Куклу на миг окутал кокон Силы, вкачивая в нее все файлы с карантина, и я в этот момент резко сорвала четки со своего запястья, одела ей на шею и быстро сказала:
— Нарекаю тебя рабой Божией Марьей, чью вещь ты носишь на шее.
Глаза куклы внимательно посмотрели на меня. Все правильно. Теперь ты не кусок пластмассы — теперь ты существо одушевленное, я тебе часть своей души отдала, и изрядную часть…
Я взяла ее за руку и мы пошли вниз, в прихожую. Марию я поставила перед очерченным мелом кругом и велела:
— Стой тут, хорошо?
Пластмассовые веки согласно качнулись. Я положила перед ней на блюдечко два обручальных кольца, сама стала в круг и поставила рядом стакан со святой водой. Если что-то пойдет не так — надо вылить ее на покойника. Потом с тяжелым сердцем принялась зажигать сорок свечей, расставленных по кругу. Я вспоминала, как однажды я наудачу, имея лишь описание обряда в Библии Ведьмы, вызвала покойника. Заклятье, видимо, было очень сильным, и потому сработало даже в моих дилетантских руках. Парень, неделю назад похороненный после того как взорвался вместе с автомобилем, так трупом и пришел. Причем натуральным — обгоревшим, слегка разлагающимся, весь в земле… Меня передернуло от мысли — а что же стало с Димкиным телом, таким сильным и безумно красивым — с августа месяца, что он лежит в могиле? И… как он будет выбираться из смерзшейся земли и тяжелого мраморного памятника, что я ему поставила?
Не хотелось бы мне тебя видеть таким, Димочка… Хочу тебя помнить всегда — молодым и очень красивым…
«А это и не Димка придет, что ты нервничаешь, — рассудительно заметил внутренний голос, — помнишь, как тот парень тебя чуть не пришиб? А ведь при жизни к тебе так хорошо относился! »
Я задумалась.
А ведь и правда, Саня, тот покойник, сделал все, чтобы вынудить меня покинуть защитный круг. Я вспомнила, как он тогда вскинул на меня глаза, полные запекшейся крови, и дьявольски улыбнулся. От таких воспоминаний мне явственно поплохело. Ладно еще что я тогда от ужаса в обморок грохнулась, по пути разлив стакан со святой водой, в которую и наступил Саня. А то сейчас лежала бы сама на кладбище.
Я остановилась и быстренько отчитала страх. А то что-то совсем на себя жути нагнала. И мысли у меня неправильные для обученного некроманта. Да, придет не Димка. Ну и что? Мне надо собственно всего лишь обвенчать их с Марией, вот и все. Потом он уйдет и унесет вместе с куклой и вирус вампиризма.
Все верно?
«Начинай, не томи, — буркнул голос. — Раньше сядем, раньше выйдем!»
Я кивнула, подошла и приоткрыла входную дверь, выключила свет, после чего твердо встала в центр круга босыми ногами и принялась читать заклинание:
— Встану, перекрестясь, пойду, помолясь, из избы дверями, вечерней звезде навстречу. Ой, мати вечерняя звезда, помоги, освети ты могилу раба Божьего Дмитрия, чтобы открыл он свои глазоньки, чтобы зашевелил он своими ноженьками…
Сияние свечей за то время, что я читала заклинание, потускнело. Так весело разгоревшееся вначале пламя теперь еле — еле освещало куклу Марию, стоявшую в полуметре от круга.
что-то пошло не так…
Но я с упорством продолжала заклятие:
К кругу своему я его зазываю, в гости его приглашаю, приведи его, звездочка ясная…
Я отчитывала заклинание и понимала — это все… Как минимум — не вышло…Сила совершенно не активизировалась. Почему так случилось — я не знала.
Закончив печать на заклинания, я села на стул и поглядела на еле тлеющие свечи.
То что Димка не захотел идти ко мне — это бред. Он же явился ко мне, когда я накладывала парализующее заклинание на Кайгородова, так? Да и вообще…
Он умер за меня.
Это уже о чем-то говорит…
Я подождала минут десять и решительно раскрыла Библию Ведьмы.
Ладно!
