Впрочем, он по-прежнему тепло относится к тебе и даже назначил твоего старого приятеля, капитана Молка, одним из глав недавно учрежденной гильдии морских торговцев. Теперь Молк процветает и владеет уже шестью кораблями. Вот что он просил передать тебе. Похоже, ты должен забыть о возвращении на Острова, откуда ты родом. Там объявился некий новый правитель, чье имя Молк мне не назвал. Правитель этот объединил почти все острова в морское королевство. Он посылает своих воинов на кораблях с одного острова на другой, завоевывает их все по очереди и заставляет побежденных служить себе. Поговаривают, что их набеги становятся все более успешными и разрушительными. Кроме того, особенностью этих воинов является то, что они носят щиты черного цвета…»
Чем больше Гейл размышлял над этим письмом, тем сильнее страх закрадывался в его душу. Он думал, что окончательно разделался со своим прошлым. Отныне он жил так, как считал нужным и был уверен, что защитил свой народ от любых грядущих невзгод. Однако, теперь он осознал, что впереди надвигается огромное зло, которое успело необычайно разрастись за эти годы. Судя по описаниям Молка, источником угрозы был Гассем.
Гейл надеялся, что его молочный брат давно погиб, пав жертвой собственного безумия. Их ненависть была глубокой и взаимной… Но теперь Гейл знал, что Гассем не только остался в живых, но и сделался владыкой-завоевателем.
Повернувшись, Гейл взглянул через окно на горы, что возвышались на западе и на ночное светило, восходившее над зазубренными пиками. Ему ведомо было, откуда взялись черные шрамы, уродовавшие лик луны, — и так же хорошо он знал, что Гассем сделался безжалостным тираном, свирепым и беспощадным, словно герои древних легенд.
Сейчас духи земель говорили с Гейлом, — голоса, которых не мог слышать никто, кроме него. Они предрекали, что наступит день, когда на широкой равнине, лежащей у берега моря, за западными горами, он, наконец, повстречается со своим молочным братом, и эта встреча станет роковой для них обоих.
Глава вторая
Стоя на ступенях храма, король Гассем созерцал происходящее на рыночной площади. Справа от него пленники укладывали тела своих бывших врагов в полыхающий погребальный костер. На другом краю площади воины Гассема складывали награбленное добро. Там же толпились и оставшиеся в живых жители города. Заглушая треск пламени, слышался детский плач и отчаянные вопли женщин. Это зрелище услаждало взор и слух Гассема, а ноздри его возбужденно трепетали от пряного аромата смерти.
Король Гассем был хорош собой, с длинными густыми волосами цвета бронзы, что ниспадали на плечи, как принято у старших воинов племени шессинов. Однако, в отличие от них Гассем не накладывал краску на лицо, не носил украшений из перьев и меха. Сейчас на короле была лишь красная кожаная набедренная повязка, а на поясе перевязь с мечом. В этом простом наряде он выделялся среди любивших яркие цвета шессинов куда больше, чем в самом пышном одеянии.
— Возлюбленный супруг мой!
Гассем повернулся. К нему по ступеням храма спускалась королева Лерисса. Даже среди шессинов, которых повсюду в мире считали одним из красивейших племен, эта женщина выделялась своим очарованием. Прекрасно сознавая все свои достоинства, Лерисса умело подчеркивала их. К тому же она обожала драгоценные украшения и носила их в таком количестве, что под ними почти не было видно платья. Впрочем, королю были по душе столь вызывающие наряды супруги. Да и вызова тут никакого не было… На Островах не нашлось бы глупца, осмелившегося осуждать королеву.
Но сегодня наряд Лериссы превзошел самое себя. Она прикрыла груди золотыми чашечками, соединенными между собой толстой золотой цепью, — и когда супруг, не удержавшись, подергал за нее, Лерисса отступила, нахмурившись.
— На чем же они держатся? — с усмешкой поинтересовался Гассем.
— Это моя тайна. Перестань. Ты причиняешь мне боль!
Гассем опустил руку.
— Не желаешь ли посмотреть нашу добычу?
Оруженосец, что стоял парой ступенек ниже, протянул повелителю его копье, — восхитительное оружие, выкованное из стали, добытой в одном из победоносных королевских походов.
