— Все, тогда я пошел, — сказал он, сгребая бумажки. — Буду держать в курсе.
— А деньги? — встрепенулась я.
— По факту оплатишь, — махнул он рукой. — Кстати, ты говорят про Корабельникова книжку пишешь?
— Кто говорит? — опешила я.
— Да люди, — неопределенно хмыкнул он. — Что, и правда уже и договор на экранизацию есть? Наверно, штучками своими издателей да режиссера охмурила, а, Марья?
— Да иди ты, — внезапно обиделась я. — Что я, без штучек ничего стоящего не сделаю???
— Мда? — остро взглянул он на меня. — Ну смотри. Если что — юридическую поддержку организую, осторожнее там с ними… Сожрут!
— Иди, благодетель, — хмуро подтолкнула я его к двери.
Ну Витька!!!
Я закрыла за Алексом дверь и пошла на третий этаж, в спальню. Катёнок на моих руках давно уснула, и поэтому следовало переложить ее на нормальную кровать. Бакс, до того мирно спавший на мониторе у кровати, заметив меня вскочил, зашипел и вздыбился.
— Хоть ты-то не выступай, — буркнула я ему.
Тот сверкнул желтыми глазищами и забился за диван.
А я села на кресло и задумалась. Три — пять лет в качестве минимума для Мульти меня решительно не устраивало. Да и вообще — понятно было, что Мульти грозилась прибить Олега только на словах. На самом деле она мухи не обидит. А тут — судя по всему она должна была довольно долго кромсать ножом его шею. Возникает вопрос первый — оно ей это надо было? Если в состоянии аффекта-то по любому после четырех-пяти ударов она бы опомнилась. А второй вопрос — что в это время делал Олег? Доверчиво ждал, пока она отрежет ему голову?
Менты, я так понимаю, уже все решили. Алекс говорил очень уверенно — насчет доказательств против Наташки. Вот гады! И Корабельников туда же, а уж он-то мог бы сообразить — какая из Мульти убийца? Ладно, придется мне самой этим заняться. Подруг надо беречь, они нынче в дефиците. Завтра детишек определю по детсадам и школам, да и поеду по делам.
На улице уже начинало смеркаться, и я вышла во двор за Настей. Ребятишки при моем появлении притихли и выжидательно на меня уставились.
«Чего приперлась, всех обломала?» — читалось на незамутненных детских личиках.
— Настя, — с максимальной строгостью сказала я. — Домой пора!
— И ничего не пора, — разъяснила она мне. — Чего я там забыла? День ведь на дворе!
— Ничего себе день! — возмутилась я. — Девятый час ведь уже!
— Да? — мгновенно наполнились слезами ее глаза. — Никого домой не загоняют, а я что, рыжая, да?
Я посмотрела на ее несчастное лицо и устыдилась. И правда, сволочь я последняя. У ребенка мама в тюрьме, а я!
— Конечно Настенька, погуляй еще, — засюсюкала я. — Кушать-то не хочешь?
— Не хочу, — буркнуло чадо.
— Ну ладно, не хочешь как хочешь, — лепетала я. — Если что я пока в десятой квартире у дяди Сережи буду. Помнишь дядю Сережу?
— Помню, — нетерпеливо ответила Настя, — хахаль ваш.
Я поперхнулась:
— Какой он мне хахаль!
Настя красноречиво пожала плечами. Мол, какое мне дело до этого!
— Ну ладно, я пошла, — вякнула я и побрела к брошенной у забора бээмвушке, решив ее все же загнать в подземный гараж. Беда с этими детьми. Мы такими не были. Эти уже какие-то взрослые.
В холле подъезда я попросила Андрея, охранника:
— У меня там племянница во дворе играет, вы уж присмотрите, чтобы чего не случилось, ладно?
— Да что с ней случиться может? — лениво оторвался он от кроссворда.
— Ну, мало ли? — пожала я плечами. — Всякое бывает, вдруг ее детки обидят или еще что? Если что, то я пока в десятой квартире у Куценко.
— Хорошо, — кивнул он.
Я пошла к Сереге с дурными предчувствиями. Была б моя воля — я бы Настю к себе наручниками приковала. Настя у Мультика любимая дочка, если что — влетит мне от нее по первое число.
«Да не переживай, все равно встреча с Мульти откладывается на три — пять лет», — вылез ехидный внутренний голос.
«Цыц!» — холодно велела я ему.
Серега открыл мне дверь, не успела я прикоснуться к звонку.
— Чего тощий такой, совсем не ешь без бабы Грапы? — критически оглядела я его.
Он нервно пригладил темные лохмы:
— Да работаю я, некогда. А ты как, в гости?
— По делу! — развеяла я его мечты. — Пройти можно?
— Ага, конечно, давай на кухню, а то дома бардак.