Мы пойдем другим путем!
Я снова встала и чистым голосом пропела формулу открытия Врат. Вот теперь точно или помру, или получится — заклинание было настолько же сильным, насколько и опасным. Негритянка, которая дала мне его в обмен на мое заклинание вызова мертвых, сказала: только в крайнем случае деточка, только в самом крайнем.
Dimitry,
dhat kann ec it tolfa,
Ef ec se a tre uppi,
Vaffi vuargil na:
Sva ec rist,
Os I rumon fac
At sa gengr gumis
Os maelir vidh mic .
И свечи победно вспыхнули, а Сила задрожала на кончиках их пламени.
Я улыбнулась и посмотрела на куклу.
Мария, залитая ярким светом, нежно улыбнулась в ответ и перевела взгляд на дверь.
У косяка стоял Ворон, как живой, и насмешливо смотрел на меня, приподняв по обыкновению бровь.
— Не ждали? — слегка ехидно спросил он.
Я неверяще смотрела на него. Никакого намека на труп, он был такой же, как в последний день — большой, сильный, и очень красивый. В белой тишотке и синих джинсах.
— Димка! — взвизгнула я, и разметав свечи, ринулась к нему из круга, — Пришел!!!
«Ты чего делаешь, — вопил внутренний голос, — забыла как тебя Никанор из круга выманил?»
Я с размаху ткнулась в косяк, неверяще на него посмотрела, и почувствовала, как Димкина рука нежно погладила меня по макушке.
— Бедная ты моя, — ласково сказал он. — Ну неужто ты и в самом деле хотела, чтобы к тебе тело пришло?
— А ты можешь остаться? — шепнула я не оборачиваясь, чувствуя как душу стремительно заполняет боль. Чувствовать Димку рядом, живого и любимого, было выше моих сил. Потому что душа уже оплакивала расставание.
— Догадайся, — хмыкнул он.
Мы помолчали.
— А почему же первое заклинание на вызов тела не сработало? — безнадежно спросила я.
— А потому что некоторые сильно умные некроманты не удосужились прочитать комментарии, — язвительно ответил он. — Таким способом мертвого можно поднять только до сорокового дня с момента смерти!
— Мда? — невольно улыбнулась я. И правда, было там чего-то на полях приписано.
— Мда! — подтвердил он. — Магдалиночка, у меня времени мало. Я только на свадьбу пришел.
Я перевела взгляд на безмятежно улыбающуюся Марию и бормотнула:
— Я не пойму, ты на мне женишься или нет? что-то я ревную…
— Дурочка, — хмыкнул он. — Я на тебе реальной жениться не могу. А вот этот кусочек твоей души для меня сейчас в самый раз.
— Кусочек? — горько сказала я. — Это просто кукла!
— Разве? — мягко спросил он.
И что-то в его голосе заставило меня обернуться.
Вместо куклы стояла я — вторая. В полный рост. Слегка призрачная фата накрывала пламя от свеч — и странное дело — не загоралась. Бледно — золотые локоны спускались до талии, и мои руки их слегка нервно теребили.
— Привет, — сказала Мария.
— Привет, — ошеломленно выдавила я и перевела взгляд на Ворона.
— Не ревнуй, — печально улыбнулся он. — Все равно кусочек твоей души, который ты отпела и помянула, сегодня уйдет в мир мертвых. И что плохого, если я из этого кусочка сделал себе тебя?
Я медленно кивнула, чувствуя непонятный ком в горле.
— Повенчай нас, — шепнул он.
Я молча посмотрела на Марию. Она так же безмятежно улыбалась мне моей улыбкой на моих устах.
— Хорошо! — злым голосом сказала я. — Получишь ты себе жену!
После чего подошла в Марии, прижалась к ней — лоб ко лбу — и отпустила Силу.
И она рванулась потоком в мою душу — собирая и вычерпывая то, что я ей велела. Мою любовь к Димке.
Меня обдало холодом, потом стало теплее.
Я разбила собранный файл надвое и половину слила на Марию.
Та слегка застонала.
