Так вот, мои последние исследования, сообщений о которых нет в отчетах, неопровержимо доказали, что он в Склепе появлялся, и именно в то самое время. Усек?
Не дожидаясь ответа, он бросил на стол погасшую, замусоленную сигару и достал из кармана новую. Яростно пуская клубы дыма, он продолжал:
– Официальной целью моих исследований была реставрация психоистории. Однако это не под силу никому – с этим за сто лет не справиться. Тем не менее кое в чем мы добились определенных успехов, что позволило мне основательно покопаться в Склепе. Полученные мной данные позволяют мне с высочайшей степенью вероятности сообщить дату следующего появления Гэри Селдона, а следовательно, я могу назвать тебе абсолютно точно день, когда пятый Селдоновский кризис разразится, извиняюсь за выражение, во всей красе.
– К-когда? – испуганно выдохнул Индбур.
– Через четыре месяца, – беспечно сообщил, стряхнув пепел на стол, Мис. И столь же беспечно уточнил: – Через четыре месяца без двух дней.
– Через четыре месяца? – воскликнул Индбур с несвойственной для него горячностью. – Это невозможно!
– Невозможно, говоришь? Ну-ну…
– Через четыре месяца… Да вы понимаете, что это значит? Если кризис достигнет размаха через четыре месяца, значит, он развивается уже как минимум несколько лет!
– И что? Ты знаешь закон природы, который бы утверждал, что исторические процессы обязаны совершаться от рассвета до заката?
– Но ведь нет же ничего такого… Нам никто не угрожает! – возразил Индбур, нервно потирая руки. Наконец, дав волю своему раздражению, он крикнул: – Может быть, вы все-таки будете настолько любезны и слезете со стола, чтобы я привел в порядок бумаги? Я не могу думать в таком беспорядке!
Мис, искренне удивившись, слез со стола и отошел в сторону.
Индбур трясущимися руками восстановил порядок на столе, раскладывая по местам разбросанные листки бумаги. Он торопливо проговорил:
– Вы не имели никакого права врываться сюда подобным образом. Если вы закончили изложение вашей теории…
– Это не теория!
– А я говорю – теория! Когда вы представите ее в письменном виде, снабдив изложение соответствующими фактами и выкладками, она будет передана в Комиссию по Историческим Наукам. Там ее внимательно изучат, результаты анализа будут переданы мне, а затем, конечно, будут приняты соответствующие меры. Пока же я не вижу никакого смысла в продолжении беседы. Ах, вот он где!
Он держал в руке лист полупрозрачной серебристой бумаги. Помахав им, он сообщил нахмурившемуся психологу:
– Вот краткий отчет по иностранным делам, который я лично составляю каждую неделю. Так вот. Что тут у нас: мы завершили переговоры по подготовке торгового соглашения с Морезом, продолжили переговоры на эту же тему с Лайонессом, отправили делегацию на празднование юбилея в Бонд, получили жалобу с Калгана и собираемся ее рассмотреть, выразили протест по поводу нарушения торговой конвенции в Асперте, и они обещали его рассмотреть, и так даже, и так даже…
Пробежав глазами лист до конца, мэр положил его в нужную папку, щелкнул скоросшивателем и поглядел на Миса ясными глазами.
– Повторяю, Мис, я не нахожу ничего такого, что говорило бы о нарушении мира и спокойствия…
И надо же – именно в это мгновение распахнулась дверь кабинета, и вошел не кто-нибудь, а личный секретарь мэра – в повседневном костюме!
Индбур, онемев от изумления, привстал. Чувство реальности покидало его с каждой минутой. Вторжение Миса, пропахший его дешевыми сигарами кабинет – это бы еще ничего, но секретарь, вошедший без доклада, без разрешения – это уже слишком!
Секретарь смиренно преклонил колено и склонил голову.
– Ну?! – рявкнул Индбур.
Секретарь, не отрывая взгляда от пола, пробормотал:
– Ваше Сиятельство, капитан Хэн Притчер, нарушив наш приказ, отправился вместо Хейвена на Калган. Он возвратился оттуда и во исполнение вашего приказа за номером Х20-513 помещен в тюрьму и ожидает наказания. Сопровождавшие его лица арестованы. Полный отчет составлен.
Индбур, вне себя от ярости, гаркнул:
– Отчет получен. Ну?!!
