Торан задумчиво проговорил:
– Он так изменился. Отощал – кожа да кости. Легкий, как перышко, как былинка… Порой мне кажется, что он уже никогда и ничем не сможет нам помочь.
– Перестань! – крикнула Байта, и голос у нее едва не сорвался. – Тори, перестань! Когда ты говоришь так, мне кажется, что Мул уже заполучил нас! Давай скажем Эблингу, Тори, сейчас!
…Эблинг Мис оторвал голову от длинного, заваленного бумагами и фильмокопиями стола и подслеповато уставился на них. Его редеющие волосы спутались, губы двигались с трудом.
– А? – спросил он. – Кому я нужен?
Байта встала на колени.
– Мы разбудили вас? Нам уйти?
– Уйти? Кто вы? Байта, это ты? Нет, нет, останься! А что, стульев разве нет? Вроде бы были, я видел…
Он рассеянно махнул рукой. Торан подкатил два стула. Байта села и взяла психолога за руку. Рука его была вялая, ослабевшая.
– Можно поговорить с вами, доктор?
Чуть ли не впервые она обратилась к нему, назвав его ученую степень.
– Что-то стряслось?
В отсутствующем взгляде старого ученого вспыхнула слабая искорка оживления. Обвисшие щеки тронул легкий румянец.
– Что случилось?
– Здесь был капитан Притчер, – ответила Байта. – Тори! Давай я буду говорить, ладно? Вы помните капитана Притчера, доктор?
– Да… Да. Высокий такой. Демократ.
– Да, он. Он разгадал тайну мутации Мула. Он был здесь, доктор, и рассказал нам все.
– В этом нет ничего удивительного и нового. Мутация Мула известна мне. – Он удивленно воскликнул: – А разве я не говорил вам? Неужели я забыл вам сказать?
– Что вы забыли нам сказать? – резко спросил Торам.
– Ну, конечно, о тайне мутации Мула! Он управляет эмоциями. Эмоциональный контроль! И я не говорил вам? Как же я мог забыть? Почему я забыл?
Он закусил губу и задумался. Молчал он довольно долго, потом заговорил снова. В голос его возвращалась жизнь, глаза широко раскрылись, как будто разболтанная колесница его мыслей наконец въехала в единственно верную колею. Но говорил он, как во сне, не глядя на своих собеседников.
– На самом деле все очень просто. Для этого даже не нужны специальные знания. Психоисторическая математика, конечно, значительно облегчает задачу – достаточно было решить уравнение третьего порядка. Ну, это ладно… Это можно описать простыми словами… грубо, приблизительно… но все будет понятно, что, кстати, не так уж часто встречается при описании психоисторических феноменов.
Спросите себя: что может нарушить тщательно продуманную Гэри Селдоном схему исторического развития? А? – Он переводил взгляд с Байты на Торана, все больше и больше оживляясь. – Каковы были первоначальные допущения в теории Селдона? Во-первых, они заключались в том, что никаких фундаментальных изменений в человеческом сообществе в течение ближайшего тысячелетия не произойдет. Например, представьте себе, что произошли бы радикальные изменения в галактической технологии – типа открытия принципиально нового источника энергии или коренной модификации электронной нейробиологии? Социальные изменения, последовавшие за этим, сделали бы основополагающие уравнения Селдона бессмысленными. Но этого не произошло.
Или представьте себе, что где-то за пределами Академии было разработано новое оружие, способное противостоять всей мощи вооруженной Академии. Это также могло бы вызвать серьезное отклонение в схеме, хотя и с меньшей вероятностью, чем в первом случае. Но и этого не произошло. Муловский депрессор ядерного поля оказался неуклюжей самоделкой, ему можно было сопротивляться. Это было, кстати, единственное примененное им технологическое новшество, да и то, как видите, несуразное.
Но было и второе допущение, гораздо более уязвимое. Селдон предположил, что реакции людей на стимулы различного рода будут оставаться неизменными. Если признать, что первое допущение не может быть нарушено, значит, может быть нарушено второе! Некий фактор должен был перевернуть, дезорганизовать человеческие эмоции, иначе Селдон бы не проиграл и Академия бы не пала. Какой мог быть другой фактор, кроме Мула? Ну, прав я или нет? Есть изъян в моих рассуждениях?
Байта нежно погладила высохшую руку Миса.
– Вы правы, Эблинг.
Мис обрадовался, как ребенок.