Я отшатнулась от нее, взглянула в свои глаза и серьезно велела:
— Носки стирай ему хорошенько, песенки на ночь пой. Помру — проверю. И не дай Бог ты за ним плохо смотреть будешь…
— Магдалина! — засмеялся сзади меня Димка.
— Да, вопрос, — повернулась я и вперила в него взгляд. — А когда я помру, у нас что, будет шведская семья? Господь такого не одобряет. Выкинет к черту всех троих за разврат.
— Магдалиночка, — серьезно посмотрел он на меня. — Вы всего лишь части одной души, которую ты разделила своей волей. Когда перейдешь грань смерти — просто станет одна целая душа, вот и все.
— Димочка, — внезапно заплакала я. — Я не хочу чтобы ты уходил! Может ты хоть таким останешься?
— Не могу, котенок, — шепнул он.
— А если я тебя буду снова этим заклинанием вызывать? — жестко спросила я.
— Каким? — насмешливо приподнял он бровь.
— Ну… вторым, которое сильное, — шмыгнула я носом.
— А ты хоть знаешь что в нем? — заржал он.
— Ну и что? — нахмурилась я.
— Колыбельная песенка одного из африканских народов!
Я озадаченно поморгала ресницами, после чего с чувством сказала:
— Коза та афроамериканка! Ну а ты-то тогда почему ж пришел?
— Ну, — почесал он лапой за ухом, — не мог же я не прийти на собственную свадьбу, причем с тобой.
Мария неслышно скользнула к нему, взяла за руку и протянула мне кольца, так же безмолвно и слегка виновато улыбаясь.
— Я умру, если меня будут некоторые продолжать звать Марьей? — неожиданно спросила я.
Та удивленно вскинула бровь — совсем как я и Ворон — и отрицательно покачала головой.
Я медленно кивнула, взяла с ее руки кольца и, удивившись собственному бесстрастию, спокойно и чуть торжественно спросила:
— Берешь ли ты, Дмитрий, Марию в жены?
Проснулась я с рассветом. Словно кто толкнул меня. Я резко открыла глаза и осмотрелась вокруг. Я лежала на диванчике в стиле Людовика Четырнадцатого, крайне неудобный стиль, надо сказать! Спать на нем не рекомендуется, потому я и поставила его в холле. Однако кто-то меня заботливо прикрыл пушистым пледом и сунул под голову подушку. Я пошевелилась — и что-то больно укололо мне ухо. Покосилась — ну надо же! Ярко — красная нераспустившаяся роза.
Красиво…
Спасибо, Димочка…
Под боком у меня дрых мерзавец Бакс, я погладила его, и котеночек замурлыкал от счастья, словно трактор «Беларусь». То-то же! А то все по углам прятался от любимой хозяйки!
Я лениво осмотрелась — в центре холла красовался круг, очерченный мелом, в кляксах растаявших свечей. То-то мне сегодня работы — все это добро с паркета отскребать!
Я медленно и со вкусом потянулась, и тут ужасная мысль пронзила меня.
А что если…?
Я вскочила, пулей кинулась в ванну, и встала перед зеркалом, оттопырив верхнюю губу.
Клыков не было. Я для верности пощелкала по зубам ногтем — но нет, все исчезло без следа.
— Йееессс! — завопила я, и как была в простом ритуальном платье, так и кинулась из квартиры вниз, к Сереге.
Тот открыл мне дверь, сонно щуря глаза и спросил:
— Тебе чего не спится?
Я, радостно улыбаясь, затолкала его в квартиру, и первым делом уткнулась лицом в шею. Вроде ничего.
Я для верности лизнула кожу, и запустила руки Сереге под тишотку.
Серега дернулся и осторожно спросил:
— Магдалин, ты чего?
Я опомнилась, отшатнулась от него, и так же светло улыбаясь, пробормотала:
— Да не, ты не подумай ничего…
После чего я ринулась обратно к себе в квартиру.
Ой, Господи, хорошо-то как! Я умница, умница, я додумалась, как вылечиться!
Я вылетела на лоджию, посмотрела на рассвет и радостно закричала:
— Здравствуй, девица — краса, утренняя заря!!!
Я безбоязненно подставляла голые руки и лицо под розовые холодные лучи, и это было чудесно. В душе у меня пели и ликовали ангелы.
