Это все от расстройства. Не знаю, что с ним делать.
– Понимаю.
– Кстати, вспомнил! – Хармон щелкнул пальцами. – Эммет говорит, что один из наших рабочих видел Фредерика Мантье в Сентралтауне.
– Где? – Мои кулаки непроизвольно сжались.
– Недалеко от центра.
– Вы сообщили властям?
– Правителю Саскриту? Нет, у нас на Надежде принято в таких случаях разбираться самостоятельно, без властей. Мы с Лаурой Трифорт обшарили тот район со своими людьми, но Фредерика не нашли. А вы что-нибудь выяснили насчет этого? – показал он на склады возле космодрома.
– Орбитальная станция отправляет сюда грузы без существенных задержек, а дальнейшая их судьба зависит от местного интенданта. Очевидно, он заказывает все подряд, что надо и не надо, поэтому склады и затоварены.
– Значит, Лаура оказалась права.
– Да.
– Как вы намерены с этим бороться?
– Решение еще прорабатывается, – отделался я официальной формулировкой и поспешил сменить тему:
– А что будет с Джеренсом?
– Просто не представляю, что с ним делать, – сокрушенно покачал головой Хармон. – Эти наркотики, просьбы передать наследство его младшему брату…
– Вообще-то он неплохой парень. – Я тактично умолчал о том, что Джеренса пришлось тащить на орбитальную станцию силой, хотя любой другой мальчишка был бы от такой экскурсии в неописуемом восторге.
– Теперь я подумываю, не отдать ли его на лечение в госпиталь. Раньше надеялся, что до такой серьезной меры дело не дойдет.
– Джеренсу придется туго, если о его наркомании узнают власти.
С конца эпохи бунтов общество относится к наркоманам весьма жестко, не делая скидки на возраст. Даже тринадцатилетнему Джеренсу скидки не будет. Несомненно, он попадет в колонию строгого режима, если у него хоть однажды найдут наркотик.
Вертолет Бранстэда скрылся в лучах заходящего солнца. Я заскочил в Адмиралтейство, сдал отчет, отпустил Толливера и поехал домой.
Анни сидела в гостиной. Одета она была не по-домашнему, на коленях лежала куртка.
– Собралась на прогулку? – спросил я, снимая китель.
– Не знаю. Никки, нам надо поговорить.
– О чем?
– О том, что произошло… между мной и Эдди.
– Мы уже говорили об этом. – Я думал лишь об одном: поскорее лечь. Неважное самочувствие, усталость и нервные перегрузки вымотали меня до предела.
– Нет! Еще не говорили! – повысила она голос. Мне почему-то вспомнилась Аманда. Она тоже бывала очень напористой.
– Ладно, говори, – уступил я.
– Ник, я поняла, что сделала нехорошо. Но этого не исправишь. Ты не понимаешь наших законов, поэтому принял то, что произошло, за обиду. – Она помолчала, пытаясь успокоиться, чтобы восстановить хорошее произношение. – Но мы уже поженились. Ты говорил, что это на всю жизнь. Я хочу, чтобы ты заботился обо мне, любил меня. А если не будешь… – Она закрыла лицо руками и пробормотала что-то невразумительное.
– Я не слышал твоих последних слов, – произнес я натянутым тоном.
– Я сказала, что если не будешь, тогда я уйду от тебя.
– Куда?
– Найду куда. Я не пропаду. Если надо, буду проституткой. Мне не привыкать. Ты забыл, что я беспризорница?
– Забыл.
– Как мы будем жить, Никки? – произнесла она сквозь слезы.
– Не знаю.
Во мне всколыхнулись воспоминания. Долгий полет, каюта. Анни прилежно учится читать, правильно выговаривать слова, мечтает стать настоящей леди. Анни плачет в моих объятиях. Бессонные ночи плотской любви, наши потные, извивающиеся тела. Анни провожает меня к доктору Тендресу. Ее руки, страстно обнимающие голую спину Эдди Босса.
Мы сидели в гнетущей тишине. Сгущались сумерки.
