Руки охранников откинули полы пиджаков, чтобы достать оружие.
— Ни с места! — скомандовал один из них.
— Назад, в коридор! — крикнул Римо мулатке, и та отступила в простенок.
Руби не видела того, что произошло в следующие мгновения. Она только слышала свист рассекаемого воздуха. Позднее она сообразила, что так двигались ее спутники. Потом послышались два глухих стука — так падают мертвые тела. И не было ни выстрелов, ни стонов.
— Порядок, — сказал Римо.
Руби выглянула из своего укрытия. Оба стража лежали у входа в вестибюль одной бесформенной кучей. Они так и не успели достать револьверы.
— Слишком долго собирались, — прокомментировал Римо в ответ на невысказанный вопрос девушки. — А медлительность — самый большой порок, после небрежности.
— За нами наблюдают. — Руби кивнула в сторону потолка.
В углу, где сходились две стены, была установлена телекамера с красной лампочкой, горевшей перед круглым объективом. В другом конце вестибюля виднелась такая же установка.
— Отлично, — сказал Римо. — Значит, у него будет время помолиться. — Он взглянул в объектив и указал в него пальцем, потом склонил голову и молитвенно сложил руки, поясняя, что именно там должны делать.
Позади сторожевого поста начиналась винтовая лестница, ведущая на второй этаж.
В глубине здания они отыскали кабинет Депау. В приемной находился невысокий мужчина в строгом коричневом костюме, с короткими седеющими волосами и столь изможденным лицом, как будто он провел уик-энд на шабаше вампиров.
Помощник Депау уставился на вошедших с выражением неописуемого ужаса. Руби заметила на его столе монитор, отражавший, сцена за сценой, все, что происходило в доме. Он видел, как в вестибюль вошли двое неизвестных, как охранники схватились за револьверы и велели им остановиться. Он видел, как женщина спряталась в простенок. Но не увидел одного: как двигались эти двое. Нельзя было уловить ни малейшего намека на движение. Только что они были у входа — и вот они уже в другом конце вестибюля, перенесенные туда будто по волшебству. Потом стражи упали, так и не достав оружие.
— Где он? — спросил Римо.
Человек и не думал возражать: он беспрекословно указал на массивную деревянную дверь.
— Там, — сказал он — Но дверь заперта изнутри — я слышал, как господин Депау задвинул засов.
— Ладно, — коротко бросил Римо.
И тут Руби увидела, как Римо стал ударять о дверь всем корпусом, отскакивая от нее, точно теннисный мяч от кирпичной стены. Однако, когда он толкал дверь плечом, ей казалось, что он будто прилипает к ней, ноги отрываются от пола и тело с силой нажимает на дерево. Руби слышала, как оно трещит под этим напором; дверь расшатывалась и медленно приоткрывалась, поворачиваясь на металлических петлях.
Видя изумление девушки, Римо задорно ей подмигнул.
— Никому не говори, как я это сделал. Это секрет.
— Остается секретом, как он умудрился не разбить себе голову, — проворчал Чиун.
В кабинете никого не было. Когда они переступили его порог, механический голос спросил:
— Кто вы такие? Что вам нужно?
— Выходи! Выходи сейчас же, где бы ты ни был! — воскликнул Римо.
Чиун указал на верхнюю полку книжного шкафа: там был спрятан репродуктор.
Мимо стола, заваленного оттисками воззвания, Римо подошел к окну в задней стене кабинета. Руби просмотрела все пачки воззваний. Из первых букв каждого слова воззвания складывалось слово «РАБ». Ее зоркие и быстрые глаза мгновенно схватили суть предлагаемой программы. Это была тщательно рассчитанная кампания: для начала — обещание разрешить все американские проблемы, потом призыв организовать массовый поход на Вашингтон и, наконец, приглашение принять участие в общенациональном референдуме, призванном обеспечить «права черных и безопасность белых». В Геттисберге ждали сигнала к выступлению боевики под командованием Блича, но, если бы хитроумный план Депау удался, не понадобилось бы ни единого выстрела. Войско Блича в этом случае просто сопровождало бы пятидесятимиллионную колонну американцев на пути к Вашингтону с целью форсировать проведение референдума за восстановление рабства.