– Ваше Сиятельство, капитан Притчер вскользь упомянул при допросе об опасных намерениях нового диктатора Калгана. Возможность официального заслушивания ему не была предоставлена в соответствии с вашим приказом за номером Х20-651, но его сообщение было записано, и составлен полный отчет.
– Он получен! – завопил Индбур. – Ну?!!!
– Ваше Сиятельство, пятнадцать минут назад получено экстренное сообщение с Салиннианской границы. Калганские корабли вероломно вторглись на территорию Академии. Корабли вооружены. Произошло военное столкновение.
Секретарь склонился еще ниже к полу. Индбур окаменел. Мис приосанился, подошел к секретарю, потрепал его по плечу и сказал:
– Вот что, дружище, ты бы лучше пошел да сказал бы, где следует, чтобы капитана Притчера отпустили и прислали сюда. Ну, чего стоишь, давай пулей!
Секретарь попятился к двери. Когда она захлопнулась за ним, Мис обернулся к мэру.
– Поторопись, Индбур! Четыре месяца у тебя, понял?
Индбур не шевелился. Только указательный палец правой руки с бешеной скоростью выписывал на безукоризненно гладкой поверхности стола невидимые треугольники.
Глава шестнадцатая
Конференция
Когда двадцать семь Независимых Торговых миров, дотоле объединенных единственным чувством – нелюбовью к своей исторической прародине – Академии, решили созвать всеобщую конференцию, возникла масса непредвиденных сложностей. Основной их причиной было то, что каждый из миров просто-таки распирало чувство национального самосознания, которое, естественно, было обратно пропорционально их размерам. Пришлось преодолеть полосу долгих предварительных переговоров, чтобы удовлетворить все мелочные претензии наиболее упорствующих сторон.
Несмотря на то что заранее были обсуждены такие вопросы, как процедура голосования, принцип представительства – от страны или в зависимости от количества населения, решен вопрос о председательстве за столом – будь то стол президиума или банкетный стол, самые жаркие дебаты разгорелись относительно места проведения конференции. Тут уж во всей красе дала себя знать непроходимая провинциальность… В результате долгих я упорных дипломатических уступок и ухищрений местом проведения конференции был избран Радол – прозорливые комментаторы, кстати говоря, еще в самом начале дебатов называли его как наиболее вероятное место с точки зрения удобства его расположения.
Радол был невелик, а с точки зрения военного потенциала был чуть ли не самой слабой системой среди Независимых миров, что, кстати, в немалой степени повлияло на окончательное решение.
Радол был планетой с так называемой «терминаторной» цивилизацией. Миров такого типа в Галактике предостаточно, но среди них крайне мало населенных, поскольку жить там тяжело с чисто физической точки зрения. Одно из полушарий планет такого типа обречено на жуткий холод, другое – на страшную жару, и пригодная для жизни территория ограничена узкой полоской зоны сумерек – терминатором.
Тех, кто никогда не бывал на подобных планетах, приводила в дрожь сама мысль о возможности жить там. Однако следует учесть, что и такая планета может оказаться стратегической точкой. А Радол был как раз такой точкой.
Столица государства – город Радол ютился в мягких складках холмов, у подножия мрачных скалистых гор, защищавших его от пронизывающих ледяных ветров холодного полушария. Теплый сухой воздух теплого полушария согревал воздух, а с гор стекала река. В итоге возник своеобразный оазис – вечноцветущий сад, купающийся в вечноутренних лучах нескончаемого июня.
Каждый домик утопал в цветах и зелени. Каждый цветник являл собой шедевр садового искусства. Здесь росли самые экзотические цветы, составляющие важную статью экспорта – настолько важную, что были времена, когда Радол чуть было не стал миром скорее индустриальным, чем чисто торговым.
Так что без преувеличения можно сказать, что Радол был крошечным островком роскоши и блаженства на мертвой, ужасной планете – осколком Рая; это обстоятельство было последней каплей, склонившей чашу весов в его сторону…
Из двадцати шести остальных Торговых миров прибывали на Радол участники конференции – делегаты, их жены, секретари, журналисты, команды звездолетов… Население Радола почти удвоилось, и местным жителям пришлось потуже затянуть пояса – прибывшие ели и пили вволю и почти совсем не спали.
Как ни странно, не все из прибывших понимали, что в те дни Галактика уже была втянута в тихую, дремотную войну. Те же, кто понимал это, делились на три категории. Во-первых, было довольно много таких, кто знал совсем немного, но зато много болтал.
