Конрад затянул пояс и осмотрел висящий на нем кинжал. Короткий и узкий нож прекрасно подходил для потрошения рыбы. Конрад срезал с куртки металлические пуговицы – при беглом взгляде они вполне сойдут за монеты. Он надеялся, что за несколько пенни стражники не станут за ним гоняться. А если и станут, им же хуже.
– Спасибо, приятель, – прошептал Конрад лежащему без сознания моряку. – В Альтдорфе мы все гады.
Он натянул на мокрые волосы шапку и зашагал к воротам, сжимая в левой руке три блестящие пуговицы. Одежда более или менее подходила ему по размеру, хотя сапоги были великоваты и натирали лодыжки.
Часовой у ворот махнул Конраду рукой, даже не взглянув на него.
– Твои ребята сегодня много не заработают, Харальд, – протянул один из часовых за спиной Конрада.
– Были бы твои парни здесь каждую ночь… – отозвался высокий офицер с медным значком на груди. – Но с другой стороны, тогда они захотели бы в долю.
И тут Конрад миновал обоих офицеров и вошел в Альтдорф.
ГЛАВА 2
Конрад знал только один способ попасть в подземную пещеру, где видел Элиссу и Черепа, – пройти тем же путем, что и в первый раз. Даже если удастся пробраться в пещеру, вряд ли он застанет их все еще там, но нельзя пренебрегать такой возможностью.
Значит, придется вернуться в армейский штаб и спуститься в подземные темницы. Он предполагал, что в казармах будет царить сумятица; возможно, зверолюди, что чуть не напали на него в подземелье, попытались ворваться в столицу.
У входа в расположение гарнизона он притаился в тени и осмотрелся. На вид все выглядело спокойно, как и при первом его появлении здесь. Двое часовых-пехотинцев у открытых ворот прислонились к стене и тихо переговаривались. Похоже, никто не придал особого значения недавнему происшествию.
Сбежали два пленника, и офицер, который обнаружил их побег, отправился на поиски, предварительно приказав запереть все выходы из города. Но офицер погиб, хотя известие о его смерти, скорее всего, еще не дошло. Возможно, в штабе считали, что он все еще гоняется за преступниками по подземным лабиринтам. Или же, если труп обнаружили, но не столкнулись с тварями подземелья, его товарищи решили, что он погиб от руки Литценрайха или Устнара.
Если бы стало известно, что офицера убили скейвены и что совсем рядом затаилась орда мародеров Хаоса, альтдорфские войска привели бы в полную боевую готовность.
Так что вторжение по-прежнему проходило в тайне, и знал о нем только Конрад. Возможно, так даже лучше, потому что в одиночку у него больше шансов найти Элиссу. О наступлении армии неизбежно станет известно заранее, и похититель девушки успеет улизнуть вместе с пленницей.
Конраду придется пробираться в пещеры через подземную темницу, а оружейный склад гарнизона заодно обеспечит его доспехами и оружием. В прошлый раз он проник в казармы без особого труда, в чем ему помогли форма имперского гвардейца и алый плюмаж офицера. Но сейчас на нем была непритязательная штатская одежда.
Он стянул шапку и засунул ее в карман. Короткие волосы уже высохли, а стрижка соответствовала тому аскетичному стилю, которому следовали альтдорфские офицеры. Ранее Конрад украдкой пробрался к штабу городской стражи, но сейчас он попятился, чтобы оказаться вне поля зрения часовых, выпрямился и, чеканя шаг, направился к воротам.
– Равняйсь! – приказал он на ходу. – Смирно!
Двое часовых немедленно вытянулись по стойке «смирно».
– Смотреть вперед! – командовал он, выходя из тени.
Солдаты уставились поверх его головы, вытянув под уставным углом алебарды. Конрад промаршировал между ними, вошел в ворота и направился через плац к сооруженной из кирпича караулке.
Там стоял еще один гвардеец, и он с подозрением наблюдал за приближающимся Конрадом.
– Кто идет? – спросил он, положив руку на рукоять меча.
– Сэр! – оборвал его Конрад. – Называй меня «сэр», или я возьму тебя под стражу за несоблюдение субординации!
– Сэр! – эхом откликнулся гвардеец и прищелкнул каблуками. Но тут же оглянулся на двери караулки.
Это был тот самый солдат, что стоял на часах, когда Конрад проник в казармы в первый раз. Конрад не хотел, чтобы он снова препроводил его к дежурному офицеру.
