Очень красивый и жёлтый, как морковка. Глаза умные. Нос чёрный, совсем собачий, уши торчком — вылитая Ватутька, но другой масти. Конечно, что-то родственное у нас есть. Но все же маленькое сомнение у меня осталось.
— А где ты жил в городе? Я никогда там лисиц не видел.
— Я жил в живом уголке, в школе, — ответил он, — а на каникулы всех нас, зверей, раздали ребятам. Я достался этим, — кивнул он на дверь.
— Как достался?
— По жребию, — ответил он. — Ребята положили в шапку бумажки. Все по очереди вытаскивали их, зажмурившись. Ту, на которой было написано «Огонёк», вытащил старший из ковбоев. И меня отдали им. Огонёк — это моё имя.
Никогда в жизни не слышал ничего подобного! Собак покупают, кошек дарят, а лис вытаскивают из шапок, как рыбок из воды? Невероятно!
— Что делать, — вздохнул лис. — Только мы, звери, и знали, что оба брата животных не любят. Я сам видел, как старший окунул в аквариум ёжика. Бедняга уже заснул на зиму… Но от этого проснулся, простудился и околел…
— А куда смотрели учителя? — не выдержал я.
— Наивный пёс! Учитель не может видеть все. А кто ему скажет? Я? Рыбки? Или попугай? Кроме того, если кто-то делает гадость, он делает её тайком.
У этого лиса, кажется, есть голова на плечах. И уж во всяком случае есть язык, которым он хорошо владеет. Словом, он уже начал мне нравиться, и я его спросил:
— А тебя здесь тоже мучают, Огонёк?
— Ну нет! Меня нужно вернуть в целости и сохранности. Иначе ребята из шестого-б нашим ковбоям здорово всыплют.
Мы бы ещё поговорили с этим славным лисом, но меня вдруг согнуло от боли в пустом брюхе.
— Послушай, — сказал лис, — если ты дашь мне одну крысу, то можешь по моему подкопу слазить ко мне в клетку и съесть фасолевый суп, который я терпеть не могу.
— Бери хоть всех! — с восторгом согласился я.
Суп был холодный, слегка прокисший, но я никогда, кажется не ел ничего вкуснее!
— Ешь, ешь, — говорил мне лис. — Я предпочитаю мясо.
— Спасибо, друг, — сказал я. — Я и не думал, что лисы такие добрые. В сказках про вас совсем другое пишут.
— Ну, — усмехнулся лис, — то в сказках. Но в общем-то тебе повезло. Все-таки я необычный лис — пять лет прожил в школе, два года прослушал уроки биологии. А повстречал бы ты дикого лиса, он без лишних слов вцепился бы тебе в горло.
Ещё одно воспоминание
Числа не знаю. Я ещё жив и не собираюсь умирать. Во-первых, меня поддерживает лис. Правда, не даром — ещё двух крыс обменял на суп.
Во-вторых, моё положение слегка упрочилось. Утром, когда мои похитители опять подошли к двери, я приготовился к обороне. Они бросили мне кусок мяса, привязанный к верёвочке. Как бы не так — я не рыба, меня на приманку не выудишь.
— Не берет! — прошептали за дверью.
— А если он уже…
— Ну нет. Наверное, выдохся и не может сдвинуться с места.
— Войдём?
— Возьми-ка подлинней хворостину… Спички давай…
Что они задумали? Нам с Витей никогда не позволяют брать спички. Но вдруг все изменилось. Я услышал сиплый голос:
— Лоботрясы! Уши оборву за такие штуки! Спалить меня хотите, дармоеды?
«Шлёп-шлёп-шлёп», — услышал я, и оба храбрых ковбоя в один голос завыли.
— Я вам покажу Мексику! — продолжал кричать Сиплый. — Вы у меня узнаете географию на пять с плюсом. Ковбои паршивые!
