Братислава. Словакия
Белый пушистый котенок жалобно мявкал и дрожал, стоя на карнизе под окном третьего этажа. Стекло, чудом сохранившееся в разбитом прямым попаданием авиабомбы доме, отделяло его от комнаты. Женька хлопнула по плечу водителя вездехода, выпрыгнула из машины, стремглав кинулась к подъезду. Осторожно пробравшись по лестнице, засыпанной битым кирпичом, меж изогнутых прутьев арматуры нырнула в разбитую дверь и проскочила к окну. Не то окно. Стоп. А на этом подоконнике лежит пистолет-пулемет МП-39, более (и неверно) известный как «Шмайсер». Именно положен, а не брошен, не потерян. Скрипнула дверь. Спокойные, хозяйские шаги. «Шмайсер» сам прыгнул в руки, и они все сделали сами: сняли с предохранителя оружие, взвели затворную раму. В комнату вошел, застегивая штаны, держа винтовку с оптикой под мышкой, прикладом вперед, немецкий снайпер. Взгляд в долю секунды, прокачка ситуации: перед ним девчонка с его же автоматом, в руках винтовка, которую не перехватишь быстро, на бедре кобура с «вальтером». Снайпер бросил винтовку вниз (черт с ней, с оптикой), правая рука к ноге, сам движение влево. Тут-то его и хлестанула свинцовая струя.
Очередь почти распилила пополам незадачливого героя. Через считанные секунды в комнату ворвались танкисты, вместе с которыми в качестве авианаводчика воевала Евгения Саламатова.
– Ты что, Женька, с ума сошла! Решила на снайперов поохотиться?
– Не жилец, – констатировал Доктор.
– Да бросить его на хрен, мало ли их тут воняет…
– Это местный барон, из замка в пятидесяти километрах отсюда, – сказал Контрразведчик.
– И что? – спросил Комиссар.
– А то, что, если его перенести в замок помирать, мы можем заработать неплохой политический капитал у местных крестьян. По нашим данным, они очень его уважают.
– Боюсь, не донесем, – снова вставил Доктор.
– Этого эксплуататора?!!
– Он им всю землю раздал в 19-м, а сам у них скорее судья, да и защищал их от фашистов.
– Короче, делайте, как знаете, но мое мнение вам известно. Кроме того, я доложу члену Военного совета.
– Докладывайте. Доктор, прошу, сделайте так, чтобы мы его донесли и чтобы он еще хоть немного пожил потом.
Замок. Окрестности Братиславы
Замок Прессланд, имение баронов Готлибов, был поставлен в окрестностях Братиславы еще в XII веке. Многие сотни лет потомки Карла Готлиба, ходившего в походы на защиту Гроба Господня, отстаивали свои права на землю, захваченную у западных славян. Отбивались от соседей, от безземельных рыцарей, прельщенных тучными пастбищами вдоль Дуная, отбивались от австрийских императоров, но в конце концов покорились. Границы баронства то прирастали в результате браков и выгодных сделок, то сжимались подобно шагреневой коже, когда во главе семейства вставал мот или игрок. Но всегда в центре земель, в пятидесяти милях западнее Братиславы, стоял замок Прессланд, а в замке, в резном кресле со львами и грифонами, во главе стола восседал потомок Карла Готлиба.
Жарким летом 1941 года деревянный престол баронства временно пустовал. Барон Карл XII фон Готлиб ушел защищать свое баронство. Ушел, как простой солдат. Взял винтовку с оптикой, оделся в камуфляжный костюм, поцеловал жену и скрылся, прихрамывая, в лесу, начинавшемся у подножия замка.
– Пойду защищать свою землю, – сказал он просто жене своей, красавице Марте.
Замок представлял собой укрепление, расположенное на скальном выступе над Дунаем. Десятиметровые стены, сложенные из поросших мхом валунов, опоясывали мощеный булыжником двор. Главная башня, ранее игравшая роль цитадели, но уже два века как перестроенная под жилые помещения, возвышалась над стенами, открывая изумительный вид на окрестности, на излучину великой европейской реки, на дорогу, упиравшуюся в двери замка.
Перед закатом к декоративному подъемному мосту подкатил вездеход «Кюбельваген», остановился, сигналя. Марта, сидевшая в саду в шезлонге и не видевшая приближения автомобиля, бросив чтение, стремглав сорвалась к воротам. «Вдруг вести от Карла или он сам!» – мелькнула мысль в прелестной головке.
– Разрешите представиться, фрау. Майор Фридрих фон Кирхоф, начальник разведки стрелкового полка. Мой адъютант фельдфебель Штайн, – он указал на коротко стриженного, рано начавшего седеть мужчину. – А это Шнайдер, военный фотокорреспондент.