Бакс смотрел на меня ка на идиотку.
Я щелкнула его по носу, оделась и побежала вниз. В ближайшем цветочном магазине я купила тридцать две ярко — красные розы, нераспустившиеся и с росой на лепестках и поехала на Текутьевское кладбище.
Бросив машину у ограды, я легко побежала по тропинке меж могил. Вот и Димочкина могилка.
— Привет, любимый! — радостно сказала я.
«Привет», — словно отозвался он рядом.
Я достала из ящичка около памятника веник, совок и принялась убираться в оградке, по пути весело приговаривая:
— Ну что, солнце мое, как тебе жена? Кстати, если б ты меня спросил при жизни насчет цветов, то я бы тебе сказала: розы я люблю или бледно — розовые или белые! А ты мне пошлую красную подарил. Ну да ничего, я тебе целый веник в отместку привезла!
Прошедшая мимо нищенка испуганно покосилась на меня.
— Бабушка! — радостно окликнула я ее.
— Чего-й тебе, милая? — изготовившись если что бежать от меня наутек, настороженно спросила нищенка.
Я порылась в карманах, вытащила не глядя ворох сотенных и протянула ей через оградку:
— На, бабушка, держи.
Та степенно взяла деньги из моих рук, разгладила каждую купюру и аккуратно сложила за пазуху.
— За кого, доченька, помолиться-то надобно?
— А ни за кого! — так же радостно ответила я.
— Ну как же, — пожевала она выцветшими губами и кивнула на памятник. — Вижу, помер у тебя кто — то. Надо б за упокой помолиться!
— Ну тогда конечно помолитесь, — кивнула я. — Только не за упокой! А за здравие — раба Божьего Дмитрия и рабы Божией Марии!
Бабушка Вовсе посмотрела на меня как на дуру и не прощаясь, быстро — быстро пошла прочь.
А я тем временем принялась сметать подтаявший снег с центра памятника — там я оставила незакрытый мрамором квадрат, чтобы садить летом цветочки. Ну а сейчас — я положу сюда букет.
Прямо из центра квадрата виднелась слегка присыпанная землей кукольная кисть руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Нарекаю тебя рабой Божией Марьей, чью вещь ты носишь на шее.
Глаза куклы внимательно посмотрели на меня. Все правильно. Теперь ты не кусок пластмассы — теперь ты существо одушевленное, я тебе часть своей души отдала, и изрядную часть…
Я взяла ее за руку и мы пошли вниз, в прихожую. Марию я поставила перед очерченным мелом кругом и велела:
— Стой тут, хорошо?
Пластмассовые веки согласно качнулись. Я положила перед ней на блюдечко два обручальных кольца, сама стала в круг и поставила рядом стакан со святой водой. Если что-то пойдет не так — надо вылить ее на покойника. Потом с тяжелым сердцем принялась зажигать сорок свечей, расставленных по кругу. Я вспоминала, как однажды я наудачу, имея лишь описание обряда в Библии Ведьмы, вызвала покойника. Заклятье, видимо, было очень сильным, и потому сработало даже в моих дилетантских руках. Парень, неделю назад похороненный после того как взорвался вместе с автомобилем, так трупом и пришел. Причем натуральным — обгоревшим, слегка разлагающимся, весь в земле… Меня передернуло от мысли — а что же стало с Димкиным телом, таким сильным и безумно красивым — с августа месяца, что он лежит в могиле? И… как он будет выбираться из смерзшейся земли и тяжелого мраморного памятника, что я ему поставила?
Не хотелось бы мне тебя видеть таким, Димочка… Хочу тебя помнить всегда — молодым и очень красивым…
«А это и не Димка придет, что ты нервничаешь, — рассудительно заметил внутренний голос, — помнишь, как тот парень тебя чуть не пришиб? А ведь при жизни к тебе так хорошо относился! »
Я задумалась.
А ведь и правда, Саня, тот покойник, сделал все, чтобы вынудить меня покинуть защитный круг. Я вспомнила, как он тогда вскинул на меня глаза, полные запекшейся крови, и дьявольски улыбнулся. От таких воспоминаний мне явственно поплохело. Ладно еще что я тогда от ужаса в обморок грохнулась, по пути разлив стакан со святой водой, в которую и наступил Саня. А то сейчас лежала бы сама на кладбище.
