Новейший журнальчик для денежных мешков. Перевод деревьев на бумагу. Кажется, Хиллари Дефис делала для них рекламу.
Джен взяла билет двумя пальцами, перевернула его и кивнула.
— Сдается мне, они именно те, за кого себя выдают.
— Ты о чем?
— О приглашении. Думаю, нам нужно пойти.
Глава двенадцатая
— Туда?!
— Мы должны пойти, Хантер.
Я оторопело уставился на нее.
— Слушай, они уже знают твое имя и наверняка могли бы выяснить гораздо больше, если бы захотели.
— Ну и дела! Час от часу не легче.
— Но, судя по этим билетам, пока узнали не много. Их больше волнует, как далеко ты готов пойти, чтобы вычислить их.
— О чем ты говоришь?
Джен провела меня в глубину пустого дома и указала место, которого мои не приноровившиеся глаза не увидели.
— Они оставили конверт здесь, на том самом месте, где лежали коробки. Прикинули, что, если все это тебя крепко зацепило, ты непременно вернешься сюда в поисках Мэнди и кроссовок. Поэтому и оставили послание. Хочешь узнать больше? Пожалуйста — шоу состоится сегодня вечером.
— Ага, чтобы я пришел и избавил их от дальнейших хлопот с поисками.
— Очень умный ход с их стороны, — кивнула она. — Потому что это лучший способ выяснить, кто они такие.
— Это лучший способ пропасть бесследно, как Мэнди.
Джен скрестила руки, устремив взгляд на сиротливо пустые стены.
— Да, это не исключено. Поэтому мы должны поступить так, как они не ожидают.
— А как насчет того, чтобы вообще туда не ходить? Ручаюсь, они этого не ожидают.
— Или, может быть…
— Джен повернулась и коснулась моих волос, отвела в сторону прядь моей длинной, зачесанной на сторону челки. Она коснулась моей щеки, и я почувствовал под кончиками ее пальцев биение собственного сердца.
— Лысый видел тебя только несколько секунд, — сказала она. — Думаешь, узнает, если увидит снова?
Я попытался говорить так, будто прикосновение Джен не оказывает на меня никакого воздействия:
— Конечно. Ведь мы только что узнали, что люди — это машины для превращения кофе в распознавание лиц.
— Да, но здесь было довольно темно.
— Он видел нас на лестнице в солнечном свете.
— Но там свет слепил и у тебя не было твоей новой прически.
— Моей новой чего?
— В приглашении на вечеринку говорится: «Одежда парадная, предпочтительно в черном». Бьюсь об заклад, в смокинге ты будешь выглядеть совсем по-другому.
— Бьюсь об заклад, если мне еще физиономию намять, то уж точно буду выглядеть по-другому.
— Брось, Хантер. Неужели ты не хочешь преобразиться?
Пальцы Джен взяли меня за подбородок, мягко повернув голову так, чтобы можно было посмотреть на меня в профиль. Ее взгляд задержался, настолько сосредоточенный, что я почти физически ощущал его. Я повернулся и заглянул ей в глаза, и словно что-то вспыхнуло между нами в темноте.
— Я думаю — короче и светлее, — заявила Джен, удерживая мой взгляд. — Знаешь, я спец по части окраски.
Я медленно кивнул, так что кончики ее пальцев скользнули по моей щеке. Она опустила руку и снова посмотрела на мои волосы. Как всякий мало-мальски серьезный фирмоненавистник, Джен наверняка стригла и красила свои волосы сама. Я представил, как ее пальцы массируют мой влажный череп, и понял, что спорить больше не о чем.
— Что ж, — сказал я, — если им хочется, они все равно найдут меня, рано или поздно.
— А раз так, — Джен улыбнулась, — то лучше выглядеть на все сто, когда это случится.
— Что ты обычно надеваешь на официальные вечеринки?
— Официальные? Все, что угодно, без галстука. У меня есть рубашка с воротником под Неру. Она и черный пиджак, я думаю.
— Ну да, как раз в твоем духе. Нет уж, чтобы получился не-Хантер, мы идем за бабочкой.
— За какой еще ба…?
— Это недалеко.
Мы зашли в хорошо известный магазин, ассоциирующийся с парадами в День благодарения и фильмами с Санта-Клаусом. Вообще-то, местечко не из тех, куда ходят за покупками люди вроде меня и Джен. Но, как я понял, в этом-то и была фишка. Мы делали покупки для не-Хантера.
Этот чувак, не-Хантер, носил галстуки-бабочки. Он предпочитал хрустящие, накрахмаленные белые сорочки и изысканные шелковые жилеты. Не-Хантер, похоже, не знал, что снаружи лето. Да и откуда ему знать, если он переезжал из одной денежной тусовки в другую на лимузине с кондиционером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28