За стеной ехидно хихикнул лис. Я тоже с большим удовольствием прослушал весь этот концерт.
Наконец дверь в мой сарай отворилась. Вошёл щуплый белобрысый человек, похожий на большую облысевшую крысу. На меня уставились его холодные глаза, потом они увидели мои охотничьи трофеи — трех дохлых жирных крыс.
— Ого! Этот пёс знает своё дело. Где взяли собаку? Кто хозяин? — обернувшись, спросил он ковбоев.
Оба сразу заныли:
— Не-е зна-аем!
— А я знаю. Такой же, как вы, лоботряс. Но он хоть не ковбой, зато художник. Рисует хорошо. Хорошо пишет — без ошибок. Пятёрочник, наверное, не чета вам…
Сиплый фальшиво улыбнулся, сел на корточки и поманил меня:
— Поди, поди сюда… Ну, ну! Собака за хозяина не в ответе. А я полезной скотине куска не пожалею. Чего ж ты, боишься?
Он опустил мне руку на голову. Какая жёсткая, тяжёлая была эта рука! Я прижал уши и сам сжался. Рука соскользнула, взяла за ошейник.
— Смотри-ка! Номер-то — три пятёрки! Ты счастливый пёс, а? Может, от тебя и ко мне перейдёт счастье?
Я вздохнул: где это счастье? Несчастней меня нет собаки во всем свете…
— Ничего, — похлопал он мен по спине. — Ещё и рад будешь! В городе на асфальте вашей породе — одна маета. А здесь — воля.
Он встал.
— Ну вы, ковбои! Будете лезть к собачонке: за хвост ловить, палкой дразнить! — шкуру спущу и отправлю домой раньше времени. Поняли?
Меня накормили подсохшей пшённой кашей, смешанной с остатками борща. С какой жадностью я съел эту гадость, просто невероятно!
За ночь поймал ещё трех крыс. Лис — ни одной. Увидев мои трофеи, он облизнулся. Я не знал, что делать. Но всё-таки отдал ему одну, просто так, а не в обмен на суп. Двух оставил — пусть этот Сиплый придёт и увидит, что я не даром съел его пойло.
Чужой двор
(продолжение воспоминаний)
Опять без даты. На день меня выпустили во двор. Ура! Я опять на свободе!
Хотя что это за свобода? Кругом глухой забор. Поверху натянута колючая проволока. А сад? Сплошная картошка, огурцы, лук и капуста. Лапу поставить некуда. На траве нечего и думать поваляться. Да её и нет, только крапива около забора и кусты репейника за сараем.
Нет, не нравится мне, как живут эти люди. Мама-Маша ни за что бы эту дачу не сняла.
Ночью, когда нас запирают, лис переползает ко мне, и мы вместе обсуждаем наше бедственное положение.
— Тебе что, — говорит он, — ты собака с номером, тебя найдут и возьмут домой. А вот я…
— Это тебе что, — говорю я, — уедешь в город и будешь жить в школе. Ты же любишь биологию, Огонёк!
— Любишь… Тебе бы посидеть всю жизнь в клетке!.. Я — лис, а не кролик. Черепаха и та у нас сбежала…
— Куда?
— В пустыню… Не знаю, дошла ли. Говорят, далеко… А лес-то рядом. Ты думаешь, мне легко слушать, как шумят по ночам сосны, кричат совы и рыба плещется в реке?
Мне стало стыдно. Бедный лис! А я — нечуткая, чёрствая собака. Надо будет подумать, как бы ему помочь.
Ностальгия
(снова дневник)
Числа все ещё не знаю. Украл у новых хозяев карандаш. Поступок плохой. Но что делать? Если мы с лисом отсюда живыми не уйдём, кто-нибудь прочитает эти записки и узнает правду.
Через некоторое время. Оторвался на обед.