– Вольно, – скомандовал он, уже более спокойным тоном. – Командир меня ожидает.
– Я тебя знаю! – заявил гвардеец.
Учитывая то, что в первый раз лицо Конрада наполовину скрывал шлем, гвардеец проявил исключительную наблюдательность, узнав его в полумраке и в совершенно иной одежде.
Солдат потянул меч из ножен, но Конрад уже держал в руке нож моряка. Торс часового закрывали кольчуга и доспехи. Нож Конрада взметнулся наискось и вверх и перерезал солдату горло.
Конрад слишком спешил, чтобы оставить его в живых. Часовой погиб, потому что не терял бдительности, потому что хорошо выполнял свой долг и потому что оказался недостаточно скор на руку.
Конрад зажал рукой рот гвардейца, чтобы заглушить его предсмертный крик, подхватил тело, когда оно начало валиться на землю, и вынул из мертвой руки меч. С клинками в обеих руках он заторопился к дверям караулки.
– Гюнтер? Что происходит?
Конрад разглядел внутри облаченного в доспехи человека, тот размашисто шагал к дверям, а за ним следовал еще один. Он понимал, что, скорее всего, сумеет справиться с обоими, прежде чем они осознают случившееся, но сколько еще солдат находится в караулке? Он собирался незамеченным миновать казармы и спуститься в туннели. Даже если удастся пробиться через солдат, вместо охотника он превратится в добычу. Пора признать, что план потерпел поражение и убираться подобру-поздорову.
Конрад взмахнул мечом, перерубив веревку, с которой свисал масляный светильник. Стоило тому упасть, Конрад его опрокинул; лампа раскололась, осколки полетели в открытую дверь караулки. Горящее масло растеклось по земле, капли попали на стену, и за несколько мгновений из крохотного огонька разгорелось ревущее пламя. Конрад повернулся и что есть духу помчался к воротам. Двое часовых вглядывались во тьму плаца.
– Пожар! – заорал Конрад, подбегая к ним. – Пожар!
Солдаты побежали было к помещению караулки, но один вдруг остановился и что-то крикнул второму. Тот тоже замешкался.
– Оставайтесь на посту! – приказал Конрад. – Я подниму тревогу!
Но прежде чем они успели вернуться к воротам, прежде чем они решили, что делать, и главное, прежде чем они перекрыли выход, Конрад выскочил из ворот и оказался на площади. Он не останавливался, пока не оставил позади несколько улиц, и только тогда привалился к стене пекарни и оглянулся. За ним никто не гнался, а в темном небе лениво извивался черный столб дыма.
Надо решать, что же делать дальше.
Придется остаться в Альтдорфе, потому что где-то здесь прячут Элиссу. Единственным знакомым ему местом в столице был Императорский дворец. Придется вернуться туда, снова играть роль служаки элитной гвардии Императора и делать вид, что за последние несколько часов ничего не произошло.
Он зашагал обратно к войсковым казармам, но на сей раз выбрал длинный путь – по южной части города через мост Карла-Франца. Конрад обнаружил, что все еще сжимает в руке меч часового, и подумал, что в теперешнем положении тоже оказался из-за меча убитого солдата.
Когда Конрад принял участие в нападении на скейвенское укрытие под Миденхеймом, он сражался клинком, который принадлежал мертвому солдату одного из отрядов крепости – солдату, убитому его рукой. Гаксару и Серебряному Глазу удалось бежать и прихватить с собой пленника-человека. Этот пленник, по утверждению Литценрайха, как две капли воды походил на Императора.
Конрад знал, что Гаксар умеет создавать неживые подобия людей, потому что как-то ему пришлось сражаться на дуэли со своим двойником, порожденным серым провидцем. Если Гаксар сотворил двойника Карла-Франца, то сделал это с одним расчетом: чтобы подменить Императора на троне…
В таком случае, по словам Литценрайха, Гаксар наверняка направился в Альтдорф по подземным лабиринтам скейвенов: паутина туннелей соединяла все города и поселки, куда добралась крысиная зараза. Поэтому и Конрад отправился в Альтдорф. Но он искал не Гаксара, а его телохранителя. Серебряный Глаз носил щит с тем же гербом, что и на луке, стрелах и колчане, десять лет назад подаренных Конраду Элиссой. Конрада не покидало убеждение, что загадочная золотая эмблема – кулак в кольчужной перчатке между перекрещенными стрелами – несла в себе особый смысл. Если он сумеет узнать что-либо о странном оружии, а еще лучше – раскрыть личность их предыдущего владельца, то далеко продвинется в поисках своего доселе неведомого происхождения.
