А второе, что касается фантастических навигаторских способностей и необычайной памяти Проныры – когда я поделился своими сомнениями с друзьями, Филька со смехом объявил, что замечал на руках нашего шкипера чернильные пятна. Он грамотен и делает записи. И морские карты у него наверняка есть.
Ну а впрочем, какая мне разница. От меня почти ничего не требовалось в пути, а устроил нас Проныра просто великолепно – в очень комфортабельной каюте. Он позаботился даже о Ннаонне, учитывая тот специфический факт, что она – дама… И кормил он нас очень даже неплохо. Кстати, на «Фельпюте» было чисто.
Что еще обращало на себя внимание – обгорелые руины на многих островах. Точнее, практически на всех мелких островках – тех, что не являлись, подобно Малой Ругане, торчащими из моря суровыми скалами. Здесь вволю похозяйничали северяне – их Морской царь снял обильную жатву…
Дальше к югу картина несколько менялась – вместо руин и пожарищ нам стали попадаться покинутые селения. Прослышав о незавидной участи соседей, обитавших севернее, жители бежали отсюда. Так далеко в южном направлении викинги еще не успели продвинуться в глубь Архипелага – их опережала печальная слава. Если бы не эти горестные следы суровости жизни – я бы совсем позабыл о необходимости приглядывать за нашим другом Пронырой – до того легким и приятным оказалось путешествие. А приглядывать, несомненно стоило, тем более, что сам толстячок немало сил положил на то, чтобы выглядеть таким безобидным купчиком. Недалеким искателем наживы. Он лишь на миг приоткрылся передо мной и я получил возможность заглянуть в те бездны, что таились в его душе…
Не сомневаюсь, что проплыви мы еще дальше на юг – и достигли бы тех краев, где слыхом не слыхали о варварах. Островам не было конца. Но кое-что изменилось – мы, похоже достигли южных пределов Доброго моря, во всяком случае, стало холоднее, вода за бортом поменяла цвет – потеряла веселый лазурный оттенок и потемнела. Проныра, разом утратив всякий интерес к торговле, велел рулевому взять курс на запад и избегать берегов… Кстати, Проныра сам являлся шкипером, штурманом, лоцманом и прочим, но, в отличие, скажем, от Рунгача, не стоял у руля и не скакал, как бешеная обезьяна, по хитросплетениям канатов. На корме у рулевого весла у него попеременно несли вахту два великана, имен которых я не знал (Проныра именовал их Первым и Вторым). Огромные мужичищи, белокожие шатены – они не походили ни на островитян Архипелага, ни на северян. Их речь напоминала местный язык, насколько я мог судить по тем немногим фразам, которыми они обменялись в моем присутствии с Пронырой. Больше они не общались ни с кем. Остальная команда состояла из шести опытных ловких матросов – типичных островитян, смуглых и носатых. Восемь человек – это мало по сравнению с командой «Листы», к примеру. Но этого было более чем довольно для управления судном – Проныра, в отличие от Рунгача, не был царем и не должен был, отправляясь в плавание, предоставлять работу максимальному числу сородичей… Не могу судить, насколько такая команда типична для купеческого судна Архипелага, не являющегося семейным предприятием, как «Листа» – я на таком плыл впервые, но кормчие «Фельпюта» точно представляли собой загадку. И не только для меня, я был уверен, что никто из моих знакомых южан – ни Липич, ни Рунгач и никто другой – не знают, откуда они взялись. И этим не исчерпывались тайны, окутывающие Проныру с головы до ног. Я не сомневался, что у меня будет предостаточно возможностей в этом убедиться…
* * *
Кадор-Манонг I стоял перед окном, глядя как редкие пока снежинки опускаются на серые крыши и мостовые. Возможно, в этот раз снег не растает и ляжет до весны. Тогда, наверное, наступит долгожданная передышка… Наконец-то. Можно будет перевести дух, оглядеться, привести в порядок дела. Мерзавец Токс и его приспешники засядут в своих неприступных логовах за южными болотами и перестанут тревожить набегами юг страны – зимой не воюют. И орки угомонятся до тепла. В истерзанную междоусобицами страну придет мир. Хотя бы до середины весны – пока просохнут дороги.
За спиной раздался стук.
– Да!
Робко приоткрыв одну створку двери (неизвестно, в каком еще настроении король!), протиснулся оруженосец:
– Ваше королевское величество, беда!
– Что еще?
