(н.ст.) Синедрион обнародовал открытое приглашение всем общинам Европы присылать своих представителей. Приглашение относилось и к тем странам, с которыми Франция вела войну, поскольку «в интересах каждого правительства, дружественного или враждебного, согласиться с принципами, являющимися предметом внимания Ассамблеи». Обозреватели вполне сознавали, что помыслы Парижа обращены на восток: на одном из собраний Синедриона было отмечено, что в России также идет процесс реформирования жизни евреев.
Наполеоновский Синедрион был явно создан с целью воскресить память о древнем иерусалимском Синедрионе. Деятельность его тревожила государства, враждебные Наполеону, на территориях которых размещалось многочисленное еврейское население, чья политическая лояльность представлялась сомнительной. Власти боялись возможных симпатий европейского еврейства к Наполеону, зародившихся еще во времена Египетского похода, после того как император будто бы пообещал восстановить еврейское государство в Палестине. В России озабоченность этой проблемой была так сильна, что 20 февраля 1807 г. Министерство внутренних дел разослало циркуляр губернаторам черты оседлости с приказом выяснить, нет ли каких-нибудь сношений между парижским Синедрионом и местными евреями. В циркуляре выражался страх по поводу того, что цель создания Синедриона – «дать французскому правительству возможность политического влияния чрез посредство евреев во всех тех странах, где евреи обитают». Губернаторам советовали распространить среди еврейского населения слухи о том, что Синедрион намеревается изменить еврейскую религию.
Опасения русских властей по поводу влияния Синедриона ярко проявились в антинаполеоновской прокламации, изданной Святейшим Синодом 6 декабря 1806 г. В ней Наполеон изображался возмутителем мира и спокойствия всех народов и вероотступником, примкнувшим в Египте к мусульманам в борьбе против христианской церкви.
«Наконец, к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести, и установил новый великий сан-гедрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, – и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу, и устремить их на ниспровержение Церкви Христовой и (о дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) на провозглашение лжемессии в лице Наполеона».
Понятно, что все эти операции Наполеона привели к пересмотру политики переселений. 24 августа 1806 г. Александр I учредил новый Еврейский комитет в составе министра иностранных дел А.Я.Будберга, Чарторыйского, Чацкого, Кочубея, Потоцкого, Лопухина и Н.Н.Новосильцева – бывшего министра юстиции и будущего царского наместника в Польше. Новому Комитету было приказано изучить вопрос о возможности защиты евреев от французского влияния и решить, не следует ли повременить с переселениями. К сожалению, о деятельности этого комитета известно немногое, помимо того, что он изучал вопрос о переселении «весьма подробно». Некоторые выдержки из материалов Комитета дошли до нас благодаря включению их в доклад Третьего еврейского комитета.
Из этих выдержек явствует, что 10 февраля 1807 г. Кочубей рекомендовал царю непременно «дать отсрочку к переселению евреев из деревень в города и местечки, поставив вообще нацию сию в осторожность против намерений французского правительства». Александр, под влиянием угрозы со стороны французов или склоняясь перед экономической необходимостью, согласился остановить переселения. Это решение было доложено Сенату 15 февраля 1807 г. Докладчику, сенатору Ивану Алексееву, царь сказал, что следует «принять во внимание краткость остающегося срока к переселению евреев, военные обстоятельства, настоящее положение пограничных губерний и разорение, каковое евреи понести должны, если силою понуждены будут к переселению» и что продолжить переселение можно будет лишь «по мере возможности»
Вскоре после прекращения переселений, 14 июня 1807 г. (н.ст.), состоялось Фридландское сражение, которое сокрушило планы антинаполеоновской коалиции и заставило императора Александра искать сближения с Наполеоном. Эта политика привела к заключению Тильзитского мира 9 июля (н.ст.). Великий Синедрион был распущен примерно за год до этого события, и французы, казалось, уже не угрожали подорвать лояльность русского еврейства. Поэтому правительство опять вернулось к своей навязчивой идее и 19 октября 1807 г. приняло новый план переселений. На этот раз власти собирались действовать более методично, чем раньше, и решили собрать делегатов от кагалов, чтобы посоветоваться с ними, как наилучшим образом выполнить данное постановление. Еврейские делегаты указали на затруднения в финансировании переселений и попросили отсрочить их на несколько лет. В ответ власти признали, что ранее действительно встречались трудности, связанные с войной, и предложили новый план. Теперь все евреи, подлежащие переселению, делились на три группы. Предполагалось переселять по одной такой группе в год, в 1 808 1809 и 1810 гг. Губернаторам и предводителям дворянства было приказано составить списки каждой из трех групп, для чего провести перепись евреев, проживающих на их территориях. Комитеты по переселению должны были учитывать несколько факторов при отнесении евреев к той или иной категории. В этом заключалось важное отличие от предыдущих планов переселений, распространявшихся на всех сельских евреев подряд. Комитеты должны были учесть плотность еврейского населения в каждом районе, число и расположение еврейских шинков, наличие или отсутствие евреев-арендаторов в имениях. В последнем случае следовало переселять всех одновременно, чтобы ни один помещик не получил экономических преимуществ перед соседями.