Молодой щеголь-звездолетчик с хейвенской кокардой на фуражке был как раз из таких. Загородившись бокалом с искрящимся вином, он украдкой ловил кокетливые взоры хорошенькой девицы из местных, сидевшей напротив. Он объявил:
– По пути сюда мы прорвались через зону военных действий. Что-то около световой минуты примерно мы летели по прямой недалеко от Хорлеггора.
– Хорлеггор? – вмешался молодой длинноногий радолец, игравший роль хозяина на вечеринке. – Это там, что ли, где Мулу задали хорошую трепку на прошлой неделе?
– Кто это вам сказал, что ему задали трепку? – хмыкнул звездолетчик.
– Передачу слышал. Радио Академии.
– Что вы говорите? А теперь послушайте, что я вам скажу: Мул захватил Хорлеггор, ясно? Мы чуть было не напоролись на его конвой – корабли летели от Хорлеггора. О какой такой трепке может идти речь, если они остались на месте сражения? Тот, кого потрепали, уж мне-то можете поверить, драпает во все лопатки!
Раздался тонкий, ленивый голосок кого-то из гостей:
– Это вы зря, юноша, зря… Просто старушка Академия, как обычно, пока помалкивает, и все. Вот увидите, она еще даст о себе знать. А тогда – бабах, и все!
– Как бы то ни было, – кисло усмехнулся звездолетчик после короткой паузы, – я своими глазами видел корабли Мула, и они весьма недурно выглядели, весьма недурно. Чисто между нами, по секрету – они новенькие, с иголочки!
– Новенькие? – лениво удивился радолец. – То есть они сами их построили, что ли?
– Хотите, чтобы я поверил, будто они разбили корабли Академии на своих жалких самоделках? Слушайте, не надо дурака валять! Войны сами по себе не начинаются. А у нас и без войны дел – по горло. Без нас разберутся.
Обладатель писклявого голоса снова влез в разговор. Он был уже изрядно пьян.
– Погодите, старушка Академия еще себя покажет! Они будут спокойненько ждать до последнего момента, а потом – бабах, и все!
Он подмигнул девушке, но та брезгливо отодвинулась от него подальше.
– Может быть, старина, – продолжая жевать листок, продолжал радолец, – вам кажется, будто этот парень, Мул, хозяин положения? Не-е-ет! – покачал он указательным пальцем. – Как мне говорили, между нами – в самых высоких кругах, этот Мул – наш человек. Мы ему платим, так что – очень может быть, что и кораблики у него – наши. Давайте реально смотреть на вещи – могут быть наши. Конечно, по большому счету, с Академией ему не справиться. Но он может ее немножко пощекотать, а тут уж мы скажем свое слово!
– Клев, – капризно поджала губки девушка, – неужели больше говорить не о чем? Все война и война… Мне скучно!
Бравый звездолетчик, изо всех сил разыгрывая галантного кавалера, подхватил:
– И правда, давайте сменим пластинку! Заставлять девушек скучать – просто преступление!
Радолец подхватил последнюю фразу, как припев, и отстучал ногой ритм. Компания разбилась на пары, которые, смеясь и болтая, разошлись по укромным уголкам. Вскоре к ним присоединилась еще одна развеселая компания, с хохотом вывалившаяся в сад из солярия.
Разговор перешел на более общие темы, стал более оживленным и более бессмысленным.
…Во-вторых, среди тех, кто кое-что знал, были те, кто знал чуть-чуть побольше, а болтал поменьше.
Среди них был однорукий Фрэн – великан был официальным делегатом Хейвена. Жил он, естественно, на широкую ногу и заводил бесчисленные знакомства: с дамами – с удовольствием, а с мужчинами – по долгу службы.
На залитой солнцем лужайке у дома, стоявшего на вершине холма и принадлежавшего одному из его новых приятелей, он развалился в плетеном кресле, впервые отдыхая по-настоящему за время своего пребывания в Радоле. Первый из двух раз, если быть точным до конца. Его товарища звали Айво Лайон, он был добрейшим малым. Дом Айво стоял особняком, окруженный ароматом благоухающих растений и жужжанием насекомых. Лужайка представляла собой травянистый откос с наклоном под сорок пять градусов. Фрэн с полным блаженством загорал.
– Да… На Хейвене такого и в помине нет, – пробормотал он, не открывая глаз.
