- Нахт и Нобел, - прошептал Пэмброук.
- Что? - спросила Николь.
- Термин, которым нацисты обозначали незримых агентов правительства,
которые специализировались на политических убийствах. - Он хладнокровно
поглядел на Николь. - Ночь и туман. Они входили в состав эйнзацкоманд.
Чудовища. Разумеется, наша национальная полиция, наша НП не располагает
ничем подобным. Очень жаль. Так что вам придется действовать, опираясь на
помощь со стороны военных. Мы вам здесь не подмога.
- Я пошутила, - сказала Николь.
Оба ее собеседника теперь с нескрываемым интересом смотрели на нее.
- Никаких чисток, - продолжила Николь. - Их не было ни одной со
времени Третьей мировой войны. Вам это прекрасно известно. Мы стали
слишком цивилизованными для массовых убийств.
Пэмброук нахмурился, его губы нервно подергивались.
- Миссис Тибо, - сказал он. - Когда специалисты из Института фон
Лессинджера доставят Геринга в нашу эпоху, вы, возможно, сумеете устроить
так, чтобы сюда была доставлена и необходимая вам эйнзацкоманда. Вот она и
сможет взять на себя труд расправы с Карпами, а затем вернуться в свою эру
Варварства.
Николь уставилась на него, широко открыв рот от удивления.
- Я говорю серьезно, предпочтительнее - для нас, чем позволить Карпам
сделать достоянием самых широких кругов общественности те абсолютно
секретные сведения, которыми они располагают. Последнее - наихудшая
альтернатива из всех, это угроза самым устоям нашего миропорядка.
- Я с вами совершенно согласен, - сказал Гарт Макри.
- Это безумие, - произнесла Николь.
- В самом ли деле? - не без удивления вопросил Гарт Макри, -
посредством применения принципов, разработанных фон Лессинджером, мы
получили доступ к прекрасно подготовленным убийцам, а, как вы сами на это
только что указали, в нашу эпоху такие профессионалы просто не существуют.
Я сомневаюсь в том, что уничтожить придется десятки или сотни лиц. Как мне
кажется, круг убитых может быть ограничен Советом Директоров и
вице-президентами картеля. Самое, пожалуй, большее - восемь человек.
- И, - горячо поддержал его Пэмброук, - эти восьмеро, высшие
администраторы Карпа, являются преступниками де-факто: они собрались и
организовали заговор против законного правительства. Их следует
рассматривать наравне с сыновьями Иова. С этим Бертольдом Гольцом.
Несмотря на то, что они одевают галстуки-бабочки каждый вечер и пьют
изысканные вина, а не маршируют по улицам и не спят в трущобах.
- Позвольте мне заметить, - сухо произнесла Николь, - что все мы
де-факто являемся преступниками. Потому что вся наша власть - как вы сами
подчеркнули, зиждется на тотальном обмане. И притом огромнейшего масштаба.
- Но наше правительство законно - сказал Гарт. - Независимо от того,
с помощью ли мошенничества или какого-либо иного способа оно пришло к
власти. И этот так называемый "тотальный обман" совершен в высших
интересах всего народа. Мы пошли на него совсем не для того, чтобы
подвергнуть хоть кого-нибудь эксплуатации - в отлично от картельной
системы, которая именно с этого и живет! Нашей целью вовсе не является
насытиться кровью за счет кого-либо другого.
По крайней мере, отметила про себя Николь, это то, в чем мы пытаемся
убедить себя сами.
- поговорив только что с главным прокурором, - почтительно произнес
Пэмброук, - я знаю теперь, какие чувства вызывает у него все более
растущее влияние картелей. У Эйнштейна такое ощущение, что им обязательно
нужно укоротить руки. Это очень существенно.
- Возможно, - сказала Николь. - У вас просто выработалась переоценка
значения картелей. Я не могу этого сказать о себе. Нам, наверное,
следовательно бы подождать денек-другой, когда среди нас будет Герман
Геринг, и мы сможем проконсультироваться с ним по данному вопросу.
Теперь оба мужчины глядели на нее, широко разинув рты.
- Это я так, пошутила, - сказала она.
Но не покривила ли она при этом душой? В этом она и сама не могла
разобраться.
- А ведь в конце-то концов именно Геринг, - сказала она, - основал
гестапо.
- Я бы никогда не смог одобрить этого, - высокомерно заявил Пэмброук.
- Но не вы определяете политическую линию нашего правительства, -
напомнила ему Николь. - Формально этим должен заниматься Руди. То есть -
я. Я могу принудить вас действовать от моего имени по данному вопросу. И
вы станете это делать - если, разумеется, не предпочтете присоединиться к
сыновьям Иова и маршировать в их рядах, швыряя булыжники и скандируя
лозунги.
И Гарт Макри, и Пэмброук чувствовали при этом себя весьма неуютно.
Они были крайне недовольным таким поворотом беседы.
- Не пугайтесь раньше времени, - попыталась успокоить их Николь. - Вы
понимаете, что является подлинной основой политической власти? Не пушки
или войска, а способность заставить других делать то что, по вашему
мнению, они должны делать. Любыми уместными для этого методами. Я знаю,
что в состоянии заставить НП делать все, что мне хочется - несмотря на все
те чувства, что вы испытываете при этом лично. Я в состоянии и Германа
Геринга заставить делать то, что мне захочется. И не Герингу принимать
решения - это сугубо моя прерогатива.
- Я надеюсь, - произнес Пэмброук, - что вы не заблуждаетесь, когда
говорите о том, что вам удастся справиться с Герингом. Признаюсь, я
изрядно напуган этим экспериментом с прошлым. Вы можете этим отворить
опасные шлюзы. Геринг далеко не клоун.
- Я прекрасно осознаю это, - сказала Николь. - Только вот не
позволяйте себе вольность давать мне советы, мистер Пэмброук. Не такая у
вас должность.
Пэмброук покраснел, молчал какое-то время, затем произнес тихо:
- Извините меня. А теперь, если у вас нет возражений, миссис Тибо,
мне бы хотелось поднять перед вами еще один вопрос. Речь идет о
единственном оставшемся психоаналитике, ныне еще практикующем на всей
территории СШЕА. О докторе Эгоне Сапербе. В объяснении причин НП, по
которым ему позволено...
- Я не желаю ничего об этом слышать, - сказала Николь. - Я только
хочу, чтобы вы занимались своим делом. Да будет вам известно, я с самого
начала не одобряла Акт Макферсона. Поэтому вы вряд ли можете от меня
ожидать, что я стану возражать, если он не будет в полной мере
выполняться.
- Пациент, о котором идет речь...
- Пожалуйста, - довольно резко оборвала его Николь.
Пэмброук послушно пожал плечами, выражение его лица осталось
бесстрастным.

8
Как только они отправились в конференц-зал на первом этаже дома
"Авраам Линкольн", Ян Дункан, хвостом волочась за Элом Миллером, увидел
плоское, трусливо удиравшее с их дороги марсианское существо, так
называемую папоолу. Он тут же резко остановился.
- Это ты привел ее сюда?
- Ничего ты не понимаешь, - произнес Эл. - Разве нам не нужно
обязательно добиться успеха?
Немного поразмыслив, Ян произнес:
- Но не таким путем.
Он все понял. Папоола овладеет умами и чувствами собравшихся, как это
удается ей делать с прохожими. Она окажет экстрасенсорное воздействие на
них, подталкивая их к благоприятному решению. Что вполне согласовывалось с
моральными принципами продавца полуразвалившимися летательными аппаратами,
сущими драндулетами, как их величали в народе, а стоянки их - "притонами
драндулетов". Для Эла это было совершенно естественной нормой поведения,
сообразил Ян. Если им не удастся добиться успеха виртуозной игрой на
кувшинах, они обеспечат благоприятный для себя результат конкурса с
помощью папоолы.
- Неужели ты сам себе наихудший враг? - оживленно жестикулируя,
прошептал Эл. - Это просто маленькая хитрость, характерная для торговой
рекламы. К такой рекламе прибегают вот уже целое столетие - это древний,
вполне респектабельный метод привлечения общественного мнения в нужную для
себя сторону. Я вот что хочу сказать: давай смотреть фактам в лицо, мы уже
очень давно не практиковались в игре на кувшинах.
Он притронулся к пульту управления у себя на поясе, и папоола
поспешила вперед, чтобы нагнать их. Эл еще раз что-то сделал у себя на
поясе...
И в сознании Яна убедительно зазвучало вот что: "А почему бы и нет?
Все остальные так поступают".
- Убери от меня подальше эту тварь, - с трудом выдавил он.
Эл пожал плечами. Мысль, которая вторглась в сознание Яна со стороны,
постепенно угасла. И все же, какой-то осадок остался. Он больше уже не был
уверен в том, что он не одобряет использование папоолы.
- Это еще ничто по сравнению с тем, чего можно достичь с помощью
имеющейся у Николь машинерии, - подчеркнул Эл, заметив выражение лица Яна.
- Всего-то одна папоола против инструмента промывания мозгов в масштабах
всей планеты, в который Николь превратила телевидение, - вот где, Ян,
реальная опасность. Папоола - весьма грубое, примитивное средство - и к
тому же ты сознаешь, что подвергаешься воздействию со стороны этого
существа. Совсем иное дело, когда слушаешь Николь. Нажим, оказываемый ею,
такой тонкий, неуловимый, и одновременно такой всеобъемлющий...
- Мне ничего об этом неизвестно, - сказал Ян. - Я знаю только то, что
если мы не добьемся успеха, если не получим возможности сыграть в Белом
Доме, жизнь для меня потеряет всякую ценность. Вот к этой мысли никто меня
не подталкивал со стороны. Я в самом деле именно так чувствую. Это моя
собственная, выстраданная мною самим мысль, черт побери!
Он открыл дверь, и Эл прошел в зал, неся за ручку свой кувшин. Ян
последовал за ним, и мгновеньем позже они оба уже были на сцене, глядя на
заполненный наполовину зал.
- Ты когда-нибудь ее видел? - спросил Эл.
- Я ее вижу все время.
- Я имею в виду - в действительности. Лицом к лицу. Так сказать, во
плоти.
- Разумеется, нет, - признался Ян.
В этом-то и заключается смысл его такого страстного желания пробиться
в Белый Дом. Чтобы увидеть ее саму, а не телевизионное изображение,
увидеть не нечто воображаемое, а подлинное.
- А я видел ее один раз, - заметил Эл. - Я только-только развернул
свою стоянку "Марсолеты Луни Люка" N_3 на главном проспекте Шривперта, в
Луизиане. Было раннее утро, около восьми часов. Я увидел правительственный
кортеж машины. Естественно, первой моей мыслью было, что это национальная
полиция - я начал лихорадочно сворачиваться. Но это оказалось не так. Это
был правительственный кортеж, сопровождавший Николь, которая направлялась
на торжественную церемонию по случаю открытия нового жилого комплекса, в
то время самого крупного в стране.
- Верно, - вспомнил ЯН. - "Поль Баньян".
Футбольная команда "Авраама Линкольна" каждый год встречалась с
командой этого комплекса и всякий раз проигрывала. В "Поль Баньяне" было
более десяти тысяч жильцов, и все они принадлежали к классу управленцев
низших уровней; это было фешенебельное многоквартирное здание для мужчин и
женщин, подступивших к самому порогу, чтобы стать гостами. И ежемесячная
квартплата была в нем невероятно высока.
- Тебе не мешало бы увидеть ее, - задумчиво произнес Эл, когда они
усаживались перед собравшимися, держа кувшины на коленях. - Знаешь ли,
всегда почему-то кажется, что в реальной жизни она не столь
привлекательна, как выглядит на экране телевизора. Я хочу сказать техника
сейчас такая, что операторы в состоянии целиком и полностью контролировать
изображение, корректировать его в случае необходимости. Оно - составленное
искусственно в очень многих, черт побери, отношениях. Однако, Ян, в жизни
она оказалась намного привлекательное. Телевидение все равно не в
состоянии передать все богатство, всю жизненность, всю яркость красок.
Нежный цвет ее кожи. Блеск ее волос.
Он тряхнул головой, толкнув нечаянно папоолу, которая примостилась
прямо под сиденьем его стула так, чтобы не было видно зрителям.
- Ты знаешь, что произошло со мною, когда я увидел ее в жизни? Я
испытал острейший приступ неудовлетворенности жизнью. Жил я тогда вполне
прилично - Люк платил мне хорошее жалованье. И потом мне доставляет
удовольствие общаться с людьми. Нравится управлять этим созданием. Это
такая работа, которая требует определенного искусства, артистизма так
сказать. Но после того, как я увидел Николь Тибо, я перестал по-настоящему
быть довольным как собою, так и своею жизнью.
Он посмотрел на Яна в упор.
- Мне кажется, нечто подобное сейчас происходит с тобою: когда ты
просто видишь ее по телевидению, ты испытываешь полнейшую не
удовлетворенность и самим собою, и свою жалкой жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39