Двадцатилетний юноша, одетый в военную куртку, цивильные брюки, заправленные в высокие десантные ботинки, прищелкнул каблуками.
– И двое солдат с нами. Фрау, не могли бы вы предоставить нам кров до утра. В Братиславе черт знает что творится! Мы утром попробуем связаться с нашими по рации. Такое ощущение, что мы уже в глубоком тылу у русских.
– Да, да, конечно, офицер, располагайтесь.
– Фриц. Можно просто Фриц, фрау.
– Да, Фриц, я прикажу прислуге разместить вашу группу. Авто можете поставить во-о-он под тот навес. Гильда, Франческа, примите вещи господ военных.
– Спасибо, фрау, мы сами, пусть просто покажут, где нам расположиться.
– Меня зовут Марта. Марта фон Готлиб.
Солдаты занялись вещами. Кирхоф поднялся на крепостную стену. Обзор что надо. Дорога как на ладони.
– Солдат! – рыкнул он. – Пулемет на стену. Дежурство по очереди по два часа. Шнайдер – старший. Штайн, позаботьтесь об ужине.
– Господин майор, – раздался мелодичный голос из сада, – на правах хозяйки я приглашаю вас на ужин.
– Фриц, просто Фриц, – пробормотал Кирхоф и громко добавил: – С радостью принимаю ваше приглашение!
– Разместились, герр майор.
– Спасибо, Штайн. Сегодня ночью придется поработать.
– Опять «сунь-вынь»?
– Альберт, к чему такая пошлость?
– Фриц, стар я уже для этих экспериментов.
– Это ничего. Мужчина живет до тех пор, пока «живет»! Что с «полем битвы»?
– Баронесса. Ну, я полагаю, вы сами глаз на нее положили. Горничная – зовут Франческа, чешка, лет двадцать. Кухарка Гильда, скорее всего, тоже чешка, лет тридцать пять, но выглядит старше.
– Это та, толстая?
– Да. Ее муж садовник-привратник, не в армии по здоровью: Хромает, плохо видит. Дочь, лет четырнадцати-шестнадцати. Зрелая не по годам.
– Ты себе кого? Горничную?
– Да нет, я со своим простатитом боюсь спасовать. Скорее толстушку Гильду. И я предлагаю солдат и этого писаку тоже подключить.
– Зачем, Альберт?
– Вляпаются, – болтать не будут. А кончать всех придется, фотокор все заснимет, можно постановку сделать, что все это натворили русские.
– Слушай, Альберт, опасный ты человек! Я с тобой, наверное, с ума сойду, а сам ты не сумасшедший?
– Конечно, Фриц, я сумасшедший. Но скажи, разве тебе не нравится мое сумасшествие?
– Ладно, проехали. Распредели овечек между солдатами. И не беспокойте нас вечером. Хочу почувствовать себя рыцарем, захватившим соседний замок. Смирно! Выполнять!
– Яволь, мой офицер!
Только Збигнев со своей женой Тильдой уснули, только увидели первые сны, как на дверь обрушился град ударов. Збигнев открыл, за дверью стоял седой фельдфебель:
– Вставай давай! Быстро, быстро!!!
– Что случилось?
– Герр офицер требует срочно вино хорошее, давай быстро, веди в погреб!
– Но я же достал вино к столу.
– Эту кислятину? Ты что, думаешь, что офицер Рейха будет пить это пойло для чешских свиней?
«Началось», – с досадой подумал Збигнев, торопливо спускаясь в подвал.
– Вот, герр офицер, есть вино Мозельское, – он провел рукой по ряду бутылочных донышек – Вот… – он осекся, увидев направленный в лоб ствол пистолета.
– Тупая славянская свинья, – бормотал про себя фельдфебель, поднимаясь уже в одиночку из подвала.
Труп он затащил за огромную бочку, стоявшую в подвале, наверное, уже не одну сотню лет. Звук выстрела надежно загасили толстенные каменные стены, покрытые мхом и многовековой паутиной, и мощные дубовые двери.
– Посмотрим, насколько шустра его толстая свиночка… – подстегнув себя этой мыслью, Альберт Штайн легко взлетел на третий этаж, на котором располагались спальни для гостей. – Пора, ребятки, хватит спать! – скомандовал он солдатам. – Не уроните честь Третьего рейха. Оттрахайте их так, чтобы визг стоял над всей Словакией.
«А он ничего, – подумала Марта. – Правда, наверное, врет, что дворянской крови».
После нескольких бокалов вина она освободилась от скованности, охватившей ее в миг, когда она встретилась с ним взглядом во дворе. Сейчас Марта более откровенно рассматривала немецкого офицера. Широк в плечах. Поджар. Никакого намека на брюшко, видно, что следит за собой. Светлые волосы выцвели под солнцем, значит не штабной, а именно боевой офицер. Кожа лица загорела и обветрена. О своих подвигах ничего не говорит, видно, не хочет производить дешевого впечатления. Вспоминает о каких-то довоенных светских вечерах. А вот здесь ты врешь. Был бы на балах, знал бы, каким ножом разделываются с форелью. Расстегнул две верхние пуговицы кителя, правда, с моего разрешения, но настоящий дворянин себе этого никогда не позволил бы.
