Он споткнулся и упал, но меч не выпустил. Левой рукой он зажал правый бок, и я видел, что он закашлялся и скорчился от боли. Он был далеко от меня, я не мог разобрать, выступила ли у него кровь на губах, но я знал, что никогда раньше у него не было такой серьезной раны.
Сулланкири заголосил, победно вздымая свои три здоровые руки. Он медленно топал вперед и оглядывался, не осмелится ли кто из нас сунуться. Под его горящим взглядом люди отступали, и тут его взгляд упал на меня.
В моих глазах он увидел насквозь всю мою душу.
В его глазах отражалось полное отсутствие души.
Отбросив клинок, я взял в руки лук и выпустил в него свою последнюю стрелу. Натягивая свой лук из серебряного дерева, я не отводил глаз от взгляда сулланкири. Я целился ему в грудь, но смотрел вверх, в лоб. Он насмешливо улыбался мне, делая жевательные движения губами, желая этим сказать мне, что съест мое сердце, когда покончит с Ли. Я чуть заметно покачал головой в ответ и выпустил свою последнюю стрелу, которую так берег.
Эта стрела, извлеченная из тела Фариа-Це в Окраннеле, полетела по прямой и попала точно в цель. Она и впрямь оказалась волшебной — то ли потому, что ее заколдовал другой сулланкири, или потому, что она не убила урЗрети, которой предназначалась, или просто потому, что такова природа заклинания. Черная стрела попала высоко в грудь сулланкири, между двумя парами плеч, и когда он вскрикнул, кипящая кровь каскадом хлынула из его рта, подобно тому как вытекает из тигля расплавленный свинец.
Он не глядя прыгнул вперед, чуть не затоптал Ли своими копытами, попал в пролом и кинулся за стену. Руками он схватился за стрелу, пытаясь сломать ее, но она не ломалась. Он в злобе гарцевал, прыгая вперед и назад в самой настоящей агонии, его торс достаточно высоко торчал над рассеивающимся туманом.
Он бросил свои попытки сломать стрелу и попытался ее вытащить, но и это ему не удалось. Тварь Кайтрин улыбнулась — зрелище противнее этого трудно найти — и подняла взгляд на меня. Его улыбка стала шире, он ударил кулаком по концу стрелы и вогнал ее глубже в свое тело. Это причинило ему такую боль, что он стал прыгать и скакать, он вертел эту стрелу во все стороны, и я видел, что кончик стрелы вылез из его спины. Еще один удар — и она вылезла еще на шесть дюймов, и тут сулланкири завернул руку назад и начал вытаскивать стрелу из себя.
По спине и животу потекло еще больше крови, когда он смеялся, кровь выплескивалась изо рта. Я не представлял себе, как долго он будет залечивать эту рану, но понимал, что если в нем брезжит хоть искорка жизни, он обязательно вылечится. Он может быть уязвим для меча Ли или этой одной стрелы, но как только оправится, он нас уничтожит.
К счастью для нас, времени ему не хватило.
Звук трубы, предупредивший нас о введении в бой подкреплений авролонов, давно уже призвал остальных наших бойцов к действию. Были открыты туннели, позволяющие реке Дюргру затопить низину. Вода хлынула из шахт на поверхность земли обильными бурыми потоками, подбрасывая в воздух дерн и камни, тела и обломки. Вода впитала туман, превратила его в бежевую пену, и волна покатилась дальше и обрушилась на сулланкири.
Он стал со свистом испускать большие клубы пара. То, что было раскаленным добела, потускнело, стало красным, потом серым, черным и треснуло. Вокруг него образовался вихрь, плескавший ему в лицо, охладил кровь, и черные сосульки повисли у него на подбородке. Темный Наемник откинулся назад, как бы готовясь встать на дыбы, но поскользнулся задними ногами. Передние ноги растопырились и поднялись над поверхностью воды, потом он опрокинулся на бок и взорвался.
