Но ведь ты едва меня знаешь, да и я едва знаю тебя.
– Тебе не следует меня недооценивать, – произнесла Марта. Пальцы ее сцепились. – Не считай меня тепличным растением, Йен Сильвер Стоун, неспособной на… решительность. Во мне много огня.
– Но…
– Помолчи, прошу тебя. – Шагнув к юноше, Марта снова приложила палец к его губам. – Тс-с. Не давай ответа сейчас. Я уговорю отца, чтобы он позволил мне сопровождать тебя к Престолу. Наберись терпения и узнай меня получше. Разве я прошу невозможного? Обещаешь принимать меня всерьез, совершенно всерьез?
Йен почувствовал, что лицо его заливает краска стыда.
– Марта…
– Прошу, не вынуждай меня становиться перед тобой на колени. Сохрани мне хотя бы остатки достоинства. – Глядя ему прямо в глаза, она взяла его руку и прижала к своей груди. – Прошу тебя. В дороге у нас будет и время, и возможность. Обещай, что воспользуешься и тем и другим.
У Иена пересохло во рту.
– Обещаю, – выдавил он чуть ли не шепотом.
Марта упала в его объятия, влажные губы девушки страстно искали его уста. Ее язык нес вкус мяты и апельсинов.
Арни ждал, когда Йен ввалился в комнату. Юноша все еще не мог прийти в себя от случившегося в саду.
«Покои» оказались чередой комнат в северо-западном крыле верхнего этажа резиденции маркграфа. Не приходилось сомневаться, что Обетованный Воитель мог претендовать на самое лучшее помещение и для себя, и для своих спутников.
Спальни, расположенные впритык к гостиной, были маленькими – туда втиснули кровать, фаянсовую ночную вазу и тумбочку, по мнению Йена, больше походившую на кофейный столик, по высоте годящуюся разве что для того, чтобы регулярно набивать себе синяки на ногах. Гостиная, однако, оказалась просторнее – десять на пять метров, и, несмотря на два низеньких стульчика вокруг низенького столика и сооружение, в котором угадывалось пышное кресло вроде того, что стояло в гостиной Арни в Хардвуде, здесь по устланному мягкими коврами полу вполне можно было разъезжать на велосипеде – при условии некоторой осторожности, разумеется.
Осторожная езда на велосипеде – идея, конечно, неплохая, в общем и целом. Если не угодишь в камин, то через застекленные створчатые двери непременно въедешь прямиком на балкон. Что ставило вопрос: почему строители резиденции столь беспечно отнеслись к возможности проникновения в башню?
Впрочем, самому все не понять, а интересоваться деталями обороны резиденции маркграфа – вряд ли очень умно со стороны гостя, пускай даже почетного.
Арни оторвался от своего шитья. Шитья?
Этот вопрос ясно читался на изумленной физиономии Йена, потому что Арни тут же кивнул.
– Да-да, не удивляйся, занимаюсь шитьем. Посеял, понимаешь, где-то пуговицу от рубашки, вот и пришлось срезать одну от воротника и перешить ее пониже. К тому же сегодня утром я порвал штаны на дороге и решил не убиваться по этому поводу, а просто подлатать их малость. – Старик бойко, как заядлая швея, откусил кончик нитки. – Молодцы Торсены, дали мне в дорогу прочнейших ниток – «нитки для занавесок», как называла их Эфи.
– Наверняка здесь все могли за тебя сделать, – скептически произнес Йен.
Хмыкнув, Арни покачал головой:
– Могли, конечно, но я предпочел сам отправиться на кухню за нитками и иголками. – Он кивнул на небольшую деревянную шкатулку на столе с разноцветными клубками и клубочками, будто ежи утыканными различного калибра швейными иглами.
– Что тут скажешь… – Йен шутливо-беспомощно развел руками, когда старик решительно хлопнул крышкой шкатулки. – Никак в толк не возьму. У тебя же есть свои иголка с ниткой, а ты идешь к кому-то их выпрашивать. Зачем?