Именно это копье было символом власти Гассема и подчеркивало его превосходство над прочими смертными. Оруженосец с большим черным щитом в руках последовал за королем, которого остальные воины приветствовали истошными воплями.
Сами шессины были слишком большими гордецами, чтобы кланяться даже королю, однако уроженцы иных племен благоговейно опустились на колени и на разных наречиях затянули победные песнопения. Отточенное бронзовое оружие воинов грозно сверкало под лучами солнца.
Король с королевой осмотрели захваченные клинки, одеяния, богатую утварь. На площади грудой были свалены самые разные вещи, от драгоценных украшений до тончайших стеклянных безделушек и тюков окрашенной шерсти.
— Как богаты жители материка! — воскликнула Лерисса. — Здесь так много всего… Тебе придется захватить еще пару больших кораблей, чтобы мы могли переправить на Острова нашу добычу.
— Мы не станем ничего никуда отправлять, — возразил король.
Супруга смерила его пристальным взором.
— Что ты имеешь в виду?
— Пора нам обосноваться на материке. Мне понравился этот город, и здесь удачно расположенная гавань. Скажи, госпожа моя, не желаешь ли ты поселиться здесь, во дворце? Тогда нам не пришлось бы в конце каждого мореходного сезона вновь отправляться восвояси и пересылать туда добычу.
С торжествующей улыбкой Лерисса бросилась в объятия супруга.
— Как я счастлива! Сбылась моя мечта! Когда же мы начнем строить дворец?
— Когда пожелаешь. Я собираюсь отправиться на юг месяца на два. Ты же тем временем отбери нужных мастеров и пусть берутся за работу. Теперь это наши рабы. Кстати, как называется этот город?
— Флория. Похоже, его назвали так в честь богини цветов.
Гассем пренебрежительно ухмыльнулся.
— Боги и богини! Как могут глупцы верить в эту нелепость? Мы смогли завоевать их земли и обратить людей в рабство… Какое еще доказательство немощи богов можно им предоставить?
У самих шессинов никаких богов не было, — а только духи, вредоносные или полезные. Впрочем, сам Гассем не верил даже и в духов.
— Мы наречем город по-новому. Дадим ему достойное столицы имя и выстроим наш дворец вот здесь. — Лерисса указала на холм позади рыночной площади, где возвышалось несколько зданий. — Там обитал их правитель. Говорят, он трусливо сбежал, едва лишь завидев наши корабли.
— Отлично, — кивнул Гассем. — Можешь выбрать себе рабов из них… — рукой он указал на людей, выстроенных на другом конце площади. — Я пока взгляну на пленных воинов. Возможно, кого-то из них я сочту достойным вступить в мое войско.
— На твоем месте я не слишком бы на это рассчитывала, — предупредила королева. — На Островах ты мог привлечь на свою сторону тысячи великолепных воинов после того, как силой подчинил себе их племена. Но здесь солдаты служат своим владыкам не из любви к битвам, а лишь из страха перед командирами. Впрочем, чтобы завоевать материк, полагаю, тебе придется использовать и таких воинов.
Обняв жену за шею, Гассем запустил руки ей в волосы. Пышные пряди Лериссы были такими светлыми, что под ярким солнцем казались почти белыми.
— Ты совершенно права, моя возлюбленная. Теперь все эти люди — мои рабы, и я откажусь лишь от тех, кто ни на что не годен.
Пока король направился к пленным солдатам, Лерисса занялась отбором рабов. Ей было приятно, что Гассем прислушался к ее словам. Несмотря на всю хитрость и расчетливость, порой в душе ее супруга брала верх природная дикость, что толкало его на жестокие, бессмысленные деяния.
Поначалу пленных раздели, чтобы убедиться в отсутствии у них увечий или каких-либо физических недостатков. Лериссе было любопытно наблюдать за их поведением. Иные плакали и тряслись от страха, другие были настолько ошарашены, что никак не реагировали на происходящее, третьи казались невозмутимыми и отрешенными.
Кто-то пояснил королеве, что эти последние были рабами и прежде, чем Гассем захватил город. Для них не было ничего трагичного в смене владык. У Лериссы они не вызывали ничего, кроме презрения.
Шессины не становились рабами, даже когда попадали в плен, предпочитая смерть столь жалкой судьбе. Но раз эти люди смирились с утратой свободы, стало быть, достойны оставаться рабами навсегда.
