Этот закон был принят после подавления Оранстонского восстания.
Я не мог понять, что могло привести Гарранона в Хурог.
Когда я вошел в тронный зал, там никого не было, кроме Орега. Он стоял у надписи в стене – проклятия Хурога, – сцепив пальцы за спиной.
Напряжение, в котором он пребывал, сильно встревожило меня. Я подошел ближе и тоже уставился на старинные руны.
В них не было ничего необычного. Огромные буквы, каждая высотой с меня, выглядели как всегда. Казалось, их вырезали когда-то громадным ножом. Хотя при помощи какого такого ножа можно резать по камню? – вновь и вновь недоумевал я.
– Орег?.. – произнес я, предварительно еще раз осмотревшись по сторонам и убедившись, что мы в зале одни.
Другие люди, за исключением Сиарры, не могли видеть Орега. Наверное, он становился для них невидимым благодаря какому-то заклинанию.
Я приучил себя быть крайне осторожным, чтобы не вступать с Орегом в разговор, когда он появлялся рядом со мной в людных местах. Я хотел казаться окружающим тупым, но не сумасшедшим.
– Моих рук дело. – Орег жестом указал на старинные руны. – Я сделал это после того, как он убил ту дракониху. У нее в глазах играли серебряные лучи… Но его ничто не могло остановить. Я решил отомстить за нее и показал, что ожидает Хурог в будущем.
– Тебе пришлось попотеть, – заметил я, качая головой.
Подобные приступы уже случались с Орегом. Иногда он начинал разговаривать с кем-то из прошлого или вообще смотрел сквозь меня.
Обычно все заканчивалось тем, что Орег просто исчезал, а когда мы встречались в очередной раз, с ним все было в порядке. Но пару раз во время подобных приступов мне удавалось переключить его внимание на себя, и он возвращался в реальность.
– Этот безграмотный ублюдок ничего не смог прочесть, – процедил Орег сквозь зубы, содрогаясь от ненависти.
– Надпись сделана на старошавигском, – заметил я. – Лишь немногие в состоянии понять ее смысл.
– Я сказал ему, что здесь написано, – произнес Орег отрешенно. – И поплатился за это.
Я с ужасом заметил, что нитки на задней части его рубашки рвутся, образуя тонкую линию, начавшуюся у плеча и закончившуюся у пояса. Через несколько мгновений Орег моргнул, и такая же прорезь образовалась на два сантиметра правее. По краям каждой из них заалела кровь. Орег продолжал смотреть на руны.
– Орег, – как можно более спокойно обратился к нему я, хотя последовавший третий удар хлыстом был слышен даже мне.
Моя мать умела применять иллюзорные заклинания. Иногда, входя в ее комнату, я видел виноградные лозы на стенах и диковинные цветы на полу – все это росло в далеких южных краях Толвена.
То, что я видел сейчас, совсем не походило на иллюзию – кровь Орега уже капала на каменный пол.
– Орег, все это давным-давно прошло. Он никогда больше не сможет причинить тебе зло, – осторожно, пытаясь не напугать его, сказал я.
– Он был готов убить меня и убил бы, если бы принялся избивать меня сам, – продолжал Орег неестественно спокойным тоном.
Я шагнул вперед и повернулся к нему лицом, желая заставить посмотреть мне в глаза и забыть те жуткие события, которые долгие годы не давали ему покоя. Но увидев, что стало с его лицом, я словно потерял дар речи.
Оно было распухшим до неузнаваемости, а из щеки торчала обнаженная кость.
– Он не бил меня тогда. Попросил другого человека сделать это вместо него. Знаешь, почему? – спросил Орег.
– Нет, – прошептал я, с трудом ворочая языком. – Расскажи мне…
– Ему страшно не хотелось терять Хурог. Он прекрасно знал, что я мечтаю умереть. Убить меня мог лишь обладатель кольца, то есть только этот подонок. Поэтому моим избиением и занимался по его просьбе другой человек.