– Поглядел бы ты на холодное полушарие! В двадцати милях отсюда есть местечко, где кислород течет, как река!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Не дожидаясь ответа, он бросил на стол погасшую, замусоленную сигару и достал из кармана новую. Яростно пуская клубы дыма, он продолжал:
– Официальной целью моих исследований была реставрация психоистории. Однако это не под силу никому – с этим за сто лет не справиться. Тем не менее кое в чем мы добились определенных успехов, что позволило мне основательно покопаться в Склепе. Полученные мной данные позволяют мне с высочайшей степенью вероятности сообщить дату следующего появления Гэри Селдона, а следовательно, я могу назвать тебе абсолютно точно день, когда пятый Селдоновский кризис разразится, извиняюсь за выражение, во всей красе.
– К-когда? – испуганно выдохнул Индбур.
– Через четыре месяца, – беспечно сообщил, стряхнув пепел на стол, Мис. И столь же беспечно уточнил: – Через четыре месяца без двух дней.
– Через четыре месяца? – воскликнул Индбур с несвойственной для него горячностью. – Это невозможно!
– Невозможно, говоришь? Ну-ну…
– Через четыре месяца… Да вы понимаете, что это значит? Если кризис достигнет размаха через четыре месяца, значит, он развивается уже как минимум несколько лет!
– И что? Ты знаешь закон природы, который бы утверждал, что исторические процессы обязаны совершаться от рассвета до заката?
– Но ведь нет же ничего такого… Нам никто не угрожает! – возразил Индбур, нервно потирая руки. Наконец, дав волю своему раздражению, он крикнул: – Может быть, вы все-таки будете настолько любезны и слезете со стола, чтобы я привел в порядок бумаги? Я не могу думать в таком беспорядке!
Мис, искренне удивившись, слез со стола и отошел в сторону.
Индбур трясущимися руками восстановил порядок на столе, раскладывая по местам разбросанные листки бумаги. Он торопливо проговорил:
– Вы не имели никакого права врываться сюда подобным образом. Если вы закончили изложение вашей теории…
– Это не теория!
– А я говорю – теория! Когда вы представите ее в письменном виде, снабдив изложение соответствующими фактами и выкладками, она будет передана в Комиссию по Историческим Наукам. Там ее внимательно изучат, результаты анализа будут переданы мне, а затем, конечно, будут приняты соответствующие меры. Пока же я не вижу никакого смысла в продолжении беседы. Ах, вот он где!
Он держал в руке лист полупрозрачной серебристой бумаги. Помахав им, он сообщил нахмурившемуся психологу:
– Вот краткий отчет по иностранным делам, который я лично составляю каждую неделю. Так вот. Что тут у нас: мы завершили переговоры по подготовке торгового соглашения с Морезом, продолжили переговоры на эту же тему с Лайонессом, отправили делегацию на празднование юбилея в Бонд, получили жалобу с Калгана и собираемся ее рассмотреть, выразили протест по поводу нарушения торговой конвенции в Асперте, и они обещали его рассмотреть, и так даже, и так даже…
Пробежав глазами лист до конца, мэр положил его в нужную папку, щелкнул скоросшивателем и поглядел на Миса ясными глазами.
– Повторяю, Мис, я не нахожу ничего такого, что говорило бы о нарушении мира и спокойствия…
И надо же – именно в это мгновение распахнулась дверь кабинета, и вошел не кто-нибудь, а личный секретарь мэра – в повседневном костюме!
Индбур, онемев от изумления, привстал. Чувство реальности покидало его с каждой минутой. Вторжение Миса, пропахший его дешевыми сигарами кабинет – это бы еще ничего, но секретарь, вошедший без доклада, без разрешения – это уже слишком!
Секретарь смиренно преклонил колено и склонил голову.
– Ну?! – рявкнул Индбур.
Секретарь, не отрывая взгляда от пола, пробормотал:
– Ваше Сиятельство, капитан Хэн Притчер, нарушив наш приказ, отправился вместо Хейвена на Калган. Он возвратился оттуда и во исполнение вашего приказа за номером Х20-513 помещен в тюрьму и ожидает наказания. Сопровождавшие его лица арестованы. Полный отчет составлен.
Индбур, вне себя от ярости, гаркнул:
– Отчет получен. Ну?!!
– Ваше Сиятельство, капитан Притчер вскользь упомянул при допросе об опасных намерениях нового диктатора Калгана. Возможность официального заслушивания ему не была предоставлена в соответствии с вашим приказом за номером Х20-651, но его сообщение было записано, и составлен полный отчет.