– Токс напал на купцов. Угнал несколько фургонов…
Глаза короля бешено сверкнули – таким диссонансом его мыслям оказалось известие:
– Когда?!
– Час-два назад… Купцы… Они прислали…
– Равли! Собирай всех, кого только можно! Мы выступаем немедленно! И мои доспехи! Живо!
Оруженосец торопливо выскочил – и тут же в коридоре забегали, закричали… Кадор-Манонг лихорадочно стал прикидывать: два часа назад, они взяли фургоны – значит, будут двигаться медленно. Вполне можно их обогнать – ведь столицу им придется обходить кругом. Наконец-то эта сволочь Токс ухватил кусок, который не сможет прожевать. Наконец-то он получит свое! В дверь – на этот раз без стука – торопливо вбежали слуги, неся латы и теплые одежды. Одеваясь и облачаясь в полный доспех, король продолжал прикидывать – ну да, такая удача… Поймать этих подонков… Из-за войны купцы потеряли сезон и пытались наверстать что можно, отправляя караваны в Империю всю осень. Токс и его шайка рыцарей-разбойников промышляла на дорогах, грабя энмарцев при малейшей возможности. Они хватали все что успевали и улепетывали налегке, поскольку все же опасались вступать в открытую схватку с рыцарями Кадора, во всяком случае – боялись драться вдали от своих замков, укрытых за болотами. Теперь же, понадеясь на осеннюю распутицу, из-за которой погони не будет, они захватили фургоны купцов – так что обоз задержит их отступление. Оттолкнув слуг и продолжая подгонять вооружение на ходу, Кадор-Манонг лязгая и грохоча зашагал к выходу. Конюх подвел ему боевого коня – из ноздрей животного вырывался пар. Внезапно похолодало – это тоже на руку, по подмерзшей земле всадники будут передвигаться быстро и обгонят караван Токса…
В дверях Альхеллы король столкнулся с Агристой. Она глянула на мужа смутным взглядом и пробормотала:
– Наконец-то… наконец-то ты набрался мужества сделать хоть что-то…
Как будто не было этих месяцев, наполненных схватками, погонями, казнями… «Сделать хоть что-то»… Стиснув зубы, Кадор-Манонг прошел мимо королевы и сунул ногу в стремя, придержанное оруженосцем. «Сделать хоть что-то»… Король почувствовал, как закипает кровь. Ну погоди же – как только он вернется с победой! Наводить порядок в Альде с самого начала следовало начать с порядка в семье. Как она смеет… Он сделал ее королевой, ее – девчонку из захолустья, но погоди же… Как только он вернется с победой – он покажет этой возомнившей о себе… Она посмела поднять на него руку… «Сделать хоть что-то»… О, он сделает – он обязательно сделает! И первым делом следует поколотить ее в присутствии слуг, да, обязательно на глазах слуг! Как только Кадор-Манонг надел боевые доспехи, он почувствовал себя героем и богатырем. И совсем позабыл, что и духом, и телом слабее своей строптивой королевы.
Да, она несколько раз поколотила его и дважды вышвыривала из своей опочивальни… Щадя его самолюбие, Агриста выделывала это, когда прислуга не могла, кажется, видеть. Но королевские палаты – не то место, где что-то можно сделать так, чтобы не знала прислуга… Тем более, поколотить его величество короля… За спиной монаршей четы уже давно шепталась вся Альхелла – и слухи, естественно, расползались по всей столице…
Кадор-Манонг оглядел свое войско – несколько десятков всадников, торопливо застегивающих амуницию и подгоняющих сбрую коней. К нему подбежал гевец – капитан отряда наемников:
– Ваше величество, мой отряд готов и уже выступает из казарм. Вы обгоните нас на марше, скажите пока, в какую сторону двигаться…
– Нет нужды. Идите к Южным воротам и двигайтесь на юг… Скоро я догоню вас с кавалерией… Тогда и получите инструкции.
Король Альдийский поглядел вслед наемнику и плотоядно ухмыльнулся. «Сделать хоть что-то»…
ГЛАВА 16
После того, как «Фельпют» покинул воды Доброго моря, курс судна тут же стабилизировался. Теперь Проныра велел своим рулевым править на запад, старательно лавируя между островами, которые здесь выглядели особенно неприветливо, являя резкий контраст цветущим землям, омываемым теплым течением. Здесь это были скалы – холодные и суровые, почти не прикрытые растительностью. Дважды путешественники видели, как из бухт вслед за ними выплывали суда аборигенов и некоторое время шли следом, словно преследуя. Однако Проныра всякий раз лишь давал указание увеличить ход – и погоня вскоре оставалась позади. «Фельпют» оказался быстрым ладным суденышком – и отлично управляемым к тому же. Действия его экипажа – дружные и слаженные – резко отличались от суеты и беспорядка, царивших на «Листе». И Проныра, и Рунгач были отличными мореходами, каждый на свой лад.