Ха! Что за обед! В брюхе булькает, как в бидоне у тёти Груши, когда она идёт разносить молоко. Только не молоко булькает, а вода, в которой плавают горох, картошка и прошлогодние солёные огурцы. И это у них называется рассольником!
Лис взмолился:
— Пират, во имя братства всех четвероногих пойди и укради мяса!
Ничего себе! Сперва — карандаш, теперь — мясо. Что из меня получится? Вор? Но с другой стороны — крыс я уже всех переловил. Огонёк на супах совсем отощал. А я? Сегодня увидел свою тень — не узнал: бесхвостая кошка! «Голодной собаке ворованный кусок не укор. Накорми, тогда и спрашивай честность!» А тут нас двое, и мы одного биологического семейства.
— Огонёк, — воскликнул я. — Есть выход!
— Какой?
— Стащу колбасу. Всю. Насчёт кур пока воздержимся…
Ну и поели мы! Спалось — как никогда. А обоих мальчишек Сиплый выпорол. За обжорство.
Но есть вещи и похуже пустого желудка — тоска. Весь день сижу возле калитки. Прислушиваюсь. Когда кто-нибудь идёт мимо, я вскакиваю, царапаю калитку или стараюсь подсунуть под неё нос. Нос у меня уже вспух. Но никто ни разу возле меня не остановился.
Где же Витя? Пал Палыч? Мама-Маша? Мой умный хозяин уже давно бы должен догадаться, в какую ловушку я угодил.
Один раз я залаял на чьи-то ноги. Но Сиплый очень больно вытянул меня хворостиной. А когда я залаял ещё раз, он взял меня за шиворот, избил, бросил в сарай и пригрозил: «Шкуру спущу!»
Я представил себя совсем без шкуры, и с тех пор лаять у меня не хватает духу.
— А зачем лаять? — сказал лис. — К тебе неплохо относится хозяин. Мог бы и помолчать.
Как я разозлился.
У меня есть один хозяин — Витя, и другого не будет никогда!
— Вас не понял, — невозмутимо отозвался лис. — У меня хозяин — целый класс. Шестой-б. Я лис общий.
Я разозлился ещё больше.
— Если хочешь знать, твой шестой-б никуда не годится! Они устроили тебе каникулы у этих людей. Класс называется!
Мы замолчали.
Потом я извинился. Просто у меня тоска по дому. По счастливому дому и добрым людям. Так и сел бы и завыл бы на весь свет!..
Ватутька, Ватутька! Она меня нашла. Вчера бегала за забором и лаяла изо всех сил. Я тоже тявкнул пару раз. Мы поняли друг друга. Теперь я спасён! Хотя Сиплый и поддал мне сапогом под ребра, так что и сейчас дышать ещё больно. Вот она, собачья жизнь! Как я теперь понимаю тебя, мой друг тёзка Пират!
Совершается невозможное! Витя и Пал Палыч были здесь. Но я не мог подать голос. Морду мне замотали тряпкой, ноги связали и закидали меня всякой рухлядью в сарае. Но лис рассказал мне обо всём, что видел.
Витя и Пал Палыч о чём-то долго разговаривали с Сиплым. С террасы все время трусливо выглядывали ковбои, хихикали и высовывали языки.
— Извините, пожалуйста, — уходя, сказал Пал Палыч, — но вот уже целую неделю мы ищем Пирата.
Подумать только! Ещё извинился! За что? Перед кем?
— А твой молодой хозяин, — сказал лис, — мне показался посмышленее. Он внимательно все осматривал и погрозил ковбоям кулаком.
— Ты его ещё не знаешь, — сказал я. — Витя — это Человек!
— Да-а! — вздохнул лис. — Но Сиплый-то всё-таки обвёл их вокруг пальца.
Первая ласточка
19 августа. Теперь я хоть число знаю — меня разыскивают уже целую неделю, а в плен я попал 12 августа, это я помню точно.
Прямо в суп ко мне упал жёлтый лист, и я съел его.