– Ну вот! И это, и многое другое оказалось так просто! Говорю вам, я иногда поражаюсь тому, что происходит у меня в голове! Когда-то все казалось таким туманным, таинственным, а теперь все так ясно! Никаких вопросов! Как только возникает какая-то проблема, она тут же сама собой разрешается у меня в мозгу, и я все отчетливо вижу и понимаю. Догадки, идеи так и рвутся наружу. Внутри меня что-то движется, все вперед… и вперед… так, что я не могу остановиться… и не хочу ни спать… ни есть… только вперед… и вперед… и вперед…
Голос его перешел в свистящий шепот. Он коснулся лба иссохшей, покрытой синей сеткой вен рукой. Глаза его подернулись дымкой. Огонь в них погас. Он тихо проговорил:
– Значит, я так и не сказал вам, в чем состоит сила Мула? Но откуда же… Ты, кажется, сказала, что вы знаете об этом?
– Я говорила про капитана Притчера, Эблинг, – проговорила Байта. – Помните?
– Это он вам сказал? А… как он узнал об этом?
– Он был обработан Мулом. Он теперь полковник и служит у Мула. Он приходил, чтобы посоветовать нам сдаться Мулу, и сказал нам… ну, в общем, то же самое, что сказали вы.
– Значит, Мул знает, где мы? Мне нужно спешить… Где Магнифико? Его нет с вами?
– Магнифико спит, – сказал Торан. – Уже далеко за полночь.
– Вот как? А я? Я спал, когда вы вошли?
– Да, вы спали, – уверенно заявила Байта. – Но работать вы больше не будете. Немедленно в постель! Пойдемте. Тори, помоги мне. А вы перестаньте меня отпихивать, Эблинг! Еще ваше счастье, что я не заставляю вас пойти под душ. Сними с него туфли, Тори. А завтра придешь к нему с утра и выведешь его на воздух, пока он совсем не растаял. Да вы на себя в зеркало посмотрите, Эблинг. Вы только что паутиной не заросли. Есть хотите?
Эблинг Мис покачал головой и рассеянно поглядел на Байту, приподнявшись на кушетке.
– Попросите Магнифико спуститься ко мне завтра.
Подоткнув одеяло, Байта твердо заявила:
– Завтра, мой дорогой, к вам приду я и принесу чистое белье. Примете хорошую ванну, а потом выйдете на солнышко, сходите на ферму.
– Я не могу, – еле слышно отозвался Мис. – Слышите? Мне нужно торопиться!
Его редкие седые волосы рассыпались по подушке серебряной короной. Заговорщическим шепотом он спросил:
– Вы хотите найти эту… Вторую Академию, правда же?
Торан резко обернулся, подошел и сел на кушетку рядом со стариком.
– Что насчет Второй Академии, Эблинг?
Психолог выпростал руку из-под одеяла, слабыми пальцами прикоснулся к рукаву куртки Торана.
– Академии были созданы по решению Психологического Симпозиума под председательством Гэри Селдона. Торан, я нашел материалы этого Симпозиума. Целых двадцать пять фильмов. Я просмотрел все варианты.
– Ну и?
– Ну, знаете, по ним легко найти точное место расположения Первой Академии, если вы хоть немного знакомы с психоисторией. Так же легко его вычислить путем математических уравнений. Но, Торан, никакого намека на Вторую Академию. Никакого упоминания.
– Не упоминается?
– Конечно, упоминается! – сердито закричал Мис. – Кто сказал, что нет?! Но очень мало! И важность ее – а все говорит за это – более скрыта, завуалирована. Неужели не понимаете? Более значительная роль отводится Второй Академии. В переломный момент, момент, который рассчитан. Все это я узнал из протоколов Селдоновского Симпозиума. Так что – Мул пока еще не победил…
Байта молча выключила свет.
– Спать, спать…
Супруги молча поднялись к себе.
…На следующий день Эблинг Мис принял ванну и переоделся, выбрался наверх, поглядел на солнце Трентора, подышал его воздухом в последний раз. К концу дня он уже снова окопался в гигантских книгохранилищах библиотеки, чтобы больше никогда не выйти оттуда.
А наверху жизнь текла обычным чередом. Ночью в небе над Трентором можно было разглядеть яркую, спокойную звездочку – солнце Неотрентора. На ферме шел весенний сев. Территория Университета была безлюдна и молчалива. Казалось – так же безлюдна и пуста вся Галактика. Как будто никакого Мула нет и в помине.
Байта размышляла об этом, поглядывая на Торана который спокойно раскуривал сигару и поглядывал на небо.
– Прекрасный день, – проговорил он.
– Да, прекрасный. Ты в списке все проверил, Тори?
– Вроде бы все, что ты просила – полфунта масла, дюжина яиц, зеленая фасоль… – как будто все в порядке, Не волнуйся, Бай, все принесу.
– Хорошо, только смотри, чтобы овощи были свежие, а не музейные экспонаты. Кстати, тебе Магнифико не попадался на глаза?
