Даже поиск базы эмиссара – ошибка, а тем более намеченный вашей «контр-2» абордаж. Но это тема отдельного разговора. Было бы лучше, если бы базу не нашли. Действуй, старик, времени в обрез!»
Грехов вышел из поля связи, исчез за «струями воды», и Железовский вдруг понял, что экзоморф находится в данный момент очень далеко от Земли, может быть, на Тартаре. В другое время Аристарх бы заколебался, принимать ли слова Грехова на веру, но Габриэль уже не раз доказывал, что его прогнозы сбываются стопроцентно. Не стоило игнорировать их и теперь. И Железовский вышел в поле Сил, чтобы связаться со всеми, кто имел возможность услышать его, где бы ни находился.
В течение полутора часов Аристарх искал соратников, убеждал их последовать совету Грехова, доказывал, уговаривал, ругался, приказывал, обосновывал, уверял, обещал убить или собственноручно запаковать в «саван» и спрятать на дне океана. Он успел сделать многое, в том числе заявиться в погранслужбу к Барковичу, предупредить дежурных, а также от имени Шкурина объявить прямо из центра контроля ситуаций УАСС «три девятки» по треку, что означало объявление готовности всем службам Управления. Но всех своих людей он, конечно, разыскать не успел, хотя ему через час начали помогать Баренц, Ратибор Берестов и Велизар.
ФАГ нанес удар в двенадцать часов по среднесолнечному времени, что соответствовало двенадцати ночи по времени Москвы.
Южномусанский, южнославянский, один из южнокитайских эгрегоров, эгрегоры прибалтов, ичкеритов и один из самых темных и таинственных – эгрегор якудза – неимоверными по точности и мощи «залпами» обрушили на головы намеченных к уничтожению жертв «бомбы» пси-команд, ломающих волю, взрывающих сознание, останавливающих сердце, превращающих людей в идиотов.
Особенно мощные удары были нанесены по интраморфам, так или иначе подозреваемым в борьбе против ФАГа, многие из которых на самом деле были совершенно к этому непричастны.
Досталось и команде Баренца.
Был убит Веселин Железовский, сын Аристарха, понадеявшийся на свои силы, а также два интраморфа из обойм подстраховки, входившие в охрану Берестовых. Получили кровоизлияние в мозг, хотя и были спасены медиками, родственники Баренца, Забава Боянова, Ольга Панкратова, мать Ставра, и жена Мигеля де Сильвы, отказавшиеся покинуть Землю. Да и сам Мигель, как и Баренц, Железовский, Ратибор Берестов и заместитель Ги Делорма Лютиков, получил достаточно жесткую встряску организма, отнявшую много энергии и сил. Не пострадали практически лишь Велизар и Анастасия Демидова, которую оберегал сам Грехов, хотя об этом не знал никто, даже сама Анастасия.
К утру, когда атака боевиков ФАГа закончилась, стало известно, что исчезла Видана Железовская. О нападении Аристарх сообщил ей первой и был уверен, что девушка вовремя ускользнет из-под нависшей «дубины» эгрегорного пси-поля. Однако ни на один вызов Видана не ответила, словно ее уже не было в живых.
Бой местного значения
(продолжение )
Капсула с обоймой десанта распалась на автономные защитно-боевые оболочки сразу после прохождения вихревой зоны бреши, образованной взаимодействием противоборствующих полей в месте касания земного спейсера и базы эмиссара. Эти оболочки, называемые десантниками «пузырями», были разработаны на базе «големов», но размеры и массу имели на порядок меньше, хотя ни в чем по степени защиты своим прототипам не уступали. В «пузырях» можно было в принципе некоторое время гулять по Солнцу, не боясь ни температуры, ни светового потока, ни силы тяжести. По сути, каждый «пузырь» представлял собой как бы внешний энергетический скелет для человека, хотя единственное, чем отличался «бумеранг» с «пузырем» от обычного спецкостюма, было наличие на плечах формообразующих эффекторов в виде цветков лотоса.
Управлял движением десанта оперативный инк, да и десантники отлично знали свое дело, и поэтому «абордаж» выглядел движением разумного существа, вернее, разумного потока прозрачно-студенистой субстанции, стремительного, мгновенно реагирующего на появляющиеся препятствия, грозного, уверенного в себе и знающего конечную цель своего поиска.
