Её экономическое господство закрепилось окончательно, когда одна из первых дальних экспедиций принесла на планету весть о богатейшем поясе астероидов. Это не был тот пояс, на котором КРК сколотил своё богатство. Это была маленькая и незначительная находка, быстро исчерпавшая себя. Однако именно её запасы ценных руд позволили найти новые и более богатые месторождения.
Несмотря на огромный капитал, поступавший в виде отчислений, «Копи Стрельца» согласно уставу предприятия не могли получать прибыль от своих находок. И тогда появился КРК (в ту пору Корпорация космических рудников).
ККР начинала свой путь как сравнительно небольшое и на вид безвредное рудоплавильное предприятие. Она осваивала поля астероидов в пределах Солнечной системы, и её производственные платформы передвигались на обычных космических скоростях. ККР была достаточно мобильной и развитой, чтобы выполнять работу, необходимую для «Копей Стрельца» (сокращённо КОС), но не такой большой, чтобы считаться серьёзным конкурентом.
Естественно, станция КОС попыталась ассимилировать небольшую компанию, но ККР удалось избежать этой судьбы, и в награду за творческие успехи она постепенно стала партнёром «Копей Стрельца» в разработке пояса.
Таким образом, Корпорация космических рудников получила мощный импульс к развитию и со временем преобразовалась в Концерн рудных компаний. Астероидные пояса КОС – и станция «Копи Стрельца», партнёром которой была ККР, – позволяли накапливать богатства в ранее невиданных масштабах.
Будучи прежде незначительной компанией и занимаясь прозаической деятельностью, ККР не получала субсидий от каких-либо земных правительств и, следовательно, находилась вне государственных ограничений. Новое богатство дало ей власть. Используя её с умом и дальновидностью, ККР вскоре стала одним из главных игроков в исследовании и освоении космоса. Однако если бы история Корпорации космических рудников на этом и закончилась, она никогда не породила бы так много интересных вопросов.
Конгломераты Земли по-прежнему не видели для себя светлого будущего. Несмотря на открытие тахионного двигателя, человеческий космос был ограничен популяцией людей. То есть доходы – и возможности обогащения – могли расти только в пропорции с освоенным пространством. А эта экспансия проводилась очень медленно – в основном на станциях вокруг Земли. Экономика могла поддерживаться только ростом, а рост явно замедлялся. Это уравнение радикально изменилось после контакта с амнионами. Примером мудрого предвидения ККР и образцом её эффективных вложений может служить приобретение «Интертеха» – научно-исследовательской компании с широким спектром изысканий. В то время «Интертех» являлся рискованной покупкой. Его попытки изучения амнионских мутагенов спровоцировали человеческие бунты, и компания была разорена. «Интертех» подвергли осуждению. У всех на устах была лишь его трагическая роль в кровавых мятежах. И только Корпорация космических рудников оценила потенциал этой компании. Приобретя «Интертех», ККР стала единственным предприятием в человеческом космосе, которое могло достигать запретного пространства и вести переговоры с амнионами.
Чтобы извлечь выгоду из этой ситуации, ККР использовала свой авторитет и, запустив в действие экономические рычаги, добилась эксклюзивного права на торговлю с амнионами. Тем самым была открыта дверь к огромным возможностям, и ключ от этой двери оказался у Корпорации космических рудников.
Компания «Интертех» владела всем, что человечество знало об амнионах. У ККР были корабли и оборудование, способные превратить это знание в прибыль. А Земля имела неутолимый голод на ресурсы и новые рынки сбыта. Боясь потерять свою долю доходов от торговли с амнионами, земные правительства согласились переименовать Корпорацию космических рудников в Концерн рудных компаний, а также поручили этому частному предприятию вести и развивать контакты с амнионским космосом на благо всего человечества. В конечном счёте торговля с амнионами стала для КРК основным источником обогащения.
Такова общедоступная история Концерна рудных компаний.
Уорден
Конечно, Годсен Фрик со временем нашёл Уордена Диоса. Глава полиции КРК не мог вечно избегать руководителя службы протокола. Однако перед встречей с Годсеном – и до того, как из РСЗК поступило безоговорочное, но вполне предсказуемое требование о проведении видеоконференции, – Уордену удалось почти на час уединиться с Хэши Лебуолом.
