– Дар, помоги моему мужу!.. Мой ребенок умирает, спаси его, Дар!..
– Успокойтесь. Вот мои друзья, они займутся раненными и сделают все, что надо. Не мешайте им и слушайтесь беспрекословно.
– Здесь не все раненные, – сказал Стефан, – если сюда снесут всех, нам будет легче – не будет тратиться время впустую и можно контролировать их состояние.
– Да, верно. Алан, займись этим. А у нас, Лиента, будет другая работа. Потерпи еще немного. Потом я доставлю его к тебе, Линда, им тоже надо серьезно заняться.
Продираясь сквозь заросли, Андрей говорил:
– Нет времени долго объяснять и подготавливать тебя, но ты воин, а не пугливая девица, примешь все как надо. Помнишь, я говорил – нам помогают разные устройства. Одно из них принесло сюда моих друзей и сейчас оно будет нам помогать.
Лиента положил ему руку на плечо, и Андрей остановился, обернулся.
– Зачем ты беспокоишься, что меня может что-то испугать? Оно служит тебе, а тебе я верю, как себе – я видел тебя в бою.
– Я знаю. Идем.
– Погоди, Дар, – Лиента сжал плечи Андрея. – Если я скажу, что рад снова видеть тебя, я ничего не скажу. Когда я очнулся и увидел, что юкки исчезли, но с ними и ты, я подумал, что случилось худшее. И в душе я возроптал против Справедливого и усомнился в его справедливости. Я отобрал лучших воинов и послал их вслед за проклятыми юкки. Я приказал – если юкки захватили Дара, отбейте его. Но если вы позволите себе умереть прежде, чем Дар будет свободен, на вас ляжет проклятие людей. Да простит мне Великий Тау – ты с нами… Я не усомнился в твоем слове… но ты был уже с ними, другой… уже не с нами. Я испугался, что сейчас ты снова уйдешь, и понял, что так и должно быть, это правильно.
– Нет, не правильно. Но поговорим об этом позже, у нас с тобой опять нет времени.
– Куда мы идем?
– А никуда больше не пойдем, – выходя на крохотную прогалину, сказал Андрей, включил ТИСС и вызвал глейсер. – Смотри вверх, он оттуда придет. Это… летун.
– Он умеет летать?
– И унесет нас туда, где можно хоть что-нибудь найти – посуду, котлы, одеяла. Можно в трущобах поискать, ты сам скажешь, куда нам отправиться.
– Дар, я вижу что-то!
– Это он.
Наблюдая за лугарином, Андрей поразился его самообладанию. Глейсер медленно опустился к ним, мягко светящаяся полусфера раскрылась. Вслед за Андреем Лиента без колебаний ступил на чуть качнувшуюся платформу, с интересом осмотрелся, погладил подлокотники кресла, в которое сел по указанию Андрея.
Андрей отдал команду и машина плавно и беззвучно пошла вверх, легко раздвигая прозрачным куполом широкие жесткие листья густых крон. Потом над ними осталось только глубокое, непроглядное небо с бесчисленной россыпью звезд. Вдруг внизу мягко засветилось, и Лиента увидел под собой вершины деревьев, машина легко скользила над ними. И тогда сквозь невозмутимость сфинкса прорвалась улыбка восторга и детского упоения чудом. Потом Андрей выключил свет, и они растворились в темноте, слились с ней. Глейсер стремительно набрал скорость.
Андрей грузил в камеру под платформой то, что находил в лачугах Лиента, когда с ним связалась Линда.
– "Граф, я на всякий случай осмотрела тех, кого приготовили к погребению. Двое живы, их можно попытаться спасти. Что будем делать?"
– "Понадобится стационар?"
– "Разумеется, здесь мы их не выходим".
– "У меня, вообще-то, уже есть один кандидат на стационар. Где один, там и три. Только не представляю, как мы их туда поместим".
– "Некоторое время можно продержать их у нас в медблоке. На время твоей драки за них", – Андрей почувствовал улыбку Линды.
– "Ты умница. И раз уж мы взялись спасать, надо быть последовательными, не возлагать же на погребальный костер живых".
– "Представляю, какие аргументы ты предъявишь нашим оппонентам. Граф, а что сказать родственникам?"
– "Не надо им ничего объяснять, я сам с ними поговорю. Сошлись на меня, скажи, что я так велел".
Навстречу Андрею бросились женщины.
– Дар, почему ты не разрешил хоронить Гойко!?
– Почему мне не отдают моего мальчика, Дар?
"Значит, один из них – Гойко? Бедный парень, ему нельзя было лезть в эту заваруху, ему не хватило сил".
– Сначала успокойтесь, иначе я не стану с вами говорить. Да, это я не позволил возложить на костер Гойко и твоего сына вместе с другими. Как его зовут?