– Он получен! – завопил Индбур. – Ну?!!!
– Ваше Сиятельство, пятнадцать минут назад получено экстренное сообщение с Салиннианской границы. Калганские корабли вероломно вторглись на территорию Академии. Корабли вооружены. Произошло военное столкновение.
Секретарь склонился еще ниже к полу. Индбур окаменел. Мис приосанился, подошел к секретарю, потрепал его по плечу и сказал:
– Вот что, дружище, ты бы лучше пошел да сказал бы, где следует, чтобы капитана Притчера отпустили и прислали сюда. Ну, чего стоишь, давай пулей!
Секретарь попятился к двери. Когда она захлопнулась за ним, Мис обернулся к мэру.
– Поторопись, Индбур! Четыре месяца у тебя, понял?
Индбур не шевелился. Только указательный палец правой руки с бешеной скоростью выписывал на безукоризненно гладкой поверхности стола невидимые треугольники.
Глава шестнадцатая
Конференция
Когда двадцать семь Независимых Торговых миров, дотоле объединенных единственным чувством – нелюбовью к своей исторической прародине – Академии, решили созвать всеобщую конференцию, возникла масса непредвиденных сложностей. Основной их причиной было то, что каждый из миров просто-таки распирало чувство национального самосознания, которое, естественно, было обратно пропорционально их размерам. Пришлось преодолеть полосу долгих предварительных переговоров, чтобы удовлетворить все мелочные претензии наиболее упорствующих сторон.
Несмотря на то что заранее были обсуждены такие вопросы, как процедура голосования, принцип представительства – от страны или в зависимости от количества населения, решен вопрос о председательстве за столом – будь то стол президиума или банкетный стол, самые жаркие дебаты разгорелись относительно места проведения конференции. Тут уж во всей красе дала себя знать непроходимая провинциальность… В результате долгих я упорных дипломатических уступок и ухищрений местом проведения конференции был избран Радол – прозорливые комментаторы, кстати говоря, еще в самом начале дебатов называли его как наиболее вероятное место с точки зрения удобства его расположения.
Радол был невелик, а с точки зрения военного потенциала был чуть ли не самой слабой системой среди Независимых миров, что, кстати, в немалой степени повлияло на окончательное решение.
Радол был планетой с так называемой «терминаторной» цивилизацией. Миров такого типа в Галактике предостаточно, но среди них крайне мало населенных, поскольку жить там тяжело с чисто физической точки зрения. Одно из полушарий планет такого типа обречено на жуткий холод, другое – на страшную жару, и пригодная для жизни территория ограничена узкой полоской зоны сумерек – терминатором.
Тех, кто никогда не бывал на подобных планетах, приводила в дрожь сама мысль о возможности жить там. Однако следует учесть, что и такая планета может оказаться стратегической точкой. А Радол был как раз такой точкой.
Столица государства – город Радол ютился в мягких складках холмов, у подножия мрачных скалистых гор, защищавших его от пронизывающих ледяных ветров холодного полушария. Теплый сухой воздух теплого полушария согревал воздух, а с гор стекала река. В итоге возник своеобразный оазис – вечноцветущий сад, купающийся в вечноутренних лучах нескончаемого июня.
Каждый домик утопал в цветах и зелени. Каждый цветник являл собой шедевр садового искусства. Здесь росли самые экзотические цветы, составляющие важную статью экспорта – настолько важную, что были времена, когда Радол чуть было не стал миром скорее индустриальным, чем чисто торговым.
Так что без преувеличения можно сказать, что Радол был крошечным островком роскоши и блаженства на мертвой, ужасной планете – осколком Рая; это обстоятельство было последней каплей, склонившей чашу весов в его сторону…
Из двадцати шести остальных Торговых миров прибывали на Радол участники конференции – делегаты, их жены, секретари, журналисты, команды звездолетов… Население Радола почти удвоилось, и местным жителям пришлось потуже затянуть пояса – прибывшие ели и пили вволю и почти совсем не спали.
Как ни странно, не все из прибывших понимали, что в те дни Галактика уже была втянута в тихую, дремотную войну. Те же, кто понимал это, делились на три категории. Во-первых, было довольно много таких, кто знал совсем немного, но зато много болтал.