Я прошла через холл, запинаясь об раскиданную обувь, уселась около обеденного стола и задумчиво посмотрела на Серегу. Как бы ему детишек-то спихнуть? Надо наверно что-то пообещать, но что? За Настю лично мне миллион баксами многовато было б.
«Миллион баксами?» — ахнул внутренний голос, и я одумалась.
За миллион я б согласилась ее воспитывать. С полгода, не более.
— Сереженька, — ласково начала я.
— Зефирок хочешь? — перебил он меня.
— Конечно хочу! — мысли о детках тут же выскочили у меня из головы и я алчно посмотрела на соседа. Зефир в шоколаде я любила до самозабвения, но не тот, что в магазине продается, а свеженький, который привозила Сереге мать, работающая на кондитерской фабрике.
И Серега потянулся через стол к дальнему углу, где из-под газеты торчал край конфетницы. Прямо передо мной оказался его худой бок, небрежно прикрытый тишоткой, и это—то Серегу и сгубило. Потому что я мгновенно почувствовала биение крови под ненадежной преградой ткани и кожи, и меня повело . Время стало вязким и липким, практически замерло. Я медленно прикрыла глаза и прижалась щекой к его ребрам, чувствуя, как затрепыхалось в бешеном ритме его сердце, как яростно запульсировала кровь. Я с трудом балансировала на грани.
На грани чего?
«Ну, у тебя, детка, сколько секса-то не было? — снисходительно начал вещать внутренний голос. — А Серега — очень даже нормальный вариант, он сколько времени в тебя влюблен? Пора бы уж парня поощрить, кому еще ты, образина, нужна-то?»
Серега замер.
— Магдалин? — неуверенно и как-то хрипло позвал он.
Он хотел, чтобы я это сделала.
Он … надеялся.
И я слетела с катушек.
Тьма, привычная и ласковая, накрыла меня, маня знакомой эйфорией и безграничным счастьем.
Мое тело действовало быстрее разума. Разум еще думал — а надо ли мне все это, а губы с томительной нежностью целовали потерявшегося от такого счастья Серегу, руки скользнули под одежду и я ощущала под ладошками теплую кожу.
Кровь вскипела тысячью пузырьков…
«I looooose control … » — издевательски пропел внутренний голос. Я его не услышала. Я обнимала Серегу, словно самое драгоценное в этой жизни, я впивалась в него, впечатывалась, сливалась… И я даже не обратила внимания на то, как странно пассивен влюбленный в меня художник…
— Динь-динь-дон! — этот звук перебил мелодию тьмы, я вздрогнула и очнулась. Было такое ощущение, словно в момент оргазма на ногу уронили кирпич.
Я ведь уже начала прокусывать кожу над артерией, уже была так счастлива от заполнившей меня до краев эйфории…
Мы с Серегой отшатнулись друг от друга, словно застигнутые на месте школьники. Я старательно сжимала губы, чтобы он, не дай боже, не увидел клыки…
— Это что было? — он недоуменно потряс головой, пытливо глядя на меня.
Динь — динь — дон…
— Это в дверь кто-то звонит, — не разжимая губ, невнятно пробормотала я, искоса бросая взгляды на его шею. Укуса вроде нет, так, две царапинки. Я провела языком по зубам. Крови вроде не ощущалось.
— А все же? — настаивал он.
— Музыку слышал? — неуверенно спросила я.
— Неа, — быстро ответил он.
Динь-динь-дон…
— Я открою, — и, не давая ему возразить, я пошла к двери. Как раз повод уйти не прощаясь. Только бы не объясняться сейчас с ним. Только бы не смотреть ему в глаза…
Динь-динь-дон…
Я распахнула тяжелую бронированную дверь и увидела нашего охранника, Андрея.
— Магдалина Константиновна, проблемы, — лаконично сообщил он.
— что-то с Настенькой? — мрачно спросила я.
Он кивнул.
— Рассказывайте, — безнадежно вздохнула я. — Ограбление? Мошенничество?
— Все вместе, — флегматично ответил он. — Ваша Настя у местных ребятишек все деньги выманила. Я решил, что лучше вам сразу узнать, пока до родителей не дошло.
— Чего??? — в совершенном изумлении переспросила я.
— Мое дело доложить, — хмуро глянул Андрей из-под форменной кепки.
«Беда Одна не ходит», — горестно напомнил внутренний голос.
— Заткнись! — рявкнула я ему и повернулась к Андрею, оторопело смотрящего на меня: — Поподробнее можно?
Оказывается, он по моей просьбе принялся за беседкой все же наблюдать. Недалеко была установлена видеокамера, и охранник все отлично видел в монитор.