Их беседа проходила в одном из «чистых» офисов, которые Уорден содержал для подобных случаев. Естественно, ни одно помещение в штаб-квартире полиции Концерна, включая даже личные комнаты, нельзя было считать абсолютно «чистым» от так называемых «жучков». Только руководство Бюро по сбору информации не имело прослушивающих устройств. Утечка секретных данных исключалась полностью – кабинеты хранили тайны с такой же надёжностью, как могильные плиты. Их экранированные стены и системы защиты делали невозможным любой вид электронного шпионажа. Фрик был единственным чиновником полиции Концерна, которому позволялось обнародовать сведения о темах, обсуждавшихся в этих офисах.
В целях дополнительной предосторожности охрана и техники имели строгий приказ хранить молчание о каждом случае, когда Уорден Диос пользовался данными помещениями. Если в такие моменты главу полиции разыскивала Мин Доннер, то истину скрывали даже от неё: «Нет, офицер! Мы его не видели!»
В результате Годсен не имел понятия о том, где находился Уорден. И, следовательно, не знал, в каком направлении развивались события, когда ему наконец удалось повстречаться с Диосом.
Уорден не был зловредным человеком, но он получил особое удовольствие от неосведомлённости Годсена. Неведение вело к замешательству – а Уордену нравилось видеть замешательство руководителя службы протокола. Отношения с этой персоной не давали ему повода для других удовольствий.
Диос только что вернулся в свой представительский кабинет – огромный, роскошный и обычно бесполезный, поскольку он держал его только для случаев, когда демонстрация статуса была важнее собственно статуса. Не прошло и минуты, как секретарь проинформировала Уордена о том, что с ним хочет увидеться Годсен. Диос подошёл к огромному столу из красного полированного дерева – дерева, выращенного на гидропонной станции и стоившего баснословные деньги. Он устроился в кресле, которое перекатывалось на старомодных роликах. Стол и кресло, как и вся мебель в кабинете, были предоставлены ему несколько лет назад Холтом Фэснером в виде подарка в честь завершения строительства орбитальной штаб-квартиры полиции Концерна. Наверное, именно поэтому он старался пользоваться своим представительским кабинетом как можно реже. Но сегодня у него не было выбора.
Быстро просмотрев расписание дел на ближайшие часы, Диос включил интерком и попросил секретаря – женщину, которую он считал такой же отполированной и бесполезной, как мебель, – пригласить к нему Годсена Фрика.
Руководитель службы протокола тут же вбежал в кабинет. Встревоженный вид был ему не свойствен. Важная представительность, этакая невозмутимая надменность служили хорошим прикрытием для его интриг и любопытства, но не для маскировки тревоги и обиды. Благообразная голова в шапке белых волос, которая обычно придавала Фрику вид благородного государственного деятеля, теперь делала его похожим на великовозрастного юнца, пойманного за позорным актом содомии.
Видя его растерянность, Уорден получил ещё одну небольшую порцию удовольствия.
Однако это ничего не меняло. Благодаря искусственному глазу он всегда видел Фрика «насквозь». Этим Уорден отличался от своих высокопоставленных коллег. Хэши Лебуол мог предать вселенную, но не дать инфракрасному взгляду Уордена ни одного намёка. Однако он не был прирождённым иудой – просто Хэши не делал никаких различий между уровнями своей природной двуличности. По контрасту с ним Мин Доннер выделялась чистотой помыслов и преданностью делу. Годсен же выдавал себя столь очевидно, что Уорден не мог не замечать его «физиологических» намёков – любая интрига, любой запутанный мотив, любая фальшь проявлялись в ритме сердца, в потливости, в температуре и ауре тела.
Каждый раз, общаясь с руководителем службы протокола, Диос знал, что должен быть готов к последствиям их разговора. И эти последствия могли простираться от пассивного противодействия Фрика до активного вмешательства Холта Фэснера
Это было бедствие. Тем не менее Уорден мог учитывать, планировать и использовать его.
– Прошу вас, присаживайтесь, – небрежно сказал он. Из-за того, что Фрик ему не нравился, он всегда обращался к нему чинно и вежливо.
