Он спрятался в кустах, зажав в руке только что убитого кролика, из которого хлестала теплая кровь. Глаза почти нашли его…
Джессан мгновенно проснулся. Вскочив на ноги, он осмотрел место стоянки и окрестные деревья, затем бросил взгляд дальше, туда, где река быстро несла свои темные воды, негромко бормоча на перекатах. Джессан вслушался, принюхался, однако не услышал и не почуял ничего необычного.
Рядом спали Башэ и Бабушка. Сон Башэ был спокойным и глубоким. Бабушка спала беспокойно, дергаясь и вскрикивая. Ее рука потянулась к посоху. Дотронувшись до него, Бабушка, кажется, успокоилась, поскольку вздохнула и прекратила бормотать.
Джессан недовольно покосился на посох. В бледном свете звезд и такого же бледного тонкого лунного серпа агаты ярко белели, похожие на широко раскрытые глаза. Наверное, это они притянули к нему такой странный и тревожный сон.
Джессан снова лег и растянулся на подстилке.
— Суеверная старуха, — пробурчал он себе под нос.
Джессан редко просыпался по ночам и всегда легко засыпал снова. Но сейчас он лежал без сна и смотрел на звезды до тех пор, пока они не начали бледнеть в сером предрассветном сумраке.
* * *
На следующее утро они двинулись в путь позже обычного, поскольку Джессан почему-то проспал рассвет. Башэ даже пришлось разбудить его перед завтраком. Пеквей был очень доволен, потому что до сих пор его будил Джессан, брызгая водой ему на лицо.
Джессан проснулся в плохом настроении. Шутку Башэ он не воспринял и отчитал Башэ, сказав, что пора бы оставить детские глупости. Он вяло приветствовал Бабушку, съел завтрак и даже не почувствовал вкус пищи. Джессан беспокойно ерзал, наблюдая, как Бабушка собирает свои защитные камни. Когда Бабушка подняла посох, давая агатам полюбоваться на утро, Джессан что-то пробормотал насчет необходимости осмотреть лодку и ушел.
— Что это с ним? — удивился Башэ, глядя ему вслед. Джессан даже забыл свернуть свою подстилку, и пеквею пришлось это сделать вместо него. — Может, он спал на муравейнике?
Бабушка молчала. Она смотрела на посох, поворачивая его в разные стороны. Потом она подняла посох и держала его в воздухе дольше обычного. Когда же она наконец опустила его, то хмуро поглядела в сторону Джессана.
— Что там, Бабушка? — спросил Башэ, аккуратно свернувший к этому времени подстилку друга. — Что ты там видишь?
Бабушка покачала головой. Она помогла Башэ собрать вещи, но делала это отрешенно, поглощенная своими мыслями. На бесконечные расспросы Башэ она не отвечала и резко потребовала, чтобы он ей не докучал.
Джессан залюбовался на игру солнечных бликов на поверхности воды. Ему стало стыдно за свое недостойное поведение. Чем провинились пеквеи, чтобы наказывать их за свою бессонную ночь? Когда они пришли на берег, Джессан изо всех сил постарался загладить вину, произнеся с нарочитой веселостью:
— Каких-нибудь полдня пути, и мы на берегу моря. Но нам надо спешить. Вот и тропа. Осталось попросить Бабушку, чтобы она опять облегчила нам лодку.
— Этой ночью вокруг нашей стоянки ходило зло, — перебила его Бабушка.
Хорошее настроение Джессана тут же растаяло, словно утренний туман. Он ошеломленно поглядел на Бабушку, не зная, что сказать. Во рту у него пересохло.
— Зло прошло мимо, — продолжала Бабушка, сделав выразительный жест рукой. — Но оно находилось совсем рядом.
Джессан открыл рот, потом снова закрыл и облизал губы.
— Мне показалось, будто я что-то слышал. Я вдруг проснулся ночью, но ничего не смог разглядеть.
Бабушка вперилась в него глазами, как будто хотела вытянуть из него душу. Джессану был тягостен взгляд ее глаз.
— Хорошо хоть, что оно ушло, — сказал Джессан, пожав плечами и пытаясь показать свое равнодушие.
Он повернулся и, прикрыл глаза от солнца, стал разглядывать тропу.
— Да, ушло, — произнесла Бабушка. — Пока.
— А что ты называешь злом? — с любопытством спросил Башэ. — Может, нас хотел задрать медведь? Или волки?
— Медведь и волки — это не зло, — с упреком возразила Бабушка. — Они убивают либо из страха, либо когда голодны. Только человек убивает из-за тьмы, наполняющей его сердце.
