Жар горящего трактира обжигал даже сквозь одежду. Хотя его враги не замечали жара – их защищали доспехи и толстая шкура, а Таунгару, похоже, уже было все равно.
По-видимому, лишь Таунгар спасся из пекла в особняке. Может, он собирался отплатить Конраду его же монетой и спалить его живьем? Не потому ли он приказал поджечь трактир, что хотел оставить там Конрада? Но сержант обещал медленную смерть, а во всем, что касается увечий и смерти, порождениям Хаоса стоило верить.
Конраду оставалось лишь надеяться, что держащие его хоть на миг ослабят хватку. А пока они держали его так крепко, что стоило солдатам чуть сжать пальцы, у Конрада хрустнули бы кости. Оба были выше и тяжелее его, в доспехах и вооружены. Когда из трактира вернутся те двое, противники получат неоспоримое численное превосходство.
– Рес-сшал, что с-с-с тобой с-с-сделаю, е-е-ес-ли когда-нибудь найду, – продолжил Таунгар. – С-с-столь-ко вс-с-сего при-думал…
Голова Конрада бессильно повисла. Он увидел, что меч сержанта поднимается, и почувствовал, как острие снова упирается ему в горло. Таунгар приподнял мечом его подбородок, чтобы убедиться, что Конрад в сознании. Они уставились друг на друга, единственный глаз Таунгара пристально смотрел с изуродованного лица.
– Нас-счнем с глаз-з-з, – решил Таунгар, и в тот же миг острие его меча коснулось нижнего левого века пленника.
Конрад инстинктивно дернулся назад, и ему даже удалось уклониться на пару дюймов от клинка, но тут его лоб обхватила затянутая в наручь лапа мутанта. Острие меча вернулось к его левому глазу, и сейчас он метил прямо в зрачок. На клинке засохла кровь, сталь поблескивала в свете пожара, и Конрад осознал, что это зрелище – последнее, что он увидит.
Он пытался уклониться или повернуть голову, но его держали слишком крепко. Тогда он закрыл глаза и сжался в ожидании неизбежной боли.
И тут его голову мотнуло назад и в сторону, по щеке чиркнул клинок, прорезая до кости, и он чуть не упал…
Но только чуть, поскольку один из солдат крепко держал его, в то время как второй с криком боли выпустил его руку.
Конрад открыл глаза, увидел, что Таунгар глядит за его плечо, и без промедления ударил кулаком по звериной морде держащего его мутанта. Другой солдат с криком извивался на земле, умирая. От силы его удара держащий пошатнулся, откачнулся на полшага, а через миг и он завыл в агонии – кто-то напал на него сзади.
Конрад увернулся от бросившегося на него Таунгара, вытащил изо рта кляп, оглянулся и увидел за спиной смутный темный силуэт. В зареве он разглядел черный доспех и меч; голову пришельца скрывал шлем, выполненный в виде головы… волка!
– Я сам! – крикнул Конрад, когда черный рыцарь уже приготовился насадить Таунгара на меч.
Вольф шагнул в сторону, и сержант пролетел мимо. Конрад выхватил клинок у одного из умирающих мутантов, и Таунгар развернулся к нему. Человекобык, который до того занимался раненым, ринулся на Вольфа, и между ними завязалась схватка.
Таунгар с Конрадом обменялись взглядами. Сержант поднял меч перед собой в полагающемся перед дуэлью салюте, и Конрад ответил ему тем же.
– Когда ты стал рабом Хаоса? – спросил он.
Таунгар медленно покачал головой; из его горла вырвался отвратительный звук, будто он задыхался, – так он теперь смеялся.
– Рабом? Никогда. С-с-стал с-с-сво-бодным в Прааге. Думал, ш-што умер, но на с-с-са-мом деле начал жить.
– Ну, жить тебе осталось недолго!
Они скрестили мечи, два имперских клинка легонько звякнули друг о друга – и началась смертельная дуэль.
Конрад нажимал на противника, так ему хотелось поскорее покончить с ним. Преимуществу следовало быть на его стороне. Он находился в прекрасной форме, тогда как сержант после пожара стал калекой. Но Таунгар не зря славился как мастер клинка, и опыт помогал ему там, где подводила подвижность. Благодаря мастерству он прожил достаточно долго, чтобы стать ветераном, хотя в последний раз его спас союз с Хаосом.
Таунгара также выручала броня, она отразила большую часть выпадов Конрада. Тому же приходилось отступать и уворачиваться каждый раз, когда клинок сержанта пробивал его защиту. Если хоть один удар достигнет цели, Конраду конец. Он и так терял кровь из ран на виске, на щеке и на шее.