Арни улыбнулся до ушей.
– Мои припасы точно лучше. Нитки крепкие, толстые, иголки что угодно проткнут и не сломаются. Но не пойди я на кухню и не просиди там часа два, болтая с поварихой и глядя, как она разделывает гусей к завтрашнему ужину, я бы ни за что не узнал, как обстоят тут дела. – Да, да, – закивал он, – это было очень здорово. Я всегда присаживался вечером на кухне, пока Эфи готовила ужин.
Старик помрачнел. Не надо было быть искушенным психологом, чтобы понять, как Арни тосковал по своей прежней жизни с женой.
Йен не знал, что сказать.
– Кажется, все меня сегодня обошли по части полезных дел.
Он посмотрел на дверь в комнату Ивара дель Хивала на другом конце гостиной.
– Нет, пока не приходил, – ответил на невысказанный вопрос Арни. – Не иначе как подцепил во дворце какую-нибудь гулёну. Ивар мигом обживается, куда бы ни попал.
Отложив шитье, он встал и потянулся. Не как дряхлый старикан, каждое движение которого сопряжено с ломотой в суставах и болью в мышцах, а именно потянулся, чтобы расправить затекшие члены.
Йен однажды где-то прочитал о прямой связи между уходом на покой и скорой смертью. Видимо, это уже засело в генах – стоит тебе только прекратить работать во благо грядущих поколений, как твои биологические часики останавливаются. Да, но если это действительно так, то Арни являл собой анекдотический пример обратного. Морщин на лице у него не прибавилось, как и седины в волосах; напротив, он казался помолодевшим.
Арни присел на корточки перед камином и принялся ворошить поленья каминными щипцами. Взметнулись искры и, упав на полированный каменный полукруг перед камином, угасли.
– Не пора ли бай-бай, как считаешь?
Йен улыбнулся:
– Знаешь, за последние десять лет не припомню, чтобы кто-нибудь укладывал меня спать.
Вообще-то Арни прав. Действительно пора спать.
Арни пожал плечами:
– Ладно, как скажешь. Хоть бы рассказал, что там интересного было на ужине.
Мысли юноши всецело занимала Марта, однако вряд ли следует обсуждать ее предложение с Арни – чего доброго, старикан подумает, что ему захотелось прихвастнуть.
– Весело было.
Арни усмехнулся:
– Весело? Уж не прочат ли тебя в женихи?
Йен оцепенел от удивления, что, несомненно, отразилось на его физиономии, потому что Арни расхохотался.
– Чего не услышишь от трепливой кухарки, если знаешь, когда понимающе кивнуть, а когда расспросить о подробностях!
Для одного дня сюрпризов более чем достаточно.
– Все. Иду спать, – заявил юноша.
– Но не сию же минуту, – возразил Арни. В руках у него оказался знакомый пластиковый пакетик, и он ловко метнул его Йену. – Отныне всегда имей парочку под рукой, причем в кармане, а не в рюкзаке, – улыбнулся старик, видя изумленную мину Йена. – Не обижайся, парень, я с самыми лучшими намерениями. – Улыбка на его лице сменилась профессиональной маской почти что судейской беспристрастности. – Проработаешь в аптеке лет тридцать, вмиг по одному только виду определяешь, за чем явился к тебе очередной юнец – конечно же, за ними . За презервативами. И тут же сам ему их предложишь – к чему изводить человека, есть ведь такие, которые стесняются.
– Но…
– Никаких «но», – отрезал Арни, отбросив профессиональную строгость и снова сердечно улыбаясь. – Она действительно хороша, а ты парень, и, как только ей захочется, это и произойдет. Так что не забывай девиза бойскаутов: всегда готов.
* * *
В комнате стоял холод, но Арни тяжелыми каминными щипцами извлек из камина обогревательные пластины, не позабыв язвительно пройтись в адрес нерадивых слуг, после чего отправил их в особый мягкий конверт, и грелка была готова.