— Слушайте меня! — заявила им Лерисса. Вопли и слезы тут же прекратились: пленники осознали, что сейчас решается их судьба. — Отныне все вы — рабы Гассема, повелителя Островов. Позже, если вы станете вести себя подобающим образом, то ваше положение может измениться к лучшему. Однако, сейчас смиритесь с мыслью, что вы рабы. Лишь по милости короля вы остались в живых. Будьте смиренны и покорны и получите награду. Любая дерзость будет наказана, а неповиновение карается смертью. Я — королева Лерисса, превыше моей власти — лишь власть самого короля.
Пленники затихли в угрюмом молчании. Лерисса хорошо сознавала, что всех их нужно с самого начала призвать к покорности. Рабы должны знать свое место!
— Вам надлежит исполнять приказы любого шессина, если только это не противоречит приказам короля или моим собственным. Известно ли вам, как отличить своих новых хозяев? — С этими словами королева обвела рукой личных стражей Гассема, которые стояли, опираясь на черные щиты и с интересом взирали на все более увеличивающуюся груду военной добычи. Все они были высокими, синеглазыми, с оттенком волос от темно-золотистого до пепельного. Кожа шессинов была красноватой с медным оттенком.
— Кроме того, вы должны будете подчиняться приказам королевских воинов из других племен, если это не противоречит приказам шессинов. Отныне вы лишаетесь всех прав свободных людей. Забудьте о прошлом. Смирите свою гордыню. Отныне для вас осталась единственная добродетель: покорность. И горе тому, кто пренебрежет ею! Теперь же я намерена выбрать из вас тех, кто станет прислуживать лично мне. Стойте спокойно. Ваши крики и слезы бессмысленны. Смерть миновала вас, так что все самое страшное уже позади.
Лерисса хорошо знала, какие рабы ей нужны. На мужчин она даже не взглянула: королеве, выросшей среди отважных воинов, был ненавистен вид здоровых, крепких мужчин, не пожелавших сражаться.
Точно так же не заинтересовали ее и женщины с детьми. Ничего нет хуже служанок, которые то и дело отвлекаются от своих обязанностей! Также не имело смысла и брать в услужение знатных дам, которые еще вчера наслаждались свободой и сами владели рабами. Таких почти невозможно привести к безоговорочному подчинению. Наконец, Лерисса увидела перед собой высокую черноволосую женщину с очень белой кожей. Та была довольно хороша собой и стояла невозмутимо, не смущаясь ни своей наготы, ни происходящего вокруг.
— Ты рабыня по рождению? — поинтересовалась Лерисса.
— Меня захватили в плен еще ребенком, госпожа. — На вид женщина казалась смиренной, голос ее звучал ясно и мелодично.
— Откуда ты родом?
— С юга, госпожа. Мы жили на границе с Чивой.
— А где ты служила до вчерашнего дня?
— В доме верховного жреца бога Аква, госпожа.
— Стало быть, с работой в большом доме ты знакома не понаслышке?
— Да, госпожа.
— Ступай и встань рядом с тем молодым воином, — королева указала на одного из своих охранников, стройного мускулистого юношу, с волосами, заплетенными во множество мелких косичек, что было отличительным признаком младших воинов-шессинов.
Затем Лерисса отобрала для себя еще два десятка рабынь, обращая внимание прежде всего на их красоту и способность подчиняться. Большая часть среди них были рабынями и прежде, но Лерисса также выбрала и нескольких юных девушек, бывших прежде свободными. Королева полагала, что они вскоре привыкнут к своему новому положению.
На самом деле Лерисса, выросшая в простых суровых условиях на Островах, не слишком нуждалась в рабах. Она пренебрегала услугами портних, поскольку даже здесь, на материке, зачастую ходила в одной набедренной повязке; она также не нуждалась в помощи для того, чтобы уложить свои волосы в прическу. Не по душе королеве была и музыка, столь любимая в этих землях, а вкусы в еде и напитках были достаточно просты, так что ей не было нужды не только в музыкантах, но и в поварах… Лерисса уже вознамерилась уйти прочь, как вдруг ее остановил чей-то голос.
— Госпожа!