Поток бесследно поглотил его, ничем не отметив место упокоения, и уволок вместе с немалым количеством вздувшихся бормокинов и вилейнов. Несколько темериксов клекотали и когтями хватались за бормокинов, как за насесты, пытаясь выбраться из потока, но те пошли ко дну, поскольку были уже мертвы. Когтями темериксы били по воде, как бы пытаясь оттолкнуть ее, но она их тащила и перекатывала вместе с отплевывающимися барахтающимися авроланами.
Звук трубы заодно вызвал и наши подкрепления из засад. В ряды копьеносцев влились арбалетчики и лучники. Своими выстрелами они пробивали бреши в рядах бормокинов, и приток входящих в город войск авроланов прекратился. У нас стало больше стрелков, и перезаряженные баллисты поражали врагов целыми группами. Ней вместе с отрядом из Ориозы клином врезались во фланг авроланов и пробились к Ли, тот уже поднялся на ноги и, перехватив Теммер левой рукой, успел убить еще нескольких бормокинов.
Из двух башен, расположенных по обе стороны пролома, начали лить потоки напалма, и воду покрыл пылающий слой. Бормокины, пытавшиеся выбраться на поверхность, и те, кто уплывал, надеясь на спасение, вдруг поняли, что низина непроходима. Подальше у стены стала падать одна осадная башня — под ней размякла почва из-за поднявшегося уровня воды. Башня рухнула в воду величественно, сверху с нее веером посыпались стрелки. Оказавшись в горящей воде, башня загорелась.
Менее чем за час мы разгромили армию в северной части города и сделали неприступной нашу брешь в стене, создав яростно пылающее озеро. Но в городе еще шли сражения, и как там обстояло дело, было пока неизвестно. Мы одержали победу, теперь нам предстояло помочь другим бойцам. В случае успеха можно было считать нашу задачу выполненной.
Глава 36
Мы оставили гарнизон охранять пролом, а сами переместились в южную часть города, вломившись в правый фланг войска Кайтрин. Ее войско, вливавшееся в город по таким же узким проходам, как на севере, стало рассеиваться. Навстречу нашему нападению она выпустила стаю крупных темериксов. Эти, отличающиеся блестящим ярким оперением, были немного крупнее виденных нами до сих пор. Их налет на наше центральное войско был чистым самоубийством, однако им удалось замедлить темп нашего наступления и сдержать наши попытки разбить часть войска Кайтрин.
Еще она подожгла наружную часть города. Я собственными глазами видел, как вилейны магическими приемами раздули пламя. После ходили слухи, что пожар устроил Каварр или наши войска. Но это не так. Барон, конечно, заранее просчитал, что делать в подобном случае, и до того, как дым окутал все удушающим туманом, трубы проиграли нам сигнал отхода и все мы ушли во внутренний город. Кайтрин также отвела свои войска, в том числе и от южной части города, где они с переменным успехом сражались с принцем Августом.
Пожар дал передышку войскам Кайтрин и нам, кстати, тоже, хотя расслабляться и пытаться дышать во внутреннем городе, куда доходил дым, было очень трудно. Вся еда казалась подгоревшей, и невозможно было уберечься от частиц пепла, проникающих повсюду. Многие ветераны только улыбались и предрекали, что теперь у нас на груди вырастут волосы и что у нас будут хорошие певческие голоса; правду сказать, я так и не понял, какая здесь связь.
Я долго разыскивал Ли, по ошибке решив, что он должен быть на станции скорой помощи для войск Ориозы. Многие наши там получали помощь те, у кого были незначительные ранения вроде моих — небольшие порезы. Некоторым проткнуло легкие стрелой или мечом, еще больше человек пострадало от когтей темериксов, но у всех было хорошее настроение: кто занимался зашиванием ран, кто ставил себе припарки, как велели врачи, а кто просто успокаивал раненых друзей, ожидавших своей очереди на прием к магам-эльфам.