Усиленный репродуктором голос повторил:
— Кто вы такие?
Римо жестом укачал Чиуну за окно. Там, внизу, на корме своего катера стоял Бейсли Депау с микрофоном в руке. Моторы были включены.
Чиун сразу все понял: из задней части кабинета открывалась дверь на лестницу, ведущую прямо на пристань.
— Оставайся здесь и постарайся его задержать, — шепнул Римо мулатке. — Отвлеки его.
— Что ему сказать? — спросила девушка.
— Это тебя надо учить заговаривать зубы? — удивился Римо. — Кричи, ругайся — представь, что это не он, а я.
Чиун и Римо вернулись назад тем же путем, что и вошли. Руби догадалась, почему они не воспользовались задней лестницей: Депау мог увидеть их и отчалить прежде, чем они его настигнут.
— Мы пришли, чтобы подписать, — громко ответила Руби на вопрос из репродуктора.
— Что именно? — уточнил Депау.
Она видела, что он стоит на корме, обратив глаза к окнам кабинета. Испугавшись, что он узнает в ней негритянку, она спряталась в простенок.
— Мы приветствуем поддержку, от кого бы она ни исходила. Но все-таки кто вы?
И тут Руби увидела, как две мимолетные тени скользнули вдоль дома по освещенной солнцам лужайке и дальше — к причалу. Римо и Чиун сейчас ступят на борт моторки!
— Мы те, — ликующе закричала она, распахнув окно, — кто хочет тебя похоронить, полоумный янки! — И, уже не таясь, опрометью кинулась вниз по задней лестнице.
Когда она прибежала на пирс, Депау сидел на складном стуле на задней палубе своего судна, сделанной из тиковых досок; Чиун отдавал швартовы, а Римо пытался освоить технику вождения катера.
Депау взглянул на мулатку с нескрываемым отвращением. А она легко вспорхнула на борт, улыбнулась белозубой улыбкой и потрепала его по подбородку.
— Вот, парень, как это делается, — сказала она почти ласково. — Сначала мы забираемся в твою лодку, потом — в поместье. Вы и глазом не успеете моргнуть, как вся страна полетит ко всем чертям.
Римо удалось наконец привести катер в движение; он развернулся и вышел в теплые голубые воды Атлантики. Пройдя минут пять полным ходом, Римо снова перевел мотор на холостые обороты. Судно плавно закачалось на волнующейся зыби.
Когда он вернулся на палубу, Депау сидел, скрестив руки на груди поверх своего модного — голубого, в полоску — костюма.
— Я хочу видеть ваши полицейские значки, — сказал он Римо. — Давайте начнем с вас, молодой человек. — Он начал было подниматься со стула, но Римо положил руку ему на плечо и резко усадил обратно.
— У нас нет значков, — сказал он.
— Тогда какого дьявола вы так себя ведете? Врываетесь ко мне на катер, захватываете его, берете меня под арест! Кем вы себя считаете?
— А разве есть какая-то разница между тем, что делаем мы, и тем, что сделали вы? — спросила Руби. — Вспомните о людях в вашем подвале.
Депау открыл было рот для ответа, но передумал и плотно сжал губы, стиснув челюсти.
— Я отвечу за вас сама, — продолжала девушка. — Разница все-таки есть: вы заслуживаете такого обращения.
— Советую вам отвезти меня обратно, если хотите избежать больших неприятностей.
— Прошу меня извинить, — вмешался Римо, — но с тех пор, как ваши предки высадили здесь первых рабов, ваша семья непрерывно высасывала соки из Америки, жирея на чужом труде. Сегодня настало время платить по счетам.
