– У моего кольца странная особенность. – Талиесин снял кольцо с пальца. – Оно подходит к любому пальцу, на какой его ни надень. Это подарок от одного из моих учителей. Его зовут Мирддин. А твое?
– Мое я получила в наследство.
– Можно я взгляну на него? – попросил Талиесин.
Когда Сара сняла кольцо с пальца и протянула ему, он дал ей свое. Она примерила его на свой палец, а Талиесин – на свой. Сара думала, что его кольцо окажется в два раза шире ее пальца, но оказалось, что оно ей как раз впору. А ее кольцо… подошло Талиесину так, будто было сделано специально для него. Талиесин снял его и стал внимательно рассматривать. Когда он снова поглядел на Сару, взгляд у него был странный.
– Кольцо могло быть моим, – медленно произнес он. – Конечно, оно износилось за минувшие годы. От него исходит такая же… сила, как от моего, только твое старше. Меня это… беспокоит.
– Почему?
– Сам не знаю.
Они снова обменялись кольцами и молча сидели, размышляя.
– Расскажи мне свою историю, – попросил Талиесин. – Для того, о чем ты думаешь, ты не подберешь в нашем языке подходящих слов. А вот если мы расскажем друг другу о себе, мы можем найти объяснение, почему нам суждено было встретиться на этом пустынном берегу.
«Где я это уже слышала?» – подумала Сара и решила, что арфист не такой, как Киеран. Кажется, он искренне хочет узнать про нее. И она рассказала ему все, начиная с того, как нашла кольцо, и до настоящего момента. На это ушло еще две сигареты и еще одна кружка чая – и, как ни удивительно, ее запаса слов хватило на этот рассказ.
– А до этого? – спросил Талиесин. – До того как ты нашла кольцо? Какой была твоя жизнь? Она подготовила тебя к тому, что произошло?
– Нет. Во всяком случае, специально меня никто не готовил, в этом я уверена. Хотя… Нет, не знаю.
Она рассказала Талиесину про Дом Тэмсонов, невзирая на то что это была трудная тема для человека, который знал только дымные залы, хижины из торфа и кожаные палатки. Рассказала о своем дядюшке Джеми. Потом припомнила легенды, связанные с поэтом Талиесином, которые дошли до ее времени, – начиная от предания о Гвионе Бахе и волшебном котле и кончая рассказом о том, как при дворе Мэлгвина Талиесин посрамил всех королевских бардов.
– Удивительно, что делает время с историей человека, – заметил Талиесин, когда она закончила.
– Неужели все эти истории – неправда? – с некоторым разочарованием спросила Сара.
– Не то чтобы неправда, скорее – искажение.
– Значит, не ты написал «Войну деревьев»?
– Сmd Godden? – повторил Талиесин по-кельтски, и эти слова так и повисли без перевода. – Эту книгу написал не я, но я ее хорошо знаю. В этих стихах, Сара, в их полных загадок строчках содержатся все секреты бардовского творчества. В этих стихах заключена вся магия мира, его тайна.
– Но что это значит?
– «Я был во многих обличьях, пока меня не освободили», – процитировал Талиесин. – В первой строке этой книги все сказано. Таков Путь, который мы проходим за жизнь. Множество обличий. Знания, полученные в каждом из них. А в один прекрасный день приходит освобождение, то есть гармония, обретенная, когда ты сливаешься со всем, что тебя окружает.
– Не уверена, что понимаю все это.
– Если бы понимала, – улыбнулся Талиесин, – тебе не пришлось бы спрашивать. А раз спрашиваешь, значит, эти стихи так и остаются загадкой. Таков Путь барда, Сара. Сначала становишься мастером загадок, потом идешь дальше.
– И это касается и тебя? Ты этого достиг?
– Нет. Но стараюсь. Давай я расскажу, с чего начинал, ведь мы пообещали рассказать друг другу наши истории. И тогда мы можем попробовать разгадать, какое значение для нашей встречи имеет «Cmd Godden». Я расскажу тебе правду о своей жизни, расскажу не так, как об этом говорят легенды. Ты не очень устала?
Сара покачала головой. Она знала, что он не станет похваляться, как Киеран, и от этой мысли у нее поднялось настроение. Как если бы она обрела нового друга. Талиесин вытянул на песке длинные ноги и, положив руку на голову собаки, стал теребить густую шерсть между ее ушами.
– Я – Талиесин, – начал он. – Я был главным бардом на западе, родом я из Края Летних Звезд. Говорят, я был подкидышем, меня подбросил на берега Гвинедда повелитель волн и сын Аранрхода Дилан Эйл Тон, который знает море, как никто его не знает. – Талиесин смолк и посмотрел на Сару. – Почему ты улыбаешься?