В команде не все были интраморфами, но информация десанту поступала от каждого в течение долей секунды, препарированная, отсеянная, с рекомендацией каждому, как действовать в последующие секунды, и задержек не было. Целью же десанта был центр управления базы, а задачей – уничтожение центра и его начальника-эмиссара.
Видимо, защитные системы базы не ожидали проникновения противника в брюхо станции, потому что среагировали не сразу, а спустя две с лишним минуты после прорыва десанта, когда его поток уже овладел горизонтом, где была создана брешь, и катился дальше, ведомый тремя эрмами – Панкратовыми и Герцогом, которые владели полем Сил и уже начали ориентироваться в многосложном теле базы.
Первой реакцией защиты была попытка исследования проникшего «вируса» с помощью своих анализирующих комплексов, что на деле выглядело, как приличной мощности пси-выпад, ощупывающий внезапно вонзившееся в плоть базы инородное тело.
По сути, база эмиссара не отличалась от подобных объектов землян, то есть представляла собой квазиживой организм с единым «мозгом» и тремя исполнительно-сигнальными системами: обслуживания «физиологических» потребностей организма, энергоинформационной и защитно-сторожевой. Но были и принципиальные отличия, поскольку создавали базу не земляне, хотя и гуманоиды, и функционирование многих ее «органов чувств» базировалось на иных психологических нормах, восприятии мира и возможностях преобразования. Иными словами, техника базы, ее этические уравнения, оценочные шкалы и специфика строения тел создателей отличались от земных, что в данный момент больше играло на руку десанту, а не защитникам базы, потому что он изначально имел задание искать не контакта, не возможности договориться мирным путем, а конкретно и жестко ликвидировать главную управляющую, а не защитную силу. Вез разведки боем, вообще без разведки, набирая «очки» в ходе операции.
Но и защита базы, проснувшись, не была настроена решать свои проблемы мирным путем, поэтому мясорубка началась, когда поток десанта достиг третьего горизонта, стратегически очень важного для обороны, так как именно здесь располагались механизмы реализации планов защитных систем и собственно центр управления.
По мере углубления в недра станции по коридорам, которые постоянно меняли размеры, направление, плотность среды, энергонасыщение и напряженность полей, десантный поток худел, вытягивался, утончался, пока не достиг предела «прочности на разрыв». Дальнейшее его суживание вело практически к разрушению единого организма, потере темпа и гибели, поэтому Прохор Панкратов, не медля ни мгновения, ввел в действие императив «половинного отступления», при котором голова десанта «отстреливалась» для решения индивидуальной задачи, а сам отряд несколько сокращал свое слишком похудевшее тело и, огрызаясь, постепенно отступал, ожидая голову, пока не истекало контрольное время возвращения.
Теперь вернемся назад, к началу прорыва, чтобы обрисовать картину стремительно расширявшегося фронта, картину боя, длившегося считанные минуты до отделения головной ступени в лице Герцога и Панкратовых.
После неудачной попытки пси-прощупывания десанта мозг базы начал экстраординарно выходить из положения с помощью набора программ, синтезированных наспех из того набора, что имелся в памяти, ибо конструкторы станции даже не предусмотрели подобного варианта. И это дало десанту возможность действовать на опережение, потому что люди как раз предусмотрели панику псевдоразумного охранителя станции, разработав множество штатных режимов, адекватно отвечающих ситуации.
Второй реакцией защиты станции была мощная шумовая пси-инъекция против «вируса» десанта, которую тот с легкостью парировал благодаря кольчуге пси-защиты. А затем одна за другой начали накатываться волны «лейкоцитов» и «фагоцитов» – разного рода сторожей и охранников базы, от многовекторных механических эффекторов до компьютеризированных, самостоятельно решающих задачу уничтожения противника излучателей «огня и холода», которые безжалостно уничтожались в ответ «медузой» десанта.