Я остановилась и быстренько отчитала страх. А то что-то совсем на себя жути нагнала. И мысли у меня неправильные для обученного некроманта. Да, придет не Димка. Ну и что? Мне надо собственно всего лишь обвенчать их с Марией, вот и все. Потом он уйдет и унесет вместе с куклой и вирус вампиризма.
Все верно?
«Начинай, не томи, — буркнул голос. — Раньше сядем, раньше выйдем!»
Я кивнула, подошла и приоткрыла входную дверь, выключила свет, после чего твердо встала в центр круга босыми ногами и принялась читать заклинание:
— Встану, перекрестясь, пойду, помолясь, из избы дверями, вечерней звезде навстречу. Ой, мати вечерняя звезда, помоги, освети ты могилу раба Божьего Дмитрия, чтобы открыл он свои глазоньки, чтобы зашевелил он своими ноженьками…
Сияние свечей за то время, что я читала заклинание, потускнело. Так весело разгоревшееся вначале пламя теперь еле — еле освещало куклу Марию, стоявшую в полуметре от круга.
что-то пошло не так…
Но я с упорством продолжала заклятие:
К кругу своему я его зазываю, в гости его приглашаю, приведи его, звездочка ясная…
Я отчитывала заклинание и понимала — это все… Как минимум — не вышло…Сила совершенно не активизировалась. Почему так случилось — я не знала.
Закончив печать на заклинания, я села на стул и поглядела на еле тлеющие свечи.
То что Димка не захотел идти ко мне — это бред. Он же явился ко мне, когда я накладывала парализующее заклинание на Кайгородова, так? Да и вообще…
Он умер за меня.
Это уже о чем-то говорит…
Я подождала минут десять и решительно раскрыла Библию Ведьмы.
Ладно!
Мы пойдем другим путем!
Я снова встала и чистым голосом пропела формулу открытия Врат. Вот теперь точно или помру, или получится — заклинание было настолько же сильным, насколько и опасным. Негритянка, которая дала мне его в обмен на мое заклинание вызова мертвых, сказала: только в крайнем случае деточка, только в самом крайнем.
Dimitry,
dhat kann ec it tolfa,
Ef ec se a tre uppi,
Vaffi vuargil na:
Sva ec rist,
Os I rumon fac
At sa gengr gumis
Os maelir vidh mic .
И свечи победно вспыхнули, а Сила задрожала на кончиках их пламени.
Я улыбнулась и посмотрела на куклу.
Мария, залитая ярким светом, нежно улыбнулась в ответ и перевела взгляд на дверь.
У косяка стоял Ворон, как живой, и насмешливо смотрел на меня, приподняв по обыкновению бровь.
— Не ждали? — слегка ехидно спросил он.
Я неверяще смотрела на него. Никакого намека на труп, он был такой же, как в последний день — большой, сильный, и очень красивый. В белой тишотке и синих джинсах.
— Димка! — взвизгнула я, и разметав свечи, ринулась к нему из круга, — Пришел!!!
«Ты чего делаешь, — вопил внутренний голос, — забыла как тебя Никанор из круга выманил?»
Я с размаху ткнулась в косяк, неверяще на него посмотрела, и почувствовала, как Димкина рука нежно погладила меня по макушке.
— Бедная ты моя, — ласково сказал он. — Ну неужто ты и в самом деле хотела, чтобы к тебе тело пришло?
— А ты можешь остаться? — шепнула я не оборачиваясь, чувствуя как душу стремительно заполняет боль. Чувствовать Димку рядом, живого и любимого, было выше моих сил. Потому что душа уже оплакивала расставание.
— Догадайся, — хмыкнул он.
Мы помолчали.
— А почему же первое заклинание на вызов тела не сработало? — безнадежно спросила я.
— А потому что некоторые сильно умные некроманты не удосужились прочитать комментарии, — язвительно ответил он. — Таким способом мертвого можно поднять только до сорокового дня с момента смерти!