В мерцавшем свете тихонько потрескивавшей свечи Йен разделся и лег в постель, укрывшись толстым одеялом, после чего, задув свечу, попытался уснуть.
А может, все не так уж и глупо? Давным-давно один из Древних – по мнению некоторых, Тюр, другие считали, что это был Ньорд, третьи – что сам Один, – пообещал отрядить к вандестам воина, коему суждено повести их в победных завоеваниях, начиная с Городов Доминиона.
И они, сгорая от нетерпения, стали его дожидаться.
Разумеется, им не мог быть первый попавшийся солдат. Обетованный Воитель должен быть человеком незаурядным, которому под силу то, о чем и не мечтает простой смертный.
Скажем, тот, кто одной левой уложил бы лучшего из вандескардских воинов.
Скажем, тот, кто уже успел сразить огненного великана.
Скажем, тот, у кого в руках оружие бога.
Естественно, все это просто-напросто враки – любой мало-мальски обученный фехтовальщик мог легко одолеть в единоборстве на рапире Бирса Эриксона, саблиста процентов на девяносто. А победой над огненным великаном Йен обязан лишь Фортуне. Что же до Гунгнира, то ожог на руке недвусмысленно подсказывал: с безопасностью для себя юноша мог пользоваться копьем лишь в перчатках, связанных Фрейей.
Йен Сильверстейн, безусловно, не Обетованный Воитель и не легендарный герой. Но он и не вечный неудачник, как любил повторять обожаемый папаша.
Все же огненного великана сразил Йен, а не кто-нибудь. И Гунгнир оставался при нем, до поры до времени.
А если он ни черта не смыслит в хитросплетениях Престола, так это дочь маркграфа не волновало, она человек в достаточной мере поднаторевший в политике, а не просто пустышка, у которой в голове одни лишь деньги. Не повезло ей – пусть лучше бы Йен был каким-нибудь бесстрашным тупицей. Все, что от него в этом случае требовалось бы, так это наградить ее наследницей, а потом хоть оставайся на поле боя – Марта прекрасно справится с титулом маркграфини.
И даже если он не женится, ребенок героя обеспечит ей почет. Концепции ребенка-ублюдка в Вандескарде не существовало; пока сильный пол упивался властью – мнимой ли, истинной ли, – право наследования оставалось за женщинами. Первая дочь маркграфини является маркграфиней независимо от того, кем был ее отец.
Черт возьми, и ведь мужчины будут готовы на смерть идти за право выпестовать ребенка того, кто считался Обетованным Воителем – особенно учитывая, что любой, кто возьмет в жены дочь маркграфа, автоматически станет маркграфом.
Тряхнув головой. Йен испустил тяжкий вздох. Здорово, когда тебя почитают по твоим истинным заслугам, а не просто за то, что ты волею случая оказался в нужном месте, в нужное время и тебе повезло не сложить при этом головы.
Ладно, утро вечера мудренее. Надо спать. Сон сейчас необходим ему, как воздух.
Утром они отправятся к Престолу, и Марта, конечно, дома не останется.
Уже засыпая Йен подумал о том, что, вероятно, второе свидание с ней будет похлеще первого.
Глава 13
Харбардова Переправа
Деревенский воздух после грозы всегда удивительно свеж, заключил Торри. Может, все дело в озоне, или же благоухали листья деревьев, освобождаясь от влаги, но запах этот всегда неповторим, и в то же время непременно сладок.
Или во всем повинны яркое солнечное утро и доброе настроение: ты успешно пережил бурю, не промокнув до нитки. Черт возьми, да ведь сухие носки в такой обстановке – богатейший трофей и неоспоримое свидетельство твоих умений вовремя позаботиться о себе, если погоде вдруг вздумается обезуметь.
Камни тропинки дождь отмыл до блеска; пока тянулась эта тропинка, можно было не опасаться увязнуть в грязи по щиколотку.
И снова где-то далеко впереди застучал топор.
