А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

И только утром обнаружил, что она не настоящая, хотя пахнет мясом.
Я с удовольствием поглодал её утром. На ней была марка фирмы: «Домус сервисе льи амичи дель уомо».
Стук в дверь заставил нас с Витей вспомнить, что мы здесь по делу.
В номер отеля входила Три Лепестка Чёрной Розы. На тоненькой цепочке она вела очаровательную собачку, которую звали Эвелина.
Она оказалась милой девочкой и была такая же длинная, как Тролль, только рыженькая.
Мне понравились её имя и мордочка.
— Пират, — учтиво представился я, и мы вышли на улицу.
У дверей отеля я вдруг увидел Козетту и рядом Каролу.
Не могу назвать себя легкомысленным. Но я почувствовал себя на мгновение взволнованным встречей с Эвелиной и, следовательно, виноватым перед Козеттой, хотя никаких обязательств я никому не давал.
Во мне забушевал рефлектирующий интеллигент, я горячо заспорил сам с собой о том, что нравственно, а что нет, запутался, пришёл было к выводу, что «нравственно» — это то, что нравится.
Я обругал себя дворнягой. И старался больше не думать об этих чужеземных девчонках, а вести себя солидно. К тому же Козетта в этот момент повернулась к… Троллю. Боже, что я увидел! Тролль обнюхивается с моей Козеттой. А это всё равно, что в человеческой жизни — поцеловать даме ручку.
Я немного сам себя успокоил, но, тем не менее, после такого женского непостоянства почёл себя вправе вообще забыть о прекрасном поле.
Самый счастливый день
Согласитесь, странно было бы из моих уст услышать описание старинной крепости, к которой мы поднялись по извилистой дороге. Пусть её описывают люди.
Я попробую описать площадь перед ней. на которой я увидел такое количество самых невероятных собак, что даже не представлял себе, что такие существуют.
И вот мы тоже среди них: пекинесы и бультерьеры, сенбернары и колли, бульдоги и шпицы, борзые, московские сторожевые и мастифы, долматины и бассеты, овчарки и гончие, доги и чи-хуа-хуа и даже не знаю, кто ещё. И все мы стояли и чинно ждали, когда дойдёт наша очередь до освидетельствования. Мы ходили по кругу на верёвочках, мы брали препятствия и лазали по стенам, мы… чего мы только не делали, даже летали. Я от усталости чуть не заснул прямо при всех.
Но это было бы неприлично, и потому я держался.
Да и марка не позволяла: я был единственным московским псом, которому довелось принимать участие в этом вернисаже.
Наконец мы получили документы с правом участвовать в большом собачьем празднике в Венеции. И даже не в празднике, а в марше.
Витя, которому как представителю большой страны, предоставили слово, предложил назвать этот марш Маршем любви к ближнему и дружбы, потому что, сказал он, и это правда, надо всем людям дружить так, как дружат собаки. Надо у них учиться преданности и доброте.
Правда, какая-то шавка все время гавкала во время Витиного выступления, но другие собаки нас полностью поддержали. А она к тому же гавкала с таким акцентом, что её просто многие не поняли.
Да и Тролль вовремя вмешался и сказал ей такое, что она после этого вообще перестала гавкать…
И вдруг я увидел Козетту. Она улыбнулась. Она тоже получила призовое место и тоже будет принимать участие в торжествах. Я подбежал к ней и поцеловал её уже открыто. В глазах её стояли слезы.
— Вы в самом деле искренни сейчас? — спросила она.
— Конечно, вы мне невероятно симпатичны.
— А Эвелина?
— Но она просто знакомая.
— Правда? — спросила Козетта, и в вопросе её было столько женского нетерпения, что я поспешил уверить её в своих чувствах.
— Знаете, — продолжала она, — а ведь это вы помогли мне получить приз.
— Вот как?
— Да. Я так разозлилась на вас, увидев вас с ней, что решила во что бы то ни стало выиграть, чтобы вам доказать что-то… …Это было впервые в моей жизни. Я сказал собаке: «Люблю».
Приз для Эвелины
А вот Три Лепестка Чёрной Розы со своей собачкой была расстроена. Им не дали приза и диплома, и тогда, посоветовавшись с Витей, я предложил им свой.
Собачка чуть качнула хвостом, но гордость не позволила ей принять этот подарок. И тогда Витя совершил поистине мужской поступок. Он подошёл к членам жюри с Эвелиной, и уж не знаю, что он там им сказал, но вернулся он с дипломом.
Тут только я понял, почему Наташа и Тролль вначале показались мне недоступными. Они, оказывается, были членами жюри. Что ж, тем лучше. Я думаю, что Эвелина им тоже нравилась, особенно Тролю, а что сперва не получила приз — так это от застенчивости…
А потом мы все вместе гуляли по городу и радовались жизни.