— Мда? — невольно улыбнулась я. И правда, было там чего-то на полях приписано.
— Мда! — подтвердил он. — Магдалиночка, у меня времени мало. Я только на свадьбу пришел.
Я перевела взгляд на безмятежно улыбающуюся Марию и бормотнула:
— Я не пойму, ты на мне женишься или нет? что-то я ревную…
— Дурочка, — хмыкнул он. — Я на тебе реальной жениться не могу. А вот этот кусочек твоей души для меня сейчас в самый раз.
— Кусочек? — горько сказала я. — Это просто кукла!
— Разве? — мягко спросил он.
И что-то в его голосе заставило меня обернуться.
Вместо куклы стояла я — вторая. В полный рост. Слегка призрачная фата накрывала пламя от свеч — и странное дело — не загоралась. Бледно — золотые локоны спускались до талии, и мои руки их слегка нервно теребили.
— Привет, — сказала Мария.
— Привет, — ошеломленно выдавила я и перевела взгляд на Ворона.
— Не ревнуй, — печально улыбнулся он. — Все равно кусочек твоей души, который ты отпела и помянула, сегодня уйдет в мир мертвых. И что плохого, если я из этого кусочка сделал себе тебя?
Я медленно кивнула, чувствуя непонятный ком в горле.
— Повенчай нас, — шепнул он.
Я молча посмотрела на Марию. Она так же безмятежно улыбалась мне моей улыбкой на моих устах.
— Хорошо! — злым голосом сказала я. — Получишь ты себе жену!
После чего подошла в Марии, прижалась к ней — лоб ко лбу — и отпустила Силу.
И она рванулась потоком в мою душу — собирая и вычерпывая то, что я ей велела. Мою любовь к Димке.
Меня обдало холодом, потом стало теплее.
Я разбила собранный файл надвое и половину слила на Марию.
Та слегка застонала.
Я отшатнулась от нее, взглянула в свои глаза и серьезно велела:
— Носки стирай ему хорошенько, песенки на ночь пой. Помру — проверю. И не дай Бог ты за ним плохо смотреть будешь…
— Магдалина! — засмеялся сзади меня Димка.
— Да, вопрос, — повернулась я и вперила в него взгляд. — А когда я помру, у нас что, будет шведская семья? Господь такого не одобряет. Выкинет к черту всех троих за разврат.
— Магдалиночка, — серьезно посмотрел он на меня. — Вы всего лишь части одной души, которую ты разделила своей волей. Когда перейдешь грань смерти — просто станет одна целая душа, вот и все.
— Димочка, — внезапно заплакала я. — Я не хочу чтобы ты уходил! Может ты хоть таким останешься?
— Не могу, котенок, — шепнул он.
— А если я тебя буду снова этим заклинанием вызывать? — жестко спросила я.
— Каким? — насмешливо приподнял он бровь.
— Ну… вторым, которое сильное, — шмыгнула я носом.
— А ты хоть знаешь что в нем? — заржал он.
— Ну и что? — нахмурилась я.
— Колыбельная песенка одного из африканских народов!
Я озадаченно поморгала ресницами, после чего с чувством сказала:
— Коза та афроамериканка! Ну а ты-то тогда почему ж пришел?
— Ну, — почесал он лапой за ухом, — не мог же я не прийти на собственную свадьбу, причем с тобой.
Мария неслышно скользнула к нему, взяла за руку и протянула мне кольца, так же безмолвно и слегка виновато улыбаясь.
— Я умру, если меня будут некоторые продолжать звать Марьей? — неожиданно спросила я.
Та удивленно вскинула бровь — совсем как я и Ворон — и отрицательно покачала головой.
Я медленно кивнула, взяла с ее руки кольца и, удивившись собственному бесстрастию, спокойно и чуть торжественно спросила:
— Берешь ли ты, Дмитрий, Марию в жены?
Проснулась я с рассветом. Словно кто толкнул меня. Я резко открыла глаза и осмотрелась вокруг. Я лежала на диванчике в стиле Людовика Четырнадцатого, крайне неудобный стиль, надо сказать! Спать на нем не рекомендуется, потому я и поставила его в холле. Однако кто-то меня заботливо прикрыл пушистым пледом и сунул под голову подушку. Я пошевелилась — и что-то больно укололо мне ухо. Покосилась — ну надо же! Ярко — красная нераспустившаяся роза.