– Мэт. Его зовут Мэт. Он один у меня был, Дар.
– Нет, он и есть пока еще. Они не мертвы. Жизнь еще их не оставила, но ее так мало, что нет никаких признаков. Мы хотим попытаться помочь им. Лота, не надо на меня так смотреть, я не могу сказать тебе, что Гойко непременно будет жить, раны его слишком тяжелы. Я только говорю, что они не умерли. Доверите ли вы их нам?
– Зачем ты спрашиваешь про это, сынок? – тихо проговорила Марта.
– Даже если потребуется вдохнуть в сына мою жизнь, ты и тогда не услышишь ропота.
– Еще условие. Вы их не увидите столько времени, сколько нам понадобится. Встреч не будет, но я обещаю постоянно вам о них рассказывать.
– О Боже, Дар! Все, что ты скажешь! – глотая слезы, проговорила Лота.
– Теперь будьте с ними, пока я не скажу. Разговаривайте, не отпускайте в страну Ночи, они слышат вас.
За нескончаемой чередой дел Андрею не удавалось и мельком увидеться с Линдой и Стефаном. Время от времени их связывал ТИСС и Андрей был в курсе их дел, знал, что у них все в порядке, хотя работы столько, что их даже на ТИСС не хватало – после короткого обмена информацией они отключались первыми. Раненных непрестанно подносили в "лазарет". Поработав с Лиентой, Линда категорически отправила его в постель – его попытка возразить, совершенно не прозвучала, лишь за одним человеком Линда признавала право говорить с ней безапелляционно – за своим командором.
Андрей добрался до их хозяйства, когда лагерь затих, крайняя усталость и сон свалили людей. Дети спали на застланных лохмотьями ворохах листьев, здесь же прикорнули чутким сном женщины. Мужчины спали прямо на земле, положив руку на оружие.
…В тишине стали слышны звуки кровавого пиршества, которое устроили хищники на обагренной земле недавнего поля брани…
На поляне, куда снесли раненных, об отдыхе еще и не помышляли. В котелках и кувшинах носили воду, очищали, процеживали, кипятили на кострах. Здесь Андрей увидел много знакомых лиц: здесь трудились Майга и Марта, поодаль над раненным склонялась Адоня рядом с Неле. Андрей увидел неподалеку еще одну знакомую, подошел к ней.
– Дэя, рад видеть тебя. – Он присел, помогая управиться с раненным, которого она перевязывала. – Устала?
– Дар… – теплый свет вскинутых глаз объял его. – Я тоже… очень рада! – она скользнула взглядом по ссадинам и кровоподтекам на лице. – В прошлый раз ты был немножко другим.
– В джайве деревья слишком часто растут и жутко колючие при этом!
Дэяна улыбнулась.
– Такой ты еще красивее. Но если хочешь, я во всей джайве обломаю колючки.
Закончив работать с юношей, у которого было рассечено плечо, Линда устало выпрямилась, отвела локтем волосы со лба, улыбнулась Андрею.
– Как ты, Граф?
– Нормально. Распотрошил один СМП и съел весь спорамин. Как вам, тяжко?
Линда повела глазами вокруг. Многие раненные уже спали, не было ни криков, ни стонов.
– Сюда бы всех наших.
– Надолго тут еще?
– Не меньше часа.
– На стационар, я думаю, еще набрала?
– Крайне необходимо пятерым. Здесь они обречены.
– А мой пациент?
– Шестой.
– Забирай их и возвращайся на Блок. Глейсер перебросишь сюда.
– Без меня?
– Вернешься утром. Отдохни, мы со Стефаном управимся.
– Да, ты управишься. Ты, похоже, утратил способность объективной самооценки.
– Не груби старшему по должности, – устало сказал Андрей. – Что тут ночью делать? Ладно, смотри сама. Глейсер нужен в качестве сторожевика.
– Хорошо. Где твой шестой?
Они со Стефаном лежали рядом. Несмотря на бесконечный день, отнявший все силы, сон не шел – сказывалась передозировка спорамин.
– Как вы нашли меня так быстро? Когда обнаружили, что я ушел?
– Очень скоро. Мы несколько часов крутились на орбите. И Линда вызвала тебя – может, ты уже закончил свои дела. И вдруг
– нет импульса. Знаем, уйти не мог, на такое даже наши фанаты не станут уговаривать. Значит, остается только один вариант, самый невероятный и чудовищный. Попадали мы в шлюпы и назад. Показалось, что шлюпы шли целую вечность. По крайней мере, мне кажется, каждый успел тебя раз десять похоронить. Мы в глаза друг другу боялись смотреть. Примчались на Блок – камера черная, оплавленная, но к счастью – пустая, значит, успело тебя выбросить из нее. Сначала обрадовались, к компьютеру кинулись… Вот тогда точно руки опустились. Где ты? Где искать тебя? Я знаешь, что в тот момент для себя понял? Я бы тебе не сказал, если бы не твои слова, что к лугарам уйдешь. А мы? Сейчас я понял, насколько тут все серьезно и не так, как нам представлялось, и я, наверно, все точно так же делал бы… Но нам ты тоже нужен. Знаешь, мне в детстве игрушку подарили… Вижу, вроде бы сборная, но, вроде, и нет – ничто не сдвигается, как монолит. И вдруг я за какой-то стерженек потянул – она взяла и рассыпалась на фрагменты. Вот ты для нас тот стержень и есть.