– Тогда я пойду, – наконец произнесла Анни. В голосе ее звучало оскорбленное достоинство. – Вещи я уже собрала.
– Не уходи, – вырвалось у меня против воли.
– А что? – усмехнулась она. – Ты хочешь сказать, будто любишь меня? – Она снова от волнения коверкала язык.
Я долго молчал, не зная, что ей ответить, и наконец так и сказал:
– Не знаю.
– Тогда ухожу.
Мне стало трудно дышать. Я взмолился:
– Не уходи. Дай мне время. Я должен разобраться в себе.
– Сколько можно ждать?! – вспылила она. – Долго еще ты будешь меня мучить?
– Я понимаю твои мучения, но пойми и ты меня. – Я едва заставил себя выдержать ее взгляд. – Мне нужно время.
Анни разрыдалась. Мне хотелось броситься к ней, обнять, утешить, но вспомнил кошмарную сцену измены с Эдди Боссом.
Я пошел в спальню, собрал в сумку вещи.
– Поживу пока в казарме. Поговорим через несколько дней, ладно? Она кивнула. Я ушел из дому.
Я вскользь упомянул о том, что перебрался в казарму. Толливер никак на это не прореагировал. Иного я от него и не ожидал. Во-первых, нечего лейтенанту совать нос в личную жизнь капитана, а во-вторых, за последние дни я достаточно ясно показал ему свою враждебность. Снова и снова я подумывал, не отказаться ли мне от его услуг, но этим и ограничивался. Пойти на решительные действия я почему-то не мог, хотя один только вид его вызывал у меня отвращение.
Когда я собрался навестить Алекса, Толливер зачем-то увязался за мной. Я не стал возражать.
Мы нашли Алекса в комнате отдыха. Видимо, больничная палата ему наскучила.
– Орбитальная станция? – спросил он, когда я начал рассказывать о своей поездке. – Я бывал там?
– Да. «Порция», на которой ты сюда прилетел, причалила к орбитальной станции.
– Воспоминания никогда не вернутся, – горько посетовал Алекс.
– Все прибывающие корабли причаливают к орбитальной станции, мистер Тамаров, – объяснил Толливер. Я бросил на него раздраженный взгляд, но он, кажется, этого не заметил.
Алекс подошел к окну:
– А что будете делать дальше?
– Я сегодня пополудни поеду в гости к Заку Хоупвеллу, встречусь с некоторыми другими плантаторами. Увы, особо обрадовать мне их нечем. С затовариванием складов Сентралтауна мы как-нибудь разберемся, а вот с тарифами на межзвездную перевозку грузов я ничего не могу сделать. Не могу я и уменьшить количество пьяных солдат в Сетралтауне, не могу изменить структуру местного правительства.
– В этом кресле, где ты сейчас сидишь, я вчера провел весь вечер, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.
Я встал с кресла, подошел к окну, где стоял Алекс, с надеждой спросил:
– Вспомнил?
– Нет. Ничего. Хорошо помню все твои визиты, все, что ты мне говорил. Короче говоря, помню все, что происходило после травмы. А из того, что было до этого, я так ничего и не вспомнил.
– Как я тебе сочувствую, Алекс.
– Что толку от твоих сочувствий! Знал бы ты, что это такое – жить без воспоминаний!
– Извини, Алекс, я просто не… не знал, что сказать.
– Тогда лучше молчи! Прибереги свою жалость для других!
Я вконец расстроился. Почему от меня всем достаются одни только неприятности? Краем глаза я заметил укоризненный взгляд Толливера, но не мог понять, кого из нас он осуждает.
– Что я могу для тебя сделать, Алекс? – выдавил я, превозмогая душевную боль.
– Ты… Боже мой! Что на меня нашло! – Алекс в отчаянии бросился на кровать. – Прости. Опять сдали нервы.
– Алекс, больничная скука не способствует твоему выздоровлению. Может быть, тебе лучше поездить со мной? Ты все еще числишься в моей команде.
– Ты хочешь отозвать меня из отпуска?