Правительство еще раньше осознало, что переселение не может осуществиться без неурядиц в экономической жизни, если просто сведется к перемещению больших групп евреев. Теперь же стал очевиден центральный парадокс проблемы: как переселить евреев раньше, чем они вступят в новые сословия, задуманные в «Положении», тем более что формирование этих сословий продвигалось урывками. Новым законом о переселении власти пытались разрешить эту проблему, но успеху препятствовал тот дух экономности, которым отличалось большинство их шагов в отношении евреев. Бедняки, неспособные оплатить собственное переселение, должны были, по возможности, добывать средства в кагалах. При неудаче они подлежали расселению на землях помещиков, которым предписывалось строить предприятия для трудоустройства евреев. Или же бедные евреи могли наниматься на предприятия, построенные на средства богатых евреев. Возможно, правительство все же сознавало, что ни один из этих вариантов неосуществим, так как число переселенцев было слишком велико. Поэтому оно выдвинуло еще один вариант – переселение в Новороссию, на Кавказ, в Астрахань, финансируемое на займы у местных Комитетов по переселению, составленных из богатейших землевладельцев. К несчастью, эти землевладельцы не больше стремились финансировать переселение своих потенциальных дешевых еврейских работников, чем само правительство. Неудивительно, что и это, более продуманное, переселение оказалось столь же безуспешным, как предыдущие. Не прошло и года, как переселение снова было остановлено в ответ на жалобы губернаторов из провинции. Был назначен новый. Третий еврейский комитет для разработки планов очередной попытки, но теперь уже переселение евреев, намеченное «Положением» 1804 г., оказалось отсроченным на десяток лет. Тем не менее взгляд на переселение евреев как на универсальное средство, способное очистить от них сельские районы, успел прочно укорениться в умах русских бюрократов, и весь XIX век прошел во вновь и вновь возобновляемых попытках решить еврейский вопрос таким способом.
Переселения, даже неудачно проводимые, грозили увеличением численности евреев в городах, а это вновь привлекало внимание к проблеме участия евреев в городском самоуправлении. Противоречащие друг другу административные распоряжения, то вводившиеся, то отменявшиеся в прошлом, только запутывали проблему. Сенат открыто признал это, когда, подчинив в 1803 г. избирательные права евреев дискриминационным установлениям Литовского статута, он обратился в комитет по составлению проекта «Положения» 1804 г. с просьбой внести в него изменения, обеспечивающие евреям избирательные права. Но комитет предпочел игнорировать этот вопрос, и в «Положении о евреях» 1804 г. он никак не отразился. Христианские соперники еврейских купцов не упустили удобный момент. Исходя из традиционного представления о том, что все специально не разрешенное евреям, им запрещено, власти Киева и Таврической губернии попытались лишить избирательных прав еврейских купцов и мещан. Обосновывали они свое решение тем, что поскольку в «Положении» ничего не сказано об избирательных правах евреев, то этих прав у них нет.
Теперь решение вопроса об участии евреев в выборах зависело в основном от высшей губернской администрации, куда стекались петиции, порожденные всеми этими конфликтами. Ведь, несмотря на подтверждение Сенатом дискриминационного Литовского статута, евреи продолжали служить в местном самоуправлении Литвы до 1808 г., когда Министерство внутренних дел запретило эту практику впредь до окончательного исполнения «Положения» 1804 г. (т. е. до полного удаления евреев из сельской местности). Однако в 1816 г. виленский губернатор своей властью разрешил участие евреев в работе городского совета Вильно, поэтому несколько человек служили в нем с 1817 по 1820 г., к сильному неудовольствию христианских коллег (из которых семеро даже предстали перед судом за отказ работать в Городском совете вместе с евреями).
Похожие затруднения были связаны с проблемой свидетельства евреев в гражданских судах, запрещенного Литовским статутом. В 1806 г. двое истцов в судебном деле, рассматривавшемся в Киеве, пожелали призвать в свидетели евреев. Высшая судебная инстанция в Киеве и губернатор П.Панкратьев были склонны разрешить евреям давать показания, но все-таки не решились, потому что существовал императорский указ, этого не допускавший. Опять сработал прецедент – что не разрешено, то запрещено. Чтобы получить такое специальное разрешение, дело было передано на рассмотрение в Петербург. Почти десять лет оно скиталось по бюрократическим инстанциям и вызвало в Сенате жаркие дебаты.