– Не знаю, все это звучит так пышно.
Талиесин смущенно усмехнулся:
– Я привык рассказывать эту историю в королевских покоях, а не близким друзьям. Постараюсь избегать бардовских красивостей.
Он поведал Саре, как Элфин, сын Гвидиона, нашел его на берегу в лодке из ивовых прутьев и кожи, как он принес младенца домой и как они с женой вырастили найденыша, словно собственного сына.
– Если когда-нибудь меня и называли Гвион Бах, – сказал Талиесин, – как об этом говорится в легендах, то я про это давно забыл. Я многому научился, но на учение ушел двадцать один долгий год. Учил меня бард Мирддин. Это он сделал меня таким, каким я стал. Учение было тяжелое, не то чтобы меня просто окропили тремя каплями из волшебного котелка. Мальчишка я был ленивый, предпочитал бродить по лесам, а не учиться в священных рощах. Много дней и ночей я просидел под ветвями Главного Дерева в роще Мирддина, эта роща была посвящена Матери Луне и ее Рогатому Возлюбленному. И еще много лет шагал я с Мирддином по дорогам от шотландских вересковых пустошей до реки Аск в Уэльсе. И продолжаю учиться по сей день.
Талиесин прожил долгую, полную волшебных приключений жизнь, где он только не побывал – и в Среднем Королевстве в царстве фей, и в крытых соломой постоялых дворах в обществе разбойников и воров; странствия приводили его и в королевские дворцы, и на безлюдные пустоши. Рассказал Талиесин Саре и о том, как вызвал к себе вражду Мэлгвина.
– Это состязание, – объяснил Талиесин, – не было справедливым. Королевских бардов нельзя было считать настоящими бардами в истинном значении этого слова. Они не следовали по Пути. Их поэзия не была освящена Матерью Луной, скорее она была связана с историей, иногда с вымышленной историей, в их стихах и песнях не было даже искры волшебного лунного света. Мать Луна была рядом со мной в тот день, когда я пел так, что те барды даже языки проглотили, и пальцы их не могли двигаться по струнам, но привело это к тому, что, когда я устал скитаться по дорогам и захотел осесть в единственной стране, которую считал своей, Мэлгвин заставил своих друидов связать меня и вместе с арфой и собакой бросил в море.
– И вот ты здесь.
– Я здесь. Я снова стал найденышем, выброшенным на берег.
– Как же ты вынес такое путешествие? – спросила Сара.
– Меня поддерживала моя магия. Я обратил свои мысли внутрь себя, сосредоточился на самом главном в себе – на моей «тоу» – на внутреннем покое, который сам по себе – магия. Эта внутренняя тишина скорей подобна даже не музыке, а промежуткам между нотами.
– Ну и ну! – пробормотала Сара. – Не испытай я на себе все эти колдовские фокусы, мне было бы трудно тебе поверить.
Некоторое время они молчали, Сара смотрела на океан и старалась представить себе, как плыл Талиесин, но в конце концов только покачала головой, не понимая, как ему удалось выжить.
– На что похожа, – наконец спросила она, – на что похожа эта самая «тоу»?
– Ты играешь на каком-нибудь инструменте? – спросил Талиесин.
– Немного. Но не вкладываю в это душу. По-моему, я ни во что ее не вкладываю.
– А бывало ли так, чтобы ты почувствовала, будто ты и твой инструмент – одно целое? Будто ты можешь сыграть все, что твое сердце просит?
– Пожалуй… несколько раз.
Талиесин улыбнулся:
– Вот и с «тоу» так же. Когда ты сможешь сливаться с «тоу», ты далеко продвинешься по Пути бардов. Но чтобы постичь внутреннюю магию и всегда в нужный момент призвать «тоу» на помощь, надо неуклонно стремиться к своей цели, вкладывая в это всю душу. Твое призвание – не обязательно музыка. Музыка ведет к Пути только бардов. У остальных, идущих по Пути, свои занятия. Но для меня, – продолжал Талиесин, – гармония между исполнителем и инструментом всегда была ключом, выпускающим на волю мою внутреннюю магию. Магию, которая звучит в моей музыке и ведет меня по жизни. Ощущать эту магию, Сара, все равно что касаться сердца Луны. С этим ничто не может сравниться. Представь себе, как Луна – этот небесный корабль – поднимается над лесом. В тот первый миг, когда она оказывается над деревьями… Этот миг наполнен обещанием, порывом и мощной магией… Вот так же и моя жизнь, раз я иду по Пути. И это ощущение возникает из-за моей «тоу».
– Ты так красиво это описываешь, – вздохнула Сара. – Хотела бы я быть в таком же ладу с собой.