— Первая ласточка, — сказал Огонёк.
— Где?
— Теперь уже у тебя в брюхе.
— Не чувствую, — сказал я сердито. — В брюхе у меня, как и всегда, только жидкий суп.
— Говоря иносказательно, жёлтый лист — это первая ласточка осени. Тебе от него может не поздоровиться.
Я только пожал плечами: здесь мне приходилось есть всякую гадость — переварю и эту ласточку.
— Иногда ты, извини меня, Пират, медленно схватываешь мысль, — ехидно продолжал Огонёк. — Осень — это значит скоро в школу мне и мальчишкам. Твой Витя, наверное, тоже не будет опаздывать к первому сентября. А если он уедет — дело твоё плохо.
Я оцепенел. «Друг мой, Чёрный Дьявол, неужели и меня ждёт такая же как у тебя судьба! Но ты большой, сильный пёс и ты выжил. А я? Я сразу пропаду!»
Должно быть, лис угадал мои мысли.
— Не впадай в панику. Ты можешь перезимовать здесь. На следующее лето твои хозяева могут опять сюда приехать.
Ну, нет! Пусть здесь зимуют коза со свиньями! Отсюда надо бежать!
Верные друзья
22 августа. Вчера начал рыть подкоп под забор. Устал и, если можно так выразиться, взмок. Вдруг слышу:
— Давно бы так, пёсик…
Что это? Оглянулся — никого. Только в заборе, в круглой дырочке, где выпал сучок, что-то блестит.
— Это я. Который день здесь торчу.
Чёрный Дьявол! Не могу описать, что со мной творилось!
— Тише, тише! — сказал Одноглазый. — Танцы после. Ты как? Держишься?
— Держусь! Но вот Сиплый…
— Знаю, знаю… Это он выбил мне глаз…
— Чем?
— Ты разве не знаешь, чем удлиняют руку, когда бьют собаку?
— Теперь знаю. Теперь я много чего знаю, друг… Хочешь, я побегу и вцеплюсь ему в штаны? Он как раз сегодня надел новые и от злости прямо взбесится!
— Спасибо, но я с большим удовольствием сделаю это сам. А сейчас за работу. Я тоже рою — к тебе отсюда.
Нам оставалось уже совсем немного, но все пришлось бросить. Я услышал, что Сиплый послал братьев искать меня.
— Постарайся остаться во дворе на ночь, — успел шепнуть мне Чёрный Дьявол.
Но подкоп был обнаружен. Сиплый долго и внимательно на меня смотрел.
— Ну ладно: с этой стороны ты копал. А с той?.. Жулики? Все может быть. Проверим…
Вечером Сиплый пристегнул к моему ошейнику железную цепочку и повёл за сарай. Возле репейника он вбил колышек и крепко меня к нему привязал. «Так, — подумал я, — теперь я стал вроде козы. Только рогов и копыт у меня нет».
— Поглядим, — сказал Сиплый, — какой из тебя выйдет сторож.
Я долго стоял не шелохнувшись, весь превратился в слух — где-то далеко забухал тёзка Пират. Потом залилась звонким голосом Ватутька. А где же третий мой друг?
Чёрный Дьявол пришёл. Я услышал: роет и дышит тяжело. Ох, не на пустой ли желудок?
— Здравствуй, друг, — сказал я шёпотом.
— Ты здесь? — удивился он.
— Здесь. Сижу привязанный. А Сиплый спит и воображает, что я буду на тебя лаять.
— Прекрасно! — ответил Одноглазый. — Но болтать, братец, некогда. Нам с тобой надо ещё затемно убраться отсюда.
Мы принялись за дело. К счастью, я мог дотянуться до ямы и тоже копал.
Не знаю, долго ли мы копали, но наконец, мой нос ткнулся в морду моего друга. Это было прекрасно. Я ещё поднатужился и почти высунул наружу голову.