Наконец настал день, когда на горизонте вовсе не осталось ничего – судно покинуло пределы Архипелага и шло в открытое море. Проныра дал приказ Первому, стоявшему в этот день у руля, взять немного севернее. Ингви осталось лишь догадаться, что прежнего курса корабль придерживался лишь для того, чтобы быстрее покинуть лабиринт островов, отмелей и скал – теперь же наконец они идут к конечной цели плавания – «стране Риодна».
В открытом море стало еще холоднее, огромные валы трепали и мяли «Фельпют», однако, когда Ингви поинтересовался, насколько силен этот шторм, Проныра ответил, что, дескать, да – море неспокойно. Однако это волнение не помешает им придерживаться курса, вот в северном море сейчас шторма, так уж шторма…
Кстати, возникла еще одна проблема – Ингви и его компания не запаслись теплой одеждой, как-то никто не подумал об этом вообще, отправляясь в путь с теплого острова Доброго моря. Когда они обратились к Проныре с просьбой снабдить их подходящей одеждой, он заявил, что это их трудности, которые его не касаются. Кормить их – да, обязан, одевать – нет. У толстячка были своеобразные понятия о приличиях, ведь кормил он своих пассажиров отлично. Более того, учитывал малейшие пожелания – вплоть до того, что из рациона вампирессы по ее просьбе исключили рыбу. В открытом-то море… Тем не менее выдать теплые вещи Проныра отказался. Но, заявил купец, он может продать им все необходимое. По какой цене? Естественно, по высокой, ибо здесь они дешевле не найдут. И с исключительным цинизмом предложил друзьям полный набор подходящих шмоток – несомненно припасенных заранее и идеально подошедших всем четверым… Ловя на себе лукавые, сопровождаемые ухмылками, взгляды моряков «Фельпюта», Ингви не знал – злиться ему или смеяться. Ситуация сложилась гротескная, но тем не менее требовала решения…
Ннаонна по наивности тут же предложила скупердяю-шкиперу массивное золотое ожерелье с рубинами, крупными и скверно обработанными. Эта штука была самой ценной вещью из их доли – из той ее части, что не вернулась в подвалы царя Лучича. В ожерелье Ннаонна щеголяла в царском дворце, надевая поверх своего багрово-алого прикида – и отправляясь в путь не нашла в себе сил отказаться от него…
Сейчас девушка не задумываясь предложила ожерелье Проныре и тут же поймала сердитый взгляд Ингви – тот уже знал, что сейчас начнется неминуемая торговля. Действительно – Проныра, уняв блеск в глазах, заявил с каменно-непроницаемым лицом, что этого мало. До вампирессы наконец-то дошло, что купец имеет в виду заграбастать все их ценности в обмен на теплые шмотки, которые им действительно необходимы. Тогда она схватила ожерелье и замахнулась, делая вид, что собирается швырнуть драгоценность за борт. Это оказалось правильным ходом. И странники, и Проныра понимали, что теплые вещи все равно перейдут сегодня из рук в руки – вопрос был лишь в том, сколько прохиндей выжмет из своих пассажиров. Если ожерелья не станет – возможность выбора в их поклаже сократится. Толстячок не был уверен, что у друзей найдется что-либо, адекватное по ценности ожерелью – и уступил. Согласившись, он стал многословно уверять, что идет навстречу своим гостям и делает необычайно широкий жест. Но таков уж его характер – друзьям Проныра ни в чем не может отказать…
* * *
По мере продвижения на северо-запад погода почти не менялась, но тем не менее тенденция была очевидна – ветер несколько поутих, опять стало теплее. Ингви был склонен объяснять это влиянием оставшегося на севере теплого течения – того самого, что делало Доброе море таким добрым… День шел за днем, а горизонт оставался чист. Тем не менее, путешественники не волновались – раз уж их шкипер не беспокоится – так им-то что.
Однажды произошел странный случай. Когда пассажиры получили свой очередной рацион и собирались ужинать (ели они в своей каюте), Ингви отработанным жестом провел рукой над мисками (это вошло в привычку у него еще в Альхелле) и вдруг крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42