Молодой щеголь-звездолетчик с хейвенской кокардой на фуражке был как раз из таких. Загородившись бокалом с искрящимся вином, он украдкой ловил кокетливые взоры хорошенькой девицы из местных, сидевшей напротив. Он объявил:
– По пути сюда мы прорвались через зону военных действий. Что-то около световой минуты примерно мы летели по прямой недалеко от Хорлеггора.
– Хорлеггор? – вмешался молодой длинноногий радолец, игравший роль хозяина на вечеринке. – Это там, что ли, где Мулу задали хорошую трепку на прошлой неделе?
– Кто это вам сказал, что ему задали трепку? – хмыкнул звездолетчик.
– Передачу слышал. Радио Академии.
– Что вы говорите? А теперь послушайте, что я вам скажу: Мул захватил Хорлеггор, ясно? Мы чуть было не напоролись на его конвой – корабли летели от Хорлеггора. О какой такой трепке может идти речь, если они остались на месте сражения? Тот, кого потрепали, уж мне-то можете поверить, драпает во все лопатки!
Раздался тонкий, ленивый голосок кого-то из гостей:
– Это вы зря, юноша, зря… Просто старушка Академия, как обычно, пока помалкивает, и все. Вот увидите, она еще даст о себе знать. А тогда – бабах, и все!
– Как бы то ни было, – кисло усмехнулся звездолетчик после короткой паузы, – я своими глазами видел корабли Мула, и они весьма недурно выглядели, весьма недурно. Чисто между нами, по секрету – они новенькие, с иголочки!
– Новенькие? – лениво удивился радолец. – То есть они сами их построили, что ли?
– Хотите, чтобы я поверил, будто они разбили корабли Академии на своих жалких самоделках? Слушайте, не надо дурака валять! Войны сами по себе не начинаются. А у нас и без войны дел – по горло. Без нас разберутся.
Обладатель писклявого голоса снова влез в разговор. Он был уже изрядно пьян.
– Погодите, старушка Академия еще себя покажет! Они будут спокойненько ждать до последнего момента, а потом – бабах, и все!
Он подмигнул девушке, но та брезгливо отодвинулась от него подальше.
– Может быть, старина, – продолжая жевать листок, продолжал радолец, – вам кажется, будто этот парень, Мул, хозяин положения? Не-е-ет! – покачал он указательным пальцем. – Как мне говорили, между нами – в самых высоких кругах, этот Мул – наш человек. Мы ему платим, так что – очень может быть, что и кораблики у него – наши. Давайте реально смотреть на вещи – могут быть наши. Конечно, по большому счету, с Академией ему не справиться. Но он может ее немножко пощекотать, а тут уж мы скажем свое слово!
– Клев, – капризно поджала губки девушка, – неужели больше говорить не о чем? Все война и война… Мне скучно!
Бравый звездолетчик, изо всех сил разыгрывая галантного кавалера, подхватил:
– И правда, давайте сменим пластинку! Заставлять девушек скучать – просто преступление!
Радолец подхватил последнюю фразу, как припев, и отстучал ногой ритм. Компания разбилась на пары, которые, смеясь и болтая, разошлись по укромным уголкам. Вскоре к ним присоединилась еще одна развеселая компания, с хохотом вывалившаяся в сад из солярия.
Разговор перешел на более общие темы, стал более оживленным и более бессмысленным.
…Во-вторых, среди тех, кто кое-что знал, были те, кто знал чуть-чуть побольше, а болтал поменьше.
Среди них был однорукий Фрэн – великан был официальным делегатом Хейвена. Жил он, естественно, на широкую ногу и заводил бесчисленные знакомства: с дамами – с удовольствием, а с мужчинами – по долгу службы.
На залитой солнцем лужайке у дома, стоявшего на вершине холма и принадлежавшего одному из его новых приятелей, он развалился в плетеном кресле, впервые отдыхая по-настоящему за время своего пребывания в Радоле. Первый из двух раз, если быть точным до конца. Его товарища звали Айво Лайон, он был добрейшим малым. Дом Айво стоял особняком, окруженный ароматом благоухающих растений и жужжанием насекомых. Лужайка представляла собой травянистый откос с наклоном под сорок пять градусов. Фрэн с полным блаженством загорал.
– Да… На Хейвене такого и в помине нет, – пробормотал он, не открывая глаз.
– Поглядел бы ты на холодное полушарие! В двадцати милях отсюда есть местечко, где кислород течет, как река!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36