Ли я обнаружил в небольшом срубе у ворот внутренней крепости. Меня послали туда, объяснив, что это центр медицинской помощи для дворян. Среди них оказалось мало раненых, и будь я циником по натуре, я бы сказал, что большинство наших дворян просто не подвергали себя опасности. Но будучи молодым и видя перед собой примеры принца Кирилла и лорда Норрингтона, я решил, что хорошая военная подготовка и умение вести себя на поле боя позволили им сохранить здоровье.
Ли лежал на раскладушке в углу комнаты, у ног его примостился принц Скрейнвуд. Принц сердито посмотрел на меня, но Ли при виде меня улыбнулся и, опираясь на Теммера, приподнялся со своего ложа. Он был обнажен до пояса, бинт обматывал весь его торс. Весь его правый бок представлял собой сплошной темно-красный кровоподтек, и хоть он храбро улыбался, я знал, что ему ужасно больно.
— Знаешь, метолант мог бы облегчить твою боль.
Ли отмахнулся от моего предложения:
— Другим он нужнее.
Скрейнвуд, рукой придерживавший припарку на украшавшем его лоб синяке, злобно глянул на меня:
— Эта палатка для дворян. Твою ногу могут посмотреть в другом месте.
Я взглянул на него, вложив в свой взгляд как можно больше презрения, потом встряхнул головой и кивнул Ли:
— Очень больно?
— В ребрах, похоже, трещины. Но кровью не кашляю. — Он сморщился, дыхание его было неглубоким и затрудненным. — Ко мне придет эльф. Как только осмотрит принца…
— Ясно. — Я снова обратил внимание на Скрейнвуда. — А с вами что случилось?
— Меня сбросили с коня, и я ушибся головой.
Я постарался скрыть изумление: я знал, что он был в группе Августа, но я не видел, чтобы Скрейнвуд участвовал в бою. Из его слов я понял, что ранил его не вражеский воин. Как мне рассказали впоследствии — не принц, разумеется, — Скрейнвуд завел небольшую группку людей не туда и не тогда, когда надо было. На них напала группа кочевых бормокинов, его конь упал, и он ушиб голову о желоб для воды. Его, конечно, отбили, но ценой потери двух человек.
Ли слабо закашлял, потом зашипел от боли:
— Ты знаешь, принц рассказал мне, что сулланкири, возглавляющий южную армию, — хогун. Он говорит, у него самая большая сила. Он при помощи миазмов распространяет страх. И что еще хуже, убить его нельзя.
Скрейнвуд с энтузиазмом подтвердил:
— Да, он уже мертвец, так что его снова убить невозможно. Наши стрелы на него не действовали. В узких улицах ему было не размахнуться своей дубиной, иначе он всех нас стер бы в порошок.
— А что Август?
— Все нормально.
Принц Скрейнвуд рассказал мне, что Августу удалось поразить сулланкири напалмом из катапульты и поджечь его. Ему пришлось отступить, но он не уничтожен.
Я кивнул на Теммера:
— Против них действует только заговоренное оружие. Тебе надо бы поправиться к его следующему приходу.
— Ну да, я и сам собираюсь. — Он с улыбкой смотрел мимо меня на дверь. — А вот и первый шаг к выполнению моего плана.
Я обернулся на шелест юбок и тут же забыл, где я нахожусь. В комнату вошла эльфийка в коричневом платье, которое хоть и не было нарядным, но делало ее пришельцем из другого мира — не мира войны. Вот тут стоял я, пропахший дымом, в одежде, покрытой сажей и кровью, а она была такая чистая, свежая, с яркими глазами и прекрасной улыбкой. Полная противоположность всему тому, что воплощали мы.
Она сразу же подошла к Ли, но он затряс головой:
— Сначала принц Скрейнвуд.
Она терпеливо улыбнулась:
— Простите, но тут решаю я, кого лечить и от чего. Мои силы ограничены, и их надо использовать по максимуму.
