А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В отличие от инноваторов эти ребята всегда в струе, и когда они подхватывают инновацию, она тоже попадает в струю.
Одна из важнейших функций трендсеттера — это функция привратника, своего рода фильтра, отсеивающего настоящих инноваторов от всякого рода чокнутых, ну, скажем, ребят, которые напяливают мусорные пакеты на башку. Правда, я слышал, будто в восьмидесятые в таком виде щеголяли и некоторые трендсеттеры. Без комментариев.
Ступенью ниже располагаются первопринявшие. Эти всегда в струе, у каждого из них новейшая груба, каждый оттягивается под новейший плеер с мини-наушниками, у каждого кайфовый прикид, а дома все нашпиговано последними образцами музыкальной, видео- и прочей техники. Собственно говоря, первопринявшие испытывают на себе распространяемые через трендсеттеров инновации, поэтому их можно назвать еще и испытателями. Однако в отличие от трендсеттеров они испытывают то, что уже считают попавшим в струю, то есть подхватывают новинки не на улице, непосредственно от инноваторов, а из журналов.
Еще ниже у нас располагаются потребители. Это обычные люди, которым требуется увидеть продукт по телевизору, в двух-трех кинофильмах, пятнадцати рекламных объявлениях в журналах и на гигантской полке в торговом центре, прежде чем кто-то из них скажет:
— Слушай, это то, что мне надо.
(Хотя на данном этапе это уже совсем не так.)
Последними являются увальни. Мне они, в общем-то, нравятся. Они гордятся своим допотопным прикидом и прическами до такой степени, что зачастую отказываются от всяких перемен, остановившись на том, что было модным, когда они закончили школу, и с тех пор раз в десять лет огорчаются, когда их старые коричневые кожаные куртки с большими лацканами вдруг опять стали последним писком.
Но даже тогда они отважно натягивают древние футболки с группой «Кисс» или камуфляжную форму.
* * *
Неписаное правило гласит: встречи у Мэнди предназначены только для трендсеттеров. Или по крайней мере для людей, которые были трендсеттерами, пока не стали работать на Мэнди. Тут надо понимать: одно дело — подхватывать новинки по внутренней потребности и совсем другое — когда тебе платят за то, чтобы ты был модным. Кто ты после этого? Ловец струи? Исследователь рынка? Поденщик или художник? Классная шутка, да?
Однако насчет Джен это вовсе не шутка. Пусть ей и досталось полета баксов за озвученное мнение, она не перестала от этого быть инноватором и, о чем мне следовало подумать заранее, совершила первородный грех, высказав на этой встрече новую оригинальную идею.
— Ты влип из-за меня в неприятности? — спросила она на улице.
— Да нет, — буркнул я, хотя честнее было бы обойтись одним «да».
— Заливай! Эта Мэнди чуть соску не выплюнула.
— Ну, типа да. Влип из-за тебя в неприятности, — ответил я, представляя Мэнди с соской во рту и невольно улыбаясь.
Джен вздохнула, опустив глаза на заплеванную жвачками улицу.
— Ну вот, всегда так.
— Что всегда?
— Вечно я ляпну не то, что надо.
В голосе Джен слышалась печаль, чего я допустить не мог. А потому набрал воздуху и выдал следующее:
— То есть каждый раз, когда ты тусуешься в толпе, где все соглашаются друг с другом — насчет нового фильма, не важно о чем, от которого они дружно торчат, или группы, от которой балдеют, главное, что все это недавно попало в струю, — ты сразу же заявляешь, что на самом деле это фигня? (Просто потому, что ты так думаешь.) И тут все они начинают пялиться на тебя? Ты это хочешь сказать?
Джен с разинутым ртом остановилась перед магазином «НБА» и на фоне витрины оказалась в обрамлении логотипов команд. Я украдкой посмотрел на ее хмурое лицо.
— Наверное, да, — согласилась она. — В смысле, так оно и есть.
Я улыбнулся. В свое время мне довелось водиться с несколькими инноваторами, и я знал, что быть таковым далеко не сахар.
— Ага, а твои друзья просто не знают, что тогда с тобой делать. И ты сама просекаешь, что сейчас лучше заткнуться и не вякать, так?
— Так оно и есть. Только насчет заткнуться — это глухо, не для меня.
Она двинулась дальше, я — за ней. Народ уже валил с работы, и основной поток прохожих тек нам навстречу.
— Ну и правильно делаешь.
— Как же, правильно. Вечно из-за меня неприятности! Теперь и у тебя.
— Ну и что? Пойми, ролик переснимать все равно уже поздно, да и высказалась ты не по конкретному поводу. Вот скажи ты, к примеру, что у того белого слишком широкий галстук, им, наверное, и вправду пришлось бы что-нибудь менять.