– Нет, – улыбнулся я. Отозвать его из отпуска по болезни я, конечно, не имел права. – Это будет лечебная поездка. Терапевтический отпуск.
– Есть и такой вид отпуска, сэр? – удивился Толливер.
– Точно не знаю, но у меня есть возможность устроить нечто подобное. Алекс, хочешь съездить с нами на плантации?
– Очень.
– Значит, поедешь.
Оформив выписку Алекса из госпиталя, я повез его на космодром. Там нас ждал Толливер с вертолетом. В униформе Алекс показался мне прежним самоуверенным лейтенантом, каким я его запомнил по «Порции», но в электромобиле он всю дорогу как бы испуганно озирался по сторонам на незнакомую ему местность. Я не знал, как развеять его страхи. Все, что я мог, это дружески сжимать ему руку.
Когда мы сели в вертолет, он спросил:
– Вы умеете им управлять, мистер Сифорт?
– Да, мистер Тамаров. Я учился этому в Академии.
– А я?
– Насколько я помню ваше досье, в Академии вы тоже посещали вертолетные курсы.
Алекс погрузился в задумчивое молчание. Я включил мотор, повел вертолет в сторону плантаций. На экране пульта управления компьютер постоянно показывал план местности и нашу предполагаемую траекторию. Лететь предстояло часа полтора. Алекс не отрывался от окна, впиваясь глазами в когда-то знакомую землю.
– Мистер Сифорт, вам нравится Надежда? – спросил он наконец.
Нравится? Честно говоря, раньше над этим не задумывался.
– Знаете, я провел несколько лет в полетах между Землей и этой планетой, – ответил я.
– Так нравится или нет? – настаивал Алекс. Я скорчил недовольную гримасу.
– Отстаньте от капитана, – вмешался Толливер.
– Ничего, пусть спрашивает. С Надеждой у меня связано много воспоминаний. Некоторые из них очень печальны. Их я предпочел бы забыть.
– Забыть? – удивился Алекс. – Какое странное желание. Разве воспоминания могут быть печальными?
– Могут. – Например, тот день, когда я узнал, что капитан Форби не может найти мне замену, а значит, мне придется командовать «Порцией». Или тот вечер, когда я пришел к Аманде прощаться, а вместо этого уговорил ее полететь со мной в отпуск в девственные Вентурские горы. – Алекс, здесь жила Аманда.
Отсюда мы с ней отправились в долгий полет к Солнечной системе. А в обратном полете на «Порции» Аманда покончила жизнь самоубийством. Кстати, под влиянием Аманды Алекс отказался от жестокой мести Филипу Таеру.
– Кто такая Аманда? – спросил Алекс.
– Она была моей женой, – коротко ответил я. – И матерью моего единственного сына. Теперь их мертвые тела витают в черной бездне бесконечного космоса за многие световые годы от населенных планет. Рассказывать об этом было бы слишком больно.
– Ты очень любил ее.
– Ты помнишь? – с надеждой спросил я.
– Нет. Это написано у тебя на лице. Надежда погасла. Я решил сменить тему:
– А гостиницу «Отдых шофера» ты помнишь?
– Нет. А что?
– Во время прошлой поездки к плантации Бранстэдов мы проезжали мимо нее. С нами был еще… – я запнулся. Упоминать имя Эдди Босса не хотелось.
– Мистер Босс?
– Ты помнишь его? – удивился я.
– Просто он был в больничной палате, когда я пришел в сознание. – Алекс пристально посмотрел на меня. – Вы с ним друзья?
– Об этом человеке я не хочу говорить. – Я сделал вид, что сконцентрировался на управлении вертолетом, постарался выбросить из головы ненавистное имя.
– А почему ты упомянул гостиницу «Отдых шофера»?
– Это единственная гостиница по дороге к плантации Бранстэдов, в которой есть отличный ресторан. Я там несколько раз обедал.
– Во время твоего первого посещения этой планеты?
– Да. – Тогда я путешествовал с Дереком Кэрром. Опять воспоминания… На плантации Кэрров Дерек вынужден был скрываться под вымышленным именем. Он притворялся моим умственно отсталым двоюродным братом, то и дело называл меня Никки. Эх, озорная юность… Если бы я мог тогда предвидеть свои будущие злоключения! – Может быть, пообедаем там сейчас?