— Но у меня болит голова! — Скрейнвуд сдвинул компресс, показывая ей свою шишку.
— И я вижу единственную причину этого. — Она средним пальцем левой руки потерла шишку на его лбу. Я заметил вспышку синего цвета, такая бывает, когда загорается шерсть. Скрейнвуд вскрикнул и отскочил назад, ударившись затылком о стену.
— Что это вы делаете? — зарычал он на нее.
— Магические приемы требуют энергетической подпитки. Я могу взять энергию из своих запасов или, если есть рядом источник, могу воспользоваться его собственной энергией в помощь мне. В вашем случае я уменьшила вздутие и устранила повреждение, но все это не так просто. В этот момент вы почувствовали всю ту боль, какую причинила бы вам рана, если бы она лечилась естественным путем. За все надо платить.
Скрейнвуд насупился и прислонился к стене, потирая затылок.
Девушка улыбнулась Ли:
— Меня зовут Джиландесса. В вашем случае я должна знать, что повреждено, прежде чем выбирать магический способ лечения.
— Я в вашем распоряжении, — улыбнулся Ли. Джиландесса отбросила свои иссиня-черные волосы за спину, вытянула вперед длинные пальцы и провела ими вдоль его ребер. Ее пальцы испускали мягкое красное свечение, но оно не касалось грудной клетки Ли. И вдруг она отпрянула, сузив свои сине-стальные глаза.
— Чувствую помеху. Не могу воздействовать заклинаниями.
Ли нахмурился, потом взглянул на свой меч, эфес которого сжимал правой рукой:
— Это не может быть причиной?
— Вполне возможно, — кивнула эльфийка. — У вас с ним есть связь. Пока вы держитесь за него, я не могу вас лечить. Простая магия тут не действует.
Ли с улыбкой посмотрел на меня:
— Слышь, Хокинс, зря ты, оказывается, поджаривался на мостике.
— Что уж теперь говорить.
— Ну, если я должен тебя передать… — обратился Ли к мечу.
Скрейнвуд встал на колени справа от Ли, протянул руку, готовый ухватиться за эфес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Сулланкири заголосил, победно вздымая свои три здоровые руки. Он медленно топал вперед и оглядывался, не осмелится ли кто из нас сунуться. Под его горящим взглядом люди отступали, и тут его взгляд упал на меня.
В моих глазах он увидел насквозь всю мою душу.
В его глазах отражалось полное отсутствие души.
Отбросив клинок, я взял в руки лук и выпустил в него свою последнюю стрелу. Натягивая свой лук из серебряного дерева, я не отводил глаз от взгляда сулланкири. Я целился ему в грудь, но смотрел вверх, в лоб. Он насмешливо улыбался мне, делая жевательные движения губами, желая этим сказать мне, что съест мое сердце, когда покончит с Ли. Я чуть заметно покачал головой в ответ и выпустил свою последнюю стрелу, которую так берег.
Эта стрела, извлеченная из тела Фариа-Це в Окраннеле, полетела по прямой и попала точно в цель. Она и впрямь оказалась волшебной — то ли потому, что ее заколдовал другой сулланкири, или потому, что она не убила урЗрети, которой предназначалась, или просто потому, что такова природа заклинания. Черная стрела попала высоко в грудь сулланкири, между двумя парами плеч, и когда он вскрикнул, кипящая кровь каскадом хлынула из его рта, подобно тому как вытекает из тигля расплавленный свинец.
Он не глядя прыгнул вперед, чуть не затоптал Ли своими копытами, попал в пролом и кинулся за стену. Руками он схватился за стрелу, пытаясь сломать ее, но она не ломалась. Он в злобе гарцевал, прыгая вперед и назад в самой настоящей агонии, его торс достаточно высоко торчал над рассеивающимся туманом.