До этой минуты Чиун смотрел назад, на побережье Южной Флориды. Теперь он обернулся и сказал:
— У вас совсем нет головы, вы на редкость глупые люди. В Синанджу никогда не держали рабов, хотя, казалось бы, могли себе это позволить. Что, по-вашему, дает нам такое право?
— Есть люди, которые рождены быть рабами, — возразил Депау. — Ну, хватит пустых разговоров! Я буду говорить только в присутствии моего адвоката.
— Он вам не понадобится, — сказал Римо. — Приговор уже подписан. Вы признаетесь виновным во всех преступлениях, которые ваш клан совершил против людей за двести лет. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
— Это противоречит закону! — кипятился Депау.
— Американскому — да. И только, — уточнил Римо.
Депау вопросительно взглянул на Чиуна. Старый азиат покачал головой:
— Корейскому не противоречит.
В отчаянии Депау повернулся к Руби.
— Моему тоже! — изрекла та. — Каждый знает, что мы — бесчеловечные твари. Какой у нас может быть закон?
В углу лодки Римо уже отвязывал якорную цепь и подтягивал ее к ногам Депау. Тот взирал на эти приготовления, содрогаясь от ужаса.
— Я требую суда, — еле выговорил он.
— Он вам не нужен, — сказал Римо. — Вы получите свое по справедливости.
Взяв приговоренного за руку, Римо рывком поставил его на ноги. Тот был выше ростом и тяжелее, он пытался освободиться, но Римо, без труда преодолевая сопротивление, начал обматывать вокруг него якорную цепь толщиной в дюйм.
— Не имеете права! — отчаянно завопил Депау. — Это Америка!
— Верно! — согласился Римо. — Лучшая страна на свете. И она станет еще лучше, когда избавится от таких, как вы.
— Я требую пригласить моего адвоката! — визжал Депау, пока Римо соединял концы цепи у него на талии.
Римо выпрямился, заглянул ему в глаза и подмигнул.
— Зачем? — спросил он. — Разве он плавает лучше вас?
Без видимых усилий, будто обрабатывая баскетбольный мяч, он подтащил Депау к борту судна и выбросил его в воду. Раздался последний вскрик, превратившийся в бульканье, когда вода стала заливаться в его горло. Скоро тяжелый груз скрылся в глубине океана.
— Ты удовлетворена, Руби? — спросил Римо.
Та молча кивнула, не отрывая глаз от сомкнувшейся над телом Депау воды. Некоторое время на ее поверхности еще лопались воздушные пузырьки, будто из тела бизнесмена выкипали остатки жизни. Потом все успокоилось.
Римо развернул катер и направил его обратно к особняку. Руби стояла рядом с Чиуном на задней палубе и задумчиво смотрела в ту сторону, где разыгралась трагедия.
— Как странно! — произнесла она наконец. — Нас привезли в эту страну в цепях. Мы освободились от них, и вот находятся люди, которые хотят снова заковать нас в железо.
Чиун неспешно повернулся к ней, протянул руку и погладил ее по щеке.
— Тебе не нужно бояться этого, девочка, — сказал он. — Цепи придуманы только для трусливых.
Римо блестяще разрешил задачу причаливания, посадив катер на прибрежную мель позади дома. Трое друзей прошли к парадной двери флигеля, где размещались «рабы».
Лишь только успели они войти внутрь, как послышался шум подъезжающих автомобилей. Три шикарных «роллс-ройса» остановились на подъездной дорожке перед главным зданием.
— Идите вниз и отпустите людей, — сказал Римо своим спутникам, — а я посмотрю, что все это значит.
Он подошел к парадному входу как раз в тот момент, когда из машин вышли прибывшие в них господа. Их было шестеро, все в строгих темных костюмах, в начищенных до блеска туфлях, у каждого — небольшой «дипломат» из дорогой кожи. Становой хребет Америки. Самая дальновидная, прогрессивно мыслящая часть ее деловых кругов.