— Никто этой ночью не пытался нас убить, — беспокойно сказал Джессан, думая, что разговор заходит слишком далеко.
Выхватив у Башэ свою постель и даже не сказав спасибо, Джессан перебросил сверток через плечо.
— Утром я внимательно осмотрел землю в поисках следов. Я не нашел ни одного. Можете убедиться сами: следов вокруг нет.
— Я не говорила, что то зло передвигалось на ногах, — со спокойным достоинством ответила ему Бабушка.
Высоким, пронзительным голосом она затянула «облегчающую» песню. Еще раз пристально посмотрев на Бабушку, Джессан повернулся и взялся за свой конец лодки.
— Эй! — крикнул он Башэ. — Ты так и будешь здесь стоять?
Башэ удивленно смотрел на мрачные лица своих спутников. Потом он тоже пристроил на плече свернутую подстилку, на другое накинул заплечный мешок и поднял свой конец лодки. Они двинулись по тропе, по которой люди ходили не одну сотню лет. Бабушка шла сзади. Камешки, украшавшие ее юбку, стукались друг о друга, серебряные колокольчики звенели, а кастрюля, висевшая на рогульке посоха, громыхала при каждом шаге.
— Это уж точно, он сегодня спал на муравейнике, — произнес Башэ, но мысленно.
* * *
Солнце, свежий воздух и ходьба прогнали ночной кошмар. Джессан успокоился, а через пару миль начал напевать походную песню. Башэ с радостью ее подхватил. Пеквеи не любили ссор и всегда были готовы простить и забыть. Бабушка шла молча, но песня, похоже, ей нравилась, ибо она приноровила свой шаг и звон колокольчиков к ритму песни.
Дойдя до водопада, путники остановились, чтобы в молчаливом восхищении полюбоваться водой, несущейся по камням. Она давным-давно сделала их совершенно гладкими и округлыми. Это место правильнее было назвать не водопадом, а водосливом, поскольку здесь отсутствовал резкий перепад высоты. Вода не низвергалась вниз. Она быстро и почти бесшумно неслась, поднимая со дна тысячи пузырей. Вода была удивительно прозрачной. На дне ясно виднелись камни и даже рыбы, которые время от времени выскакивали из воды. Чуть ниже они уже неспешно шевелили плавниками, продолжая свой подводный путь.
Джессан вспомнил, как дядя рассказывал ему о том, что один раз в год рыба поднимается вверх по реке. В такое время она способна выпрыгивать из воды и перелетать по воздуху через водослив. Башэ вежливо улыбался. Он был рад, что к Джессану вернулось хорошее настроение, и не стал опровергать столь явную выдумку. Насмотревшись на игру воды, они вновь подняли лодку и пошли дальше. Ноги как-то сами собой двигались быстрее, приближаясь к концу первой части путешествия.
Редешское море произвело на всех троих незабываемое впечатление. Они поднялись на холм и встали лицом к востоку. Так оно и есть: насколько видел глаз, до самого горизонта, тянулась голубая водная гладь.
Бабушка стояла неподвижно. Ни один камешек, ни один колокольчик не нарушали торжественности минуты. Казалось, Бабушка превратилась в изваяние.
Взволнованный Башэ испустил глубокий вздох.
Джессан кивнул и сказал:
— Как дядя рассказывал мне, так оно и есть.
Наверное, они могли бы простоять здесь весь день, зачарованно глядя на морской простор, однако первая часть их путешествия еще не окончилась. Невзирая на близость воды, им предстояло еще достаточно долго нести лодку на себе. Рейвен предупреждал, чтобы они ни в коем случае не пытались спустить лодку на воду в непосредственной близости от места слияния реки и моря. Это место изобиловало подводными течениями и водоворотами, опасными для плавания. Рейвен советовал им отойти подальше и спускать лодку в спокойных водах.
Ближе к вечеру они добрались до такого места. Судя по всему, путешественники часто отплывали отсюда. Об этом свидетельствовал каменный очаг с головешками и поленница дров. Песчаный берег хранил следы множества ног. На горках с отбросами восседали белые птицы и рылись в костях. Джессан сказал, что это морские птицы, прилетевшие сюда с океанских просторов.
Башэ никогда не видел таких диковинных птиц. Едва они с Джессаном опустили лодку на песок, как он сразу же помчался поговорить с птицами. Однако те держались надменно и презирали живущих на суше. Они грубо заявили Башэ, чтобы не лез в их дела. После того как этот бескрылый коротышка испортил им трапезу, белые птицы взлетели и столь же надменно показали ему искусство полета, паря и кувыркаясь над самой водой. К неописуемому изумлению Башэ, потом они опустились на воду, сложили крылья и замерли, покачиваясь на волнах.