В это утро отец выглядел не таким уж и старым, крепкий сон на свежем воздухе зарядил его энергией, и все время, пока они шли, он не отставал ни на метр, держа размеренный походный темп.
Мэгги зачесала волосы, собрав их сзади в хвост – как всегда, когда не было возможности вымыть голову. Зачесанные назад, они придавали ей строгий и даже слегка чопорный вид. У Торри чесались руки подергать за этот конский хвостик.
Но не на глазах же у отца!..
Стук топора не стихал. Не иначе как Харбард надумал запастись дровами на все грядущее столетие.
Высоко над ветвями деревьев кружила черная птица.
Мэгги заметила, как Торри, задрав голову, с интересом уставился в небо.
– Думаешь, это один из тех самых воронов? – осведомилась она. – А может, все же обычная ворона?
– Ну, коли ворона, ты не наживешь себе врагов, если ее снимешь.
Торри учили, что ворон следует убивать только тогда, если они поедают урожай. Но, согласно правилу Хонистеда, всегда можно отговориться тем, что, мол, ворона, если не поедает урожай, то наверняка планирует этим заняться. Старина Джон Хонистед говорил, что разбираться в подобных тонкостях – дело юристов, и постоянно держал наготове зачехленную винтовку двадцать второго калибра в своей полицейской машине.
Нет такого фермера, который взъелся бы на странника, пристрелившего ворону, крысу, сурка или даже косулю, вообще любую представлявшую угрозу для зерновых живность. А Хугина или Мунина, даже если бы Мэгги попала, в чем Торри сомневался, вряд ли взяла бы обычная стрела.
С другой стороны…
Вообще-то никакой другой стороны быть уже не могло – Мэгги натянула тетиву лука.
Казалось, уходящая в небо стрела летит прямо в птицу неминуемо поразит ее, но та, расправив крылья, описала круг, почти отвесно спикировала и на лету подхватила стелу клювом, после чего камнем полетела вниз и приземлилась буквально в метре от ошарашенной Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Тебе не следует меня недооценивать, – произнесла Марта. Пальцы ее сцепились. – Не считай меня тепличным растением, Йен Сильвер Стоун, неспособной на… решительность. Во мне много огня.
– Но…
– Помолчи, прошу тебя. – Шагнув к юноше, Марта снова приложила палец к его губам. – Тс-с. Не давай ответа сейчас. Я уговорю отца, чтобы он позволил мне сопровождать тебя к Престолу. Наберись терпения и узнай меня получше. Разве я прошу невозможного? Обещаешь принимать меня всерьез, совершенно всерьез?
Йен почувствовал, что лицо его заливает краска стыда.
– Марта…
– Прошу, не вынуждай меня становиться перед тобой на колени. Сохрани мне хотя бы остатки достоинства. – Глядя ему прямо в глаза, она взяла его руку и прижала к своей груди. – Прошу тебя. В дороге у нас будет и время, и возможность. Обещай, что воспользуешься и тем и другим.
У Иена пересохло во рту.
– Обещаю, – выдавил он чуть ли не шепотом.
Марта упала в его объятия, влажные губы девушки страстно искали его уста. Ее язык нес вкус мяты и апельсинов.
Арни ждал, когда Йен ввалился в комнату. Юноша все еще не мог прийти в себя от случившегося в саду.
«Покои» оказались чередой комнат в северо-западном крыле верхнего этажа резиденции маркграфа. Не приходилось сомневаться, что Обетованный Воитель мог претендовать на самое лучшее помещение и для себя, и для своих спутников.
Спальни, расположенные впритык к гостиной, были маленькими – туда втиснули кровать, фаянсовую ночную вазу и тумбочку, по мнению Йена, больше походившую на кофейный столик, по высоте годящуюся разве что для того, чтобы регулярно набивать себе синяки на ногах. Гостиная, однако, оказалась просторнее – десять на пять метров, и, несмотря на два низеньких стульчика вокруг низенького столика и сооружение, в котором угадывалось пышное кресло вроде того, что стояло в гостиной Арни в Хардвуде, здесь по устланному мягкими коврами полу вполне можно было разъезжать на велосипеде – при условии некоторой осторожности, разумеется.