— Ты ловишь крыс? — сразу спросил он.
— Да. И прилично…
— А я опять временно живу…
— В жёлтом домике на горе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— А где ты жил в городе? Я никогда там лисиц не видел.
— Я жил в живом уголке, в школе, — ответил он, — а на каникулы всех нас, зверей, раздали ребятам. Я достался этим, — кивнул он на дверь.
— Как достался?
— По жребию, — ответил он. — Ребята положили в шапку бумажки. Все по очереди вытаскивали их, зажмурившись. Ту, на которой было написано «Огонёк», вытащил старший из ковбоев. И меня отдали им. Огонёк — это моё имя.
Никогда в жизни не слышал ничего подобного! Собак покупают, кошек дарят, а лис вытаскивают из шапок, как рыбок из воды? Невероятно!
— Что делать, — вздохнул лис. — Только мы, звери, и знали, что оба брата животных не любят. Я сам видел, как старший окунул в аквариум ёжика. Бедняга уже заснул на зиму… Но от этого проснулся, простудился и околел…
— А куда смотрели учителя? — не выдержал я.
— Наивный пёс! Учитель не может видеть все. А кто ему скажет? Я? Рыбки? Или попугай? Кроме того, если кто-то делает гадость, он делает её тайком.
У этого лиса, кажется, есть голова на плечах. И уж во всяком случае есть язык, которым он хорошо владеет. Словом, он уже начал мне нравиться, и я его спросил:
— А тебя здесь тоже мучают, Огонёк?
— Ну нет! Меня нужно вернуть в целости и сохранности. Иначе ребята из шестого-б нашим ковбоям здорово всыплют.
Мы бы ещё поговорили с этим славным лисом, но меня вдруг согнуло от боли в пустом брюхе.
— Послушай, — сказал лис, — если ты дашь мне одну крысу, то можешь по моему подкопу слазить ко мне в клетку и съесть фасолевый суп, который я терпеть не могу.
— Бери хоть всех! — с восторгом согласился я.
Суп был холодный, слегка прокисший, но я никогда, кажется не ел ничего вкуснее!
— Ешь, ешь, — говорил мне лис. — Я предпочитаю мясо.
— Спасибо, друг, — сказал я. — Я и не думал, что лисы такие добрые. В сказках про вас совсем другое пишут.
— Ну, — усмехнулся лис, — то в сказках. Но в общем-то тебе повезло. Все-таки я необычный лис — пять лет прожил в школе, два года прослушал уроки биологии. А повстречал бы ты дикого лиса, он без лишних слов вцепился бы тебе в горло.
Ещё одно воспоминание
Числа не знаю. Я ещё жив и не собираюсь умирать. Во-первых, меня поддерживает лис. Правда, не даром — ещё двух крыс обменял на суп.
Во-вторых, моё положение слегка упрочилось. Утром, когда мои похитители опять подошли к двери, я приготовился к обороне. Они бросили мне кусок мяса, привязанный к верёвочке. Как бы не так — я не рыба, меня на приманку не выудишь.
— Не берет! — прошептали за дверью.
— А если он уже…
— Ну нет. Наверное, выдохся и не может сдвинуться с места.
— Войдём?
— Возьми-ка подлинней хворостину… Спички давай…
Что они задумали? Нам с Витей никогда не позволяют брать спички. Но вдруг все изменилось. Я услышал сиплый голос:
— Лоботрясы! Уши оборву за такие штуки! Спалить меня хотите, дармоеды?
«Шлёп-шлёп-шлёп», — услышал я, и оба храбрых ковбоя в один голос завыли.
— Я вам покажу Мексику! — продолжал кричать Сиплый. — Вы у меня узнаете географию на пять с плюсом. Ковбои паршивые!
За стеной ехидно хихикнул лис. Я тоже с большим удовольствием прослушал весь этот концерт.