Из-за событий в Миденхейме Литценрайх не смог дольше оставаться в городе Белого Волка. Он заявил, что тоже отправится в Альтдорф, где продолжит исследовать различные свойства и применение варп-камня. Таким образом Конрад, Литценрайх и Устнар – последний выживший дварф и слуга колдуна – прибыли в Альтдорф в одном дилижансе. И немедленно по прибытии дварфа и колдуна арестовали за нарушение закона Империи.
Использование варп-камня не на пользу Империи считалось противозаконным. Нарушителю грозила смерть, а донесение из Миденхейма о том, что двое подобных преступников разгуливают на свободе, пришло как раз перед их приездом.
Приказ об аресте не коснулся Конрада лишь потому, что никто из выживших в битве на рудниках Гаксара не знал о его знакомстве с Литценрайхом. Но сержант Таунгар разглядел, что Конрад вооружен мечом с эмблемой, изображающей голову волка, что свидетельствовало о принадлежности к войску Миденхейма.
Таунгар вспомнил его по тем временам, когда они оба воевали в Кислеве, при осаде Праага. Он знал Конрада как великолепного бойца и, не сходя с места, захотел нанять его инструктором в имперскую гвардию. Он обещал, что если Конрад вступит в гвардию, то с миденхеймским мечом не возникнет никаких проблем.
Предложение подходило Конраду как нельзя более кстати. Ему требовалось задержаться в Альтдорфе на какое-то время, и он не собирался оставаться в гвардии надолго.
Но сейчас выходило, что ему придется побыть имперским гвардейцем чуть дольше, чем планировалось.
Меч часового оказался хорошим оружием, хотя и тяжеловатым и недостаточно сбалансированным. Ему, конечно, не сравняться с клинком, который Конрад держал в руке в пещерах под Миденхеймом; да и до имперского меча, сломанного, когда Конрад пытался вытащить последний гвоздь из руки Устнара, ему далеко.
На мосту было безлюдно, и Конрад перегнулся через перила и бросил меч в мутные воды Рейка. Он не любил ходить безоружным, но нож матроса ему тоже больше не нужен, поэтому тот последовал за мечом. Конрад вытащил из кармана шапку и надел ее. Если его заметят, она поможет ему остаться неузнанным.
Он натянул шерстяную шапку на глаза и только тут заметил кровь на правой руке. Кровь часового. Он скинул куртку и вытер кровь ее рукавом; засохшие пятна с ладони пришлось оттирать слюной. После швырнул куртку через перила. Свободные ботинки производили слишком много шума при ходьбе, и они также очутились в реке.
Булыжники леденили босые ноги, а дыхание вырывалось изо рта паром. Конрад заспешил к дворцу. Огромное строение чернело на фоне темного неба, высокий шпиль заливало звездным светом.
Проникнуть в казармы, где он служил, будет потруднее, чем прорваться в штаб войска. Впустить-то его впустят, но в том случае придется выдумывать историю о том, куда подевалась его форма. Несколько часов назад, когда он покидал расположение гарнизона, Конрад не собирался возвращаться; но сейчас надо сделать вид, будто он никуда не отлучался. Поскольку у него не имелось разрешения на выход за стены дворца, никто не заподозрит, что он его покидал. Часовые видели, как он выходил за ворота, но они не знали о запрете. У них нет причин докладывать о его уходе, и если повезет, никто их не спросит.
Сейчас, ступая босиком, Конраду чудилось, что он вернулся в прошлое, до того, как в его жизни появилась Элисса и перевернула все его существование. Он не потерял умения растворяться в тенях и двигаться неслышно, чтобы остаться незамеченным трактирщиком, на которого работал. К старым привычкам добавились навыки, полученные за пять лет службы у Вольфа: уловки и хитрости, необходимые, чтобы выжить в Кислеве, на границе между людьми и мутантами.
Не раз Конраду приходилось пробираться за позиции противника, и хотя враги во многом не дотягивали до уровня людей, зачастую их органы чувств превосходили человеческие. Их называли звероподобными, а это значило, что они не обладают благородными чертами людей, но сохранили чутье животных. Они гораздо отчетливее видели в темноте, улавливали почти неслышимые для людей звуки и могли обнаружить неприятеля по едва ощутимому запаху. Единственный способ скрыть человеческий запах – замаскировать его другим, и Конраду уже доводилось скрывать свою принадлежность к роду человеческому при помощи звериной крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Спасибо, приятель, – прошептал Конрад лежащему без сознания моряку. – В Альтдорфе мы все гады.