Мечи их со звоном сталкивались, и им вторил звон оружия другой пары сражающихся. Вскоре раздался крик – животный крик, – и враг Вольфа упал с последним предсмертным воем. Вольф оставил его извиваться и истекать кровью и занялся мутантом, которого до этого ранил Конрад. Тот попытался подняться, но его хватило лишь на жалкие попытки отползти в сторону. Далеко он не уполз.
А Конрад никак не мог одолеть своего противника. Даже лишившись одного глаза, Таунгар безошибочно определял направление и силу его выпадов и каждый встречал контратакой. Чувства бывшего сержанта невероятно обострились, а зловещее божество наполняло его силой.
Оба сражались только мечами, без щитов. Двое убитых Вольфом мутантов пользовались имперскими клинками, и Конрад оказался вооружен одним из них. Это означало, что поблизости лежит еще один меч. Конрад попятился к трупам, а Таунгар напал на него с такой мощью, что Конрад споткнулся об одно из тел и чуть не упал. Клинок сержанта просвистел в воздухе; Конрад чудом не расстался с головой. Он пригнулся, подхватил второй меч, в развороте вскочил на ноги и снова оказался лицом к лицу с противником.
Он прятал второй меч в левой руке за спиной и продолжал сражаться клинком в правой. Когда Таунгар сделал очередной выпад, Конрад поймал его меч у крестовины своим и нажал, заставляя врага отвести руку в сторону.
И тут он ударил вторым мечом, вогнал его в единственный глаз Таунгара, да так, что клинок прошил череп насквозь.
Рот сержанта распахнулся, но крика не последовало – его рот наполнился кровью, и он замолчал навсегда. Конрад вытянул руку чуть дальше, отпустил рукоять, и Таунгар упал.
Конрад осмотрелся. В пылающем свете пожара лежали тела мутантов. Всех их убил Вольф – если, конечно, это был Вольф.
Под доспехом мог скрываться кто угодно. Тот факт, что он пришел Конраду на помощь, мало что значил. Он вполне мог оказаться врагом мутантов, а заодно и его недоброжелателем.
Черный рыцарь воткнул меч в землю.
– Почисти! – приказал он, и тут Конрад убедился, что перед ним Вольф.
Вольф стащил с головы шлем, и Конрад увидел лицо человека, который был его учителем, а стал другом. Белые волосы и борода были по-прежнему коротко подстрижены, и, конечно, ничто не могло изменить заостренные зубы и черные татуировки, которые придавали ему сходство со зверем-тезкой.
– Внутри еще двое, – предупредил Конрад.
Он опустил меч и вытер заливающую лицо кровь. Потом повернулся к пылающему трактиру. Из всех окон и дверных проемов вырывалось пламя.
– Знаю, – спокойно сказал Вольф. – Им оттуда не выбраться.
И не только им, внезапно осознал Конрад. Он едва успел отпрыгнуть, и горящая балка рухнула на место, где он стоял миг назад. Трактир превратился в ревущее пекло.
Соломенная крыша полыхала. Внезапно большая ее часть провалилась. Конрад надеялся, что девушки успели с нее выбраться; если они остались на чердаке, им не выжить. Почтовый двор на глазах превращался в огромный костер.
– Почисти! – повторил Вольф. – Ты мне должен два дня.
– А ты не хочешь потребовать еще пять лет за очередное спасение моей жизни? – спросил Конрад, но послушно выдернул из земли черный меч.
– Если бы я просил по пять лет за каждый раз, что тебя спасаю, ты бы служил мне до скончания веков. – Вольф с наигранным удивлением тряхнул головой. – Не понимаю, как ты ухитрился оставаться в живых все эти месяцы.
Когда Вольф убил Отто Крейшмера и спас Конрада от повешения, Конрад согласился отслужить ему в качестве оруженосца пять лет. Они почти истекли к тому моменту, когда Конрад оставил раненого Вольфа на попечении Анвилы и отправился на розыски бронзового воина. Он никогда не упоминал, что незадолго до того спас Вольфу жизнь, вырвав его из рук толпы гоблинов: Вольф и так прекрасно знал о его заслуге.
– Как ты меня нашел? – спросил Конрад.
– Случайность, – пожал плечами наемник.
– Случайностей не… – начал Конрад, но оборвал себя на полуслове, когда заметил что Вольф улыбается, показывая заостренные зубы.
Конрад вытер черный меч плащом одного из мутантов. Вольф тем временем скрылся в темноте. Вернулся он верхом на черном коне, а в поводу вел вьючную лошадь.
Значит, он нашел замену Миднайту – белого жеребца убили в той схватке с гоблинами.