Красиво…
Спасибо, Димочка…
Под боком у меня дрых мерзавец Бакс, я погладила его, и котеночек замурлыкал от счастья, словно трактор «Беларусь». То-то же! А то все по углам прятался от любимой хозяйки!
Я лениво осмотрелась — в центре холла красовался круг, очерченный мелом, в кляксах растаявших свечей. То-то мне сегодня работы — все это добро с паркета отскребать!
Я медленно и со вкусом потянулась, и тут ужасная мысль пронзила меня.
А что если…?
Я вскочила, пулей кинулась в ванну, и встала перед зеркалом, оттопырив верхнюю губу.
Клыков не было. Я для верности пощелкала по зубам ногтем — но нет, все исчезло без следа.
— Йееессс! — завопила я, и как была в простом ритуальном платье, так и кинулась из квартиры вниз, к Сереге.
Тот открыл мне дверь, сонно щуря глаза и спросил:
— Тебе чего не спится?
Я, радостно улыбаясь, затолкала его в квартиру, и первым делом уткнулась лицом в шею. Вроде ничего.
Я для верности лизнула кожу, и запустила руки Сереге под тишотку.
Серега дернулся и осторожно спросил:
— Магдалин, ты чего?
Я опомнилась, отшатнулась от него, и так же светло улыбаясь, пробормотала:
— Да не, ты не подумай ничего…
После чего я ринулась обратно к себе в квартиру.
Ой, Господи, хорошо-то как! Я умница, умница, я додумалась, как вылечиться!
Я вылетела на лоджию, посмотрела на рассвет и радостно закричала:
— Здравствуй, девица — краса, утренняя заря!!!
Я безбоязненно подставляла голые руки и лицо под розовые холодные лучи, и это было чудесно. В душе у меня пели и ликовали ангелы.
Бакс смотрел на меня ка на идиотку.
Я щелкнула его по носу, оделась и побежала вниз. В ближайшем цветочном магазине я купила тридцать две ярко — красные розы, нераспустившиеся и с росой на лепестках и поехала на Текутьевское кладбище.
Бросив машину у ограды, я легко побежала по тропинке меж могил. Вот и Димочкина могилка.
— Привет, любимый! — радостно сказала я.
«Привет», — словно отозвался он рядом.
Я достала из ящичка около памятника веник, совок и принялась убираться в оградке, по пути весело приговаривая:
— Ну что, солнце мое, как тебе жена? Кстати, если б ты меня спросил при жизни насчет цветов, то я бы тебе сказала: розы я люблю или бледно — розовые или белые! А ты мне пошлую красную подарил. Ну да ничего, я тебе целый веник в отместку привезла!
Прошедшая мимо нищенка испуганно покосилась на меня.
— Бабушка! — радостно окликнула я ее.
— Чего-й тебе, милая? — изготовившись если что бежать от меня наутек, настороженно спросила нищенка.
Я порылась в карманах, вытащила не глядя ворох сотенных и протянула ей через оградку:
— На, бабушка, держи.
Та степенно взяла деньги из моих рук, разгладила каждую купюру и аккуратно сложила за пазуху.
— За кого, доченька, помолиться-то надобно?
— А ни за кого! — так же радостно ответила я.
— Ну как же, — пожевала она выцветшими губами и кивнула на памятник. — Вижу, помер у тебя кто — то. Надо б за упокой помолиться!
— Ну тогда конечно помолитесь, — кивнула я. — Только не за упокой! А за здравие — раба Божьего Дмитрия и рабы Божией Марии!
Бабушка Вовсе посмотрела на меня как на дуру и не прощаясь, быстро — быстро пошла прочь.
А я тем временем принялась сметать подтаявший снег с центра памятника — там я оставила незакрытый мрамором квадрат, чтобы садить летом цветочки. Ну а сейчас — я положу сюда букет.
Прямо из центра квадрата виднелась слегка присыпанная землей кукольная кисть руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36