Он натянул на мокрые волосы шапку и зашагал к воротам, сжимая в левой руке три блестящие пуговицы. Одежда более или менее подходила ему по размеру, хотя сапоги были великоваты и натирали лодыжки.
Часовой у ворот махнул Конраду рукой, даже не взглянув на него.
– Твои ребята сегодня много не заработают, Харальд, – протянул один из часовых за спиной Конрада.
– Были бы твои парни здесь каждую ночь… – отозвался высокий офицер с медным значком на груди. – Но с другой стороны, тогда они захотели бы в долю.
И тут Конрад миновал обоих офицеров и вошел в Альтдорф.
ГЛАВА 2
Конрад знал только один способ попасть в подземную пещеру, где видел Элиссу и Черепа, – пройти тем же путем, что и в первый раз. Даже если удастся пробраться в пещеру, вряд ли он застанет их все еще там, но нельзя пренебрегать такой возможностью.
Значит, придется вернуться в армейский штаб и спуститься в подземные темницы. Он предполагал, что в казармах будет царить сумятица; возможно, зверолюди, что чуть не напали на него в подземелье, попытались ворваться в столицу.
У входа в расположение гарнизона он притаился в тени и осмотрелся. На вид все выглядело спокойно, как и при первом его появлении здесь. Двое часовых-пехотинцев у открытых ворот прислонились к стене и тихо переговаривались. Похоже, никто не придал особого значения недавнему происшествию.
Сбежали два пленника, и офицер, который обнаружил их побег, отправился на поиски, предварительно приказав запереть все выходы из города. Но офицер погиб, хотя известие о его смерти, скорее всего, еще не дошло. Возможно, в штабе считали, что он все еще гоняется за преступниками по подземным лабиринтам. Или же, если труп обнаружили, но не столкнулись с тварями подземелья, его товарищи решили, что он погиб от руки Литценрайха или Устнара.
Если бы стало известно, что офицера убили скейвены и что совсем рядом затаилась орда мародеров Хаоса, альтдорфские войска привели бы в полную боевую готовность.
Так что вторжение по-прежнему проходило в тайне, и знал о нем только Конрад. Возможно, так даже лучше, потому что в одиночку у него больше шансов найти Элиссу. О наступлении армии неизбежно станет известно заранее, и похититель девушки успеет улизнуть вместе с пленницей.
Конраду придется пробираться в пещеры через подземную темницу, а оружейный склад гарнизона заодно обеспечит его доспехами и оружием. В прошлый раз он проник в казармы без особого труда, в чем ему помогли форма имперского гвардейца и алый плюмаж офицера. Но сейчас на нем была непритязательная штатская одежда.
Он стянул шапку и засунул ее в карман. Короткие волосы уже высохли, а стрижка соответствовала тому аскетичному стилю, которому следовали альтдорфские офицеры. Ранее Конрад украдкой пробрался к штабу городской стражи, но сейчас он попятился, чтобы оказаться вне поля зрения часовых, выпрямился и, чеканя шаг, направился к воротам.
– Равняйсь! – приказал он на ходу. – Смирно!
Двое часовых немедленно вытянулись по стойке «смирно».
– Смотреть вперед! – командовал он, выходя из тени.
Солдаты уставились поверх его головы, вытянув под уставным углом алебарды. Конрад промаршировал между ними, вошел в ворота и направился через плац к сооруженной из кирпича караулке.
Там стоял еще один гвардеец, и он с подозрением наблюдал за приближающимся Конрадом.
– Кто идет? – спросил он, положив руку на рукоять меча.
– Сэр! – оборвал его Конрад. – Называй меня «сэр», или я возьму тебя под стражу за несоблюдение субординации!
– Сэр! – эхом откликнулся гвардеец и прищелкнул каблуками. Но тут же оглянулся на двери караулки.
Это был тот самый солдат, что стоял на часах, когда Конрад проник в казармы в первый раз. Конрад не хотел, чтобы он снова препроводил его к дежурному офицеру.
– Вольно, – скомандовал он, уже более спокойным тоном. – Командир меня ожидает.
– Я тебя знаю! – заявил гвардеец.