Обернувшись, Лерисса увидела хрупкую невысокую девушку, которую прежде намеренно обошла вниманием, потому что та с независимым видом держалась в стороне от остальных рабов, — а, стало быть, демонстрировала нежелание повиноваться. Возможно, в иное время королева и пожелала бы принять дерзкий вызов, но сейчас ее мысли были поглощены строительством будущего дворца и управлением новым захваченным городом. Проще всего было бы не обратить внимания на своевольную рабыню, а еще лучше — покарать ее за дерзость, однако Лерисса была любопытна, как и всякая женщина, и потому все же откликнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Чем больше Гейл размышлял над этим письмом, тем сильнее страх закрадывался в его душу. Он думал, что окончательно разделался со своим прошлым. Отныне он жил так, как считал нужным и был уверен, что защитил свой народ от любых грядущих невзгод. Однако, теперь он осознал, что впереди надвигается огромное зло, которое успело необычайно разрастись за эти годы. Судя по описаниям Молка, источником угрозы был Гассем.
Гейл надеялся, что его молочный брат давно погиб, пав жертвой собственного безумия. Их ненависть была глубокой и взаимной… Но теперь Гейл знал, что Гассем не только остался в живых, но и сделался владыкой-завоевателем.
Повернувшись, Гейл взглянул через окно на горы, что возвышались на западе и на ночное светило, восходившее над зазубренными пиками. Ему ведомо было, откуда взялись черные шрамы, уродовавшие лик луны, — и так же хорошо он знал, что Гассем сделался безжалостным тираном, свирепым и беспощадным, словно герои древних легенд.
Сейчас духи земель говорили с Гейлом, — голоса, которых не мог слышать никто, кроме него. Они предрекали, что наступит день, когда на широкой равнине, лежащей у берега моря, за западными горами, он, наконец, повстречается со своим молочным братом, и эта встреча станет роковой для них обоих.
Глава вторая
Стоя на ступенях храма, король Гассем созерцал происходящее на рыночной площади. Справа от него пленники укладывали тела своих бывших врагов в полыхающий погребальный костер. На другом краю площади воины Гассема складывали награбленное добро. Там же толпились и оставшиеся в живых жители города. Заглушая треск пламени, слышался детский плач и отчаянные вопли женщин. Это зрелище услаждало взор и слух Гассема, а ноздри его возбужденно трепетали от пряного аромата смерти.
Король Гассем был хорош собой, с длинными густыми волосами цвета бронзы, что ниспадали на плечи, как принято у старших воинов племени шессинов. Однако, в отличие от них Гассем не накладывал краску на лицо, не носил украшений из перьев и меха. Сейчас на короле была лишь красная кожаная набедренная повязка, а на поясе перевязь с мечом. В этом простом наряде он выделялся среди любивших яркие цвета шессинов куда больше, чем в самом пышном одеянии.
— Возлюбленный супруг мой!
Гассем повернулся. К нему по ступеням храма спускалась королева Лерисса. Даже среди шессинов, которых повсюду в мире считали одним из красивейших племен, эта женщина выделялась своим очарованием. Прекрасно сознавая все свои достоинства, Лерисса умело подчеркивала их. К тому же она обожала драгоценные украшения и носила их в таком количестве, что под ними почти не было видно платья. Впрочем, королю были по душе столь вызывающие наряды супруги. Да и вызова тут никакого не было… На Островах не нашлось бы глупца, осмелившегося осуждать королеву.
Но сегодня наряд Лериссы превзошел самое себя. Она прикрыла груди золотыми чашечками, соединенными между собой толстой золотой цепью, — и когда супруг, не удержавшись, подергал за нее, Лерисса отступила, нахмурившись.
— На чем же они держатся? — с усмешкой поинтересовался Гассем.
— Это моя тайна. Перестань. Ты причиняешь мне боль!
Гассем опустил руку.
— Не желаешь ли посмотреть нашу добычу?
Оруженосец, что стоял парой ступенек ниже, протянул повелителю его копье, — восхитительное оружие, выкованное из стали, добытой в одном из победоносных королевских походов.
Именно это копье было символом власти Гассема и подчеркивало его превосходство над прочими смертными. Оруженосец с большим черным щитом в руках последовал за королем, которого остальные воины приветствовали истошными воплями.
Сами шессины были слишком большими гордецами, чтобы кланяться даже королю, однако уроженцы иных племен благоговейно опустились на колени и на разных наречиях затянули победные песнопения. Отточенное бронзовое оружие воинов грозно сверкало под лучами солнца.