– Конечно. – Вдруг Алекс изменился в лице. – Но у меня нет денег.
– Ты забыл получить зарплату?
– Я даже забыл, сколько я получаю. Тем более не помню, где и как ее можно получить.
– Пустяки. За обед заплачу я. – Я сверился с картой, изменил курс к гостинице. – Толливер, по возвращении не забудьте проследить за тем, чтобы мистеру Тамарову зарплату доставляли на дом.
– Есть, сэр, – ответил Толливер.
Я посадил вертолет на площадку, от которой к гостинице тянулась проложенная сквозь буйную растительность дорожка. На автомобильной стоянке стояло полдюжины грузовиков.
Меню ресторана оказалось на удивление разнообразным. Я объяснил своим спутникам, что в этом ресторане практически нет ничего привозного: мясо, овощи и прочая еда выращиваются на месте, и даже электроэнергия тут собственная – от маленькой ядерной электростанции, расположенной неподалеку, чуть ли не на заднем дворе.
– А на орбитальной станции реактор термоядерный и полностью автоматический, – сказал Алекс.
– Ты вспомнил? – удивился я.
– Не знаю. Понятия не имею, откуда у меня в голове такие сведения.
– Это изучают на втором курсе Академии, – напомнил Толливер.
– А еще я помню, что термоядерные электростанции, установленные на кораблях, безопаснее таких ядерных электростанций, как эта, хотя здесь реактор тоже достаточно безопасен и полностью автоматизирован.
– Верно, – согласился я. – А если быть до конца точным, то даже в ядерных электростанциях автоматика ни при каких обстоятельствах не позволит реактору взорваться.
– Но если он взорвется, то тут образуется огромная воронка.
– Радиусом с километр, – добавил Толливер. – А если взорвется термоядерный реактор, то разрушения будут гораздо более впечатляющими.
– Не говорите, пожалуйста, на эту тему, – попросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Понимаю.
– Кстати, вспомнил! – Хармон щелкнул пальцами. – Эммет говорит, что один из наших рабочих видел Фредерика Мантье в Сентралтауне.
– Где? – Мои кулаки непроизвольно сжались.
– Недалеко от центра.
– Вы сообщили властям?
– Правителю Саскриту? Нет, у нас на Надежде принято в таких случаях разбираться самостоятельно, без властей. Мы с Лаурой Трифорт обшарили тот район со своими людьми, но Фредерика не нашли. А вы что-нибудь выяснили насчет этого? – показал он на склады возле космодрома.
– Орбитальная станция отправляет сюда грузы без существенных задержек, а дальнейшая их судьба зависит от местного интенданта. Очевидно, он заказывает все подряд, что надо и не надо, поэтому склады и затоварены.
– Значит, Лаура оказалась права.
– Да.
– Как вы намерены с этим бороться?
– Решение еще прорабатывается, – отделался я официальной формулировкой и поспешил сменить тему:
– А что будет с Джеренсом?
– Просто не представляю, что с ним делать, – сокрушенно покачал головой Хармон. – Эти наркотики, просьбы передать наследство его младшему брату…
– Вообще-то он неплохой парень. – Я тактично умолчал о том, что Джеренса пришлось тащить на орбитальную станцию силой, хотя любой другой мальчишка был бы от такой экскурсии в неописуемом восторге.
– Теперь я подумываю, не отдать ли его на лечение в госпиталь. Раньше надеялся, что до такой серьезной меры дело не дойдет.
– Джеренсу придется туго, если о его наркомании узнают власти.
С конца эпохи бунтов общество относится к наркоманам весьма жестко, не делая скидки на возраст. Даже тринадцатилетнему Джеренсу скидки не будет. Несомненно, он попадет в колонию строгого режима, если у него хоть однажды найдут наркотик.
Вертолет Бранстэда скрылся в лучах заходящего солнца. Я заскочил в Адмиралтейство, сдал отчет, отпустил Толливера и поехал домой.