Годсен, казалось, не замечал антипатии начальника. Как только дверь закрылась и индикаторы показали, что видеокамеры в кабинете не активированы, он опёрся ладонями о блестящую поверхность стола и, придав себе самоуверенный вид, произнёс:
– У меня к вам серьёзный разговор. Моя задница сейчас на раскалённой сковородке.
Его показной апломб был неубедительным. Голос дрожал от напряжения, а не рокотал с обычной ленивой надменностью.
Уорден развёл руками в жесте беспомощного сожаления.
– Как я понял, он остался недоволен вами? Но вы всегда могли переадресовать его ко мне.
«Им» в этом контексте мог быть только один человек. Однако Годсен не стыдился своей несоразмерной верности Холту Фэснеру. Торопливо, но без малейшего раскаяния, он ответил:
– Вы же знаете, я должен был информировать его. Во-первых, не вы нанимали меня на эту работу, а он. И именно Фэснер даст мне указания Неужели вы ожидали, что я проигнорирую сей факт? Во-вторых, на нашей станции не найдётся никого, кто отказался бы принять звонок от шефа.
Последнее утверждение было весьма некорректным. Мин Доннер и Хэши Лебуол не признавали какой бы то ни было власти за стенами штаб-квартиры полиции Концерна. Тем не менее Годсен верил тому, что говорил, и это было очевидно.
Уорден подавил желание ответить: «Я тоже даю вам указания». Вместо этого он спросил:
– Так что же сказал вам «шеф»?
– Он сказал: «О чём вы там, мать вашу, думаете, когда трубите на весь мир о побеге Термопайла и Тэвернера? Неужели вы не понимаете, какая шумиха сейчас начнётся? »
Годсен здорово имитировал голос Холта.
– И что вы ему ответили?
– Я сказал, что действовал согласно вашим непосредственным инструкциям.
От напряжения и досады аура Годсена лучилась тёмно-красным светом. Она разоблачала его показное хладнокровие.
– Я сказал ему, что мы сделали это для создания алиби Джошуа – для того, чтобы он мог обосновать свой прибытие на верфи «Купюра». И я отметил, что, на мой взгляд, вы приняли верное решение.
Флуктуация его ауры просигналила, что все сказанное – ложь.
– Риск вполне оправдан. Если верфи «Купюра» не поверят ему, то все наши усилия с Джошуа гроша ломаного не стоят.
Уорден пропустил эту реплику мимо ушей.
– А вы не упоминали о Морн Хайленд?
Так как в заданном вопросе содержалась угроза, голос Диоса прозвучал ещё учтивее.
– Разве вы не сказали ему, что, допустив утечку информации о нашей операции, я тем самым отказался от спасения Хайленд? Надеюсь, вы были красноречивы, описывая своё желание спасти её?
«А вернее, вывести из игры».
– Вы часто сетовали, что полиция получит серьёзную проблему, если кто-нибудь узнает о том, в какое положение мы поставили одного из наших лейтенантов. Разве вы не предложили Фэснеру настоять на изменении программы и объединить миссию Джошуа со спасением Морн?
Диос ждал правдивого ответа. И он сформулировал вопрос таким образом, чтобы извлечь из реакции Годсена как можно больше информации. Но инфракрасное зрение ничего не выявило. Фрик негодующе выкрикнул:
– Нет!
Оттолкнувшись от стола, он отступил на несколько шагов и почти отвернулся от Уордена, пытаясь скрыть свою досаду.
– Это было давно. Я уже забыл о подобных доводах.
Значит, Годсен не получил каких-то особых инструкций. Он опять разыгрывал карту Морн, но Фэснер не поддержал его игру. Дракон решил, что ситуация не требует вмешательства, во всяком случае, пока.
Уорден облегчённо вздохнул.
– Это хорошо, – сказал он. – Вы должны понять, что ему нет дела до Морн Хайленд. Я даже не уверен, что ему дело до вас. Вы оба – лишь средства для достижения цели.
Он не сказал бы такого никому другому. И только Годсен мог насторожиться от этих слов – насторожиться и передать их Фэснеру. Уорден тонко использовал Фрика, демонстрируя ему бездушную маску Дракона.
– Эта цель тревожит меня. Если бы я знал, какова она, то чувствовал бы себя гораздо увереннее.