Людям, не владеющим пси-видением, было труднее ориентироваться в вихре огня и льда, света и тьмы, мгновенно рождавшихся гейзеров атак и возникавших «бездонных пропастей», но интраморфов в команде было все-таки больше, и действовали они все как единый, многорукий, многоглазый и многоголовый организм, управляемый не изнутри, а как бы извне – самой создающейся ситуацией.
Этот бой мог бы войти в анналы военных действий как самый скоротечный, стремительно меняющийся, многоресурсный и многовариантный, если бы кто-нибудь зафиксировал его на кассету. Но пришел момент отделения «головного блока» десанта, и ситуация резко изменилась.
Во-первых, обойма десанта перешла от наступления к обороне, чем тут же воспользовался мозг базы, а во-вторых, охрана станции пришла в себя, подтянула резервы и включила дополнительные контуры, о которых люди не имели понятия. И эти сюрпризы едва не сыграли решающую роль в судьбе десанта, если бы не действия «отделившейся ступени», вовремя уловившей изменение ситуации и включившей резервный императив «половинного спрямления траектории». Этот вариант предусматривал «струнное» разрушение участка базы по вектору цели – то есть в сторону мозга базы, выход отряда из боя в режиме «катапультирования» и выброс «головного блока» десанта к месту высадки по коридору разрушения, где их поймали бы спецловушки спейсера.
И еще раз вернемся к началу атаки, чтобы передать ощущения десантников и попытаться описать эффекты боя, первого из такого рода военных эпизодов, удивительных по сочетаниям «удар-защита», разработанных совершенно разными экспертными системами двух цивилизаций – земной и той, к какой принадлежал эмиссар ФАГа.
Коридор, куда прорвались десантники после катапультирования, на самом деле представлял собой широкое ущелье, прорезанное в толще слоистых багрово-оранжевых скал, с густым лавовым потоком по дну, накрытое меняющим плотность туманно-фиолетовым покрывалом. Выход десанта обозначился в нем десятиметровым зевом пещеры в стене ущелья, из которого высунулись многосуставчатые лапы эффекторов системы поддержки поля, контролирующей размеры пробитой в защите базы дыры. Три языка десантного «организма» прянули из пещеры в разные стороны: два – недалеко, влево по коридору-ущелью и вверх, на его стену, для создания бастионов охраны входа, третий – вправо по коридору, туда, где интраморфы почувствовали биение энергоинформационного сердца базы.
Анализирующая пси-атака инка базы превратила коридор в тоннель с чередующимися решетками, преграждающими путь, а затем тоннель этот стал сжиматься, вспыхнул ослепительным пламенем и попытался вывернуться петлей обратно к точке выхода, однако острие десантного копья огрызнулось ответным пламенем, более яростным и мощным (залп из аннигиляторов пробил стометровой длины «вулканическое жерло» в сплетениях скелетных конструкций станции), и отряд вырвался на второй горизонт базы, где его встретил «полк» местных витсов, похожих на скопления щупалец, лезвий и жал. Новый залп аннигиляторов разметал полк в стороны, а залпы из компакт-преобразователей скрутили в «струны» два последующих заслона – «панцирные танковые системы» (жуткие бронированные туши, напоминающие носорожьи тела) и боевых операционных «призраков», защищенных не хуже «бумерангов», которыми был экипирован десантный отряд.
Новый коридор, в который попали десантники, снова изогнулся, изменил размеры, силу тяжести, плотность излучений внутри, пытаясь отбросить продолжающее полет «копье» десанта, повернуть его вспять, однако новые удары «острия» разрушили и эту внутреннюю конструкцию; больше всего это напоминало процесс проникновения в желудок мощной струи кислоты, пробивающей одну за другой стенки «кишок», стремящихся вывернуться, направить струю назад.
Ставр, как и отец, и Герцог, видел больше, чем остальные: на видеокартинку, создаваемую инком «пузыря», накладывалась не менее красочная картина пси-видения, но описать ее словами не представляется возможным, ибо таких слов в человеческом лексиконе не существует.
Дальнейший путь отделившегося «острия» был недолог (всего два-три километра) и менее информативен: инк защиты базы начал применять методы, ограничивающие поступление информации, и усилил давление на людей в пси-диапазоне, сразу превратив «день огневого натиска» в «ночь плотного мешка, накинутого на голову». И Прохор Панкратов, сориентировавшись, отдал приказ возвращаться.