— Ладно, если так. Можно сказать, утешил.
— Джен, тебе правда не стоит расстраиваться. В конце концов, ты единственная из всей тусовки, кто сказал что-то интересное. У нас-то у всех за плечами сотня таких тестирований. Наверное, глаз замылился. Размякли, чутье утратили.
— Ага, а может быть, в том конференц-зале как раз и осуществлялся ФОЧ, а?
— Неужели?
Я поднял глаза на небоскреб, по-прежнему нависавший над нами, и в моей памяти всплыли все лица группы и клиентов, представленные на тестировании. Я мысленно поместил каждое в его ячейку на диаграмме Венна.
Джен права, вся фокус-группа представляла собой большой пример «формата отсутствующей чернокожей».
— Блин! Я даже не заметил.
— Правда?
— Правда. — Мне пришлось улыбнуться. — Слушай, пожалуй, оно и к лучшему, что ты высказалась. Может, это вовсе не то, что Мэнди хотела бы услышать, но наверняка то, что ей нужно было узнать.
Пока мы спускались в подземку и проходили по карточкам через турникет, Джен молчала.
На платформе мы оказались прижатыми лицом друг к другу в плотной толпе — час пик. Вокруг теснились парни с перекинутыми через руку пиджаками (было жарковато), женщины в деловых костюмах и в кроссовках. Мне всегда было интересно, кому из инноваторов принадлежала эта идея, уберегшая от травм столько лодыжек? Джен продолжала смотреть вниз, и я наблюдал, как менялось выражение ее лица: морщился лоб, в зеленых глазах отражался очередной внутренний спор. Наверняка она в подземке корчила маленьким детям рожицы, пока родители не видят, и это у нее здорово получалось.
Но тут она наморщила нос в жарком, пахучем воздухе и в продолжение темы промолвила:
— Но разве ты не сказал, что мои слова ничего не изменят?
Я пожал плечами.
— Относительно клипа «Прохода нет», — да, уже ничего. Но может быть, в следующий раз…
У меня зазвонил телефон. (Внизу в метро! Лихо, да? Не рекламы ради скажу, что в Финляндии умеют делать по-настоящему хорошие сотовые.)
«Обув-ка» — высветил дисплей.
«Надо же, как быстро», — подумал я.
В тот момент я был в полной уверенности, что звонят по поводу моего увольнения, и вдруг как-то сразу понял, что работа эта мне по барабану, деньги там или бесплатная обувь — до лампочки, а злило то, что вся эта петрушка происходит на глазах у Джен и она сейчас узнает, что я лишился самого крупного клиента, типа из-за нее, и огорчится еще больше.
— Привет, Мэнди.
— Только что провела телефонную конференцию. Ролик пойдет в эфир в конце недели, без изменений.
— Поздравляю.
— Я рассказала клиенту о том, что вы выдали, ты и твоя подруга.
Я открыл было рот, сказать, что это вовсе не моя идея, но толку от этого все равно бы не было. Поэтому я проглотил слова.
— Они заинтересовались, — невыразительно произнесла Мэнди.
По соседней колее с грохотом несся поезд — в разговоре последовала десятисекундная пауза. Джен все это время смотрела на меня, все так же морщась, словно от дурного запаха. Я изобразил на физиономии сконфуженную улыбку.
Состав, громыхая, унесся в свою нору. Разговор продолжился.
— В каком смысле «заинтересовались»?
— В прямом, Хантер! Заинтересовались в смысле «заинтересовались». Обрадовались оригинальной идее. Оригиналы, знаешь ли, в цене.
— Эй, Мэнди, нет причин переходить на личности. Я просто делаю снимки.
— Слушай, я серьезно. Их заинтересовало то, что ты сказал.
— Но не настолько, чтобы внести изменения в ролик.
— Нет, Хантер. Не настолько, чтобы взять да и переснять весь клип стоимостью в два миллиона долларов. Но есть одно обстоятельство, как раз требующее нестандартного подхода.
— Неужели?
Я бросил на Джен озадаченный взгляд.
— Что за обстоятельство?
— Оно возникло на прошлой неделе, Хантер. Дело несколько странное. И серьезное. Короче, по телефону не расскажешь, лучше тебе самому все увидеть. Только уговор: держи все в секрете. Как насчет завтра?
— Нормально, только это ведь не я…
— Встретимся в одиннадцать тридцать в Чайна-таун, на углу Лиспенард и Чарч, сразу за каналом.
— Ладно.
— И, конечно, приводи свою новую подругу. Не опаздывай.
Мэнди отсоединилась. Я сунул телефон в карман.
Джен прокашлялась.