Анни сидела в гостиной. Одета она была не по-домашнему, на коленях лежала куртка.
– Собралась на прогулку? – спросил я, снимая китель.
– Не знаю. Никки, нам надо поговорить.
– О чем?
– О том, что произошло… между мной и Эдди.
– Мы уже говорили об этом. – Я думал лишь об одном: поскорее лечь. Неважное самочувствие, усталость и нервные перегрузки вымотали меня до предела.
– Нет! Еще не говорили! – повысила она голос. Мне почему-то вспомнилась Аманда. Она тоже бывала очень напористой.
– Ладно, говори, – уступил я.
– Ник, я поняла, что сделала нехорошо. Но этого не исправишь. Ты не понимаешь наших законов, поэтому принял то, что произошло, за обиду. – Она помолчала, пытаясь успокоиться, чтобы восстановить хорошее произношение. – Но мы уже поженились. Ты говорил, что это на всю жизнь. Я хочу, чтобы ты заботился обо мне, любил меня. А если не будешь… – Она закрыла лицо руками и пробормотала что-то невразумительное.
– Я не слышал твоих последних слов, – произнес я натянутым тоном.
– Я сказала, что если не будешь, тогда я уйду от тебя.
– Куда?
– Найду куда. Я не пропаду. Если надо, буду проституткой. Мне не привыкать. Ты забыл, что я беспризорница?
– Забыл.
– Как мы будем жить, Никки? – произнесла она сквозь слезы.
– Не знаю.
Во мне всколыхнулись воспоминания. Долгий полет, каюта. Анни прилежно учится читать, правильно выговаривать слова, мечтает стать настоящей леди. Анни плачет в моих объятиях. Бессонные ночи плотской любви, наши потные, извивающиеся тела. Анни провожает меня к доктору Тендресу. Ее руки, страстно обнимающие голую спину Эдди Босса.
Мы сидели в гнетущей тишине. Сгущались сумерки.
– Тогда я пойду, – наконец произнесла Анни. В голосе ее звучало оскорбленное достоинство. – Вещи я уже собрала.
– Не уходи, – вырвалось у меня против воли.
– А что? – усмехнулась она. – Ты хочешь сказать, будто любишь меня? – Она снова от волнения коверкала язык.
Я долго молчал, не зная, что ей ответить, и наконец так и сказал:
– Не знаю.
– Тогда ухожу.
Мне стало трудно дышать. Я взмолился:
– Не уходи. Дай мне время. Я должен разобраться в себе.
– Сколько можно ждать?! – вспылила она. – Долго еще ты будешь меня мучить?
– Я понимаю твои мучения, но пойми и ты меня. – Я едва заставил себя выдержать ее взгляд. – Мне нужно время.
Анни разрыдалась. Мне хотелось броситься к ней, обнять, утешить, но вспомнил кошмарную сцену измены с Эдди Боссом.
Я пошел в спальню, собрал в сумку вещи.
– Поживу пока в казарме. Поговорим через несколько дней, ладно? Она кивнула. Я ушел из дому.
Я вскользь упомянул о том, что перебрался в казарму. Толливер никак на это не прореагировал. Иного я от него и не ожидал. Во-первых, нечего лейтенанту совать нос в личную жизнь капитана, а во-вторых, за последние дни я достаточно ясно показал ему свою враждебность. Снова и снова я подумывал, не отказаться ли мне от его услуг, но этим и ограничивался. Пойти на решительные действия я почему-то не мог, хотя один только вид его вызывал у меня отвращение.
Когда я собрался навестить Алекса, Толливер зачем-то увязался за мной. Я не стал возражать.
Мы нашли Алекса в комнате отдыха. Видимо, больничная палата ему наскучила.
– Орбитальная станция? – спросил он, когда я начал рассказывать о своей поездке. – Я бывал там?
– Да. «Порция», на которой ты сюда прилетел, причалила к орбитальной станции.
– Воспоминания никогда не вернутся, – горько посетовал Алекс.