– Да-а! – Марта про себя усмехнулась, – заговорила девочка из рабочей окраины Брно. Где была бы ты сейчас, если бы Карл не встретил тебя в то хмурое утро возле ювелирного магазина в Братиславе, не украл, не купил, не влюбил в себя? Балы! Помню я свой первый бал в Вене. Глаза толстых старых клюшек, противореча словам, лениво выползающим из их жабьих ртов, говорили: «Ты, несмотря на красоту свою и молодость, не нашего круга. Не ровня ты нам. Девка. Мы тебя никогда не признаем своей. И не подходи к нашим мужьям. Вот когда родишь наследника барону фон Готлибу, посмотрим. А пока сиди в замке и не езди, не смущай графьев наших красотой своей». А теперь я сижу и осуждаю этого офицера, который, наверное, еще сегодня днем рисковал своей жизнью, за неизысканность манер.
Их разделяли стол и старинный литой подсвечник, в котором горели пять свечей. Замок давно уснул. В открытые окна столовой доносился плеск Дуная. В лесу изредка вскрикивала ночная птица. Светила полная луна. Свечи не в силах были разогнать вековой мрак старинной гостиной. Рядом с камином, в котором весело пылали березовые поленья, бормотал о чем-то своем радиоприемник, настроенный на радиостанцию Вены. Вальс.
– Конечно, я согласна станцевать с вами, майор.
– Фриц, просто Фриц.
«Пальцы дрожат – это хорошо. Значит, волнуется, предвкушает. Больших проблем уговорить не будет. В глаза не смотрит. Это признак страстности натуры. Горяча. А как движется!»
– Зачем вы надели корсет, фрау Марта? В нем же тяжело дышать.
– Майор. Ужин накрывала кухарка. Одеваться мне помогала горничная. Думаете, моему мужу, когда он вернется, не станет известно, что я ужинала одна с незнакомым офицером?
– Но он ведь не только вам мешает дышать, он мне мешает ощущать ваше тело.
– Майор, вы обещали вести себя корректно. Что за скользкие намеки?
– Марта, мы одни. Замок спит. К чему это жеманство?
– Вальс закончился. Проводите меня на мое место.
– Я приглашаю тебя на менуэт, – он притянул ее за талию к себе и горячо зашептал в ушко.
– Майор!!! – она уперлась ему в грудь руками, пытаясь высвободиться из цепких объятий.
Фриц снова, ломая сопротивление слабых рук, привлек ее к себе, попытался поцеловать приподнятую корсетом открытую грудь. И тотчас же правую его щеку обожгла пощечина.
– Ах ты, шлюха! Меня, офицера Рейха?!
Его кулак мгновенно врезался Марте в живот. Стянутые корсетом легкие и так не дают нормально дышать, а удар под дых и вовсе выбил весь воздух и выключил сознание баронессы. Падающую женщину офицер подхватил за затылок, плавно опустил на пол.
«Танцы продолжаются». – Он скинул мундир. Завернул скатерть, сгреб с дубового, размером с бильярдный, стола посуду. Легко поднял женщину на стол, положил на спину. Расстегнув платье, попытался расшнуровать корсет. Когда это не получилось, просто вытащил груди и приник к ним губами. Поцеловав соски несколько секунд, кинулся дальше. Не смог разобраться в ворохе юбок, перевернул баронессу на живот, закинул их наверх, наткнулся на не менее сложное сооружение на ягодицах. Тканевый кокон, переплетенный кучей шнурков, попытался разорвать трясущимися от нетерпения пальцами. Не получилось. Ткань пружинила, но не рвалась. Затем все же медленно, под напором двухнедельного сексуального голода, корсет вместе с поясом и чулками поехал по бархатной коже вниз, открывая… Ком нижнего белья застрял на коленях Марты. С треском расстегнулись пуговицы. Напряженный член, тыкаясь в ягодицы, стремился найти себе путь. И в это время молодая женщина начала приходить в себя. Не понимая еще, что с ней и где она, ощутила прикосновение горячего тела между ног, прямо возле… И это не Карл, не его нежные руки, не его запах. Она напряглась, вильнув задом, попыталась освободиться от внезапного вторжения.
– Подожди, – прорычал Фриц, – я еще не вошел, сейчас, уже скоро…
Марта, вывернув руки назад, постаралась оттолкнуть майора, но он легко одной рукой захватил обе ее руки, а пальцами второй, проникнув во влагалище, проложил себе путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49