Годсен сел в кресло и попытался восстановить душевное равновесие. Он сжал пальцами подлокотники, затем сложил руки на округлом животе и, наконец, положил их на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Несмотря на огромный капитал, поступавший в виде отчислений, «Копи Стрельца» согласно уставу предприятия не могли получать прибыль от своих находок. И тогда появился КРК (в ту пору Корпорация космических рудников).
ККР начинала свой путь как сравнительно небольшое и на вид безвредное рудоплавильное предприятие. Она осваивала поля астероидов в пределах Солнечной системы, и её производственные платформы передвигались на обычных космических скоростях. ККР была достаточно мобильной и развитой, чтобы выполнять работу, необходимую для «Копей Стрельца» (сокращённо КОС), но не такой большой, чтобы считаться серьёзным конкурентом.
Естественно, станция КОС попыталась ассимилировать небольшую компанию, но ККР удалось избежать этой судьбы, и в награду за творческие успехи она постепенно стала партнёром «Копей Стрельца» в разработке пояса.
Таким образом, Корпорация космических рудников получила мощный импульс к развитию и со временем преобразовалась в Концерн рудных компаний. Астероидные пояса КОС – и станция «Копи Стрельца», партнёром которой была ККР, – позволяли накапливать богатства в ранее невиданных масштабах.
Будучи прежде незначительной компанией и занимаясь прозаической деятельностью, ККР не получала субсидий от каких-либо земных правительств и, следовательно, находилась вне государственных ограничений. Новое богатство дало ей власть. Используя её с умом и дальновидностью, ККР вскоре стала одним из главных игроков в исследовании и освоении космоса. Однако если бы история Корпорации космических рудников на этом и закончилась, она никогда не породила бы так много интересных вопросов.
Конгломераты Земли по-прежнему не видели для себя светлого будущего. Несмотря на открытие тахионного двигателя, человеческий космос был ограничен популяцией людей. То есть доходы – и возможности обогащения – могли расти только в пропорции с освоенным пространством. А эта экспансия проводилась очень медленно – в основном на станциях вокруг Земли. Экономика могла поддерживаться только ростом, а рост явно замедлялся. Это уравнение радикально изменилось после контакта с амнионами. Примером мудрого предвидения ККР и образцом её эффективных вложений может служить приобретение «Интертеха» – научно-исследовательской компании с широким спектром изысканий. В то время «Интертех» являлся рискованной покупкой. Его попытки изучения амнионских мутагенов спровоцировали человеческие бунты, и компания была разорена. «Интертех» подвергли осуждению. У всех на устах была лишь его трагическая роль в кровавых мятежах. И только Корпорация космических рудников оценила потенциал этой компании. Приобретя «Интертех», ККР стала единственным предприятием в человеческом космосе, которое могло достигать запретного пространства и вести переговоры с амнионами.
Чтобы извлечь выгоду из этой ситуации, ККР использовала свой авторитет и, запустив в действие экономические рычаги, добилась эксклюзивного права на торговлю с амнионами. Тем самым была открыта дверь к огромным возможностям, и ключ от этой двери оказался у Корпорации космических рудников.
Компания «Интертех» владела всем, что человечество знало об амнионах. У ККР были корабли и оборудование, способные превратить это знание в прибыль. А Земля имела неутолимый голод на ресурсы и новые рынки сбыта. Боясь потерять свою долю доходов от торговли с амнионами, земные правительства согласились переименовать Корпорацию космических рудников в Концерн рудных компаний, а также поручили этому частному предприятию вести и развивать контакты с амнионским космосом на благо всего человечества. В конечном счёте торговля с амнионами стала для КРК основным источником обогащения.
Такова общедоступная история Концерна рудных компаний.
Уорден
Конечно, Годсен Фрик со временем нашёл Уордена Диоса. Глава полиции КРК не мог вечно избегать руководителя службы протокола. Однако перед встречей с Годсеном – и до того, как из РСЗК поступило безоговорочное, но вполне предсказуемое требование о проведении видеоконференции, – Уордену удалось почти на час уединиться с Хэши Лебуолом.