Наконец дверь в мой сарай отворилась. Вошёл щуплый белобрысый человек, похожий на большую облысевшую крысу. На меня уставились его холодные глаза, потом они увидели мои охотничьи трофеи — трех дохлых жирных крыс.
— Ого! Этот пёс знает своё дело. Где взяли собаку? Кто хозяин? — обернувшись, спросил он ковбоев.
Оба сразу заныли:
— Не-е зна-аем!
— А я знаю. Такой же, как вы, лоботряс. Но он хоть не ковбой, зато художник. Рисует хорошо. Хорошо пишет — без ошибок. Пятёрочник, наверное, не чета вам…
Сиплый фальшиво улыбнулся, сел на корточки и поманил меня:
— Поди, поди сюда… Ну, ну! Собака за хозяина не в ответе. А я полезной скотине куска не пожалею. Чего ж ты, боишься?
Он опустил мне руку на голову. Какая жёсткая, тяжёлая была эта рука! Я прижал уши и сам сжался. Рука соскользнула, взяла за ошейник.
— Смотри-ка! Номер-то — три пятёрки! Ты счастливый пёс, а? Может, от тебя и ко мне перейдёт счастье?
Я вздохнул: где это счастье? Несчастней меня нет собаки во всем свете…
— Ничего, — похлопал он мен по спине. — Ещё и рад будешь! В городе на асфальте вашей породе — одна маета. А здесь — воля.
Он встал.
— Ну вы, ковбои! Будете лезть к собачонке: за хвост ловить, палкой дразнить! — шкуру спущу и отправлю домой раньше времени. Поняли?
Меня накормили подсохшей пшённой кашей, смешанной с остатками борща. С какой жадностью я съел эту гадость, просто невероятно!
За ночь поймал ещё трех крыс. Лис — ни одной. Увидев мои трофеи, он облизнулся. Я не знал, что делать. Но всё-таки отдал ему одну, просто так, а не в обмен на суп. Двух оставил — пусть этот Сиплый придёт и увидит, что я не даром съел его пойло.
Чужой двор
(продолжение воспоминаний)
Опять без даты. На день меня выпустили во двор. Ура! Я опять на свободе!
Хотя что это за свобода? Кругом глухой забор. Поверху натянута колючая проволока. А сад? Сплошная картошка, огурцы, лук и капуста. Лапу поставить некуда. На траве нечего и думать поваляться. Да её и нет, только крапива около забора и кусты репейника за сараем.
Нет, не нравится мне, как живут эти люди. Мама-Маша ни за что бы эту дачу не сняла.
Ночью, когда нас запирают, лис переползает ко мне, и мы вместе обсуждаем наше бедственное положение.
— Тебе что, — говорит он, — ты собака с номером, тебя найдут и возьмут домой. А вот я…
— Это тебе что, — говорю я, — уедешь в город и будешь жить в школе. Ты же любишь биологию, Огонёк!
— Любишь… Тебе бы посидеть всю жизнь в клетке!.. Я — лис, а не кролик. Черепаха и та у нас сбежала…
— Куда?
— В пустыню… Не знаю, дошла ли. Говорят, далеко… А лес-то рядом. Ты думаешь, мне легко слушать, как шумят по ночам сосны, кричат совы и рыба плещется в реке?
Мне стало стыдно. Бедный лис! А я — нечуткая, чёрствая собака. Надо будет подумать, как бы ему помочь.
Ностальгия
(снова дневник)
Числа все ещё не знаю. Украл у новых хозяев карандаш. Поступок плохой. Но что делать? Если мы с лисом отсюда живыми не уйдём, кто-нибудь прочитает эти записки и узнает правду.
Через некоторое время. Оторвался на обед.
Ха! Что за обед! В брюхе булькает, как в бидоне у тёти Груши, когда она идёт разносить молоко. Только не молоко булькает, а вода, в которой плавают горох, картошка и прошлогодние солёные огурцы. И это у них называется рассольником!