Витю узнавали на улице и кричали: «Бон джорно, синьор „Перестройка“! Я их чуть не укусил.
А Витя, по-моему, был очень доволен.
Был доволен и я, и не только за Витю, а ещё и тем, что и Козетта и Эвелина бежали рядом и весело помахивали своими хвостами.
На одном из перекрёстков в условленном месте нас ждала в машине Галина Алексеевна.
— Пиратка, Козетта, Эвелина, скорее сюда! — закричала она, и мы припустили к ней. В машине нас ждал дядя Серёжа.
Перецеловались и перелизались мы вволю. Нас благополучно доставила на вокзал Галина Алексеевна, которую мы тоже все лизнули по очереди. Она пошла с дядей Серёжей дальше по перрону, а я стал озираться по сторонам, удивляясь, где же наш поезд. Потому что то, что стояло на рельсах, было похоже больше на ракету, которая почему-то лежит возле перрона.
Но оказалось, что это он и есть. Витя изо всех сил старался не удивиться.
На вагоне, куда мы садились, была нарисована собака. И у меня отлегло от сердца. Значит, нас приветят и в поезде, значит, не выгонят.
И в этом вагоне все было устроено так, что даже собакам было удобно ехать. Специальные загоны для нашего брата. А над каждым загоном — металлический кармашек для билета.
Билет меня, правда, огорчил: а нем было написано, что по нем могут ездить кошки, собаки и обезьяны. Что я, носорог, что ли, чтобы ездить по обезьяньему билету?
И в загончик я не пошёл, потому что там хоть и хорошо, но мне ведь надо не просто ехать, но и посмотреть мир, и сделать записи для будущей книги, поэтому я, виляя хвостом, испросил разрешения смотреть в окно. Ещё бы, ведь мы ехали по Италии!
Город на воде
Какая собака может похвастаться, что за ней гонялся хозяин по перрону, и где! Страшно сказать: в Венеции.
А все потому, что продавец воды кричал: аква, аква… И я решил, что это квакают лягушки, и побежал смотреть. Интересно ведь, что они квакают здесь по-итальянски.
В соседнем вагоне, в первом классе, ехала Галина Алексеевна с дядей Серёжей. Мы пошли их навестить, хотя, честно говоря, в тот вагон мы не должны были и заходить.
Дядя Серёжа спросил Витю, есть ли у него деньги, и Витя ответил «да».
Меня потрепала по холке и заказала прохладного глачолли Галина Алексеевна. Глачолли — это мороженое, только собачье, без молока. У нас оно называется «ледок». Перекусив, мы отправились в наш вагон, чтобы с невероятной страстью смотреть в окно.
Это ж надо! Едем по Италии!
И тут мне пришло в голову, что Италия — собачья страна. Ведь прародитель Италии — Рим. А Рим построили Ромул и Рем, а их, в свою очередь, выкормила волчица. А волчица — это почти собака…
Я даже почти не удивился, когда в окнах поезда замелькал город.
— Смотри, Пиратка, это Венеция! — закричал Витя, но я так устал, что попервоначалу даже не среагировал на город, в котором мечтает побывать каждая собака. А потом, конечно, удивился, но вёл себя нарочито тихо.
Из окна поезда мы увидели кусок вокзала, книжный киоск с газетами и мороженым одновременно, и я, как истинный иностранец, медленно и с чувством собственного достоинства полез из вагона, но не выдержал и принялся носиться по перрону. Витя догнал меня, перекинул через плечо свою сумку и взял меня на поводок. Я попросил его об этом сам, не только чтобы не потеряться, а потому, что я за себя в Венеции не мог поручиться.
Город меня поразил своим величием. Сперва он мне напомнил Ленинград, или, вернее, Санкт-Петербург. Потом он мне напомнил все то доброе и ласковое, что я видел в жизни.
Дядя Серёжа, конечно, стал рассказывать про Венецию по-научному, как пишут в книгах.
— Венеция, — говорил он, — имеет триста шестьдесят тысяч жителей. Расположена она на ста восемнадцати островах Венецианской лагуны Адриатического мора, разделённых ста пятьюдесятью протоками и каналами, через которые переброшено около четырехсот мостов.
Венеция — город-музей. В нем имеется институт по изучению Адриатики, Академия искусств и оперный театр.
Выдающийся архитектурный памятник девятого — восемнадцатого веков.
А Дворец дожей, а…
Нет, я лучше побегаю по городу сам и в гондолах сам покатаюсь… …Галина Алексеевна отправилась по своим делам.