– Орег, – повторил я и осторожно дотронулся ладонью до его макушки – она была единственным местом, которое не коснулось воскресшее страдание.
– Вард?.. – послышался со стороны входа голос моего дяди. – С кем ты разговариваешь?
Он старался говорить спокойно, так же, как и я с Орегом. Орег был для него невидимым, поэтому мое поведение выглядело странным.
Как раз этого мне не хватало сейчас – именно в тот момент, когда я решил рассказать ему, что лишь притворяюсь ненормальным.
– Пытаюсь прочесть надпись на стене. Тостен учил меня когда-то древнешавигскому.
Я старался говорить как можно более невозмутимо и продолжал стоять вполоборота к Дараху.
– А!.. – Дядя с облегчением кивнул и пошел по направлению ко мне. Вслед за ним в проеме двери появились гости. – К нам приехали Гарранон и его брат.
Я оставил Орега, изо всех сил стараясь не обращать внимания на его рыдания, и быстро зашагал навстречу пришедшим.
– Гарранон!
Крепко схватив руку Гарранона, я принялся усиленно трясти ее, делая вид, что не замечаю его желания поскорее высвободиться, потом с силой хлопнул его по плечу. Он издал приглушенный вопль.
Дарах поспешно обнял меня за плечи и отстранил от смутившегося гостя.
– Лорд Гарранон и его брат Ландислоу ехали к нам целую неделю, – сообщил он мне.
Гарранон был человеком среднего роста с аристократичными чертами лица, тонкими губами и темными вьющимися волосами. Он выглядел значительно моложе своего возраста – этим-то, наверное, и привлекал короля.
Ландислоу очень походил на брата, но лицо его было более жестким. На физиономии Ландислоу тонкий нос Гарранона выглядел сильным и мужественным. Его губы были плотно сжаты.
Когда братья появлялись где-то вдвоем, людям сразу представлялись ученый и воин, олень и рвущийся в бой бык – по крайней мере придворные особы именно так их и называли.
Искусно заставив гостей почувствовать крайнюю неловкость от того, как я беспардонно на них пялюсь, я воскликнул:
– Находиться при дворе – невыносимая скука. Я на вашем месте тоже бы приехал сюда!
Ландислоу рассмеялся.
– Верно сказано. Неделя, проведенная в пути, показалась мне куда более интересной, чем пребывание при дворе.
Болтали, что Ландислоу отъявленный хвастун и льстец. Я ненавидел в людях эти качества.
Гарранон все еще потирал плечо, явно испытывая при этом немалое смущение. При дворе он привык соблюдать хорошие манеры, а этот его жест выглядел весьма неприглядно.
– Позвольте выразить вам наши искренние соболезнования, – сказал он наконец.
Я непонимающе приподнял бровь.
– По поводу кончины вашего отца, – пояснил Гарранон.
Я кивнул.
– А, вот вы о чем. Верно, мой отец умер. Несколько недель тому назад.
Отсутствие в моем голосе и выражении лица и намека на сыновнюю скорбь по родителю окончательно сбили Гарранона с толку. У него как будто отнялся язык.
Удивительно, но, несмотря на мои неприязненные чувства по отношению ко всем приближенным короля, мне нравился этот человек. Отчасти потому, что из-за его появления я был вынужден отложить на другое время разговор с Дарахом.
– Итак, милорды, – вступил в разговор дядя, – Вард вернулся. Быть может, теперь вы расскажете нам о цели своего визита?
– Хотите поохотиться в наших местах? – поинтересовался я.
Орег перестал рыдать, теперь он лишь тихо стонал. Я слышал, как в его тело врезаются кожаные плети, ощущал сгустившуюся в зале магию, и поэтому был не в состоянии сконцентрировать все внимание на гостях.
Гарранон фыркнул.
– Правильно, мы как раз охотились. Но не на того зверя, о котором вы можете подумать. Дело в том, что Ландислоу купил рабыню у одного своего знакомого. Позднее выяснилось, что она не принадлежала его другу, а тот, соответственно, не имел права ее продавать.