Их беседа проходила в одном из «чистых» офисов, которые Уорден содержал для подобных случаев. Естественно, ни одно помещение в штаб-квартире полиции Концерна, включая даже личные комнаты, нельзя было считать абсолютно «чистым» от так называемых «жучков». Только руководство Бюро по сбору информации не имело прослушивающих устройств. Утечка секретных данных исключалась полностью – кабинеты хранили тайны с такой же надёжностью, как могильные плиты. Их экранированные стены и системы защиты делали невозможным любой вид электронного шпионажа. Фрик был единственным чиновником полиции Концерна, которому позволялось обнародовать сведения о темах, обсуждавшихся в этих офисах.
В целях дополнительной предосторожности охрана и техники имели строгий приказ хранить молчание о каждом случае, когда Уорден Диос пользовался данными помещениями. Если в такие моменты главу полиции разыскивала Мин Доннер, то истину скрывали даже от неё: «Нет, офицер! Мы его не видели!»
В результате Годсен не имел понятия о том, где находился Уорден. И, следовательно, не знал, в каком направлении развивались события, когда ему наконец удалось повстречаться с Диосом.
Уорден не был зловредным человеком, но он получил особое удовольствие от неосведомлённости Годсена. Неведение вело к замешательству – а Уордену нравилось видеть замешательство руководителя службы протокола. Отношения с этой персоной не давали ему повода для других удовольствий.
Диос только что вернулся в свой представительский кабинет – огромный, роскошный и обычно бесполезный, поскольку он держал его только для случаев, когда демонстрация статуса была важнее собственно статуса. Не прошло и минуты, как секретарь проинформировала Уордена о том, что с ним хочет увидеться Годсен. Диос подошёл к огромному столу из красного полированного дерева – дерева, выращенного на гидропонной станции и стоившего баснословные деньги. Он устроился в кресле, которое перекатывалось на старомодных роликах. Стол и кресло, как и вся мебель в кабинете, были предоставлены ему несколько лет назад Холтом Фэснером в виде подарка в честь завершения строительства орбитальной штаб-квартиры полиции Концерна. Наверное, именно поэтому он старался пользоваться своим представительским кабинетом как можно реже. Но сегодня у него не было выбора.
Быстро просмотрев расписание дел на ближайшие часы, Диос включил интерком и попросил секретаря – женщину, которую он считал такой же отполированной и бесполезной, как мебель, – пригласить к нему Годсена Фрика.
Руководитель службы протокола тут же вбежал в кабинет. Встревоженный вид был ему не свойствен. Важная представительность, этакая невозмутимая надменность служили хорошим прикрытием для его интриг и любопытства, но не для маскировки тревоги и обиды. Благообразная голова в шапке белых волос, которая обычно придавала Фрику вид благородного государственного деятеля, теперь делала его похожим на великовозрастного юнца, пойманного за позорным актом содомии.
Видя его растерянность, Уорден получил ещё одну небольшую порцию удовольствия.
Однако это ничего не меняло. Благодаря искусственному глазу он всегда видел Фрика «насквозь». Этим Уорден отличался от своих высокопоставленных коллег. Хэши Лебуол мог предать вселенную, но не дать инфракрасному взгляду Уордена ни одного намёка. Однако он не был прирождённым иудой – просто Хэши не делал никаких различий между уровнями своей природной двуличности. По контрасту с ним Мин Доннер выделялась чистотой помыслов и преданностью делу. Годсен же выдавал себя столь очевидно, что Уорден не мог не замечать его «физиологических» намёков – любая интрига, любой запутанный мотив, любая фальшь проявлялись в ритме сердца, в потливости, в температуре и ауре тела.
Каждый раз, общаясь с руководителем службы протокола, Диос знал, что должен быть готов к последствиям их разговора. И эти последствия могли простираться от пассивного противодействия Фрика до активного вмешательства Холта Фэснера
Это было бедствие. Тем не менее Уорден мог учитывать, планировать и использовать его.
– Прошу вас, присаживайтесь, – небрежно сказал он. Из-за того, что Фрик ему не нравился, он всегда обращался к нему чинно и вежливо.
Годсен, казалось, не замечал антипатии начальника. Как только дверь закрылась и индикаторы показали, что видеокамеры в кабинете не активированы, он опёрся ладонями о блестящую поверхность стола и, придав себе самоуверенный вид, произнёс:
– У меня к вам серьёзный разговор. Моя задница сейчас на раскалённой сковородке.
Его показной апломб был неубедительным. Голос дрожал от напряжения, а не рокотал с обычной ленивой надменностью.
Уорден развёл руками в жесте беспомощного сожаления.
– Как я понял, он остался недоволен вами? Но вы всегда могли переадресовать его ко мне.
«Им» в этом контексте мог быть только один человек. Однако Годсен не стыдился своей несоразмерной верности Холту Фэснеру. Торопливо, но без малейшего раскаяния, он ответил:
– Вы же знаете, я должен был информировать его. Во-первых, не вы нанимали меня на эту работу, а он. И именно Фэснер даст мне указания Неужели вы ожидали, что я проигнорирую сей факт? Во-вторых, на нашей станции не найдётся никого, кто отказался бы принять звонок от шефа.
Последнее утверждение было весьма некорректным. Мин Доннер и Хэши Лебуол не признавали какой бы то ни было власти за стенами штаб-квартиры полиции Концерна. Тем не менее Годсен верил тому, что говорил, и это было очевидно.
Уорден подавил желание ответить: «Я тоже даю вам указания». Вместо этого он спросил:
– Так что же сказал вам «шеф»?
– Он сказал: «О чём вы там, мать вашу, думаете, когда трубите на весь мир о побеге Термопайла и Тэвернера? Неужели вы не понимаете, какая шумиха сейчас начнётся? »
Годсен здорово имитировал голос Холта.
– И что вы ему ответили?
– Я сказал, что действовал согласно вашим непосредственным инструкциям.
От напряжения и досады аура Годсена лучилась тёмно-красным светом. Она разоблачала его показное хладнокровие.
– Я сказал ему, что мы сделали это для создания алиби Джошуа – для того, чтобы он мог обосновать свой прибытие на верфи «Купюра». И я отметил, что, на мой взгляд, вы приняли верное решение.
Флуктуация его ауры просигналила, что все сказанное – ложь.
– Риск вполне оправдан. Если верфи «Купюра» не поверят ему, то все наши усилия с Джошуа гроша ломаного не стоят.
Уорден пропустил эту реплику мимо ушей.
– А вы не упоминали о Морн Хайленд?
Так как в заданном вопросе содержалась угроза, голос Диоса прозвучал ещё учтивее.
– Разве вы не сказали ему, что, допустив утечку информации о нашей операции, я тем самым отказался от спасения Хайленд? Надеюсь, вы были красноречивы, описывая своё желание спасти её?
«А вернее, вывести из игры».
– Вы часто сетовали, что полиция получит серьёзную проблему, если кто-нибудь узнает о том, в какое положение мы поставили одного из наших лейтенантов. Разве вы не предложили Фэснеру настоять на изменении программы и объединить миссию Джошуа со спасением Морн?
Диос ждал правдивого ответа. И он сформулировал вопрос таким образом, чтобы извлечь из реакции Годсена как можно больше информации. Но инфракрасное зрение ничего не выявило. Фрик негодующе выкрикнул:
– Нет!
Оттолкнувшись от стола, он отступил на несколько шагов и почти отвернулся от Уордена, пытаясь скрыть свою досаду.
– Это было давно. Я уже забыл о подобных доводах.
Значит, Годсен не получил каких-то особых инструкций. Он опять разыгрывал карту Морн, но Фэснер не поддержал его игру. Дракон решил, что ситуация не требует вмешательства, во всяком случае, пока.
Уорден облегчённо вздохнул.
– Это хорошо, – сказал он. – Вы должны понять, что ему нет дела до Морн Хайленд. Я даже не уверен, что ему дело до вас. Вы оба – лишь средства для достижения цели.
Он не сказал бы такого никому другому. И только Годсен мог насторожиться от этих слов – насторожиться и передать их Фэснеру. Уорден тонко использовал Фрика, демонстрируя ему бездушную маску Дракона.
– Эта цель тревожит меня. Если бы я знал, какова она, то чувствовал бы себя гораздо увереннее.
Годсен сел в кресло и попытался восстановить душевное равновесие. Он сжал пальцами подлокотники, затем сложил руки на округлом животе и, наконец, положил их на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76