Защищал сторону евреев в Сенате граф Северин Потоцкий, ветеран Первого еврейского комитета, предлагавший позволить евреям выступать в суде без ограничений. Противником его являлся граф Ворцель – по утверждению Ю.Гессена, еврей по происхождению, – стоявший на том, чтобы разрешить евреям давать показания только в делах, затрагивающих их собственные интересы, да и то лишь с одобрения императора. Одним из главных его аргументов была невозможность гарантировать достоверность показаний евреев. По мнению Ворцеля, молитва «Кол Нидре», читаемая евреями в Судный день, отпускала им грех клятвопреступления и лжесвидетельства перед неевреями. Эти утверждения энергично опровергал другой сенатор. Карл Генрих Гейкинг, прибалтийский дворянин. Гейкинг разбирался в проблеме, так как исследовал ее по приказу императора Павла I еще в 1796 г. Спор между Ворцелем и Гейкингом напоминает о том, что не только через Польшу в Россию проникали антиеврейские настроения. Оба сенатора были знакомы с немецкой юдофобией, о чем говорило использование аргумента против молитвы «Кол Нидре», восходившего к классическому немецкому антиеврейскому сочинению Иоганна Айзенменгера «Entdecktes Judentum».
На общем заседании Сената Гейкинг одержал верх. Большинство сенаторов, как и министр юстиции, высказалось в пользу приема свидетельских показаний евреев во всех судебных делах. Но император не утвердил это решение, и вопрос был передан для окончательного разрешения в Государственный совет. Здесь же большинство высказалось за права евреев, поэтому в 1814 г. императорским указом было предписано считать законными показания евреев в суде. Это была неполная, хотя и важная победа для евреев, но многие вопросы еще оставались нерешенными. Решение Государственного совета в пользу евреев опиралось на два прецедента. Первым являлся указ Екатерины II, изданный в 1795 г. и посвященный устройству новоприсоединенной Минской провинции. Указ гласил, что евреи равны со всеми остальными подданными перед законом (этот принцип уже был нарушен сенатским постановлением 1803 г., признавшим приоритет Литовского статута). Вторым прецедентом было «Положение о евреях» 1804 г., в котором также провозглашалось равенство евреев с другими подданными перед законом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Наполеоновский Синедрион был явно создан с целью воскресить память о древнем иерусалимском Синедрионе. Деятельность его тревожила государства, враждебные Наполеону, на территориях которых размещалось многочисленное еврейское население, чья политическая лояльность представлялась сомнительной. Власти боялись возможных симпатий европейского еврейства к Наполеону, зародившихся еще во времена Египетского похода, после того как император будто бы пообещал восстановить еврейское государство в Палестине. В России озабоченность этой проблемой была так сильна, что 20 февраля 1807 г. Министерство внутренних дел разослало циркуляр губернаторам черты оседлости с приказом выяснить, нет ли каких-нибудь сношений между парижским Синедрионом и местными евреями. В циркуляре выражался страх по поводу того, что цель создания Синедриона – «дать французскому правительству возможность политического влияния чрез посредство евреев во всех тех странах, где евреи обитают». Губернаторам советовали распространить среди еврейского населения слухи о том, что Синедрион намеревается изменить еврейскую религию.
Опасения русских властей по поводу влияния Синедриона ярко проявились в антинаполеоновской прокламации, изданной Святейшим Синодом 6 декабря 1806 г. В ней Наполеон изображался возмутителем мира и спокойствия всех народов и вероотступником, примкнувшим в Египте к мусульманам в борьбе против христианской церкви.
«Наконец, к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести, и установил новый великий сан-гедрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, – и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу, и устремить их на ниспровержение Церкви Христовой и (о дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) на провозглашение лжемессии в лице Наполеона».
Понятно, что все эти операции Наполеона привели к пересмотру политики переселений. 24 августа 1806 г. Александр I учредил новый Еврейский комитет в составе министра иностранных дел А.Я.Будберга, Чарторыйского, Чацкого, Кочубея, Потоцкого, Лопухина и Н.Н.Новосильцева – бывшего министра юстиции и будущего царского наместника в Польше. Новому Комитету было приказано изучить вопрос о возможности защиты евреев от французского влияния и решить, не следует ли повременить с переселениями. К сожалению, о деятельности этого комитета известно немногое, помимо того, что он изучал вопрос о переселении «весьма подробно». Некоторые выдержки из материалов Комитета дошли до нас благодаря включению их в доклад Третьего еврейского комитета.