– Все прибывающие корабли причаливают к орбитальной станции, мистер Тамаров, – объяснил Толливер. Я бросил на него раздраженный взгляд, но он, кажется, этого не заметил.
Алекс подошел к окну:
– А что будете делать дальше?
– Я сегодня пополудни поеду в гости к Заку Хоупвеллу, встречусь с некоторыми другими плантаторами. Увы, особо обрадовать мне их нечем. С затовариванием складов Сентралтауна мы как-нибудь разберемся, а вот с тарифами на межзвездную перевозку грузов я ничего не могу сделать. Не могу я и уменьшить количество пьяных солдат в Сетралтауне, не могу изменить структуру местного правительства.
– В этом кресле, где ты сейчас сидишь, я вчера провел весь вечер, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.
Я встал с кресла, подошел к окну, где стоял Алекс, с надеждой спросил:
– Вспомнил?
– Нет. Ничего. Хорошо помню все твои визиты, все, что ты мне говорил. Короче говоря, помню все, что происходило после травмы. А из того, что было до этого, я так ничего и не вспомнил.
– Как я тебе сочувствую, Алекс.
– Что толку от твоих сочувствий! Знал бы ты, что это такое – жить без воспоминаний!
– Извини, Алекс, я просто не… не знал, что сказать.
– Тогда лучше молчи! Прибереги свою жалость для других!
Я вконец расстроился. Почему от меня всем достаются одни только неприятности? Краем глаза я заметил укоризненный взгляд Толливера, но не мог понять, кого из нас он осуждает.
– Что я могу для тебя сделать, Алекс? – выдавил я, превозмогая душевную боль.
– Ты… Боже мой! Что на меня нашло! – Алекс в отчаянии бросился на кровать. – Прости. Опять сдали нервы.
– Алекс, больничная скука не способствует твоему выздоровлению. Может быть, тебе лучше поездить со мной? Ты все еще числишься в моей команде.
– Ты хочешь отозвать меня из отпуска?
– Нет, – улыбнулся я. Отозвать его из отпуска по болезни я, конечно, не имел права. – Это будет лечебная поездка. Терапевтический отпуск.
– Есть и такой вид отпуска, сэр? – удивился Толливер.
– Точно не знаю, но у меня есть возможность устроить нечто подобное. Алекс, хочешь съездить с нами на плантации?
– Очень.
– Значит, поедешь.
Оформив выписку Алекса из госпиталя, я повез его на космодром. Там нас ждал Толливер с вертолетом. В униформе Алекс показался мне прежним самоуверенным лейтенантом, каким я его запомнил по «Порции», но в электромобиле он всю дорогу как бы испуганно озирался по сторонам на незнакомую ему местность. Я не знал, как развеять его страхи. Все, что я мог, это дружески сжимать ему руку.
Когда мы сели в вертолет, он спросил:
– Вы умеете им управлять, мистер Сифорт?
– Да, мистер Тамаров. Я учился этому в Академии.
– А я?
– Насколько я помню ваше досье, в Академии вы тоже посещали вертолетные курсы.
Алекс погрузился в задумчивое молчание. Я включил мотор, повел вертолет в сторону плантаций. На экране пульта управления компьютер постоянно показывал план местности и нашу предполагаемую траекторию. Лететь предстояло часа полтора. Алекс не отрывался от окна, впиваясь глазами в когда-то знакомую землю.
– Мистер Сифорт, вам нравится Надежда? – спросил он наконец.
Нравится? Честно говоря, раньше над этим не задумывался.
– Знаете, я провел несколько лет в полетах между Землей и этой планетой, – ответил я.
– Так нравится или нет? – настаивал Алекс. Я скорчил недовольную гримасу.
– Отстаньте от капитана, – вмешался Толливер.
– Ничего, пусть спрашивает. С Надеждой у меня связано много воспоминаний. Некоторые из них очень печальны. Их я предпочел бы забыть.
– Забыть? – удивился Алекс. – Какое странное желание. Разве воспоминания могут быть печальными?