Он бросил свои попытки сломать стрелу и попытался ее вытащить, но и это ему не удалось. Тварь Кайтрин улыбнулась — зрелище противнее этого трудно найти — и подняла взгляд на меня. Его улыбка стала шире, он ударил кулаком по концу стрелы и вогнал ее глубже в свое тело. Это причинило ему такую боль, что он стал прыгать и скакать, он вертел эту стрелу во все стороны, и я видел, что кончик стрелы вылез из его спины. Еще один удар — и она вылезла еще на шесть дюймов, и тут сулланкири завернул руку назад и начал вытаскивать стрелу из себя.
По спине и животу потекло еще больше крови, когда он смеялся, кровь выплескивалась изо рта. Я не представлял себе, как долго он будет залечивать эту рану, но понимал, что если в нем брезжит хоть искорка жизни, он обязательно вылечится. Он может быть уязвим для меча Ли или этой одной стрелы, но как только оправится, он нас уничтожит.
К счастью для нас, времени ему не хватило.
Звук трубы, предупредивший нас о введении в бой подкреплений авролонов, давно уже призвал остальных наших бойцов к действию. Были открыты туннели, позволяющие реке Дюргру затопить низину. Вода хлынула из шахт на поверхность земли обильными бурыми потоками, подбрасывая в воздух дерн и камни, тела и обломки. Вода впитала туман, превратила его в бежевую пену, и волна покатилась дальше и обрушилась на сулланкири.
Он стал со свистом испускать большие клубы пара. То, что было раскаленным добела, потускнело, стало красным, потом серым, черным и треснуло. Вокруг него образовался вихрь, плескавший ему в лицо, охладил кровь, и черные сосульки повисли у него на подбородке. Темный Наемник откинулся назад, как бы готовясь встать на дыбы, но поскользнулся задними ногами. Передние ноги растопырились и поднялись над поверхностью воды, потом он опрокинулся на бок и взорвался.
Поток бесследно поглотил его, ничем не отметив место упокоения, и уволок вместе с немалым количеством вздувшихся бормокинов и вилейнов. Несколько темериксов клекотали и когтями хватались за бормокинов, как за насесты, пытаясь выбраться из потока, но те пошли ко дну, поскольку были уже мертвы. Когтями темериксы били по воде, как бы пытаясь оттолкнуть ее, но она их тащила и перекатывала вместе с отплевывающимися барахтающимися авроланами.
Звук трубы заодно вызвал и наши подкрепления из засад. В ряды копьеносцев влились арбалетчики и лучники. Своими выстрелами они пробивали бреши в рядах бормокинов, и приток входящих в город войск авроланов прекратился. У нас стало больше стрелков, и перезаряженные баллисты поражали врагов целыми группами. Ней вместе с отрядом из Ориозы клином врезались во фланг авроланов и пробились к Ли, тот уже поднялся на ноги и, перехватив Теммер левой рукой, успел убить еще нескольких бормокинов.
Из двух башен, расположенных по обе стороны пролома, начали лить потоки напалма, и воду покрыл пылающий слой. Бормокины, пытавшиеся выбраться на поверхность, и те, кто уплывал, надеясь на спасение, вдруг поняли, что низина непроходима. Подальше у стены стала падать одна осадная башня — под ней размякла почва из-за поднявшегося уровня воды. Башня рухнула в воду величественно, сверху с нее веером посыпались стрелки. Оказавшись в горящей воде, башня загорелась.
Менее чем за час мы разгромили армию в северной части города и сделали неприступной нашу брешь в стене, создав яростно пылающее озеро. Но в городе еще шли сражения, и как там обстояло дело, было пока неизвестно. Мы одержали победу, теперь нам предстояло помочь другим бойцам. В случае успеха можно было считать нашу задачу выполненной.