Из этих выдержек явствует, что 10 февраля 1807 г. Кочубей рекомендовал царю непременно «дать отсрочку к переселению евреев из деревень в города и местечки, поставив вообще нацию сию в осторожность против намерений французского правительства». Александр, под влиянием угрозы со стороны французов или склоняясь перед экономической необходимостью, согласился остановить переселения. Это решение было доложено Сенату 15 февраля 1807 г. Докладчику, сенатору Ивану Алексееву, царь сказал, что следует «принять во внимание краткость остающегося срока к переселению евреев, военные обстоятельства, настоящее положение пограничных губерний и разорение, каковое евреи понести должны, если силою понуждены будут к переселению» и что продолжить переселение можно будет лишь «по мере возможности»
Вскоре после прекращения переселений, 14 июня 1807 г. (н.ст.), состоялось Фридландское сражение, которое сокрушило планы антинаполеоновской коалиции и заставило императора Александра искать сближения с Наполеоном. Эта политика привела к заключению Тильзитского мира 9 июля (н.ст.). Великий Синедрион был распущен примерно за год до этого события, и французы, казалось, уже не угрожали подорвать лояльность русского еврейства. Поэтому правительство опять вернулось к своей навязчивой идее и 19 октября 1807 г. приняло новый план переселений. На этот раз власти собирались действовать более методично, чем раньше, и решили собрать делегатов от кагалов, чтобы посоветоваться с ними, как наилучшим образом выполнить данное постановление. Еврейские делегаты указали на затруднения в финансировании переселений и попросили отсрочить их на несколько лет. В ответ власти признали, что ранее действительно встречались трудности, связанные с войной, и предложили новый план. Теперь все евреи, подлежащие переселению, делились на три группы. Предполагалось переселять по одной такой группе в год, в 1 808 1809 и 1810 гг. Губернаторам и предводителям дворянства было приказано составить списки каждой из трех групп, для чего провести перепись евреев, проживающих на их территориях. Комитеты по переселению должны были учитывать несколько факторов при отнесении евреев к той или иной категории. В этом заключалось важное отличие от предыдущих планов переселений, распространявшихся на всех сельских евреев подряд. Комитеты должны были учесть плотность еврейского населения в каждом районе, число и расположение еврейских шинков, наличие или отсутствие евреев-арендаторов в имениях. В последнем случае следовало переселять всех одновременно, чтобы ни один помещик не получил экономических преимуществ перед соседями.
Правительство еще раньше осознало, что переселение не может осуществиться без неурядиц в экономической жизни, если просто сведется к перемещению больших групп евреев. Теперь же стал очевиден центральный парадокс проблемы: как переселить евреев раньше, чем они вступят в новые сословия, задуманные в «Положении», тем более что формирование этих сословий продвигалось урывками. Новым законом о переселении власти пытались разрешить эту проблему, но успеху препятствовал тот дух экономности, которым отличалось большинство их шагов в отношении евреев. Бедняки, неспособные оплатить собственное переселение, должны были, по возможности, добывать средства в кагалах. При неудаче они подлежали расселению на землях помещиков, которым предписывалось строить предприятия для трудоустройства евреев. Или же бедные евреи могли наниматься на предприятия, построенные на средства богатых евреев. Возможно, правительство все же сознавало, что ни один из этих вариантов неосуществим, так как число переселенцев было слишком велико. Поэтому оно выдвинуло еще один вариант – переселение в Новороссию, на Кавказ, в Астрахань, финансируемое на займы у местных Комитетов по переселению, составленных из богатейших землевладельцев. К несчастью, эти землевладельцы не больше стремились финансировать переселение своих потенциальных дешевых еврейских работников, чем само правительство. Неудивительно, что и это, более продуманное, переселение оказалось столь же безуспешным, как предыдущие. Не прошло и года, как переселение снова было остановлено в ответ на жалобы губернаторов из провинции. Был назначен новый. Третий еврейский комитет для разработки планов очередной попытки, но теперь уже переселение евреев, намеченное «Положением» 1804 г., оказалось отсроченным на десяток лет. Тем не менее взгляд на переселение евреев как на универсальное средство, способное очистить от них сельские районы, успел прочно укорениться в умах русских бюрократов, и весь XIX век прошел во вновь и вновь возобновляемых попытках решить еврейский вопрос таким способом.