Рабство было распространено во многих частях Пяти Королевств. Правда, в Шавиге рабский труд не использовали.
– Эта рабыня – имущество отца того человека, который мне ее продал, – пояснил Ландислоу.
– А его отец, – продолжил мысль брата Гарранон, – Черный Сирнэк.
– Речь идет об известном ростовщике? – удивленно спросил Дарах.
Возможно, он не слышал того, что рассказывали о брате Гарранона.
Нет, Ландислоу никому не должен был денег. Он славился умением заманивать знакомых придворных, которым до смерти надоела жизнь при дворе, в игорные притоны. Эти заведения принадлежали Сирнэку. Естественно, многие из друзей Ландислоу теряли в них огромные деньги. Но кто мог обвинить в чем-то самого Ландислоу?
– Правильно, это известный ростовщик. – Гарранон кивнул. – Не успел Ландислоу вернуть рабыню хозяину, как она сбежала. Мы ищем ее вот уже неделю. Признаться, если бы моему брату не подсказали направляться в Хурог, пристанище беглых рабов, мы никогда не нашли бы беглянку. Ее след привел нас сюда, к туннелю у реки. Нам не удалось открыть решетчатую дверь. Не понимаю, как она смогла туда проникнуть. Но не может быть сомнений: ее следы продолжаются и в самом туннеле.
Рассказывая свою историю, Гарранон больше смотрел на меня, чем на Дараха. Это тоже располагало меня к нему.
Большинство людей в нашем замке зачастую вообще забывали о моем существовании, даже когда я стоял рядом с Дарахом.
Я нахмурился и внимательно оглядел пол.
– Система сброса сточных вод.
Гарранон щелкнул пальцами.
– Конечно! А я-то ломал себе голову над тем, что это за туннель. Ведь эти сооружения построили когда-то гномы!..
Он жестом обвел тронный зал.
– Нет, – поправил его я. – Только сточный туннель – дело рук гномов.
– А-а. – Гарранон кивнул. – В любом случае сбежавшая от нас рабыня находится в подземном туннеле. И мы не знаем, как туда проникнуть.
Вообще-то решетчатую дверь никто не возвращал на прежнее место. Выбравшись в день смерти отца из туннеля при помощи Орега, я больше не ходил на реку. Скорее всего именно Орег закрыл вход в туннель после того, как в него вошла рабыня. Наверное, это происшествие и вызвало в нем сегодняшний приступ.
Удары хлыстом за моей спиной раздавались теперь ритмично и часто, хотя самого Орега вообще не было слышно.
– Мы оставили людей и собак у реки, – продолжил Гарранон. – А сами пришли к вам, чтобы спросить, существует ли где-нибудь другой вход в туннель.
– Нет, – ответил я.
– Ты ведь недавно забирался туда, Вард, – напомнил Дарах. – Наверняка тебе известно, как туда войти.
– Правильно. Я там был. Но в Хуроге не существует рабства.
Гарранон и его брат изумленно оглядели меня с головы до ног, а Дарах сильно нахмурился, догадавшись, что у меня на уме.
Я не испытывал положительных эмоций ни в отношении рабства, ни к Ландислоу. А Орег, судя по всему, решил помочь несчастной беглянке, и у меня не было причин отменять его решение.
– Мы знаем, что она там, – медленно повторил Ландислоу, думая, очевидно, что так я пойму его лучше. – Ее следы подходят к туннелю и продолжаются за решеткой. Мы поставим у того выхода людей, а сами войдем в другой, если он существует.
– Не существует, – спокойно ответил я.
– А ту решетку вы в состоянии открыть? – теряя терпение и забывая о хороших манерах, рявкнул Ландислоу.
Вероятно, он был не на шутку рассержен. Но я плевать хотел на его тон. Я многое слышал о выходках этого типа. Однажды ему удалось затащить в один из притонов Черного Сирнэка совсем юного парнишку. Лишившись денег, тот повесился. А был, как говорили многие, невероятно добродушным человеком.