– А почему ты решила, что это невозможно? – Талиесин показал на кольцо у нее на пальце. – Такое кольцо – это дарственное кольцо. Мне мое кольцо дал мой учитель Мирддин. Такое кольцо может попасть на палец только тому, кто внушает надежды, что способен пойти по Пути.
– Но мне его никто не дарил. Я нашла его в коробке, она стояла в лавке у моего дяди.
«И коробка оказалась с сюрпризом, – подумала Сара. – С бесплатным выигрышем внутри».
Но Талиесин покачал головой.
– Все равно это подарок, – сказал он, – неважно, как он попал к тебе. Такие кольца наделены чутьем, они чувствуют, что человек, который их носит, имеет на это право.
– Ну, не знаю. По-моему, это просто случай, что я его нашла. И что я здесь. Зачем? Я не вижу в этом никакого смысла. Взять хотя бы тебя – ты обладаешь способностями к магии, ты – важная персона.
– Магия – это боковая дорожка, ведущая к Пути.
– И довольно причудливая боковая дорожка. Я просто обманываю себя и сама об этом знаю. Происходит что-то удивительное, и я уверена, ты играешь в этом какую-то роль. А я? По-моему, я попала сюда совершенно случайно.
Талиесин нахмурился:
– Так говорит твой друг Киеран.
– Он мне не друг.
– И все-таки ты просто повторяешь слова, которые, как ты мне сама сказала, он говорил тебе. Я знаю, Сара: случайностей не бывает. Хотя мы и принимаем решения сами, мы принимаем их потому, что есть некая высшая неведомая сила, она подсказывает их нам. Тут мы не властны. Но в нашей власти решить, по какой дороге мы пойдем. Если сейчас ты отойдешь в сторону… – он вздохнул, – ты так ничего и не узнаешь. – И что, по-твоему, я должна сделать?
– Должна выбрать сама.
– Тогда хотя бы скажи мне, что, по-твоему, со мной происходит? Зачем я здесь? И что мне выбрать?
– Помню, когда я задал такой вопрос Мирддину, – сказал Талиесин, – он взглянул на меня и ответил, что мне нужно выбрать одно из двух. Принять вызов и стремиться применить на деле все, что во мне заложено, или провести остаток дней, пытаясь понять, мимо чего я прошел. – Талиесин покачал головой. – По-моему, я наговорил слишком много.
– Нет, ты сказал то, что надо. Я… я пойду по этой дороге и посмотрю, куда она меня приведет.
– Но нельзя идти вслепую, – предостерег ее арфист. – Иди с открытыми глазами и с готовностью к познанию.
– Я запомню твои слова.
Над их головами прокричала пустельга, и, проводив ее взглядом, Сара снова повернулась к Талиесину.
– Сколько же тебе лет? – спросила она. – Выглядишь не больше чем лет на сорок, но, судя по твоим рассказам про то, что ты успел сделать… А на том рисунке, который я нашла, ты вообще гораздо старше.
Талиесин пожал плечами:
– Время – необъяснимый властелин, а для тех, кто бывает в Средних Королевствах – во всех этих Иных Мирах, – оно имеет обыкновение оборачиваться вспять. Оно течет то вперед, то назад, так что не поддается исчислению. Когда я собирался осесть в Гвинедде, я был старше, чем сейчас. Ты упомянула рисунок. А я никогда не видел человека, изображенного рядом со мной. Во всяком случае, я не узнал его по твоему описанию – ни его лица, ни одежды. Я давно перестал следить за проделками времени. Мирддин как-то сказал мне, что живет, будто двигаясь назад, ибо больше знает о том, что было. Тогда я решил, что это – одна из его загадок. Но сейчас, по-моему, я понимаю его лучше.
«Мирддин, он же – Мерлин. Король Артур. Уэльский бард Талиесин. Герои легенд ожили, – думала Сара. – Мы обсуждаем их, как людей из плоти и крови, и один из них сидит сейчас у костра, напротив меня. Если все это не сон…»
Сара затрясла головой.
– На каком инструменте ты играешь? – внезапно спросил Талиесин. – На арфе?
– Нет. Я бы хотела… Я просто балуюсь с гитарой.
– Гит-ар?
– Это… – Ну вот, они опять вернулись к тому, что нужно рассказать о предмете, для которого в его языке слов нет.
– Ты оставила ее там, когда переместилась сюда?
Сара кивнула:
– Да, у себя в комнате. У нее такая форма. – И она двумя руками начертила в воздухе восьмерку. – Во всяком случае, такой у нее корпус. Потом у нее есть шейка, она выходит вот отсюда. – Сара подняла палочку и нарисовала гитару на песке. – Струны, их шесть, прикреплены к колкам вот здесь, а звук резонирует в корпусе и выходит вот из этого отверстия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78