Переселения, даже неудачно проводимые, грозили увеличением численности евреев в городах, а это вновь привлекало внимание к проблеме участия евреев в городском самоуправлении. Противоречащие друг другу административные распоряжения, то вводившиеся, то отменявшиеся в прошлом, только запутывали проблему. Сенат открыто признал это, когда, подчинив в 1803 г. избирательные права евреев дискриминационным установлениям Литовского статута, он обратился в комитет по составлению проекта «Положения» 1804 г. с просьбой внести в него изменения, обеспечивающие евреям избирательные права. Но комитет предпочел игнорировать этот вопрос, и в «Положении о евреях» 1804 г. он никак не отразился. Христианские соперники еврейских купцов не упустили удобный момент. Исходя из традиционного представления о том, что все специально не разрешенное евреям, им запрещено, власти Киева и Таврической губернии попытались лишить избирательных прав еврейских купцов и мещан. Обосновывали они свое решение тем, что поскольку в «Положении» ничего не сказано об избирательных правах евреев, то этих прав у них нет.
Теперь решение вопроса об участии евреев в выборах зависело в основном от высшей губернской администрации, куда стекались петиции, порожденные всеми этими конфликтами. Ведь, несмотря на подтверждение Сенатом дискриминационного Литовского статута, евреи продолжали служить в местном самоуправлении Литвы до 1808 г., когда Министерство внутренних дел запретило эту практику впредь до окончательного исполнения «Положения» 1804 г. (т. е. до полного удаления евреев из сельской местности). Однако в 1816 г. виленский губернатор своей властью разрешил участие евреев в работе городского совета Вильно, поэтому несколько человек служили в нем с 1817 по 1820 г., к сильному неудовольствию христианских коллег (из которых семеро даже предстали перед судом за отказ работать в Городском совете вместе с евреями).
Похожие затруднения были связаны с проблемой свидетельства евреев в гражданских судах, запрещенного Литовским статутом. В 1806 г. двое истцов в судебном деле, рассматривавшемся в Киеве, пожелали призвать в свидетели евреев. Высшая судебная инстанция в Киеве и губернатор П.Панкратьев были склонны разрешить евреям давать показания, но все-таки не решились, потому что существовал императорский указ, этого не допускавший. Опять сработал прецедент – что не разрешено, то запрещено. Чтобы получить такое специальное разрешение, дело было передано на рассмотрение в Петербург. Почти десять лет оно скиталось по бюрократическим инстанциям и вызвало в Сенате жаркие дебаты.
Защищал сторону евреев в Сенате граф Северин Потоцкий, ветеран Первого еврейского комитета, предлагавший позволить евреям выступать в суде без ограничений. Противником его являлся граф Ворцель – по утверждению Ю.Гессена, еврей по происхождению, – стоявший на том, чтобы разрешить евреям давать показания только в делах, затрагивающих их собственные интересы, да и то лишь с одобрения императора. Одним из главных его аргументов была невозможность гарантировать достоверность показаний евреев. По мнению Ворцеля, молитва «Кол Нидре», читаемая евреями в Судный день, отпускала им грех клятвопреступления и лжесвидетельства перед неевреями. Эти утверждения энергично опровергал другой сенатор. Карл Генрих Гейкинг, прибалтийский дворянин. Гейкинг разбирался в проблеме, так как исследовал ее по приказу императора Павла I еще в 1796 г. Спор между Ворцелем и Гейкингом напоминает о том, что не только через Польшу в Россию проникали антиеврейские настроения. Оба сенатора были знакомы с немецкой юдофобией, о чем говорило использование аргумента против молитвы «Кол Нидре», восходившего к классическому немецкому антиеврейскому сочинению Иоганна Айзенменгера «Entdecktes Judentum».
На общем заседании Сената Гейкинг одержал верх. Большинство сенаторов, как и министр юстиции, высказалось в пользу приема свидетельских показаний евреев во всех судебных делах. Но император не утвердил это решение, и вопрос был передан для окончательного разрешения в Государственный совет. Здесь же большинство высказалось за права евреев, поэтому в 1814 г. императорским указом было предписано считать законными показания евреев в суде. Это была неполная, хотя и важная победа для евреев, но многие вопросы еще оставались нерешенными. Решение Государственного совета в пользу евреев опиралось на два прецедента. Первым являлся указ Екатерины II, изданный в 1795 г. и посвященный устройству новоприсоединенной Минской провинции. Указ гласил, что евреи равны со всеми остальными подданными перед законом (этот принцип уже был нарушен сенатским постановлением 1803 г., признавшим приоритет Литовского статута). Вторым прецедентом было «Положение о евреях» 1804 г., в котором также провозглашалось равенство евреев с другими подданными перед законом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51