Король с королевой осмотрели захваченные клинки, одеяния, богатую утварь. На площади грудой были свалены самые разные вещи, от драгоценных украшений до тончайших стеклянных безделушек и тюков окрашенной шерсти.
— Как богаты жители материка! — воскликнула Лерисса. — Здесь так много всего… Тебе придется захватить еще пару больших кораблей, чтобы мы могли переправить на Острова нашу добычу.
— Мы не станем ничего никуда отправлять, — возразил король.
Супруга смерила его пристальным взором.
— Что ты имеешь в виду?
— Пора нам обосноваться на материке. Мне понравился этот город, и здесь удачно расположенная гавань. Скажи, госпожа моя, не желаешь ли ты поселиться здесь, во дворце? Тогда нам не пришлось бы в конце каждого мореходного сезона вновь отправляться восвояси и пересылать туда добычу.
С торжествующей улыбкой Лерисса бросилась в объятия супруга.
— Как я счастлива! Сбылась моя мечта! Когда же мы начнем строить дворец?
— Когда пожелаешь. Я собираюсь отправиться на юг месяца на два. Ты же тем временем отбери нужных мастеров и пусть берутся за работу. Теперь это наши рабы. Кстати, как называется этот город?
— Флория. Похоже, его назвали так в честь богини цветов.
Гассем пренебрежительно ухмыльнулся.
— Боги и богини! Как могут глупцы верить в эту нелепость? Мы смогли завоевать их земли и обратить людей в рабство… Какое еще доказательство немощи богов можно им предоставить?
У самих шессинов никаких богов не было, — а только духи, вредоносные или полезные. Впрочем, сам Гассем не верил даже и в духов.
— Мы наречем город по-новому. Дадим ему достойное столицы имя и выстроим наш дворец вот здесь. — Лерисса указала на холм позади рыночной площади, где возвышалось несколько зданий. — Там обитал их правитель. Говорят, он трусливо сбежал, едва лишь завидев наши корабли.
— Отлично, — кивнул Гассем. — Можешь выбрать себе рабов из них… — рукой он указал на людей, выстроенных на другом конце площади. — Я пока взгляну на пленных воинов. Возможно, кого-то из них я сочту достойным вступить в мое войско.
— На твоем месте я не слишком бы на это рассчитывала, — предупредила королева. — На Островах ты мог привлечь на свою сторону тысячи великолепных воинов после того, как силой подчинил себе их племена. Но здесь солдаты служат своим владыкам не из любви к битвам, а лишь из страха перед командирами. Впрочем, чтобы завоевать материк, полагаю, тебе придется использовать и таких воинов.
Обняв жену за шею, Гассем запустил руки ей в волосы. Пышные пряди Лериссы были такими светлыми, что под ярким солнцем казались почти белыми.
— Ты совершенно права, моя возлюбленная. Теперь все эти люди — мои рабы, и я откажусь лишь от тех, кто ни на что не годен.
Пока король направился к пленным солдатам, Лерисса занялась отбором рабов. Ей было приятно, что Гассем прислушался к ее словам. Несмотря на всю хитрость и расчетливость, порой в душе ее супруга брала верх природная дикость, что толкало его на жестокие, бессмысленные деяния.
Поначалу пленных раздели, чтобы убедиться в отсутствии у них увечий или каких-либо физических недостатков. Лериссе было любопытно наблюдать за их поведением. Иные плакали и тряслись от страха, другие были настолько ошарашены, что никак не реагировали на происходящее, третьи казались невозмутимыми и отрешенными.
Кто-то пояснил королеве, что эти последние были рабами и прежде, чем Гассем захватил город. Для них не было ничего трагичного в смене владык. У Лериссы они не вызывали ничего, кроме презрения.
Шессины не становились рабами, даже когда попадали в плен, предпочитая смерть столь жалкой судьбе. Но раз эти люди смирились с утратой свободы, стало быть, достойны оставаться рабами навсегда.
— Слушайте меня! — заявила им Лерисса. Вопли и слезы тут же прекратились: пленники осознали, что сейчас решается их судьба. — Отныне все вы — рабы Гассема, повелителя Островов. Позже, если вы станете вести себя подобающим образом, то ваше положение может измениться к лучшему. Однако, сейчас смиритесь с мыслью, что вы рабы. Лишь по милости короля вы остались в живых. Будьте смиренны и покорны и получите награду. Любая дерзость будет наказана, а неповиновение карается смертью. Я — королева Лерисса, превыше моей власти — лишь власть самого короля.