— Добрый день, — приветствовал их Римо. — Господин Депау поручил мне встретить вас. Вы приехали на экскурсию?
Мужчины весело переглянулись. Один из шести, с прической «под дикаря» и с маникюром, который не отличить от неухоженных ногтей, улыбнулся Римо.
— Мы готовы включиться в эксперимент по созданию Новой Америки, — сказал он.
— Я знаю, что господин Депау хочет этого, — сказал Римо. — Мы все этого хотим. Не угодно ли пройти сюда? — Он свернул на лестницу, но потом остановился. — Своих шоферов вы можете отпустить: демонстрация эксперимента займет не менее двух часов.
Бизнесмены начали было давать распоряжения водителям, но Римо их остановил.
— Машины пусть останутся здесь — на случай, если он захочет вас куда-нибудь повезти. Шоферов мы найдем. Внизу за углом есть приличная закусочная — ваши ребята смогут скоротать там время.
Бизнесмены проинструктировали шоферов и последовали за Римо в дом. Он быстро провел их налево по коридору, к потайной двери в стене.
— Подождите здесь, — сказал он с лукавинкой в голосе. — Я уверен, что вас это развлечет.
Руби и Чиун освободили от ножных кандалов всех негров и отвели их наверх, в спальню, где «рабы» занялись своим туалетом. Вдруг Руби услышала голос Римо, доносившийся из цеха сквозь открытую крышку люка.
— Вот так! — говорил он. — Вы трое будете обвертывать шесты металлической лентой, а вы — снимать обертку. Понятно?
Последовало молчание.
Римо повысил голос:
— Я что-то не расслышал! Вы поняли или нет?
Шесть голосов ответили, как один:
— Да, сэр!
— Вот это уже лучше, — смягчился Римо. — И запомните: господин Депау хочет, чтобы вы были довольны. Я тоже этого хочу. А раз так, то вы должны петь — чтобы показать, как вам хорошо живется. Вы знаете какие-нибудь песни?
Снова молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Ни с места! — скомандовал один из них.
— Назад, в коридор! — крикнул Римо мулатке, и та отступила в простенок.
Руби не видела того, что произошло в следующие мгновения. Она только слышала свист рассекаемого воздуха. Позднее она сообразила, что так двигались ее спутники. Потом послышались два глухих стука — так падают мертвые тела. И не было ни выстрелов, ни стонов.
— Порядок, — сказал Римо.
Руби выглянула из своего укрытия. Оба стража лежали у входа в вестибюль одной бесформенной кучей. Они так и не успели достать револьверы.
— Слишком долго собирались, — прокомментировал Римо в ответ на невысказанный вопрос девушки. — А медлительность — самый большой порок, после небрежности.
— За нами наблюдают. — Руби кивнула в сторону потолка.
В углу, где сходились две стены, была установлена телекамера с красной лампочкой, горевшей перед круглым объективом. В другом конце вестибюля виднелась такая же установка.
— Отлично, — сказал Римо. — Значит, у него будет время помолиться. — Он взглянул в объектив и указал в него пальцем, потом склонил голову и молитвенно сложил руки, поясняя, что именно там должны делать.
Позади сторожевого поста начиналась винтовая лестница, ведущая на второй этаж.
В глубине здания они отыскали кабинет Депау. В приемной находился невысокий мужчина в строгом коричневом костюме, с короткими седеющими волосами и столь изможденным лицом, как будто он провел уик-энд на шабаше вампиров.
Помощник Депау уставился на вошедших с выражением неописуемого ужаса. Руби заметила на его столе монитор, отражавший, сцена за сценой, все, что происходило в доме. Он видел, как в вестибюль вошли двое неизвестных, как охранники схватились за револьверы и велели им остановиться. Он видел, как женщина спряталась в простенок. Но не увидел одного: как двигались эти двое. Нельзя было уловить ни малейшего намека на движение. Только что они были у входа — и вот они уже в другом конце вестибюля, перенесенные туда будто по волшебству. Потом стражи упали, так и не достав оружие.