Дети развлекались с новой Настиной копилочкой. Они наперебой опускали в печную трубу монетки и с восторгом наблюдали, как котенок выбегает из домика и танцует для них. Потом монетки кончились, и детишки захотели получить обратно деньги, чтобы продолжить веселье. На что Настя невозмутимо ответила, что в копилку можно только положить, а чтобы достать, ее придется разбить. За разбитую копилку мерзкая я (я!!! ) ее отлуплю, так что сие для Насти нежелательно. Разочарованные детишки потянулись домой, по дороге рассуждая о случившемся. Андрей, послушав о чем идет разговор у лифта, схватился за голову, позвал малышей и потребовал все ему в подробностях рассказать, что они и сделали.
— Так что теперь дети в холле сидят, а я вот к вам, доложить, — закончил он. — Кабы они родителям не рассказали, еще придут к вам с разборками.
Я схватилась за голову и зарычала:
— Где эта мерзавка???
— В беседке была, — невозмутимо ответил Андрей.
Я стрелой понеслась вниз по лестнице, презрев лифт — его надо было ждать, а я торопилась! Значит, не открывается копилка??? Значит, я ее отлуплю??? А в машине, когда она Катьке копилку показывала — она быстро нашла кнопочку, нажав на которую, монетка выскакивала сама!
В беседку я влетела, словно фурия, разъяренная до предела.
Мерзавка в одиночестве сидела на лавочке и усердно раскладывала мелочь столбиком, сосредоточенно хмуря лобик и шевеля губками. Выручку видать подсчитывала.
Я с размаху схватила копилку и треснула ее об угол — только осколки полетели!
— Не открывается копилка, значит??? — рявкнула я.
Настя молчала, затравленно глядя на меня.
— Ну, чего молчим??? — снова рявкнула я.
Ребенок отвернулся и горько зарыдал.
— Пореви, пореви, — дрожащим от злости голосом сказала я. — Коммерсантка, блин!
Потом я сгребла в два кармана всю мелочь, а было ее, надо сказать, прилично, схватила рыдающего ребенка за руку и повела ее в подъезд.
— Сейчас деньги отдавать деткам будешь! — мстительно сказала я. — И публично извиняться перед ограбленными детками, ясно?
Настя уперлась сапожками в землю и зарыдала пуще прежнего :
— Не пойду! Что они обо мне подумают!
— Бааатюшки! — удивилась я. — Тебя это только сейчас заинтересовало?
— Тетя Машечка, — рыдала она. — Пол подмету дома, посуду вымою! Я ж не знала, что это плохо!
«У ребенка мать в тюрьме», — жалостливо сказал внутренний голос.
— Ладно, — смягчилась я. — Перестань реветь. Сама отдам.
— Я пока тут постою, ладно? — подняла она ко мне светящееся надеждой зареванное личико.
— Ладно, — тяжко вздохнула я.
Вернувшись в подъезд, я выгребла из карманов мелочь и радостно сказала деткам:
— Ну что, копилку я разбила, денежки ваши вот они! Разбирайте!
Детки степенно и без суеты забрали свои финансы и разошлись по квартирам. Нет, что ни говори, а мы в наше время такими не были. Нынешние дети рождаются уже взрослыми. Покачав головой им вслед, я снова вышла из подъезда и позвала маленькую мерзавку. На улице уже сгустились сумерки, зажглись фонари, и Настя в их ярком свете была совсем маленькой и несчастной, у меня аж сердце сжалось.
— Они ушли? — хмуро спросила она.
— Ушли, — тяжко вздохнула я. — Еще раз так сделаешь — выпорю.
Она шмыгнула носом и не глядя на меня спросила:
— Тётя Маш, а мама где?
— В Караганде, — ласково ответила я, взяла ее за руку и повела домой.
Около лифта Настя дернула меня за рукав и спросила:
— А что мама там делает?
— Где? — очнулась я от мыслей.
— Ну, в Караганде, — бесхитростно спросил ребенок.
— Хм… В командировке, — ляпнула я.
Настя лишь вздохнула, глядя на меня взрослыми глазами.
«Врешь ты все», — читалось в них.
Ребенка дома я раздела, выкупала и попыталась отправить спать.
— Не хочу! — твердо ответила Настенька.
— Не волнует — одиннадцать вечера, все детишки давно в кроватках! — флегматично ответила я.
Она посоображала немного и с укором сказала:
— А кормить меня?
«Господи!», — простонала я про себя… Ну почему же я вечно забываю что детей надо кормить?
— Конечно — конечно! — тут же засуетилась я. — Чего хочешь?
— Да пельменей, чего уж там, — вздохнуло неприхотливое дитя, потом с сомнением взглянуло на меня и уточнило: — Мне десять штук!
— Вот давно бы так! — обрадовалась я. А то — парочку!
Мы пошли в кухню, я накормила Настю, тем временем перенесла спящего Катенка в одну из гостевых комнат на втором этаже, запирающиеся на ключ изнутри. Я решила что так будет лучше — пусть запрутся на ночь и не пускают меня ни под каким видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36