— Ну что, тебя из-за меня вытурили?
— Кажется, нет.
Я представил, как Мэнди встречает меня в Чайна-тауне, хватает за шею и топит в Гудзоне.
— Я бы даже сказал — определенно нет.
— Что же она сказала?
— Я думаю, мы получили повышение.
— Мы?
— Да, мы. — Я кивнул, поймав себя на том, что улыбаюсь. — И завтра нам предстоит работенка. Займемся?
Глава четвертая
— Ты руки мыл?
Отец задавал мне этот вопрос за завтраком каждый день, с тех пор как я научился говорить. А возможно, еще раньше. Он эпидемиолог, то есть изучает эпидемии, короче, проводит уйму времени, таращась на пугающие графики распространения всякой заразы. Эти графики, которые все выглядят практически одинаково — как след набирающего высоту истребителя, — заставляют его очень беспокоиться из-за микробов.
— Да, я помыл руки.
Каждое утро я демонстративно произношу эти слова тоном робота, но до него мой протест не доходит.
— Рад это слышать.
Мама, наливая мне кофе, украдкой улыбается. Моя матушка — парфюмер, составляет из простых запахов сложные ароматические комбинации. Ее духи продают в магазинах на Пятой авеню, один раз на меня повеяло, кажется, чем-то таким от Хиллари Дефис. Это настораживало.
— Чем сегодня занимаешься, Хантер? — спросила она.
— Собирался отправиться в Чайна-таун.
— О, а разве Чайна-таун сейчас в струе?
Ладно, я не обижаюсь. Конечно, предки считают мою работу фигней. Как и большинство родителей, они вообще не просекают, что это значит — в струю. Просто не верят, что это может быть чем-то серьезным. Им все кажется, будто это такой прикол, как в старых фильмах, когда какой-нибудь малый на танцплощадке скребет свою подмышку, а вся толпа вокруг начинает ему подражать, и это становится безумно модным танцем, распространяющимся со скоростью папашиной эпидемии. Да, именно эпидемии.
Вообще мои предки любят произносить это — «в струю» — нарочито громко и презрительно, видимо полагая, что так я быстрее уясню себе всю его ничтожную сущность. А может, эти звуки для них из иностранного языка, и они, как диковатые туристы, воображают, что если орать погромче, их скорее поймут.
Правда, они подписывают кучу разрешительных бланков, которые я оставляю им каждую неделю. (Поскольку я несовершеннолетний, им приходится давать разрешение на то, чтобы транснациональные компании пользовались моими мозгами.) И, судя по всему, они вроде как не против свободной одежды, современных телефонов и прочей новомодной электроники.
— Не знаю, мам. Думаю, часть Чайна-тауна в струе, а часть нет. Я не собираюсь там ничего высматривать, просто у меня встреча с другом.
— Мы его знаем?
— Ее зовут Джен.
Отец кладет на стол очередной ужасающий график и поднимает бровь. У мамы поднимаются обе.
— Она вовсе не подружка или что-то такое, — сказал я и тут же сообразил, что совершил ужасную ошибку.
— Нет? — промолвил отец, криво улыбаясь. — А почему ты это упомянул?
— Да потому что у тебя было такое выражение лица, — простонал я.
— Какое «такое»?
— Да я только вчера с ней познакомился!
— Вау! — сказала мама. — И она тебе очень нравится, не так ли?
Я пожал плечами и закатил глаза одновременно, что, в общем-то, было не совсем адекватной реакцией. Просто хотелось надеяться, что неожиданное покраснение моей физиономии отец припишет приступу западно-нильской лихорадки или еще какой-нибудь из его любимых хворей.
Предки у меня что надо, и мы с ними по-настоящему близки, но весь кайф ломает засевшая в их головах навязчивая идея, будто бы я скрываю от них огромные пласты своей романтической жизни. На самом деле было бы здорово, будь у меня эти огромные пласты, чтобы их скрывать. Или, на худой конец, пласты средней величины.
Они сидели в терпеливом молчании, ожидая от меня ответа, в то время как я ежился над кофейной чашкой. Увы, единственное, что мне удалось из себя выжать, было…
— Ага, она точно — в струе.
* * *
Джен уже была на месте. На встречу она явилась в умеренно мешковатых, без лейбла, джинсах, в тех же, зашнурованных на манер «восходящего солнца», кроссовках, что и вчера, и в черной футболке. Классический прикид.
Она не сразу меня заметила: стояла, прислонившись к фонарному столбу, руки в карманах и рассматривала улицу. Дом на углу Лиспенард, где нас должна была встретить Мэнди, вклинивался между Чайна-тауном и Тиберика, частью туристической, частью промышленной зоной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов