–Глеб, – ласково обратился он к нему, – ну что случилось? Ты сегодня сам не свой. Ответь, с ребятами поссорился или подрался? У тебя ведь тут друзья появились, ты мне сам говорил.
–Да нет, не поссорился, – опустил голову Глеб, – мне ничего не хочется делать и ничего не интересно, даже разговаривать не хочется.
–Ты хочешь сказать, что у тебя депрессия началась? – заволновался Лев Павлович.
–Не знаю, – равнодушно ответил Глеб, – плохо мне, вот и все.
Сегодня Глеб решил ничего не говорить о пионерском лагере, в этом деле не стоило торопиться, но своего он добился – оба врача решили, что у него началась депрессия. Слышать их последующего разговора он не мог, но не ошибся в том, что «озадачил» своим поведением обоих докторов.
–Виктор Иванович, – сразу начал лечащий врач, как только за Глебом закрылась дверь, – у него явно начало депрессии, надо срочно принимать меры. Я назначу амитриптилин, по полтаблетки на ночь.
–Не горячитесь коллега, – профессор тоже выглядел озабоченным и нервно постукивал кончиком шариковой ручки по столу, но старался чтобы этого не заметил Лев Павлович, – надо узнать причину. Он ее или не хочет говорить или сам не знает. Таблетками его мы всегда накормить успеем, а вот будет ли толк – это бабушка надвое сказала. Главное выяснить причину и устранить ее, – он замолчал, раздумывая.
–Вы считаете что пока никаких мер принимать не надо? – невольно удивился глебин врач.
–Подождем до завтра, – подвел итог разговору профессор, – если депрессивное состояние начнет прогрессировать и мы не узнаем его причины, придется применить лекарственную терапию. А если все дело в том что он поссорился с друзьями, то помирим их и это само по себе снимет проблему, – он тяжело вздохнул, и словно говоря сам с собой произнес, – а ведь все так хорошо шло. Вытащили его из психоза, привели в норму, и на тебе… Дело в том, что я вчера сам звонил этому кэгэбэшнику, сказал, что все в порядке и мальчик поправляется. Похвалился, что называется.
Только хорошее воспитание и присутствие подчиненного помешало профессору сплюнуть на пол. Он уже заканчивал доклад, в котором описывал лечение Глеба и готовился написать историю полного выздоровления, и тут такой «сюрприз». А конференция всего через месяц с небольшим, и там не только министр будет, но и зарубежные коллеги, перед которыми опозориться никак нельзя. Ему уже звонили из министерства здравоохранения и передали, что в случае успеха с лечением Глеба за защиту его докторской диссертации можно не беспокоиться.
–Вот что, Лев Павлович, оставляем ситуацию как есть, – твердо распорядился главврач, – завтра я снова приду и поговорим подробнее. А вы пока пораспрашивайте его друзей. Постарайтесь узнать в чем там дело, может обычные детские обиды. Сейчас все равно рано принимать решение. До свидания.
–До свидания, Виктор Иванович, – вежливо попрощался Лев Павлович, и когда за профессором закрылась дверь, перед тем как взяться за очередную историю болезни, задумчиво пробормотал, – действительно, поживем – увидим.
–Первый шар брошен! – весело закричал Глеб, входя обратно в класс и подходя к Кире с Митькой, Кащей отсутствовал – был на беседе с врачом, а воспитатель еще не подошел, так что говорить можно было в открытую.
–Ну как все прошло? – нетерпеливо спросил Кира.
–Нормально, больше ничего не спрашивай, боюсь сглазить, – серьезно ответил Глеб, – но ребят, вы меня поддержать должны. Если будут спрашивать ссорились мы или нет, то говорите что все в порядке, но мне здесь скучно, плохо и я постоянно говорю о пионерском лагере, в котором хочу побывать.
–То есть о «Восходе»? – уточнил Кира.
–Нет, названий и подробностей не надо, это будет слишком подозрительно, просто скажите что я зациклился на пионерском лагере, куда не могу поехать, поэтому такой грустный. Все остальное они должны узнать у меня. Жаль Кащея предупредить не успел, – с досадой заметил Глеб, – хорошая мысля приходит опосля.
–А он все равно у Инны Анатольевны наблюдается, – сказал Митька, – ты что забыл?
–Нет, но Лев Павлович может ее спросить, или сам на беседу придти, – возразил Глеб, – так, вот еще что, сегодня после полдника я гулять не пойду, попрошусь в палату и залезу в постель.
–Это еще зачем? Ты же нормально себя чувствуешь, – удивился Кира.
–Но это только вы знаете, – спокойно ответил Глеб, – для остальных у меня сильная депрессия, и никого видеть я не хочу.
В класс зашел Кащей. Не дав Глебу сказать ни слова, он с ходу выпалил:
–Я сказал своей врачихе, вроде просто так, для сведения, что у тебя появилась идея фикс – пионерский лагерь. И ты сейчас очень переживаешь, что не можешь туда поехать.
–Молодец! Ты Кащей наверно мои мысли читаешь? – одобрительно хлопнул его по плечу Глеб.
–Не, просто решил тебе помочь, – простодушно заявил Кащей, – да, я еще сказал, что мне кажется ты подумываешь о самоубийстве.
–Ты что совсем рехнулся?! Козел! Кретин! Идиот! – Глеб не постеснялся в выражениях, размахивая руками, – хочешь чтобы меня в четвертое упекли?
–Да успокойся ты, – Кащей никак не отреагировал на его ругань, – надо их немного встряхнуть. Так результат скорей будет.
–Ага, положат под сетку, закормят аминазином, и хорошо, если выпишут через год! – никак не мог успокоиться Глеб, – ты пойми, они же за нас отвечают.
–Вот я поэтому и сказал про самоубийство. Да остынь ты, это же только с моих слов так выходит. Я сказал «мне кажется», тоже ведь не дурак, все понимаю, – начал оправдываться Кащей, поняв что действительно переборщил, – может моя врачиха и не скажет никому об этом.
–Как же! – включился в спор Митька, – да они это в первую очередь спрашивают, если у них только подозрение есть, что ты самоубийца.
–Ладно, отступать все равно некуда, игра продолжается, – вздохнул Глеб, он вспомнил про Нелеву и на душе стало легче.
–Глеб, извини если я действительно тебе медвежью услугу оказал, – негромко произнес Кащей.
–Ничего, – Глеб улыбнулся, – может ты и правильно все сделал.
Из «нирваны» Ленку вывел требовательный звук телефонного звонка. Пришлось встать с дивана и уменьшив громкость магнитофона, взять трубку, предварительно сказав про себя пару «ласковых» позвонившему, в такой неподходящий момент, когда разговаривать абсолютно ни с кем не хотелось. Звонила Надька, ее подружка.
–Привет! – поздоровалась она.
–Привет, – ответила Нелева, раздражение быстро улетучилось, сменившись радостной легкостью, несмотря, на то что подруга позвонила совсем некстати, – а я сегодня Глеба Брусникина видела, – не смогла не поделиться она новостью.
–Ты что?! – воскликнула на другом конце провода Надька, и чуть не поперхнулась от удивления, – его уже из сумасшедшего дома выпустили? А мама мне сказала, что его там еще долго будут держать. Таких психов выпускать опасно.
–Да никакой он не псих! – рассердилась Ленка, – что ты вообще о нем знаешь?
–То, что он почти атомный взрыв устроил! – Надька отреагировала на ленкины слова тоже повысив тон, – моя бабушка с соседками хотели в бомбоубежище идти, но не знали где оно находиться. Думали ядерная война началась. Она на работе вспышку увидела и дымовой гриб.
–Он не виноват, – вступилась за Глеба Нелева, – он не хотел ракету запускать, просто так получилось.
–Постой, так где ты его видела? – опомнилась Надька, – его выпустили из психушки или нет?
–Нет, – сухо ответила Ленка, – он еще в больнице.
Она уже пожалела, что сообщила эту новость Надьке. Но отступать было поздно.
–Так ты в психушке была? – это ошарашило Надьку так, что она на секунду замолчала, но придя в себя засыпала Ленку вопросами, – и как там? Глеб наверно в смирительной рубашке и с двумя санитарами по бокам, верно? – Надька вчера смотрела по телевизору «Кавказскую пленницу» и мыслила теперь некоторыми стереотипами о жизни в психиатрической больнице.
–Да ни в какой он не смирительной рубашке! Мы даже на крыльцо корпуса выходили вместе, – сказала лишнее Ленка, пытаясь защитить Глеба.
–Погоди, а как ты его нашла? – спросила Надька.
–Так и нашла. Просто, – отрезала Ленка, разговаривать с подружкой она уже не хотела.
–А почему ты вообще туда поехала? – в голосе Надьки впервые послышались насмешливые ноты, – значит правду говорит Ирка что он тебе нравиться, и ты тогда хотела обратить на себя его внимание? И что же он тебе сказал?
–Не твое дело! – рассердилась не на шутка Ленка и бросила трубку. Но отделаться от Надьки оказалось не так-то просто. Буквально через несколько секунд телефон заверещал вновь. Вздохнув, словно ей предстояла схватка, Нелева взяла трубку.
–Лен, ну скажи что там было! – голос Надьки звенел любопытством, – я же твоя подруга! – привела она «железный» аргумент.
–Да ничего особенного…, – немного растерялась Ленка, не зная что ответить, – так, поговорили немного и все. Он прощения попросил за то что чуть на начал ядерную войну. Еще сказал, что у него там друзья появились.
–Тоже психи? – спросила Надька, она ждала больших подробностей.
–Да пошла ты со своими психами! – Ленка бросила трубку на рычаг, а затем решительно вытащила телефонный шнур из розетки. Она мысленно похвалила себя, что не рассказала всего, потому что Надька была не только самой любопытной ее подругой, но и самой болтливой. Поэтому ничего удивительного, в том что вечером раздался звонок в дверь и на пороге появились Надька, Ирка, и Катька не было.
–Пошли погуляем, – предложила за всех Надька.
–Хорошо, только я сейчас переоденусь, – ответила Ленка, обида на Надьку уже успела пройти. Она ушла в комнату и не могла видеть, как подруги странно переглядываются. Надька естественно успела всем рассказать о том что Ленка ездила к Брусникину в дурдом, и сообщила также несколько своих предположений по этому поводу. Теперь всем было интересно узнать подробности. Они и раньше гуляли по вечерам, вернее слонялись от безделья по тихому району или сидели на лавочке во дворе. Катьке некуда было поехать летом, и она «отдыхала» в летнем лагере организованном при школе уже который год подряд. Ирке родители достали путевку в пионерлагерь на вторую смену. Надька тоже никуда не поехала, правда по другой причине, родители хотели съездить всей семьей на море, но она накануне очень некстати заразилась ветрянкой и от путевок пришлось отказаться. Делать в городе, после нескольких походов в кино, на аттракционы и зоопарк было особо нечего, и девочкам вскоре стало откровенно скучно. Поэтому Надькино сообщение вызвало живейший интерес. Каждой очень хотелось самой расспросить Нелеву. Как только Ленка вышла и закрыла за собой дверь, на нее градом посыпались вопросы.
–Лен, а как там вообще?
–А Глеб все в своей военной рубашке ходит или в пижаме как в фильме?
–Как тебя туда пустили? Мне родители сказали, что туда пройти нельзя.
–Что тебе Брусникин говорил, расскажи?
–Да хватит вам, – Ленке эта назойливость не понравилась, – все с ним нормально. И выглядит как обычно, ну то есть он не злой и не сумасшедший.
–А как ты туда прошла? Не страшно было, вдруг он на тебя бы бросился? – не удержалась Надька.
–Ты что дура? – Ленка с силой нажала на кнопку вызова лифта, – пять раз надо повторять, что он не сумасшедший?
–Погоди, так ты не сказала, как ты его нашла? – спросила Ирка.
–По справочнику узнала адрес, вот и все, – стараясь отвечать равнодушно пожала плечами Ленка. Надька и Катька многозначительно переглянулись.
–А он с тобой дружить согласился? – встряла Катька, когда они зашли в кабину.
–Нет…, – Ленка смутилась, но врать не захотела, – мы не об этом говорили. Да, поймите вы, он же в больнице лежит и его никуда не выпускают.
–Знаешь, а он классно все-таки эту ракету запустил, – медленно проговорила Ирка, – все вроде тихий такой ходил… Я думала он эту рубашку носит… ну вроде рисуется, воображает… а оказалось, что это все взаправду, а не понарошку.
–Да я это сразу поняла, – решила высказаться Катька, – когда выпендриться хотят одеждой, то не так одеваются.
Они вышли из лифта и миновав темную подъездную лестницу, окунулись в теплый вечерний воздух.
–А ты Ирочка тоже к Брусникину неравнодушна? – издевательски спросила Надька, и не давая той возразить, продолжила, – ну с тобой Лена все ясно, ты в него по уши втюрилась, еще когда ключи украла.
Создавать ситуации а которых подруги могли вдрызг разругаться – на это у Надьки был самый настоящий талант, причем делала она это не из вредности просто каждый раз так уж получалось. Даже обсуждение одежды типа новых джинсов могло закончиться тем, что пару дней девочки не разговаривали и вообще делали вид, что не замечают друг друга. Но Ирка не возмутилась, пожав плечами и лишь ответив:
–Не влюбилась я в него, хотя он добрый и не жадный. Зимой мне пятнадцать копеек в буфете отдал на сырок, а они у него последние были. Он булку хотел купить, после пяти уроков ведь есть хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52