– Да, я могу открыть решетку, – ответил я, улыбаясь, как будто не вполне понимал, о чем речь.
Дарах нервно дернул головой.
Забыв, наверное, что у меня слабый ум, а не тело, Ландислоу схватил меня за запястья.
– О! Борьбу я обожаю! – воскликнул я, ловко приподнял его в воздух и отшвырнул на несколько футов в сторону – туда, где у камина сидела свора мастиффов. Когда в тронном зале никого не было, а до времени выгула собак оставалось несколько минут, их приводили сюда.
– Не смей! – вскрикнул Дарах. – Что ты себе позволяешь, Вард?
Я обиженно указал рукой на Ландислоу.
– Но ведь он первый начал!
Гарранон отвернулся и обнажил зубы в ухмылке. Я был единственным, кто мог это видеть.
– Уверен, что вступать с тобой в борьбу наш гость вовсе не собирался, Вард, – проворчал Дарах, подошел к Ландислоу, который испуганно закрывался руками от собак, с интересом принявшихся обнюхивать его, и подал ему руку. – Прошу вас, милорд. Запомните, пожалуйста, что мой племянник умеет вести себя вполне цивилизованно, если к нему не прикасаться. Борьба – самое любимое его занятие!
В голосе Дараха звучал явный упрек.
Ландислоу окинул меня злобным взглядом. Он сознавал, что не должен был преступать рамки, ограничивающие поведение гостя.
– Кажется, я понимаю, каким образом мой племянник собирался ответить на ваш вопрос, – сказал Дарах, когда Ландислоу благополучно поднялся с пола и они двинулись назад, по направлению ко мне и Гарранону. – Наверное, кто-то подсказал вашей беглянке, что в Хуроге существует древний закон, запрещающий рабство.
– Я знаю об этом, милорд, – ответил Гарранон. – Но какое отношение этот закон имеет к нашей рабыне?
– Вы не совсем меня поняли, многоуважаемые гости, – спокойно сказал Дарах. – В Хуроге нет рабства. Поэтому если чей-то раб попадает на эту землю, он перестает быть рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Я не мог понять, что могло привести Гарранона в Хурог.
Когда я вошел в тронный зал, там никого не было, кроме Орега. Он стоял у надписи в стене – проклятия Хурога, – сцепив пальцы за спиной.
Напряжение, в котором он пребывал, сильно встревожило меня. Я подошел ближе и тоже уставился на старинные руны.
В них не было ничего необычного. Огромные буквы, каждая высотой с меня, выглядели как всегда. Казалось, их вырезали когда-то громадным ножом. Хотя при помощи какого такого ножа можно резать по камню? – вновь и вновь недоумевал я.
– Орег?.. – произнес я, предварительно еще раз осмотревшись по сторонам и убедившись, что мы в зале одни.
Другие люди, за исключением Сиарры, не могли видеть Орега. Наверное, он становился для них невидимым благодаря какому-то заклинанию.
Я приучил себя быть крайне осторожным, чтобы не вступать с Орегом в разговор, когда он появлялся рядом со мной в людных местах. Я хотел казаться окружающим тупым, но не сумасшедшим.
– Моих рук дело. – Орег жестом указал на старинные руны. – Я сделал это после того, как он убил ту дракониху. У нее в глазах играли серебряные лучи… Но его ничто не могло остановить. Я решил отомстить за нее и показал, что ожидает Хурог в будущем.
– Тебе пришлось попотеть, – заметил я, качая головой.
Подобные приступы уже случались с Орегом. Иногда он начинал разговаривать с кем-то из прошлого или вообще смотрел сквозь меня.
Обычно все заканчивалось тем, что Орег просто исчезал, а когда мы встречались в очередной раз, с ним все было в порядке. Но пару раз во время подобных приступов мне удавалось переключить его внимание на себя, и он возвращался в реальность.
– Этот безграмотный ублюдок ничего не смог прочесть, – процедил Орег сквозь зубы, содрогаясь от ненависти.
– Надпись сделана на старошавигском, – заметил я. – Лишь немногие в состоянии понять ее смысл.