Как ему хотелось оказаться рядом с ними, немедленно столкнуть лодку в воду и поплыть вдаль! Но Джессан был непреклонен: всем надо как следует отдохнуть и выспаться, а потому отплытие состоится только завтра. Он еще раз напомнил беззаботному пеквею, что плавание по морю (пусть оно и озеро) — дело не столь простое, как плавание по реке, где им помогало течение. Башэ неохотно согласился, зато с радостью принял предложение Джессана поплавать.
Башэ поймал нескольких медлительных рыб, которые беспечно подплыли к нему и тыкались носами в его ноги. Пеквей молниеносно нырнул, и вскоре пойманные рыбы уже были надеты на кукан и дожидались своей участи. Джессан и Башэ плавали, пока у них не посинела кожа, а потом выбрались на берег и улеглись на теплый песок, обсыхая под солнцем. Тем временем Бабушка обустроила стоянку и отправилась в лес за травами.
Башэ развел огонь, не забывая следить за количеством сжигаемых дров. Джессан объяснил ему, что по давнишнему правилу те, кто останавливается здесь, должны позаботиться о тех, кто придет сюда после них, и восполнить запас дров и всего остального, чем они пользовались. Обычно Башэ сам чистил рыбу, но сегодня это вызвался сделать Джессан. Достав костяной нож, он быстро счистил чешую и выпотрошил рыбин. Потом он тщательно вымыл нож и спрятал в ножны, сумев управиться с этим делом до возвращения Бабушки.
Все трое устали за день и потому вскоре после ужина легли спать. Джессан заметил, что Бабушка с особым вниманием раскладывает бирюзу. К нему сразу вернулись тягостные воспоминания, изгнанные светом дня. Башэ заснул мгновенно, ибо сон приближал завтрашнее отплытие. Вслед за ним захрапела и Бабушка. Джессан неимоверно устал. Сон пришел и к нему, но пришел медленно и был отнюдь не безмятежным.
В эту ночь огненные глаза нашли Джессана. Они остановили на нем свой дьявольский взгляд. Они смотрели прямо на него. Как он ни пытался, ему не удавалось скрыться от них.
Именно в эту ночь Джессан впервые услышал цокот копыт. Звук был еще очень отдаленным, но он неотступно приближался.
ГЛАВА 21
Пока Камень Владычества двигался на север, шкатулка, в которой он когда-то покоился, вместе с Вольфрамом и Ранессой двигалась на юго-восток. Они находились в пути уже около месяца и сейчас пересекали равнины к востоку от гор Абул Да-нек. Ехать стало намного легче, поскольку теперь у каждого была своя лошадь. Дворф несколько дней терпел сидящую позади него Ранессу, но потом не выдержал. Когда они проезжали через Вильда Харн, он купил себе другую лошадь — коренастого, крепкого пышногривого конька, далекие предки которого наверняка скакали по родным просторам Вольфрама.
Лошади такой породы стоили недешево, ибо ценились во всем Лереме. Вольфраму пришлось изрядно раскошелиться. Впрочем, теперь он был почти вельможа и землевладелец и вполне мог себе такое позволить. Вторая лошадь позволяла им двигаться быстрее, а значит, он раньше доберется до монахов, выполнит поручение рыцаря и получит обещанную награду. И не только это. Главное — он раньше отделается от этой безумной тревинисской девчонки.
За первую неделю их путешествия Ранесса вообще не сказала ему ни слова. Она разговаривала исключительно сама с собой. Словоохотливый и общительный по своей природе, Вольфрам несколько раз пытался завязать разговор. Ранесса неизменно одаривала его колючим взглядом, блестя глазами сквозь гриву лохматых черных волос, и велела попридержать язык, иначе она его отрежет.
Вольфрам не сомневался, что такое создание вполне способно выполнить свою угрозу. Разговаривая мысленно, он проклинал монахов, заставивших его взять в попутчицы такую бестию. Он мог бы снять браслет и забыть, как тот жег ему запястье. Но проходил день за днем, а дворф только удивлялся себе, не понимая, почему до сих пор этого не сделал. Он проклинал собственные алчность и любопытство. Оба этих качества постоянно ввергали его в какие-нибудь истории.
В конце второй недели Ранесса наконец решила удостоить Вольфрама разговором. Их отношения, однако, не стали более дружественными, поскольку любой разговор с дворфом Ранесса начинала со спора. Спорила она по любому поводу. На развилке дорог она упиралась, не желая ехать по той, которую избирал Вольфрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101