— Где он? — спросил Римо.
Человек и не думал возражать: он беспрекословно указал на массивную деревянную дверь.
— Там, — сказал он — Но дверь заперта изнутри — я слышал, как господин Депау задвинул засов.
— Ладно, — коротко бросил Римо.
И тут Руби увидела, как Римо стал ударять о дверь всем корпусом, отскакивая от нее, точно теннисный мяч от кирпичной стены. Однако, когда он толкал дверь плечом, ей казалось, что он будто прилипает к ней, ноги отрываются от пола и тело с силой нажимает на дерево. Руби слышала, как оно трещит под этим напором; дверь расшатывалась и медленно приоткрывалась, поворачиваясь на металлических петлях.
Видя изумление девушки, Римо задорно ей подмигнул.
— Никому не говори, как я это сделал. Это секрет.
— Остается секретом, как он умудрился не разбить себе голову, — проворчал Чиун.
В кабинете никого не было. Когда они переступили его порог, механический голос спросил:
— Кто вы такие? Что вам нужно?
— Выходи! Выходи сейчас же, где бы ты ни был! — воскликнул Римо.
Чиун указал на верхнюю полку книжного шкафа: там был спрятан репродуктор.
Мимо стола, заваленного оттисками воззвания, Римо подошел к окну в задней стене кабинета. Руби просмотрела все пачки воззваний. Из первых букв каждого слова воззвания складывалось слово «РАБ». Ее зоркие и быстрые глаза мгновенно схватили суть предлагаемой программы. Это была тщательно рассчитанная кампания: для начала — обещание разрешить все американские проблемы, потом призыв организовать массовый поход на Вашингтон и, наконец, приглашение принять участие в общенациональном референдуме, призванном обеспечить «права черных и безопасность белых». В Геттисберге ждали сигнала к выступлению боевики под командованием Блича, но, если бы хитроумный план Депау удался, не понадобилось бы ни единого выстрела. Войско Блича в этом случае просто сопровождало бы пятидесятимиллионную колонну американцев на пути к Вашингтону с целью форсировать проведение референдума за восстановление рабства.
Усиленный репродуктором голос повторил:
— Кто вы такие?
Римо жестом укачал Чиуну за окно. Там, внизу, на корме своего катера стоял Бейсли Депау с микрофоном в руке. Моторы были включены.
Чиун сразу все понял: из задней части кабинета открывалась дверь на лестницу, ведущую прямо на пристань.
— Оставайся здесь и постарайся его задержать, — шепнул Римо мулатке. — Отвлеки его.
— Что ему сказать? — спросила девушка.
— Это тебя надо учить заговаривать зубы? — удивился Римо. — Кричи, ругайся — представь, что это не он, а я.
Чиун и Римо вернулись назад тем же путем, что и вошли. Руби догадалась, почему они не воспользовались задней лестницей: Депау мог увидеть их и отчалить прежде, чем они его настигнут.
— Мы пришли, чтобы подписать, — громко ответила Руби на вопрос из репродуктора.
— Что именно? — уточнил Депау.
Она видела, что он стоит на корме, обратив глаза к окнам кабинета. Испугавшись, что он узнает в ней негритянку, она спряталась в простенок.
— Мы приветствуем поддержку, от кого бы она ни исходила. Но все-таки кто вы?
И тут Руби увидела, как две мимолетные тени скользнули вдоль дома по освещенной солнцам лужайке и дальше — к причалу. Римо и Чиун сейчас ступят на борт моторки!
— Мы те, — ликующе закричала она, распахнув окно, — кто хочет тебя похоронить, полоумный янки! — И, уже не таясь, опрометью кинулась вниз по задней лестнице.
Когда она прибежала на пирс, Депау сидел на складном стуле на задней палубе своего судна, сделанной из тиковых досок; Чиун отдавал швартовы, а Римо пытался освоить технику вождения катера.