– Могут. – Например, тот день, когда я узнал, что капитан Форби не может найти мне замену, а значит, мне придется командовать «Порцией». Или тот вечер, когда я пришел к Аманде прощаться, а вместо этого уговорил ее полететь со мной в отпуск в девственные Вентурские горы. – Алекс, здесь жила Аманда.
Отсюда мы с ней отправились в долгий полет к Солнечной системе. А в обратном полете на «Порции» Аманда покончила жизнь самоубийством. Кстати, под влиянием Аманды Алекс отказался от жестокой мести Филипу Таеру.
– Кто такая Аманда? – спросил Алекс.
– Она была моей женой, – коротко ответил я. – И матерью моего единственного сына. Теперь их мертвые тела витают в черной бездне бесконечного космоса за многие световые годы от населенных планет. Рассказывать об этом было бы слишком больно.
– Ты очень любил ее.
– Ты помнишь? – с надеждой спросил я.
– Нет. Это написано у тебя на лице. Надежда погасла. Я решил сменить тему:
– А гостиницу «Отдых шофера» ты помнишь?
– Нет. А что?
– Во время прошлой поездки к плантации Бранстэдов мы проезжали мимо нее. С нами был еще… – я запнулся. Упоминать имя Эдди Босса не хотелось.
– Мистер Босс?
– Ты помнишь его? – удивился я.
– Просто он был в больничной палате, когда я пришел в сознание. – Алекс пристально посмотрел на меня. – Вы с ним друзья?
– Об этом человеке я не хочу говорить. – Я сделал вид, что сконцентрировался на управлении вертолетом, постарался выбросить из головы ненавистное имя.
– А почему ты упомянул гостиницу «Отдых шофера»?
– Это единственная гостиница по дороге к плантации Бранстэдов, в которой есть отличный ресторан. Я там несколько раз обедал.
– Во время твоего первого посещения этой планеты?
– Да. – Тогда я путешествовал с Дереком Кэрром. Опять воспоминания… На плантации Кэрров Дерек вынужден был скрываться под вымышленным именем. Он притворялся моим умственно отсталым двоюродным братом, то и дело называл меня Никки. Эх, озорная юность… Если бы я мог тогда предвидеть свои будущие злоключения! – Может быть, пообедаем там сейчас?
– Конечно. – Вдруг Алекс изменился в лице. – Но у меня нет денег.
– Ты забыл получить зарплату?
– Я даже забыл, сколько я получаю. Тем более не помню, где и как ее можно получить.
– Пустяки. За обед заплачу я. – Я сверился с картой, изменил курс к гостинице. – Толливер, по возвращении не забудьте проследить за тем, чтобы мистеру Тамарову зарплату доставляли на дом.
– Есть, сэр, – ответил Толливер.
Я посадил вертолет на площадку, от которой к гостинице тянулась проложенная сквозь буйную растительность дорожка. На автомобильной стоянке стояло полдюжины грузовиков.
Меню ресторана оказалось на удивление разнообразным. Я объяснил своим спутникам, что в этом ресторане практически нет ничего привозного: мясо, овощи и прочая еда выращиваются на месте, и даже электроэнергия тут собственная – от маленькой ядерной электростанции, расположенной неподалеку, чуть ли не на заднем дворе.
– А на орбитальной станции реактор термоядерный и полностью автоматический, – сказал Алекс.
– Ты вспомнил? – удивился я.
– Не знаю. Понятия не имею, откуда у меня в голове такие сведения.
– Это изучают на втором курсе Академии, – напомнил Толливер.
– А еще я помню, что термоядерные электростанции, установленные на кораблях, безопаснее таких ядерных электростанций, как эта, хотя здесь реактор тоже достаточно безопасен и полностью автоматизирован.
– Верно, – согласился я. – А если быть до конца точным, то даже в ядерных электростанциях автоматика ни при каких обстоятельствах не позволит реактору взорваться.
– Но если он взорвется, то тут образуется огромная воронка.
– Радиусом с километр, – добавил Толливер. – А если взорвется термоядерный реактор, то разрушения будут гораздо более впечатляющими.
– Не говорите, пожалуйста, на эту тему, – попросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69