Осторожная езда на велосипеде – идея, конечно, неплохая, в общем и целом. Если не угодишь в камин, то через застекленные створчатые двери непременно въедешь прямиком на балкон. Что ставило вопрос: почему строители резиденции столь беспечно отнеслись к возможности проникновения в башню?
Впрочем, самому все не понять, а интересоваться деталями обороны резиденции маркграфа – вряд ли очень умно со стороны гостя, пускай даже почетного.
Арни оторвался от своего шитья. Шитья?
Этот вопрос ясно читался на изумленной физиономии Йена, потому что Арни тут же кивнул.
– Да-да, не удивляйся, занимаюсь шитьем. Посеял, понимаешь, где-то пуговицу от рубашки, вот и пришлось срезать одну от воротника и перешить ее пониже. К тому же сегодня утром я порвал штаны на дороге и решил не убиваться по этому поводу, а просто подлатать их малость. – Старик бойко, как заядлая швея, откусил кончик нитки. – Молодцы Торсены, дали мне в дорогу прочнейших ниток – «нитки для занавесок», как называла их Эфи.
– Наверняка здесь все могли за тебя сделать, – скептически произнес Йен.
Хмыкнув, Арни покачал головой:
– Могли, конечно, но я предпочел сам отправиться на кухню за нитками и иголками. – Он кивнул на небольшую деревянную шкатулку на столе с разноцветными клубками и клубочками, будто ежи утыканными различного калибра швейными иглами.
– Что тут скажешь… – Йен шутливо-беспомощно развел руками, когда старик решительно хлопнул крышкой шкатулки. – Никак в толк не возьму. У тебя же есть свои иголка с ниткой, а ты идешь к кому-то их выпрашивать. Зачем?
Арни улыбнулся до ушей.
– Мои припасы точно лучше. Нитки крепкие, толстые, иголки что угодно проткнут и не сломаются. Но не пойди я на кухню и не просиди там часа два, болтая с поварихой и глядя, как она разделывает гусей к завтрашнему ужину, я бы ни за что не узнал, как обстоят тут дела. – Да, да, – закивал он, – это было очень здорово. Я всегда присаживался вечером на кухне, пока Эфи готовила ужин.
Старик помрачнел. Не надо было быть искушенным психологом, чтобы понять, как Арни тосковал по своей прежней жизни с женой.
Йен не знал, что сказать.
– Кажется, все меня сегодня обошли по части полезных дел.
Он посмотрел на дверь в комнату Ивара дель Хивала на другом конце гостиной.
– Нет, пока не приходил, – ответил на невысказанный вопрос Арни. – Не иначе как подцепил во дворце какую-нибудь гулёну. Ивар мигом обживается, куда бы ни попал.
Отложив шитье, он встал и потянулся. Не как дряхлый старикан, каждое движение которого сопряжено с ломотой в суставах и болью в мышцах, а именно потянулся, чтобы расправить затекшие члены.
Йен однажды где-то прочитал о прямой связи между уходом на покой и скорой смертью. Видимо, это уже засело в генах – стоит тебе только прекратить работать во благо грядущих поколений, как твои биологические часики останавливаются. Да, но если это действительно так, то Арни являл собой анекдотический пример обратного. Морщин на лице у него не прибавилось, как и седины в волосах; напротив, он казался помолодевшим.
Арни присел на корточки перед камином и принялся ворошить поленья каминными щипцами. Взметнулись искры и, упав на полированный каменный полукруг перед камином, угасли.
– Не пора ли бай-бай, как считаешь?
Йен улыбнулся:
– Знаешь, за последние десять лет не припомню, чтобы кто-нибудь укладывал меня спать.
Вообще-то Арни прав. Действительно пора спать.