Глава 36
Мы оставили гарнизон охранять пролом, а сами переместились в южную часть города, вломившись в правый фланг войска Кайтрин. Ее войско, вливавшееся в город по таким же узким проходам, как на севере, стало рассеиваться. Навстречу нашему нападению она выпустила стаю крупных темериксов. Эти, отличающиеся блестящим ярким оперением, были немного крупнее виденных нами до сих пор. Их налет на наше центральное войско был чистым самоубийством, однако им удалось замедлить темп нашего наступления и сдержать наши попытки разбить часть войска Кайтрин.
Еще она подожгла наружную часть города. Я собственными глазами видел, как вилейны магическими приемами раздули пламя. После ходили слухи, что пожар устроил Каварр или наши войска. Но это не так. Барон, конечно, заранее просчитал, что делать в подобном случае, и до того, как дым окутал все удушающим туманом, трубы проиграли нам сигнал отхода и все мы ушли во внутренний город. Кайтрин также отвела свои войска, в том числе и от южной части города, где они с переменным успехом сражались с принцем Августом.
Пожар дал передышку войскам Кайтрин и нам, кстати, тоже, хотя расслабляться и пытаться дышать во внутреннем городе, куда доходил дым, было очень трудно. Вся еда казалась подгоревшей, и невозможно было уберечься от частиц пепла, проникающих повсюду. Многие ветераны только улыбались и предрекали, что теперь у нас на груди вырастут волосы и что у нас будут хорошие певческие голоса; правду сказать, я так и не понял, какая здесь связь.
Я долго разыскивал Ли, по ошибке решив, что он должен быть на станции скорой помощи для войск Ориозы. Многие наши там получали помощь те, у кого были незначительные ранения вроде моих — небольшие порезы. Некоторым проткнуло легкие стрелой или мечом, еще больше человек пострадало от когтей темериксов, но у всех было хорошее настроение: кто занимался зашиванием ран, кто ставил себе припарки, как велели врачи, а кто просто успокаивал раненых друзей, ожидавших своей очереди на прием к магам-эльфам.
Ли я обнаружил в небольшом срубе у ворот внутренней крепости. Меня послали туда, объяснив, что это центр медицинской помощи для дворян. Среди них оказалось мало раненых, и будь я циником по натуре, я бы сказал, что большинство наших дворян просто не подвергали себя опасности. Но будучи молодым и видя перед собой примеры принца Кирилла и лорда Норрингтона, я решил, что хорошая военная подготовка и умение вести себя на поле боя позволили им сохранить здоровье.
Ли лежал на раскладушке в углу комнаты, у ног его примостился принц Скрейнвуд. Принц сердито посмотрел на меня, но Ли при виде меня улыбнулся и, опираясь на Теммера, приподнялся со своего ложа. Он был обнажен до пояса, бинт обматывал весь его торс. Весь его правый бок представлял собой сплошной темно-красный кровоподтек, и хоть он храбро улыбался, я знал, что ему ужасно больно.
— Знаешь, метолант мог бы облегчить твою боль.
Ли отмахнулся от моего предложения:
— Другим он нужнее.
Скрейнвуд, рукой придерживавший припарку на украшавшем его лоб синяке, злобно глянул на меня:
— Эта палатка для дворян. Твою ногу могут посмотреть в другом месте.
Я взглянул на него, вложив в свой взгляд как можно больше презрения, потом встряхнул головой и кивнул Ли:
— Очень больно?
— В ребрах, похоже, трещины. Но кровью не кашляю. — Он сморщился, дыхание его было неглубоким и затрудненным. — Ко мне придет эльф. Как только осмотрит принца…
— Ясно. — Я снова обратил внимание на Скрейнвуда. — А с вами что случилось?
— Меня сбросили с коня, и я ушибся головой.
Я постарался скрыть изумление: я знал, что он был в группе Августа, но я не видел, чтобы Скрейнвуд участвовал в бою. Из его слов я понял, что ранил его не вражеский воин. Как мне рассказали впоследствии — не принц, разумеется, — Скрейнвуд завел небольшую группку людей не туда и не тогда, когда надо было. На них напала группа кочевых бормокинов, его конь упал, и он ушиб голову о желоб для воды. Его, конечно, отбили, но ценой потери двух человек.