– После завтрака я его не видел. Наверное, он внизу, у Эблинга, фильмы смотрит, как обычно.
– Ладно. Ну, давай не теряй времени, мне яйца к обеду нужны.
Улыбнувшись и помахав рукой на прощание, Торан отправился в сторону фермы.
Как только он исчез из виду, Байта пошла в кухню, но, дойдя до двери, вернулась и пошла в сторону колоннады, ведущей к лифту, и спустилась в книгохранилище.
Эблинг Мис был там. Он прильнул к окуляру проектора как приклеенный. Рядом с ним сидел Магнифико, скрючившись на стуле, – сплошные локти и коленки. Венчал это коленчатое сооружение его знаменитый нос.
Байта шепотом окликнула его:
– Магнифико!
Паяц вскочил.
– Моя госпожа… – хрипло прошептал он.
– Магнифико, – ласково сказала Байта, – Торан ушел на ферму, а я кое о чем забыла его попросить. Будь хорошим мальчиком, отнеси ему записку, ладно? Я сейчас напишу.
– С радостью, моя госпожа! Я всегда так счастлив, когда могу оказать вам хоть небольшую услугу.
Байта и Эблинг Мис остались наедине. Байта твердо положила ладонь на плечо старого психолога.
– Эблинг…
Психолог вздрогнул и вскрикнул:
– Что? А, это ты, Байта? – проговорил он, часто моргая. – А где Магнифико?
– Я послала его по делу. Мне нужно поговорить с наедине. – В голосе ее звучала твердая настойчивость. – Я хочу поговорить с вами, Эблинг.
Психолог порывался вернуться к прерванному занятию, но рука Байты крепко сжимала его плечо. Господи, как же он исхудал. Пышнотелый старый задира истаял сак свечка за время их пребывания на Тренторе. Лицо его пожелтело, щеки обвисли, обросли щетиной трехдневной давности.
Байта спросила:
– А Магнифико вам не мешает, Эблинг? Он здесь торчит дни и ночи напролет.
– Нет, нет, нет! Совсем не мешает. Он сидит тихо, и совсем меня не беспокоит. Иногда приносит или уносит фильмокопии. Порой угадывает, что мне нужно, даже не спрашивая меня. Пусть он приходит.
– Хорошо… но, Эблинг, он вас не удивляет? Вы слышите меня, Эблинг? Он не удивляет вас?
Она придвинула стул и села поближе к ученому, чтобы прочесть ответ в его глазах. Эблинг Мис покачал головой.
– Нет. О чем ты?
– Вот о чем. И вы, и полковник Притчер говорили, что Мул может управлять человеческими эмоциями. Но вы в этом твердо уверены? Разве сам Магнифико не исключение из этого правила?
Ответа не последовало. Байта продолжала упорные попытки разговорить психолога.
– Что с вами происходит, Эблинг? Магнифико был шутом Мула. Почему же тот не запрограммировал его на любовь и преданность? Почему же он – единственный из всех, кто общался с Мулом – так ненавидит его?
– Но… но… нет, конечно, он тоже был обработан. Конечно, был, Бай!
Казалось, Эблинг сам себя старается убедить в том, что говорит.
– Ты что же, думаешь, что своего шута Мулу нужно было обрабатывать в том же духе, что и своих генералов? От последних ему нужна была только преданность и лояльность, а от шута ему был нужен только страх, разве тебе не приходило в голову, что постоянный страх Магнифико перед Мулом патологичен по природе. Разве естественно для нормального человека все время пребывать в таком состоянии? Это нелепо, комично. И, видимо, для Мула это было действительно смешно, но это ему было нужно для того чтобы потом извлечь известную пользу из этого страха.
– Вы хотите сказать, что то, что говорит Магнифико о Муле, – неправда?
– Нет, он не лжет. Просто – так задумано. Чтобы повести по ложному следу. Ведь Мул – не сверхчеловек в плане физической силы, как думает Магнифико. За исключением своих фантастических психических способностей, он совершенно обычный человек. Но ему нравилось, ему было нужно казаться суперменом в глазах несчастного Магнифико.
Психолог пожал плечами.
– Вообще, все это не имеет теперь никакого значения.
– А что же имеет значение?
Но Мис высвободился и вернулся к проектору.
– Так что же имеет значение? – упорно повторяла Байта. – Вторая Академия?
Психолог неохотно глянул на нее.
– Я разве что-нибудь об этом говорил? По-моему, ничего не говорил. Я еще не готов. Что я вам говорил?
– Ничего, – резко ответила Байта. – О, Господи, ничего вы мне не говорили, но лучше бы сказали хоть что-нибудь, потому что Я… я так устала! Когда же это кончится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36