Лис взмолился:
— Пират, во имя братства всех четвероногих пойди и укради мяса!
Ничего себе! Сперва — карандаш, теперь — мясо. Что из меня получится? Вор? Но с другой стороны — крыс я уже всех переловил. Огонёк на супах совсем отощал. А я? Сегодня увидел свою тень — не узнал: бесхвостая кошка! «Голодной собаке ворованный кусок не укор. Накорми, тогда и спрашивай честность!» А тут нас двое, и мы одного биологического семейства.
— Огонёк, — воскликнул я. — Есть выход!
— Какой?
— Стащу колбасу. Всю. Насчёт кур пока воздержимся…
Ну и поели мы! Спалось — как никогда. А обоих мальчишек Сиплый выпорол. За обжорство.
Но есть вещи и похуже пустого желудка — тоска. Весь день сижу возле калитки. Прислушиваюсь. Когда кто-нибудь идёт мимо, я вскакиваю, царапаю калитку или стараюсь подсунуть под неё нос. Нос у меня уже вспух. Но никто ни разу возле меня не остановился.
Где же Витя? Пал Палыч? Мама-Маша? Мой умный хозяин уже давно бы должен догадаться, в какую ловушку я угодил.
Один раз я залаял на чьи-то ноги. Но Сиплый очень больно вытянул меня хворостиной. А когда я залаял ещё раз, он взял меня за шиворот, избил, бросил в сарай и пригрозил: «Шкуру спущу!»
Я представил себя совсем без шкуры, и с тех пор лаять у меня не хватает духу.
— А зачем лаять? — сказал лис. — К тебе неплохо относится хозяин. Мог бы и помолчать.
Как я разозлился.
У меня есть один хозяин — Витя, и другого не будет никогда!
— Вас не понял, — невозмутимо отозвался лис. — У меня хозяин — целый класс. Шестой-б. Я лис общий.
Я разозлился ещё больше.
— Если хочешь знать, твой шестой-б никуда не годится! Они устроили тебе каникулы у этих людей. Класс называется!
Мы замолчали.
Потом я извинился. Просто у меня тоска по дому. По счастливому дому и добрым людям. Так и сел бы и завыл бы на весь свет!..
Ватутька, Ватутька! Она меня нашла. Вчера бегала за забором и лаяла изо всех сил. Я тоже тявкнул пару раз. Мы поняли друг друга. Теперь я спасён! Хотя Сиплый и поддал мне сапогом под ребра, так что и сейчас дышать ещё больно. Вот она, собачья жизнь! Как я теперь понимаю тебя, мой друг тёзка Пират!
Совершается невозможное! Витя и Пал Палыч были здесь. Но я не мог подать голос. Морду мне замотали тряпкой, ноги связали и закидали меня всякой рухлядью в сарае. Но лис рассказал мне обо всём, что видел.
Витя и Пал Палыч о чём-то долго разговаривали с Сиплым. С террасы все время трусливо выглядывали ковбои, хихикали и высовывали языки.
— Извините, пожалуйста, — уходя, сказал Пал Палыч, — но вот уже целую неделю мы ищем Пирата.
Подумать только! Ещё извинился! За что? Перед кем?
— А твой молодой хозяин, — сказал лис, — мне показался посмышленее. Он внимательно все осматривал и погрозил ковбоям кулаком.
— Ты его ещё не знаешь, — сказал я. — Витя — это Человек!
— Да-а! — вздохнул лис. — Но Сиплый-то всё-таки обвёл их вокруг пальца.
Первая ласточка
19 августа. Теперь я хоть число знаю — меня разыскивают уже целую неделю, а в плен я попал 12 августа, это я помню точно.
Прямо в суп ко мне упал жёлтый лист, и я съел его.
— Первая ласточка, — сказал Огонёк.
— Где?
— Теперь уже у тебя в брюхе.