Арни пожал плечами:
– Ладно, как скажешь. Хоть бы рассказал, что там интересного было на ужине.
Мысли юноши всецело занимала Марта, однако вряд ли следует обсуждать ее предложение с Арни – чего доброго, старикан подумает, что ему захотелось прихвастнуть.
– Весело было.
Арни усмехнулся:
– Весело? Уж не прочат ли тебя в женихи?
Йен оцепенел от удивления, что, несомненно, отразилось на его физиономии, потому что Арни расхохотался.
– Чего не услышишь от трепливой кухарки, если знаешь, когда понимающе кивнуть, а когда расспросить о подробностях!
Для одного дня сюрпризов более чем достаточно.
– Все. Иду спать, – заявил юноша.
– Но не сию же минуту, – возразил Арни. В руках у него оказался знакомый пластиковый пакетик, и он ловко метнул его Йену. – Отныне всегда имей парочку под рукой, причем в кармане, а не в рюкзаке, – улыбнулся старик, видя изумленную мину Йена. – Не обижайся, парень, я с самыми лучшими намерениями. – Улыбка на его лице сменилась профессиональной маской почти что судейской беспристрастности. – Проработаешь в аптеке лет тридцать, вмиг по одному только виду определяешь, за чем явился к тебе очередной юнец – конечно же, за ними . За презервативами. И тут же сам ему их предложишь – к чему изводить человека, есть ведь такие, которые стесняются.
– Но…
– Никаких «но», – отрезал Арни, отбросив профессиональную строгость и снова сердечно улыбаясь. – Она действительно хороша, а ты парень, и, как только ей захочется, это и произойдет. Так что не забывай девиза бойскаутов: всегда готов.
* * *
В комнате стоял холод, но Арни тяжелыми каминными щипцами извлек из камина обогревательные пластины, не позабыв язвительно пройтись в адрес нерадивых слуг, после чего отправил их в особый мягкий конверт, и грелка была готова.
В мерцавшем свете тихонько потрескивавшей свечи Йен разделся и лег в постель, укрывшись толстым одеялом, после чего, задув свечу, попытался уснуть.
А может, все не так уж и глупо? Давным-давно один из Древних – по мнению некоторых, Тюр, другие считали, что это был Ньорд, третьи – что сам Один, – пообещал отрядить к вандестам воина, коему суждено повести их в победных завоеваниях, начиная с Городов Доминиона.
И они, сгорая от нетерпения, стали его дожидаться.
Разумеется, им не мог быть первый попавшийся солдат. Обетованный Воитель должен быть человеком незаурядным, которому под силу то, о чем и не мечтает простой смертный.
Скажем, тот, кто одной левой уложил бы лучшего из вандескардских воинов.
Скажем, тот, кто уже успел сразить огненного великана.
Скажем, тот, у кого в руках оружие бога.
Естественно, все это просто-напросто враки – любой мало-мальски обученный фехтовальщик мог легко одолеть в единоборстве на рапире Бирса Эриксона, саблиста процентов на девяносто. А победой над огненным великаном Йен обязан лишь Фортуне. Что же до Гунгнира, то ожог на руке недвусмысленно подсказывал: с безопасностью для себя юноша мог пользоваться копьем лишь в перчатках, связанных Фрейей.
Йен Сильверстейн, безусловно, не Обетованный Воитель и не легендарный герой. Но он и не вечный неудачник, как любил повторять обожаемый папаша.
Все же огненного великана сразил Йен, а не кто-нибудь. И Гунгнир оставался при нем, до поры до времени.
А если он ни черта не смыслит в хитросплетениях Престола, так это дочь маркграфа не волновало, она человек в достаточной мере поднаторевший в политике, а не просто пустышка, у которой в голове одни лишь деньги. Не повезло ей – пусть лучше бы Йен был каким-нибудь бесстрашным тупицей. Все, что от него в этом случае требовалось бы, так это наградить ее наследницей, а потом хоть оставайся на поле боя – Марта прекрасно справится с титулом маркграфини.