Учитывая то, что в первый раз лицо Конрада наполовину скрывал шлем, гвардеец проявил исключительную наблюдательность, узнав его в полумраке и в совершенно иной одежде.
Солдат потянул меч из ножен, но Конрад уже держал в руке нож моряка. Торс часового закрывали кольчуга и доспехи. Нож Конрада взметнулся наискось и вверх и перерезал солдату горло.
Конрад слишком спешил, чтобы оставить его в живых. Часовой погиб, потому что не терял бдительности, потому что хорошо выполнял свой долг и потому что оказался недостаточно скор на руку.
Конрад зажал рукой рот гвардейца, чтобы заглушить его предсмертный крик, подхватил тело, когда оно начало валиться на землю, и вынул из мертвой руки меч. С клинками в обеих руках он заторопился к дверям караулки.
– Гюнтер? Что происходит?
Конрад разглядел внутри облаченного в доспехи человека, тот размашисто шагал к дверям, а за ним следовал еще один. Он понимал, что, скорее всего, сумеет справиться с обоими, прежде чем они осознают случившееся, но сколько еще солдат находится в караулке? Он собирался незамеченным миновать казармы и спуститься в туннели. Даже если удастся пробиться через солдат, вместо охотника он превратится в добычу. Пора признать, что план потерпел поражение и убираться подобру-поздорову.
Конрад взмахнул мечом, перерубив веревку, с которой свисал масляный светильник. Стоило тому упасть, Конрад его опрокинул; лампа раскололась, осколки полетели в открытую дверь караулки. Горящее масло растеклось по земле, капли попали на стену, и за несколько мгновений из крохотного огонька разгорелось ревущее пламя. Конрад повернулся и что есть духу помчался к воротам. Двое часовых вглядывались во тьму плаца.
– Пожар! – заорал Конрад, подбегая к ним. – Пожар!
Солдаты побежали было к помещению караулки, но один вдруг остановился и что-то крикнул второму. Тот тоже замешкался.
– Оставайтесь на посту! – приказал Конрад. – Я подниму тревогу!
Но прежде чем они успели вернуться к воротам, прежде чем они решили, что делать, и главное, прежде чем они перекрыли выход, Конрад выскочил из ворот и оказался на площади. Он не останавливался, пока не оставил позади несколько улиц, и только тогда привалился к стене пекарни и оглянулся. За ним никто не гнался, а в темном небе лениво извивался черный столб дыма.
Надо решать, что же делать дальше.
Придется остаться в Альтдорфе, потому что где-то здесь прячут Элиссу. Единственным знакомым ему местом в столице был Императорский дворец. Придется вернуться туда, снова играть роль служаки элитной гвардии Императора и делать вид, что за последние несколько часов ничего не произошло.
Он зашагал обратно к войсковым казармам, но на сей раз выбрал длинный путь – по южной части города через мост Карла-Франца. Конрад обнаружил, что все еще сжимает в руке меч часового, и подумал, что в теперешнем положении тоже оказался из-за меча убитого солдата.
Когда Конрад принял участие в нападении на скейвенское укрытие под Миденхеймом, он сражался клинком, который принадлежал мертвому солдату одного из отрядов крепости – солдату, убитому его рукой. Гаксару и Серебряному Глазу удалось бежать и прихватить с собой пленника-человека. Этот пленник, по утверждению Литценрайха, как две капли воды походил на Императора.
Конрад знал, что Гаксар умеет создавать неживые подобия людей, потому что как-то ему пришлось сражаться на дуэли со своим двойником, порожденным серым провидцем. Если Гаксар сотворил двойника Карла-Франца, то сделал это с одним расчетом: чтобы подменить Императора на троне…
В таком случае, по словам Литценрайха, Гаксар наверняка направился в Альтдорф по подземным лабиринтам скейвенов: паутина туннелей соединяла все города и поселки, куда добралась крысиная зараза. Поэтому и Конрад отправился в Альтдорф. Но он искал не Гаксара, а его телохранителя. Серебряный Глаз носил щит с тем же гербом, что и на луке, стрелах и колчане, десять лет назад подаренных Конраду Элиссой. Конрада не покидало убеждение, что загадочная золотая эмблема – кулак в кольчужной перчатке между перекрещенными стрелами – несла в себе особый смысл. Если он сумеет узнать что-либо о странном оружии, а еще лучше – раскрыть личность их предыдущего владельца, то далеко продвинется в поисках своего доселе неведомого происхождения.
Из-за событий в Миденхейме Литценрайх не смог дольше оставаться в городе Белого Волка. Он заявил, что тоже отправится в Альтдорф, где продолжит исследовать различные свойства и применение варп-камня. Таким образом Конрад, Литценрайх и Устнар – последний выживший дварф и слуга колдуна – прибыли в Альтдорф в одном дилижансе. И немедленно по прибытии дварфа и колдуна арестовали за нарушение закона Империи.
Использование варп-камня не на пользу Империи считалось противозаконным. Нарушителю грозила смерть, а донесение из Миденхейма о том, что двое подобных преступников разгуливают на свободе, пришло как раз перед их приездом.
Приказ об аресте не коснулся Конрада лишь потому, что никто из выживших в битве на рудниках Гаксара не знал о его знакомстве с Литценрайхом. Но сержант Таунгар разглядел, что Конрад вооружен мечом с эмблемой, изображающей голову волка, что свидетельствовало о принадлежности к войску Миденхейма.
Таунгар вспомнил его по тем временам, когда они оба воевали в Кислеве, при осаде Праага. Он знал Конрада как великолепного бойца и, не сходя с места, захотел нанять его инструктором в имперскую гвардию. Он обещал, что если Конрад вступит в гвардию, то с миденхеймским мечом не возникнет никаких проблем.
Предложение подходило Конраду как нельзя более кстати. Ему требовалось задержаться в Альтдорфе на какое-то время, и он не собирался оставаться в гвардии надолго.
Но сейчас выходило, что ему придется побыть имперским гвардейцем чуть дольше, чем планировалось.
Меч часового оказался хорошим оружием, хотя и тяжеловатым и недостаточно сбалансированным. Ему, конечно, не сравняться с клинком, который Конрад держал в руке в пещерах под Миденхеймом; да и до имперского меча, сломанного, когда Конрад пытался вытащить последний гвоздь из руки Устнара, ему далеко.
На мосту было безлюдно, и Конрад перегнулся через перила и бросил меч в мутные воды Рейка. Он не любил ходить безоружным, но нож матроса ему тоже больше не нужен, поэтому тот последовал за мечом. Конрад вытащил из кармана шапку и надел ее. Если его заметят, она поможет ему остаться неузнанным.
Он натянул шерстяную шапку на глаза и только тут заметил кровь на правой руке. Кровь часового. Он скинул куртку и вытер кровь ее рукавом; засохшие пятна с ладони пришлось оттирать слюной. После швырнул куртку через перила. Свободные ботинки производили слишком много шума при ходьбе, и они также очутились в реке.
Булыжники леденили босые ноги, а дыхание вырывалось изо рта паром. Конрад заспешил к дворцу. Огромное строение чернело на фоне темного неба, высокий шпиль заливало звездным светом.
Проникнуть в казармы, где он служил, будет потруднее, чем прорваться в штаб войска. Впустить-то его впустят, но в том случае придется выдумывать историю о том, куда подевалась его форма. Несколько часов назад, когда он покидал расположение гарнизона, Конрад не собирался возвращаться; но сейчас надо сделать вид, будто он никуда не отлучался. Поскольку у него не имелось разрешения на выход за стены дворца, никто не заподозрит, что он его покидал. Часовые видели, как он выходил за ворота, но они не знали о запрете. У них нет причин докладывать о его уходе, и если повезет, никто их не спросит.
Сейчас, ступая босиком, Конраду чудилось, что он вернулся в прошлое, до того, как в его жизни появилась Элисса и перевернула все его существование. Он не потерял умения растворяться в тенях и двигаться неслышно, чтобы остаться незамеченным трактирщиком, на которого работал. К старым привычкам добавились навыки, полученные за пять лет службы у Вольфа: уловки и хитрости, необходимые, чтобы выжить в Кислеве, на границе между людьми и мутантами.
Не раз Конраду приходилось пробираться за позиции противника, и хотя враги во многом не дотягивали до уровня людей, зачастую их органы чувств превосходили человеческие. Их называли звероподобными, а это значило, что они не обладают благородными чертами людей, но сохранили чутье животных. Они гораздо отчетливее видели в темноте, улавливали почти неслышимые для людей звуки и могли обнаружить неприятеля по едва ощутимому запаху. Единственный способ скрыть человеческий запах – замаскировать его другим, и Конраду уже доводилось скрывать свою принадлежность к роду человеческому при помощи звериной крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30