«Эмиссара здесь нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Грехов вышел из поля связи, исчез за «струями воды», и Железовский вдруг понял, что экзоморф находится в данный момент очень далеко от Земли, может быть, на Тартаре. В другое время Аристарх бы заколебался, принимать ли слова Грехова на веру, но Габриэль уже не раз доказывал, что его прогнозы сбываются стопроцентно. Не стоило игнорировать их и теперь. И Железовский вышел в поле Сил, чтобы связаться со всеми, кто имел возможность услышать его, где бы ни находился.
В течение полутора часов Аристарх искал соратников, убеждал их последовать совету Грехова, доказывал, уговаривал, ругался, приказывал, обосновывал, уверял, обещал убить или собственноручно запаковать в «саван» и спрятать на дне океана. Он успел сделать многое, в том числе заявиться в погранслужбу к Барковичу, предупредить дежурных, а также от имени Шкурина объявить прямо из центра контроля ситуаций УАСС «три девятки» по треку, что означало объявление готовности всем службам Управления. Но всех своих людей он, конечно, разыскать не успел, хотя ему через час начали помогать Баренц, Ратибор Берестов и Велизар.
ФАГ нанес удар в двенадцать часов по среднесолнечному времени, что соответствовало двенадцати ночи по времени Москвы.
Южномусанский, южнославянский, один из южнокитайских эгрегоров, эгрегоры прибалтов, ичкеритов и один из самых темных и таинственных – эгрегор якудза – неимоверными по точности и мощи «залпами» обрушили на головы намеченных к уничтожению жертв «бомбы» пси-команд, ломающих волю, взрывающих сознание, останавливающих сердце, превращающих людей в идиотов.
Особенно мощные удары были нанесены по интраморфам, так или иначе подозреваемым в борьбе против ФАГа, многие из которых на самом деле были совершенно к этому непричастны.
Досталось и команде Баренца.
Был убит Веселин Железовский, сын Аристарха, понадеявшийся на свои силы, а также два интраморфа из обойм подстраховки, входившие в охрану Берестовых. Получили кровоизлияние в мозг, хотя и были спасены медиками, родственники Баренца, Забава Боянова, Ольга Панкратова, мать Ставра, и жена Мигеля де Сильвы, отказавшиеся покинуть Землю. Да и сам Мигель, как и Баренц, Железовский, Ратибор Берестов и заместитель Ги Делорма Лютиков, получил достаточно жесткую встряску организма, отнявшую много энергии и сил. Не пострадали практически лишь Велизар и Анастасия Демидова, которую оберегал сам Грехов, хотя об этом не знал никто, даже сама Анастасия.
К утру, когда атака боевиков ФАГа закончилась, стало известно, что исчезла Видана Железовская. О нападении Аристарх сообщил ей первой и был уверен, что девушка вовремя ускользнет из-под нависшей «дубины» эгрегорного пси-поля. Однако ни на один вызов Видана не ответила, словно ее уже не было в живых.
Бой местного значения
(продолжение )
Капсула с обоймой десанта распалась на автономные защитно-боевые оболочки сразу после прохождения вихревой зоны бреши, образованной взаимодействием противоборствующих полей в месте касания земного спейсера и базы эмиссара. Эти оболочки, называемые десантниками «пузырями», были разработаны на базе «големов», но размеры и массу имели на порядок меньше, хотя ни в чем по степени защиты своим прототипам не уступали. В «пузырях» можно было в принципе некоторое время гулять по Солнцу, не боясь ни температуры, ни светового потока, ни силы тяжести. По сути, каждый «пузырь» представлял собой как бы внешний энергетический скелет для человека, хотя единственное, чем отличался «бумеранг» с «пузырем» от обычного спецкостюма, было наличие на плечах формообразующих эффекторов в виде цветков лотоса.
Управлял движением десанта оперативный инк, да и десантники отлично знали свое дело, и поэтому «абордаж» выглядел движением разумного существа, вернее, разумного потока прозрачно-студенистой субстанции, стремительного, мгновенно реагирующего на появляющиеся препятствия, грозного, уверенного в себе и знающего конечную цель своего поиска.