И даже если он не женится, ребенок героя обеспечит ей почет. Концепции ребенка-ублюдка в Вандескарде не существовало; пока сильный пол упивался властью – мнимой ли, истинной ли, – право наследования оставалось за женщинами. Первая дочь маркграфини является маркграфиней независимо от того, кем был ее отец.
Черт возьми, и ведь мужчины будут готовы на смерть идти за право выпестовать ребенка того, кто считался Обетованным Воителем – особенно учитывая, что любой, кто возьмет в жены дочь маркграфа, автоматически станет маркграфом.
Тряхнув головой. Йен испустил тяжкий вздох. Здорово, когда тебя почитают по твоим истинным заслугам, а не просто за то, что ты волею случая оказался в нужном месте, в нужное время и тебе повезло не сложить при этом головы.
Ладно, утро вечера мудренее. Надо спать. Сон сейчас необходим ему, как воздух.
Утром они отправятся к Престолу, и Марта, конечно, дома не останется.
Уже засыпая Йен подумал о том, что, вероятно, второе свидание с ней будет похлеще первого.
Глава 13
Харбардова Переправа
Деревенский воздух после грозы всегда удивительно свеж, заключил Торри. Может, все дело в озоне, или же благоухали листья деревьев, освобождаясь от влаги, но запах этот всегда неповторим, и в то же время непременно сладок.
Или во всем повинны яркое солнечное утро и доброе настроение: ты успешно пережил бурю, не промокнув до нитки. Черт возьми, да ведь сухие носки в такой обстановке – богатейший трофей и неоспоримое свидетельство твоих умений вовремя позаботиться о себе, если погоде вдруг вздумается обезуметь.
Камни тропинки дождь отмыл до блеска; пока тянулась эта тропинка, можно было не опасаться увязнуть в грязи по щиколотку.
И снова где-то далеко впереди застучал топор.
В это утро отец выглядел не таким уж и старым, крепкий сон на свежем воздухе зарядил его энергией, и все время, пока они шли, он не отставал ни на метр, держа размеренный походный темп.
Мэгги зачесала волосы, собрав их сзади в хвост – как всегда, когда не было возможности вымыть голову. Зачесанные назад, они придавали ей строгий и даже слегка чопорный вид. У Торри чесались руки подергать за этот конский хвостик.
Но не на глазах же у отца!..
Стук топора не стихал. Не иначе как Харбард надумал запастись дровами на все грядущее столетие.
Высоко над ветвями деревьев кружила черная птица.
Мэгги заметила, как Торри, задрав голову, с интересом уставился в небо.
– Думаешь, это один из тех самых воронов? – осведомилась она. – А может, все же обычная ворона?
– Ну, коли ворона, ты не наживешь себе врагов, если ее снимешь.
Торри учили, что ворон следует убивать только тогда, если они поедают урожай. Но, согласно правилу Хонистеда, всегда можно отговориться тем, что, мол, ворона, если не поедает урожай, то наверняка планирует этим заняться. Старина Джон Хонистед говорил, что разбираться в подобных тонкостях – дело юристов, и постоянно держал наготове зачехленную винтовку двадцать второго калибра в своей полицейской машине.
Нет такого фермера, который взъелся бы на странника, пристрелившего ворону, крысу, сурка или даже косулю, вообще любую представлявшую угрозу для зерновых живность. А Хугина или Мунина, даже если бы Мэгги попала, в чем Торри сомневался, вряд ли взяла бы обычная стрела.
С другой стороны…
Вообще-то никакой другой стороны быть уже не могло – Мэгги натянула тетиву лука.
Казалось, уходящая в небо стрела летит прямо в птицу неминуемо поразит ее, но та, расправив крылья, описала круг, почти отвесно спикировала и на лету подхватила стелу клювом, после чего камнем полетела вниз и приземлилась буквально в метре от ошарашенной Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34