Депау взглянул на мулатку с нескрываемым отвращением. А она легко вспорхнула на борт, улыбнулась белозубой улыбкой и потрепала его по подбородку.
— Вот, парень, как это делается, — сказала она почти ласково. — Сначала мы забираемся в твою лодку, потом — в поместье. Вы и глазом не успеете моргнуть, как вся страна полетит ко всем чертям.
Римо удалось наконец привести катер в движение; он развернулся и вышел в теплые голубые воды Атлантики. Пройдя минут пять полным ходом, Римо снова перевел мотор на холостые обороты. Судно плавно закачалось на волнующейся зыби.
Когда он вернулся на палубу, Депау сидел, скрестив руки на груди поверх своего модного — голубого, в полоску — костюма.
— Я хочу видеть ваши полицейские значки, — сказал он Римо. — Давайте начнем с вас, молодой человек. — Он начал было подниматься со стула, но Римо положил руку ему на плечо и резко усадил обратно.
— У нас нет значков, — сказал он.
— Тогда какого дьявола вы так себя ведете? Врываетесь ко мне на катер, захватываете его, берете меня под арест! Кем вы себя считаете?
— А разве есть какая-то разница между тем, что делаем мы, и тем, что сделали вы? — спросила Руби. — Вспомните о людях в вашем подвале.
Депау открыл было рот для ответа, но передумал и плотно сжал губы, стиснув челюсти.
— Я отвечу за вас сама, — продолжала девушка. — Разница все-таки есть: вы заслуживаете такого обращения.
— Советую вам отвезти меня обратно, если хотите избежать больших неприятностей.
— Прошу меня извинить, — вмешался Римо, — но с тех пор, как ваши предки высадили здесь первых рабов, ваша семья непрерывно высасывала соки из Америки, жирея на чужом труде. Сегодня настало время платить по счетам.
До этой минуты Чиун смотрел назад, на побережье Южной Флориды. Теперь он обернулся и сказал:
— У вас совсем нет головы, вы на редкость глупые люди. В Синанджу никогда не держали рабов, хотя, казалось бы, могли себе это позволить. Что, по-вашему, дает нам такое право?
— Есть люди, которые рождены быть рабами, — возразил Депау. — Ну, хватит пустых разговоров! Я буду говорить только в присутствии моего адвоката.
— Он вам не понадобится, — сказал Римо. — Приговор уже подписан. Вы признаетесь виновным во всех преступлениях, которые ваш клан совершил против людей за двести лет. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
— Это противоречит закону! — кипятился Депау.
— Американскому — да. И только, — уточнил Римо.
Депау вопросительно взглянул на Чиуна. Старый азиат покачал головой:
— Корейскому не противоречит.
В отчаянии Депау повернулся к Руби.
— Моему тоже! — изрекла та. — Каждый знает, что мы — бесчеловечные твари. Какой у нас может быть закон?
В углу лодки Римо уже отвязывал якорную цепь и подтягивал ее к ногам Депау. Тот взирал на эти приготовления, содрогаясь от ужаса.
— Я требую суда, — еле выговорил он.
— Он вам не нужен, — сказал Римо. — Вы получите свое по справедливости.
Взяв приговоренного за руку, Римо рывком поставил его на ноги. Тот был выше ростом и тяжелее, он пытался освободиться, но Римо, без труда преодолевая сопротивление, начал обматывать вокруг него якорную цепь толщиной в дюйм.
— Не имеете права! — отчаянно завопил Депау. — Это Америка!
— Верно! — согласился Римо. — Лучшая страна на свете. И она станет еще лучше, когда избавится от таких, как вы.
— Я требую пригласить моего адвоката! — визжал Депау, пока Римо соединял концы цепи у него на талии.
Римо выпрямился, заглянул ему в глаза и подмигнул.
— Зачем? — спросил он. — Разве он плавает лучше вас?