– Я сказал ему, что здесь написано, – произнес Орег отрешенно. – И поплатился за это.
Я с ужасом заметил, что нитки на задней части его рубашки рвутся, образуя тонкую линию, начавшуюся у плеча и закончившуюся у пояса. Через несколько мгновений Орег моргнул, и такая же прорезь образовалась на два сантиметра правее. По краям каждой из них заалела кровь. Орег продолжал смотреть на руны.
– Орег, – как можно более спокойно обратился к нему я, хотя последовавший третий удар хлыстом был слышен даже мне.
Моя мать умела применять иллюзорные заклинания. Иногда, входя в ее комнату, я видел виноградные лозы на стенах и диковинные цветы на полу – все это росло в далеких южных краях Толвена.
То, что я видел сейчас, совсем не походило на иллюзию – кровь Орега уже капала на каменный пол.
– Орег, все это давным-давно прошло. Он никогда больше не сможет причинить тебе зло, – осторожно, пытаясь не напугать его, сказал я.
– Он был готов убить меня и убил бы, если бы принялся избивать меня сам, – продолжал Орег неестественно спокойным тоном.
Я шагнул вперед и повернулся к нему лицом, желая заставить посмотреть мне в глаза и забыть те жуткие события, которые долгие годы не давали ему покоя. Но увидев, что стало с его лицом, я словно потерял дар речи.
Оно было распухшим до неузнаваемости, а из щеки торчала обнаженная кость.
– Он не бил меня тогда. Попросил другого человека сделать это вместо него. Знаешь, почему? – спросил Орег.
– Нет, – прошептал я, с трудом ворочая языком. – Расскажи мне…
– Ему страшно не хотелось терять Хурог. Он прекрасно знал, что я мечтаю умереть. Убить меня мог лишь обладатель кольца, то есть только этот подонок. Поэтому моим избиением и занимался по его просьбе другой человек.
– Орег, – повторил я и осторожно дотронулся ладонью до его макушки – она была единственным местом, которое не коснулось воскресшее страдание.
– Вард?.. – послышался со стороны входа голос моего дяди. – С кем ты разговариваешь?
Он старался говорить спокойно, так же, как и я с Орегом. Орег был для него невидимым, поэтому мое поведение выглядело странным.
Как раз этого мне не хватало сейчас – именно в тот момент, когда я решил рассказать ему, что лишь притворяюсь ненормальным.
– Пытаюсь прочесть надпись на стене. Тостен учил меня когда-то древнешавигскому.
Я старался говорить как можно более невозмутимо и продолжал стоять вполоборота к Дараху.
– А!.. – Дядя с облегчением кивнул и пошел по направлению ко мне. Вслед за ним в проеме двери появились гости. – К нам приехали Гарранон и его брат.
Я оставил Орега, изо всех сил стараясь не обращать внимания на его рыдания, и быстро зашагал навстречу пришедшим.
– Гарранон!
Крепко схватив руку Гарранона, я принялся усиленно трясти ее, делая вид, что не замечаю его желания поскорее высвободиться, потом с силой хлопнул его по плечу. Он издал приглушенный вопль.
Дарах поспешно обнял меня за плечи и отстранил от смутившегося гостя.
– Лорд Гарранон и его брат Ландислоу ехали к нам целую неделю, – сообщил он мне.
Гарранон был человеком среднего роста с аристократичными чертами лица, тонкими губами и темными вьющимися волосами. Он выглядел значительно моложе своего возраста – этим-то, наверное, и привлекал короля.
Ландислоу очень походил на брата, но лицо его было более жестким. На физиономии Ландислоу тонкий нос Гарранона выглядел сильным и мужественным. Его губы были плотно сжаты.
Когда братья появлялись где-то вдвоем, людям сразу представлялись ученый и воин, олень и рвущийся в бой бык – по крайней мере придворные особы именно так их и называли.
Искусно заставив гостей почувствовать крайнюю неловкость от того, как я беспардонно на них пялюсь, я воскликнул:
– Находиться при дворе – невыносимая скука. Я на вашем месте тоже бы приехал сюда!