Ли слабо закашлял, потом зашипел от боли:
— Ты знаешь, принц рассказал мне, что сулланкири, возглавляющий южную армию, — хогун. Он говорит, у него самая большая сила. Он при помощи миазмов распространяет страх. И что еще хуже, убить его нельзя.
Скрейнвуд с энтузиазмом подтвердил:
— Да, он уже мертвец, так что его снова убить невозможно. Наши стрелы на него не действовали. В узких улицах ему было не размахнуться своей дубиной, иначе он всех нас стер бы в порошок.
— А что Август?
— Все нормально.
Принц Скрейнвуд рассказал мне, что Августу удалось поразить сулланкири напалмом из катапульты и поджечь его. Ему пришлось отступить, но он не уничтожен.
Я кивнул на Теммера:
— Против них действует только заговоренное оружие. Тебе надо бы поправиться к его следующему приходу.
— Ну да, я и сам собираюсь. — Он с улыбкой смотрел мимо меня на дверь. — А вот и первый шаг к выполнению моего плана.
Я обернулся на шелест юбок и тут же забыл, где я нахожусь. В комнату вошла эльфийка в коричневом платье, которое хоть и не было нарядным, но делало ее пришельцем из другого мира — не мира войны. Вот тут стоял я, пропахший дымом, в одежде, покрытой сажей и кровью, а она была такая чистая, свежая, с яркими глазами и прекрасной улыбкой. Полная противоположность всему тому, что воплощали мы.
Она сразу же подошла к Ли, но он затряс головой:
— Сначала принц Скрейнвуд.
Она терпеливо улыбнулась:
— Простите, но тут решаю я, кого лечить и от чего. Мои силы ограничены, и их надо использовать по максимуму.
— Но у меня болит голова! — Скрейнвуд сдвинул компресс, показывая ей свою шишку.
— И я вижу единственную причину этого. — Она средним пальцем левой руки потерла шишку на его лбу. Я заметил вспышку синего цвета, такая бывает, когда загорается шерсть. Скрейнвуд вскрикнул и отскочил назад, ударившись затылком о стену.
— Что это вы делаете? — зарычал он на нее.
— Магические приемы требуют энергетической подпитки. Я могу взять энергию из своих запасов или, если есть рядом источник, могу воспользоваться его собственной энергией в помощь мне. В вашем случае я уменьшила вздутие и устранила повреждение, но все это не так просто. В этот момент вы почувствовали всю ту боль, какую причинила бы вам рана, если бы она лечилась естественным путем. За все надо платить.
Скрейнвуд насупился и прислонился к стене, потирая затылок.
Девушка улыбнулась Ли:
— Меня зовут Джиландесса. В вашем случае я должна знать, что повреждено, прежде чем выбирать магический способ лечения.
— Я в вашем распоряжении, — улыбнулся Ли. Джиландесса отбросила свои иссиня-черные волосы за спину, вытянула вперед длинные пальцы и провела ими вдоль его ребер. Ее пальцы испускали мягкое красное свечение, но оно не касалось грудной клетки Ли. И вдруг она отпрянула, сузив свои сине-стальные глаза.
— Чувствую помеху. Не могу воздействовать заклинаниями.
Ли нахмурился, потом взглянул на свой меч, эфес которого сжимал правой рукой:
— Это не может быть причиной?
— Вполне возможно, — кивнула эльфийка. — У вас с ним есть связь. Пока вы держитесь за него, я не могу вас лечить. Простая магия тут не действует.
Ли с улыбкой посмотрел на меня:
— Слышь, Хокинс, зря ты, оказывается, поджаривался на мостике.
— Что уж теперь говорить.
— Ну, если я должен тебя передать… — обратился Ли к мечу.
Скрейнвуд встал на колени справа от Ли, протянул руку, готовый ухватиться за эфес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61