Без видимых усилий, будто обрабатывая баскетбольный мяч, он подтащил Депау к борту судна и выбросил его в воду. Раздался последний вскрик, превратившийся в бульканье, когда вода стала заливаться в его горло. Скоро тяжелый груз скрылся в глубине океана.
— Ты удовлетворена, Руби? — спросил Римо.
Та молча кивнула, не отрывая глаз от сомкнувшейся над телом Депау воды. Некоторое время на ее поверхности еще лопались воздушные пузырьки, будто из тела бизнесмена выкипали остатки жизни. Потом все успокоилось.
Римо развернул катер и направил его обратно к особняку. Руби стояла рядом с Чиуном на задней палубе и задумчиво смотрела в ту сторону, где разыгралась трагедия.
— Как странно! — произнесла она наконец. — Нас привезли в эту страну в цепях. Мы освободились от них, и вот находятся люди, которые хотят снова заковать нас в железо.
Чиун неспешно повернулся к ней, протянул руку и погладил ее по щеке.
— Тебе не нужно бояться этого, девочка, — сказал он. — Цепи придуманы только для трусливых.
Римо блестяще разрешил задачу причаливания, посадив катер на прибрежную мель позади дома. Трое друзей прошли к парадной двери флигеля, где размещались «рабы».
Лишь только успели они войти внутрь, как послышался шум подъезжающих автомобилей. Три шикарных «роллс-ройса» остановились на подъездной дорожке перед главным зданием.
— Идите вниз и отпустите людей, — сказал Римо своим спутникам, — а я посмотрю, что все это значит.
Он подошел к парадному входу как раз в тот момент, когда из машин вышли прибывшие в них господа. Их было шестеро, все в строгих темных костюмах, в начищенных до блеска туфлях, у каждого — небольшой «дипломат» из дорогой кожи. Становой хребет Америки. Самая дальновидная, прогрессивно мыслящая часть ее деловых кругов.
— Добрый день, — приветствовал их Римо. — Господин Депау поручил мне встретить вас. Вы приехали на экскурсию?
Мужчины весело переглянулись. Один из шести, с прической «под дикаря» и с маникюром, который не отличить от неухоженных ногтей, улыбнулся Римо.
— Мы готовы включиться в эксперимент по созданию Новой Америки, — сказал он.
— Я знаю, что господин Депау хочет этого, — сказал Римо. — Мы все этого хотим. Не угодно ли пройти сюда? — Он свернул на лестницу, но потом остановился. — Своих шоферов вы можете отпустить: демонстрация эксперимента займет не менее двух часов.
Бизнесмены начали было давать распоряжения водителям, но Римо их остановил.
— Машины пусть останутся здесь — на случай, если он захочет вас куда-нибудь повезти. Шоферов мы найдем. Внизу за углом есть приличная закусочная — ваши ребята смогут скоротать там время.
Бизнесмены проинструктировали шоферов и последовали за Римо в дом. Он быстро провел их налево по коридору, к потайной двери в стене.
— Подождите здесь, — сказал он с лукавинкой в голосе. — Я уверен, что вас это развлечет.
Руби и Чиун освободили от ножных кандалов всех негров и отвели их наверх, в спальню, где «рабы» занялись своим туалетом. Вдруг Руби услышала голос Римо, доносившийся из цеха сквозь открытую крышку люка.
— Вот так! — говорил он. — Вы трое будете обвертывать шесты металлической лентой, а вы — снимать обертку. Понятно?
Последовало молчание.
Римо повысил голос:
— Я что-то не расслышал! Вы поняли или нет?
Шесть голосов ответили, как один:
— Да, сэр!
— Вот это уже лучше, — смягчился Римо. — И запомните: господин Депау хочет, чтобы вы были довольны. Я тоже этого хочу. А раз так, то вы должны петь — чтобы показать, как вам хорошо живется. Вы знаете какие-нибудь песни?
Снова молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20