В команде не все были интраморфами, но информация десанту поступала от каждого в течение долей секунды, препарированная, отсеянная, с рекомендацией каждому, как действовать в последующие секунды, и задержек не было. Целью же десанта был центр управления базы, а задачей – уничтожение центра и его начальника-эмиссара.
Видимо, защитные системы базы не ожидали проникновения противника в брюхо станции, потому что среагировали не сразу, а спустя две с лишним минуты после прорыва десанта, когда его поток уже овладел горизонтом, где была создана брешь, и катился дальше, ведомый тремя эрмами – Панкратовыми и Герцогом, которые владели полем Сил и уже начали ориентироваться в многосложном теле базы.
Первой реакцией защиты была попытка исследования проникшего «вируса» с помощью своих анализирующих комплексов, что на деле выглядело, как приличной мощности пси-выпад, ощупывающий внезапно вонзившееся в плоть базы инородное тело.
По сути, база эмиссара не отличалась от подобных объектов землян, то есть представляла собой квазиживой организм с единым «мозгом» и тремя исполнительно-сигнальными системами: обслуживания «физиологических» потребностей организма, энергоинформационной и защитно-сторожевой. Но были и принципиальные отличия, поскольку создавали базу не земляне, хотя и гуманоиды, и функционирование многих ее «органов чувств» базировалось на иных психологических нормах, восприятии мира и возможностях преобразования. Иными словами, техника базы, ее этические уравнения, оценочные шкалы и специфика строения тел создателей отличались от земных, что в данный момент больше играло на руку десанту, а не защитникам базы, потому что он изначально имел задание искать не контакта, не возможности договориться мирным путем, а конкретно и жестко ликвидировать главную управляющую, а не защитную силу. Вез разведки боем, вообще без разведки, набирая «очки» в ходе операции.
Но и защита базы, проснувшись, не была настроена решать свои проблемы мирным путем, поэтому мясорубка началась, когда поток десанта достиг третьего горизонта, стратегически очень важного для обороны, так как именно здесь располагались механизмы реализации планов защитных систем и собственно центр управления.
По мере углубления в недра станции по коридорам, которые постоянно меняли размеры, направление, плотность среды, энергонасыщение и напряженность полей, десантный поток худел, вытягивался, утончался, пока не достиг предела «прочности на разрыв». Дальнейшее его суживание вело практически к разрушению единого организма, потере темпа и гибели, поэтому Прохор Панкратов, не медля ни мгновения, ввел в действие императив «половинного отступления», при котором голова десанта «отстреливалась» для решения индивидуальной задачи, а сам отряд несколько сокращал свое слишком похудевшее тело и, огрызаясь, постепенно отступал, ожидая голову, пока не истекало контрольное время возвращения.
Теперь вернемся назад, к началу прорыва, чтобы обрисовать картину стремительно расширявшегося фронта, картину боя, длившегося считанные минуты до отделения головной ступени в лице Герцога и Панкратовых.
После неудачной попытки пси-прощупывания десанта мозг базы начал экстраординарно выходить из положения с помощью набора программ, синтезированных наспех из того набора, что имелся в памяти, ибо конструкторы станции даже не предусмотрели подобного варианта. И это дало десанту возможность действовать на опережение, потому что люди как раз предусмотрели панику псевдоразумного охранителя станции, разработав множество штатных режимов, адекватно отвечающих ситуации.
Второй реакцией защиты станции была мощная шумовая пси-инъекция против «вируса» десанта, которую тот с легкостью парировал благодаря кольчуге пси-защиты. А затем одна за другой начали накатываться волны «лейкоцитов» и «фагоцитов» – разного рода сторожей и охранников базы, от многовекторных механических эффекторов до компьютеризированных, самостоятельно решающих задачу уничтожения противника излучателей «огня и холода», которые безжалостно уничтожались в ответ «медузой» десанта.
Людям, не владеющим пси-видением, было труднее ориентироваться в вихре огня и льда, света и тьмы, мгновенно рождавшихся гейзеров атак и возникавших «бездонных пропастей», но интраморфов в команде было все-таки больше, и действовали они все как единый, многорукий, многоглазый и многоголовый организм, управляемый не изнутри, а как бы извне – самой создающейся ситуацией.