Ландислоу рассмеялся.
– Верно сказано. Неделя, проведенная в пути, показалась мне куда более интересной, чем пребывание при дворе.
Болтали, что Ландислоу отъявленный хвастун и льстец. Я ненавидел в людях эти качества.
Гарранон все еще потирал плечо, явно испытывая при этом немалое смущение. При дворе он привык соблюдать хорошие манеры, а этот его жест выглядел весьма неприглядно.
– Позвольте выразить вам наши искренние соболезнования, – сказал он наконец.
Я непонимающе приподнял бровь.
– По поводу кончины вашего отца, – пояснил Гарранон.
Я кивнул.
– А, вот вы о чем. Верно, мой отец умер. Несколько недель тому назад.
Отсутствие в моем голосе и выражении лица и намека на сыновнюю скорбь по родителю окончательно сбили Гарранона с толку. У него как будто отнялся язык.
Удивительно, но, несмотря на мои неприязненные чувства по отношению ко всем приближенным короля, мне нравился этот человек. Отчасти потому, что из-за его появления я был вынужден отложить на другое время разговор с Дарахом.
– Итак, милорды, – вступил в разговор дядя, – Вард вернулся. Быть может, теперь вы расскажете нам о цели своего визита?
– Хотите поохотиться в наших местах? – поинтересовался я.
Орег перестал рыдать, теперь он лишь тихо стонал. Я слышал, как в его тело врезаются кожаные плети, ощущал сгустившуюся в зале магию, и поэтому был не в состоянии сконцентрировать все внимание на гостях.
Гарранон фыркнул.
– Правильно, мы как раз охотились. Но не на того зверя, о котором вы можете подумать. Дело в том, что Ландислоу купил рабыню у одного своего знакомого. Позднее выяснилось, что она не принадлежала его другу, а тот, соответственно, не имел права ее продавать.
Рабство было распространено во многих частях Пяти Королевств. Правда, в Шавиге рабский труд не использовали.
– Эта рабыня – имущество отца того человека, который мне ее продал, – пояснил Ландислоу.
– А его отец, – продолжил мысль брата Гарранон, – Черный Сирнэк.
– Речь идет об известном ростовщике? – удивленно спросил Дарах.
Возможно, он не слышал того, что рассказывали о брате Гарранона.
Нет, Ландислоу никому не должен был денег. Он славился умением заманивать знакомых придворных, которым до смерти надоела жизнь при дворе, в игорные притоны. Эти заведения принадлежали Сирнэку. Естественно, многие из друзей Ландислоу теряли в них огромные деньги. Но кто мог обвинить в чем-то самого Ландислоу?
– Правильно, это известный ростовщик. – Гарранон кивнул. – Не успел Ландислоу вернуть рабыню хозяину, как она сбежала. Мы ищем ее вот уже неделю. Признаться, если бы моему брату не подсказали направляться в Хурог, пристанище беглых рабов, мы никогда не нашли бы беглянку. Ее след привел нас сюда, к туннелю у реки. Нам не удалось открыть решетчатую дверь. Не понимаю, как она смогла туда проникнуть. Но не может быть сомнений: ее следы продолжаются и в самом туннеле.
Рассказывая свою историю, Гарранон больше смотрел на меня, чем на Дараха. Это тоже располагало меня к нему.
Большинство людей в нашем замке зачастую вообще забывали о моем существовании, даже когда я стоял рядом с Дарахом.
Я нахмурился и внимательно оглядел пол.
– Система сброса сточных вод.
Гарранон щелкнул пальцами.
– Конечно! А я-то ломал себе голову над тем, что это за туннель. Ведь эти сооружения построили когда-то гномы!..
Он жестом обвел тронный зал.
– Нет, – поправил его я. – Только сточный туннель – дело рук гномов.
– А-а. – Гарранон кивнул. – В любом случае сбежавшая от нас рабыня находится в подземном туннеле. И мы не знаем, как туда проникнуть.