— Не чувствую, — сказал я сердито. — В брюхе у меня, как и всегда, только жидкий суп.
— Говоря иносказательно, жёлтый лист — это первая ласточка осени. Тебе от него может не поздоровиться.
Я только пожал плечами: здесь мне приходилось есть всякую гадость — переварю и эту ласточку.
— Иногда ты, извини меня, Пират, медленно схватываешь мысль, — ехидно продолжал Огонёк. — Осень — это значит скоро в школу мне и мальчишкам. Твой Витя, наверное, тоже не будет опаздывать к первому сентября. А если он уедет — дело твоё плохо.
Я оцепенел. «Друг мой, Чёрный Дьявол, неужели и меня ждёт такая же как у тебя судьба! Но ты большой, сильный пёс и ты выжил. А я? Я сразу пропаду!»
Должно быть, лис угадал мои мысли.
— Не впадай в панику. Ты можешь перезимовать здесь. На следующее лето твои хозяева могут опять сюда приехать.
Ну, нет! Пусть здесь зимуют коза со свиньями! Отсюда надо бежать!
Верные друзья
22 августа. Вчера начал рыть подкоп под забор. Устал и, если можно так выразиться, взмок. Вдруг слышу:
— Давно бы так, пёсик…
Что это? Оглянулся — никого. Только в заборе, в круглой дырочке, где выпал сучок, что-то блестит.
— Это я. Который день здесь торчу.
Чёрный Дьявол! Не могу описать, что со мной творилось!
— Тише, тише! — сказал Одноглазый. — Танцы после. Ты как? Держишься?
— Держусь! Но вот Сиплый…
— Знаю, знаю… Это он выбил мне глаз…
— Чем?
— Ты разве не знаешь, чем удлиняют руку, когда бьют собаку?
— Теперь знаю. Теперь я много чего знаю, друг… Хочешь, я побегу и вцеплюсь ему в штаны? Он как раз сегодня надел новые и от злости прямо взбесится!
— Спасибо, но я с большим удовольствием сделаю это сам. А сейчас за работу. Я тоже рою — к тебе отсюда.
Нам оставалось уже совсем немного, но все пришлось бросить. Я услышал, что Сиплый послал братьев искать меня.
— Постарайся остаться во дворе на ночь, — успел шепнуть мне Чёрный Дьявол.
Но подкоп был обнаружен. Сиплый долго и внимательно на меня смотрел.
— Ну ладно: с этой стороны ты копал. А с той?.. Жулики? Все может быть. Проверим…
Вечером Сиплый пристегнул к моему ошейнику железную цепочку и повёл за сарай. Возле репейника он вбил колышек и крепко меня к нему привязал. «Так, — подумал я, — теперь я стал вроде козы. Только рогов и копыт у меня нет».
— Поглядим, — сказал Сиплый, — какой из тебя выйдет сторож.
Я долго стоял не шелохнувшись, весь превратился в слух — где-то далеко забухал тёзка Пират. Потом залилась звонким голосом Ватутька. А где же третий мой друг?
Чёрный Дьявол пришёл. Я услышал: роет и дышит тяжело. Ох, не на пустой ли желудок?
— Здравствуй, друг, — сказал я шёпотом.
— Ты здесь? — удивился он.
— Здесь. Сижу привязанный. А Сиплый спит и воображает, что я буду на тебя лаять.
— Прекрасно! — ответил Одноглазый. — Но болтать, братец, некогда. Нам с тобой надо ещё затемно убраться отсюда.
Мы принялись за дело. К счастью, я мог дотянуться до ямы и тоже копал.
Не знаю, долго ли мы копали, но наконец, мой нос ткнулся в морду моего друга. Это было прекрасно. Я ещё поднатужился и почти высунул наружу голову.
— Ты ловишь крыс? — сразу спросил он.
— Да. И прилично…
— А я опять временно живу…
— В жёлтом домике на горе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35