Этот бой мог бы войти в анналы военных действий как самый скоротечный, стремительно меняющийся, многоресурсный и многовариантный, если бы кто-нибудь зафиксировал его на кассету. Но пришел момент отделения «головного блока» десанта, и ситуация резко изменилась.
Во-первых, обойма десанта перешла от наступления к обороне, чем тут же воспользовался мозг базы, а во-вторых, охрана станции пришла в себя, подтянула резервы и включила дополнительные контуры, о которых люди не имели понятия. И эти сюрпризы едва не сыграли решающую роль в судьбе десанта, если бы не действия «отделившейся ступени», вовремя уловившей изменение ситуации и включившей резервный императив «половинного спрямления траектории». Этот вариант предусматривал «струнное» разрушение участка базы по вектору цели – то есть в сторону мозга базы, выход отряда из боя в режиме «катапультирования» и выброс «головного блока» десанта к месту высадки по коридору разрушения, где их поймали бы спецловушки спейсера.
И еще раз вернемся к началу атаки, чтобы передать ощущения десантников и попытаться описать эффекты боя, первого из такого рода военных эпизодов, удивительных по сочетаниям «удар-защита», разработанных совершенно разными экспертными системами двух цивилизаций – земной и той, к какой принадлежал эмиссар ФАГа.
Коридор, куда прорвались десантники после катапультирования, на самом деле представлял собой широкое ущелье, прорезанное в толще слоистых багрово-оранжевых скал, с густым лавовым потоком по дну, накрытое меняющим плотность туманно-фиолетовым покрывалом. Выход десанта обозначился в нем десятиметровым зевом пещеры в стене ущелья, из которого высунулись многосуставчатые лапы эффекторов системы поддержки поля, контролирующей размеры пробитой в защите базы дыры. Три языка десантного «организма» прянули из пещеры в разные стороны: два – недалеко, влево по коридору-ущелью и вверх, на его стену, для создания бастионов охраны входа, третий – вправо по коридору, туда, где интраморфы почувствовали биение энергоинформационного сердца базы.
Анализирующая пси-атака инка базы превратила коридор в тоннель с чередующимися решетками, преграждающими путь, а затем тоннель этот стал сжиматься, вспыхнул ослепительным пламенем и попытался вывернуться петлей обратно к точке выхода, однако острие десантного копья огрызнулось ответным пламенем, более яростным и мощным (залп из аннигиляторов пробил стометровой длины «вулканическое жерло» в сплетениях скелетных конструкций станции), и отряд вырвался на второй горизонт базы, где его встретил «полк» местных витсов, похожих на скопления щупалец, лезвий и жал. Новый залп аннигиляторов разметал полк в стороны, а залпы из компакт-преобразователей скрутили в «струны» два последующих заслона – «панцирные танковые системы» (жуткие бронированные туши, напоминающие носорожьи тела) и боевых операционных «призраков», защищенных не хуже «бумерангов», которыми был экипирован десантный отряд.
Новый коридор, в который попали десантники, снова изогнулся, изменил размеры, силу тяжести, плотность излучений внутри, пытаясь отбросить продолжающее полет «копье» десанта, повернуть его вспять, однако новые удары «острия» разрушили и эту внутреннюю конструкцию; больше всего это напоминало процесс проникновения в желудок мощной струи кислоты, пробивающей одну за другой стенки «кишок», стремящихся вывернуться, направить струю назад.
Ставр, как и отец, и Герцог, видел больше, чем остальные: на видеокартинку, создаваемую инком «пузыря», накладывалась не менее красочная картина пси-видения, но описать ее словами не представляется возможным, ибо таких слов в человеческом лексиконе не существует.
Дальнейший путь отделившегося «острия» был недолог (всего два-три километра) и менее информативен: инк защиты базы начал применять методы, ограничивающие поступление информации, и усилил давление на людей в пси-диапазоне, сразу превратив «день огневого натиска» в «ночь плотного мешка, накинутого на голову». И Прохор Панкратов, сориентировавшись, отдал приказ возвращаться.
«Эмиссара здесь нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116