Вообще-то решетчатую дверь никто не возвращал на прежнее место. Выбравшись в день смерти отца из туннеля при помощи Орега, я больше не ходил на реку. Скорее всего именно Орег закрыл вход в туннель после того, как в него вошла рабыня. Наверное, это происшествие и вызвало в нем сегодняшний приступ.
Удары хлыстом за моей спиной раздавались теперь ритмично и часто, хотя самого Орега вообще не было слышно.
– Мы оставили людей и собак у реки, – продолжил Гарранон. – А сами пришли к вам, чтобы спросить, существует ли где-нибудь другой вход в туннель.
– Нет, – ответил я.
– Ты ведь недавно забирался туда, Вард, – напомнил Дарах. – Наверняка тебе известно, как туда войти.
– Правильно. Я там был. Но в Хуроге не существует рабства.
Гарранон и его брат изумленно оглядели меня с головы до ног, а Дарах сильно нахмурился, догадавшись, что у меня на уме.
Я не испытывал положительных эмоций ни в отношении рабства, ни к Ландислоу. А Орег, судя по всему, решил помочь несчастной беглянке, и у меня не было причин отменять его решение.
– Мы знаем, что она там, – медленно повторил Ландислоу, думая, очевидно, что так я пойму его лучше. – Ее следы подходят к туннелю и продолжаются за решеткой. Мы поставим у того выхода людей, а сами войдем в другой, если он существует.
– Не существует, – спокойно ответил я.
– А ту решетку вы в состоянии открыть? – теряя терпение и забывая о хороших манерах, рявкнул Ландислоу.
Вероятно, он был не на шутку рассержен. Но я плевать хотел на его тон. Я многое слышал о выходках этого типа. Однажды ему удалось затащить в один из притонов Черного Сирнэка совсем юного парнишку. Лишившись денег, тот повесился. А был, как говорили многие, невероятно добродушным человеком.
– Да, я могу открыть решетку, – ответил я, улыбаясь, как будто не вполне понимал, о чем речь.
Дарах нервно дернул головой.
Забыв, наверное, что у меня слабый ум, а не тело, Ландислоу схватил меня за запястья.
– О! Борьбу я обожаю! – воскликнул я, ловко приподнял его в воздух и отшвырнул на несколько футов в сторону – туда, где у камина сидела свора мастиффов. Когда в тронном зале никого не было, а до времени выгула собак оставалось несколько минут, их приводили сюда.
– Не смей! – вскрикнул Дарах. – Что ты себе позволяешь, Вард?
Я обиженно указал рукой на Ландислоу.
– Но ведь он первый начал!
Гарранон отвернулся и обнажил зубы в ухмылке. Я был единственным, кто мог это видеть.
– Уверен, что вступать с тобой в борьбу наш гость вовсе не собирался, Вард, – проворчал Дарах, подошел к Ландислоу, который испуганно закрывался руками от собак, с интересом принявшихся обнюхивать его, и подал ему руку. – Прошу вас, милорд. Запомните, пожалуйста, что мой племянник умеет вести себя вполне цивилизованно, если к нему не прикасаться. Борьба – самое любимое его занятие!
В голосе Дараха звучал явный упрек.
Ландислоу окинул меня злобным взглядом. Он сознавал, что не должен был преступать рамки, ограничивающие поведение гостя.
– Кажется, я понимаю, каким образом мой племянник собирался ответить на ваш вопрос, – сказал Дарах, когда Ландислоу благополучно поднялся с пола и они двинулись назад, по направлению ко мне и Гарранону. – Наверное, кто-то подсказал вашей беглянке, что в Хуроге существует древний закон, запрещающий рабство.
– Я знаю об этом, милорд, – ответил Гарранон. – Но какое отношение этот закон имеет к нашей рабыне?
– Вы не совсем меня поняли, многоуважаемые гости, – спокойно сказал Дарах. – В Хуроге нет рабства. Поэтому если чей-то раб попадает на эту землю, он перестает быть рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39