– Стеф, – поморщился Андрей, – ты как-то нехорошо о ребятах…
– Нет, постой, не возражай мне, я о ребятах очень хорошо думаю. Но каждый из нас… Как бы тебе сказать… У каждого есть свои пустоты – чего-то не хватает. А ты обладаешь талантом эти пустоты заполнять, и каждый становится сильнее, способным гораздо на большее, – это ведь счастье. С другим руководителем мы были бы другими. Понимаешь ли ты меня?
– Ты слишком многословен, Стеф, и не по делу. Нервы, что ли? Прекрати.
– Ладно, как скажешь. В общем, в тот же день к вечеру мы уже всех перебудоражили, все наши институты на ноги поставили. А к утру впали в отчаяние – ни проблеска надежды. Есть какие-то долгосрочные программы, да и то, в них больше гипотетического, на воде вилами писано, как говаривали предки. Тогда мы потребовали дать о тебе сообщение по всем информационным каналам – вдруг кто-то ведет частные исследования. Какие именно – понятия не имели, никто из нас не знал, что именно мы ищем – искали шанс. И вот когда эта информация прошла по всем системам, с нами запросил связи лаборант какой-то станции, с черт знает, какого астероида. Это и оказался твой спаситель. Мы его когда на экране увидели – чуть не отключились с досады – пацан лопоухий, представляешь – в очках! Но после нескольких его слов мы готовы были экран лобызать, тут же затребовали для него спецрейс. Глебом его зовут. Поступал в наш университет, причем непременно в хронотрансаторы, сразу получил отвод по физическим показателям и с горя укатил к черту на кулички. Но на нашем деле он сдвинутый, а от этого уже не уйдешь. Продолжал работать над темой, которую еще в колледже начал – "Остаточные полевые возмущения спровоцированные энергетическим пробоем хронополей". У парня не было элементарного оборудования, но были гениальные мозги и потрясающая интуиция. Убей не пойму, как в таких условиях он сделал теоретическую разработку прибора, регистратора этих возмущений. Ну, ты понимаешь? После перехода в хрональном поле вроде стрелочки остается – куда ты ушел.
– Здорово! Помнится, что-то я об этом слышал, но на уровне гипотезы.
– Вот! Это и оказалось то самое, что мы искали! Надо было собрать этот его прибор и молиться, чтобы он заработал. Времени было в обрез, и мы работали, как черти, препараты горстями глотали – возмущения-то эти имеют тенденцию исчезать со временем.
– Выходит, хорошо молились, – засмеялся Андрей.
– Не знаю, кто как, а вот пацан тот, похоже, в самом деле молился. Причем, знаешь на кого? Портрет мы твой поставили, ну вроде как с нами ты. Так он на тебя смотрит, и губы шевелятся. Вообще, Глеб этот, гениальный парнишка, я не преувеличиваю. Доводку на ходу делал. Ты заметил, когда мы тебя на Блок вернули, там только наши были? Это потому, что часов на десять еще работы было. А Глеб посидел с компьютером, покумекал и говорит: "Делаем так и так". Мы часа в три уложились и включили. И самое удивительное – заработало! И этот его аппарат, приставочка махонькая, вывела нас прямо на тебя.
– Значит, когда я на Блоке буянил, Глеб там был?
– Ну конечно!
– Я никого не видел посторонних.
– Небось, за креслом где-нибудь сидел, – засмеялся Стеф. – Бог гневаться изволил.
– Кхм-м, – смущенно кашлянул Андрей. – Неловко вышло. Уж его-то я обязан был поблагодарить.
– Для него лучшей благодарностью будет, если ты в Отряд его возьмешь. Пусть работает и учится. Он уже наш человек. Для него хронотрансаторы – Боги, а Разведчики, так вообще Олимп. И талантище у него к нашему делу от самого Бога, точно. Если он тебе с первого взгляда не покажется, так я лично им займусь. Учти, я ему такие мускулы наращу! Возьми его, Граф.
– Возьму, – рассмеялся Андрей, – с таким протеже как не взять. Если успею.
Стефан поскучнел.
– Думаешь, в самом деле, уволить могут?
– Хочу думать, что нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40