Пленники затихли в угрюмом молчании. Лерисса хорошо сознавала, что всех их нужно с самого начала призвать к покорности. Рабы должны знать свое место!
— Вам надлежит исполнять приказы любого шессина, если только это не противоречит приказам короля или моим собственным. Известно ли вам, как отличить своих новых хозяев? — С этими словами королева обвела рукой личных стражей Гассема, которые стояли, опираясь на черные щиты и с интересом взирали на все более увеличивающуюся груду военной добычи. Все они были высокими, синеглазыми, с оттенком волос от темно-золотистого до пепельного. Кожа шессинов была красноватой с медным оттенком.
— Кроме того, вы должны будете подчиняться приказам королевских воинов из других племен, если это не противоречит приказам шессинов. Отныне вы лишаетесь всех прав свободных людей. Забудьте о прошлом. Смирите свою гордыню. Отныне для вас осталась единственная добродетель: покорность. И горе тому, кто пренебрежет ею! Теперь же я намерена выбрать из вас тех, кто станет прислуживать лично мне. Стойте спокойно. Ваши крики и слезы бессмысленны. Смерть миновала вас, так что все самое страшное уже позади.
Лерисса хорошо знала, какие рабы ей нужны. На мужчин она даже не взглянула: королеве, выросшей среди отважных воинов, был ненавистен вид здоровых, крепких мужчин, не пожелавших сражаться.
Точно так же не заинтересовали ее и женщины с детьми. Ничего нет хуже служанок, которые то и дело отвлекаются от своих обязанностей! Также не имело смысла и брать в услужение знатных дам, которые еще вчера наслаждались свободой и сами владели рабами. Таких почти невозможно привести к безоговорочному подчинению. Наконец, Лерисса увидела перед собой высокую черноволосую женщину с очень белой кожей. Та была довольно хороша собой и стояла невозмутимо, не смущаясь ни своей наготы, ни происходящего вокруг.
— Ты рабыня по рождению? — поинтересовалась Лерисса.
— Меня захватили в плен еще ребенком, госпожа. — На вид женщина казалась смиренной, голос ее звучал ясно и мелодично.
— Откуда ты родом?
— С юга, госпожа. Мы жили на границе с Чивой.
— А где ты служила до вчерашнего дня?
— В доме верховного жреца бога Аква, госпожа.
— Стало быть, с работой в большом доме ты знакома не понаслышке?
— Да, госпожа.
— Ступай и встань рядом с тем молодым воином, — королева указала на одного из своих охранников, стройного мускулистого юношу, с волосами, заплетенными во множество мелких косичек, что было отличительным признаком младших воинов-шессинов.
Затем Лерисса отобрала для себя еще два десятка рабынь, обращая внимание прежде всего на их красоту и способность подчиняться. Большая часть среди них были рабынями и прежде, но Лерисса также выбрала и нескольких юных девушек, бывших прежде свободными. Королева полагала, что они вскоре привыкнут к своему новому положению.
На самом деле Лерисса, выросшая в простых суровых условиях на Островах, не слишком нуждалась в рабах. Она пренебрегала услугами портних, поскольку даже здесь, на материке, зачастую ходила в одной набедренной повязке; она также не нуждалась в помощи для того, чтобы уложить свои волосы в прическу. Не по душе королеве была и музыка, столь любимая в этих землях, а вкусы в еде и напитках были достаточно просты, так что ей не было нужды не только в музыкантах, но и в поварах… Лерисса уже вознамерилась уйти прочь, как вдруг ее остановил чей-то голос.
— Госпожа!
Обернувшись, Лерисса увидела хрупкую невысокую девушку, которую прежде намеренно обошла вниманием, потому что та с независимым видом держалась в стороне от остальных рабов, — а, стало быть, демонстрировала нежелание повиноваться. Возможно, в иное время королева и пожелала бы принять дерзкий вызов, но сейчас ее мысли были поглощены строительством будущего дворца и управлением новым захваченным городом. Проще всего было бы не обратить внимания на своевольную рабыню, а еще лучше — покарать ее за дерзость, однако Лерисса была любопытна, как и всякая женщина, и потому все же откликнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41