– Поехали, – велел Вольф, принимая из рук Конрада меч и засовывая его в ножны.
Конраду безумно хотелось спросить «Куда?», но он сдержался и пошел искать себе лошадь.
Его не раз предупреждали о том, что опасно присваивать себе оружие противника, потому что оно может заключать в себе недобрую силу предыдущего владельца. Только недавно Конрад полностью осознал, что имелась в виду зараза, которую несет в себе Хаос (он сталкивался с проявлениями Хаоса, но не знал, что этим словом называют), но все равно он уже стал одним из проклятых, так что не стоило и беспокоиться.
Первый раз, когда он взял в руки оружие Хаоса, он возвращался в деревню – вернее, туда, где она раньше стояла. Троица мутантов, покрытых мехом с красно-желтыми полосами, напала на них с Вольфом, и Конрад вынудил одного из них выронить меч. Когда он его поднял, по телу прошла волна небывалой силы. С тех пор он много раз касался оружия врага, но никогда больше не чувствовал подобной мощи.
Меч, которым он сражался с Таунгаром, ничем не отличался от любого другого. Конрад осмотрел его, думая о его бывшем хозяине-мутанте. Неужели тот действительно состоял в имперской гвардии? И скольких еще развратило пагубное влияние Хаоса? Сколько гвардейцев служили Слаанешу, а не Императору?
И как обстояли дела с другими военными частями Альтдорфа? Или там тоже процветала измена? Начиная городскими часовыми и заканчивая рейкландской армией, каким имперским подразделениям можно доверять? Сколько оставались верными Императору и сколько принесли клятву силам Тьмы?
Таунгар состоял в личной охране Императора, что не помешало ему стать предателем, одним из проклятых. Сейчас Конрад понимал, почему сержант равнодушно отнесся к сообщению о заговоре против Карла-Франца. Хотя Конрад считал, что смерть серого провидца положила конец угрозе, он мог и ошибаться. Череп еще жив. Он знал Гаксара и наверняка принимал участие в его коварном плане.
Конрад поднял ножны и вложил в них меч. Он не стал снимать с мертвых доспехи – память о бронзовом рыцаре была слишком свежа. Он поискал и нашел свой кинжал, потом поймал лошадь, которая не испугалась пожара и не убежала далеко, и сел в седло.
Вольф ничего не сказал ни о его коне, ни об оружии. Просто передал ему поводья вьючной лошади, и Конрад последовал за наемником по темной тихой деревне.
Все двери были заперты, окна закрыты ставнями – жители попрятались в ужасе перед разрушительным взрывом насилия и жестокости, ворвавшимся в их размеренную жизнь.
По дороге Конрад оглянулся на трактир. Пламя пылало менее яростно: все, что могло сгореть, уже сгорело. К рассвету от почтового двора останутся угли, кучка обгоревших костей и пепел.
Вольф тоже оглянулся на пожар.
– Какая жалость, – сказал он. – На мили в округе больше негде выпить.
– Я заметил их на дороге между деревней и Альтдорфом, – рассказывал Вольф. Они сидели у огня, Конрад разжег его, чтобы не мерзнуть в долгой предрассветной мгле. – Я решил проследить за ними и посмотреть, что они замышляют. И тогда я увидел тебя.
– А куда ты до этого направлялся? – спросил Конрад.
Вольф долго смотрел на огонь, но, наконец, ответил:
– Я был в столице, потом уехал. Я мог отправиться по любой дороге, но почему-то выбрал эту. Или она выбрала меня. – Не отрывая взгляда от костра, он спросил: – А ты, Конрад, что ты делал с первого дня лета?
Конрад пожал плечами, не зная, с чего начать, и не зная даже, во что стоит посвящать Вольфа, а во что нет. Многое из случившегося он не стал бы рассказывать никому. За исключением Элиссы, он считал Вольфа самым важным человеком в своей жизни; но столько всего произошло с тех пор, как их пути разошлись, что сейчас наемник казался ему совсем чужим.
– Я видел бронзового воина, – ответил Конрад. – Анвила тебе говорила?
Вольф кивнул.
– Последний раз я видел его пять лет назад, с точностью до дня. За день до того, как мою деревню стерли с лица земли. После того как я увидел его в Кислеве, на шахту напала банда чужаков.
В полумраке он едва заметил кивок Вольфа.
– Ты его нашел?
– К тому времени, как я спустился с гор, он уже пропал. – Это являлось сущей правдой, но Конрад пока решил не упоминать, что он все же разыскал бронзового рыцаря несколько позже. – Однажды ты мне сказал, что он – твой брат-близнец, и еще ты сказал, что лучше бы он умер. Он принадлежит Хаосу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30