А перед нами открылась удивительная картина: в городе улиц не было, а были сплошные каналы, и по ним, как машины по улицам, носились самые невероятные суда. Здесь были и моторные лодки, и баржи, и баркасы, и парусные яхты, и ещё множество неведомых мне посудин. Даже такси тут были из лодок. Тридцать шесть мостов я насчитал, стоя на одном месте, а дядя Серёжа, когда мы пошли вверх по улице к древней части города, на одной только улице — тринадцать бензоколонок. Он — урбанист, а я — романтик, поэтому мы с ним считали разные вещи. Но для чего здесь бензоколонки, когда не машин, я так и не понял. Может быть, для лодок?
Палило солнце, когда мы подошли к великому множеству серых и жёлтых камней, каждый величиной с наш теплоход. Это были типовые развалины древнего города. Мы спустились в пещеру, потом обошли огромный цирк. Всюду в этом цирке, похожем на Колизей, каким он нарисован в Витином учебнике истории, росли старинные деревья, сухие и колючие. Я проникся таким уважением к древности, что даже перестал бегать и лаять.
И вдруг прямо перед нами в самом центре этой древности оказалось суперсовременное кафе, куда я инстинктивно забежал, туда же следом за мной зашли дядя Серёжа и Витя.
— Проголодались? — спросил дядя Серёжа.
Конечно же нет, но разве в летнее кафе на земле древних ходят только затем, чтобы насытиться? Нет, конечно, Мы пришли насладиться отдыхом.
— Что будем есть? — спросил дядя Серёжа, усаживаясь за столик и приглашая меня и Витю последовать его примеру.
— Джелато, — гавкнул я, да так, что туристы с соседних столиков оглянулись.
— Джелато, — согласился дядя Серёжа и заказал три разноцветных порции этого удивительного, этого холодного в жаркий день и очень вкусного мороженого. Когда мы его поели, я вспомнил о Козетте, по которой соскучился… Ну и, конечно, о Тролле, который неизвестно о чём теперь с Козеттой разговаривает, пока его хозяйка любезничает с хозяином отеля, который находится прямо в воде и похож поэтому на корабль.
— Завтра продолжение собачьего вернисажа, — сказала Три Лепестка Чёрной Розы, — поэтому надо экипировать наших собак.
В одной фразе она произнесла два непонятных слова, но смысл был ясен: завтра выставка, и нам с Эвелиной надо приодеться.
Но я ошибся — не приодеться. Нас повели в самую настоящую парикмахерскую, усадили в кресло, точно такое, в каком в Москве стрижётся Пал Палыч, ив итоге сделали из нас действительно красавцев. И никого это не удивляло, хотя я всячески старался привлечь своим гордым видом внимание прохожих на улице через стеклянную витрину.
А после парикмахерской Три Лепестка Чёрной Розы повела нас по специальным собачьим магазинам, но я магазины — я уже говорил об этом — не очень люблю, поэтому особенно не смотрю, что там в них продаётся, да к тому же это довольно однообразно: искусственные кости, лекарства, поводки, игрушки, домики, корзинки для транспортировки, шампунь, искусственные зубы, одежда, даже обувь, почти настоящие кустики для пи-пи, костюмы, лифчики для сучек, переносные уборные, нахвостники, даже искусственная кучка дерьма, пахнущая духами, и ещё многое такое, что нужно скорее людям, чем нам. Да к тому же и Москве теперь таких магазинов сколько угодно.
Витя купил мне шляпу.
По-моему, Эвелине все это тоже не очень понравилось. Но шляпу надели и ей.
Собака должна быть собакой, а то ведь приодетая и причёсанная собака ещё и государственный пост захочет занять. Я не думаю, что нам надо перенимать западный культ отношения к животным, что-то в нём есть ненатуральное. Другое дело — общее отношение. Да, за границей нигде я не слыхал худого слова в свой адрес. Никто меня не пихнул, не обозвал. И в кафе пускают с собаками.
Эвелина говорит, это потому, что я собственность моего Вити, и по закону о собственности меня никто не может тронуть, но я не верю: какая же я собственность?
И вдруг я подумал: неужели Козетта тоже собственность Каролы?
Этого я уж никак не могу понять, мы же не плюшевые собачки…
Живые герои
Из всех итальянцев на свете я знал только Пиноккио и Чиполлино.
Но их все знают, они национальные герои Италии.
На площади Святого Марка я видал много представителей детских сказок.
Там был и пёс Пого, и Тан-тан, и древний герой Астерикс времён галлов, и, Чиполлино, и Пиноккио, и маленькие голубые существа в белых колпаках — штрумфы, и Красная Шапочка, и Кот в Сапогах, и Гато Сильвестро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов