Он был как дома в тех чужих мирах без времени, в тех мирах, где цветы спариваются, а звезды сталкиваются в небе и падают на землю, обескровленные; где в мирах обнаруживаются лестницы вниз, в глубину, из пещер возникают руки, размахивающие факелами, чье пламя похоже на жидкие лица — все это Рэндер знал, потому что посещал эти миры на профессиональной основе в течение уже почти десяти лет. Одним согнутым пальцем он мог выделять колдунов, судить их за измену королевству, мог казнить их, мог назначать их преемников.
К счастью, это путешествие было только из вежливости… Он шел через прогалину, разыскивая Элину. Он чувствовал ее пробуждающееся присутствие повсюду вокруг себя.
Он продрался сквозь ветви и остановился у озера. Оно было холодное, голубое, бездонное, в нем отражалась та стройная ива, которая стала символом прибытия Элины.
— Элина!
Ива качнулась к нему и обратно.
— Элина! Идите сюда!
Посыпались листья, поплыли по озеру, тревожа его спокойствие, искажая отражения.
— Элина!
Все листья на иве разом пожелтели и попадали в озеро. Дерево перестало качаться. В темнеющем небе раздался странный звук, вроде гудения высоковольтных проводов в морозный день.
На небе вдруг появилась двойная вереница лун. Рэндер выбрал одну, потянулся и прижал ее. Остальные тут же исчезли, и мир остановился.
Гудение в воздухе смолкло.
Он обошел озеро, чтобы получить субъективную передышку от действий по отбрасыванию отраженного им удара. Он пошел к тому месту, где хотел поставить собор. Теперь на деревьях пели птицы. Ветер мягко пролетал мимо.
Рэндер отчетливо ощущал присутствие Элины.
— Сюда, Элина, сюда!
Она оказалась рядом с ним. Зеленое шелковое платье, бронзовые волосы, изумрудные глаза, на лбу изумруд. Зеленые туфли скользили по сосновым иглам.
— Что случилось? — спросила она.
— Вы были испуганы.
— Чем?
— Может, вы боитесь кафедрального собора. Может, вы ведьма? — он улыбнулся.
— Да, но сегодня у меня выходной.
Он засмеялся, взял ее за руку, они обошли зеленый остров, и там, на травянистом холме был воздвигнут кафедральный собор, поднявшийся выше деревьев. Он дышал носом органа, в его стеклах отражались солнечные лучи.
— Держитесь крепче, — сказал он. — Отсюда гиды начинают обход.
Они вошли.
— "…с колоннами от пола до потолка, так похожими на громадные древесные стволы, собор достигает жесткого контроля над своим пространством…" процитировал Рэндер. — Это из путеводителя. Это северный придел…
— "Зеленые рукава", — сказала она. — Орган играет "Зеленые рукава".
— Верно. Вы не можете порицать меня за это.
— Я хочу подойти ближе к музыке.
— Прекрасно. Вот сюда.
Рэндер чувствовал, что что-то не так, но не мог сказать, что именно.
Все держалось так основательно…
Что-то быстро пронеслось высоко над собором и произвело звучный гул.
Рэндер улыбнулся, вспомнив теперь: это было вроде ошибки в языке — он на миг спутал Элину с Джилл — да, вот что случилось.
Но почему же тогда…
Алтарь сиял белизной. Рэндер никогда и нигде не видел такого. Все стены были темными и холодными. В углах и высоких нишах горели свечи.
Орган гремел под невидимыми пальцами.
Рэндер понимал, что что-то тут не правильно.
Он повернулся к Элине Шэлотт. Зеленый конус ее шляпы возвышался в темноте, неся клок зеленой вуали. Ее шея была в тени, но…
— Где ожерелье?
— Не знаю. — Она улыбалась. Она держала бокал, отливающий розовым. В нем отражался ее изумруд.
— Выпьете? — спросила она.
— Стойте спокойно, — приказал он.
Он пожелал, чтобы стены обрушились. Но они лишь подернулись тенями.
— Стойте спокойно, — повторил он повелительно. — Не делайте ничего.
Постарайтесь даже не думать. Стены, падайте! — закричал он, и стены взлетели в воздух, и крыша поплыла по вершине мира, и они стояли среди развалин, освещенных единственной свечой. Ночь была черна, как уголь.
— Зачем вы сделали это? — спросила она, протягивая ему бокал.
— Не думайте. Не думайте ни о чем. Расслабьтесь. Вы очень устали.
Ваше сознание мерцает и гаснет, как эта свеча. Вы с трудом держитесь в бодрствующем состоянии. Вы едва стоите на ногах. Ваши глаза закрываются.
Да здесь и смотреть не на что.
Он пожелал, чтобы свеча погасла. Но она продолжала гореть.
— Я не устала. Пожалуйста, выпейте.
Он слышал сквозь ночь органную музыку. В другое время он не узнал бы ее сразу.
— Мне нужно ваше сотрудничество.
— Пожалуйста. Все, что угодно.
— Смотрите, луна! — показал он.
Она взглянула вверх, и из-за чернильной тучи вышла луна.
— И еще, и еще…
В темноте прошли луны, как нитка жемчуга.
— Последняя будет красной, — сказал он.
Так и было.
Он вытянул указательный палец, откинул руку в сторону, вдоль поля зрения Элины, и хотел коснуться красной луны.
Рука его заболела; ее жгло. Он не мог шевельнуть ею.
— Очнитесь! — завопил он.
Красная луна исчезла, и белая тоже.
— Пожалуйста, выпейте.
Он вышиб бокал из ее руки и отвернулся. Когда он вновь повернулся к ней, она по-прежнему держала бокал.
— Выпьете?
Он повернулся и полетел прочь.
Это напоминало бег сквозь высокий — выше пояса — снежный сугроб. Это было не правильно. Он усложнял ошибку этим бегом — он уменьшал свою силу, а силу Элины увеличивал. И это вытянуло из него энергию, высушило его.
Он стоял во мраке.
— Мир движется вокруг меня, — сказал он. — Я — его центр.
— Пожалуйста, выпейте, — повторил ее голос, и он очутился на прогалине, рядом с их столиком у озера. Озеро было черное, а луна серебряная, и висела она высоко: он не мог до нее дотянуться. На столе мигала единственная свеча, и ее свет делал волосы и платье Элины серебряными. На лбу ее была луна. На белой скатерти стояла бутылка кьянти — рядом с широким фужером для вина. Он был полон, и розовые пузырьки пенились по краю.
Рэндера мучила жажда, а Элина была прекраснее всех, кого он когда-либо видел, и ожерелье ее сверкало, и с озера дул холодный ветер, и было здесь что-то, что он должен был вспомнить…
Он шагнул к ней, и его доспехи слегка зазвенели. Он потянулся к фужеру, но его рука болезненно застыла и упала вдоль тела.
— Вы ранены!
Он медленно повернул голову. Из открытой раны на бицепсе лилась кровь, стекала по руке и капала с пальцев. Броня была проломлена. Он заставил себя отвернуться.
— Выпей, любимый, это излечит тебя. Я подержу фужер.
Он смотрел на нее, когда она подносила фужер к его губам.
— Кто я? — спросил он.
Она не ответила, но ответило что-то из плещущей воды озера:
— Ты Рэндер, Конструктор.
— Да, я вспоминаю, — сказал он и, медленно повернувшись к той лжи, которая могла сломать всю иллюзию, заставил себя сказать:
— Элина Шэлотт, я ненавижу вас.
Мир закачался и поплыл вокруг него, вздрагивая, как от рыданий.
— Чарлз! — взвизгнула Элина, и мрак упал на них.
— Очнитесь! Очнитесь! — кричал он, и его правая рука болела и горела, кровоточа в темноте.
Он стоял один на белой равнине, безмолвной и бесконечной, спадающей к краям мира. Она испускала собственный свет, и небо было не небом, а пустотой, ничем.
Ничто. И он был один. Его собственный голос эхом возвращался к нему с конца мира: "…ненавижу вас", — говорило Эхо, — "…ненавижу вас".
Он упал на колени. Он был Рэндером. Ему хотелось кричать.
В небе появилась красная луна, бросающая призрачный свет на всю протяженность равнины. Слева поднялась стена гор, и такая же — справа.
Он поднял правую руку, поддерживая ее левой, вытянул указательный палец и потянулся к луне.
С черных высот пришел вой — странный плачущий крик, получеловеческий вызов, отчаяние и сожаление. Затем Рэндер увидел Его, шагающего по горам, сбивающего хвостом снег с самых высоких пиков — последнего волка-оборотня Севера, Фенриса, сына Локи, бушующего в Небе.
Фенрис прыгнул в воздух и проглотил Луну. Он приземлился неподалеку от Рэндера. Его огромные глаза горели желтым огнем. Он крался к Рэндеру на бесшумных лапах через холодные белые поля, лежавшие между горами. И Рэндер отступал от него, поднимаясь и спускаясь по холмам, через трещины и ущелья, через долины, мимо сталагмитов и башенок, все вниз и вниз, пока жаркое дыхание зверя не обдало его, и хохочущая пасть не раскрылась над ним. Рэндер увернулся, и его ноги стали двумя сверкающими реками, уносящими его прочь.
Мир отскочил назад, Рэндер скользил по склонам. Вниз… быстрее… прочь…
Он оглянулся через плечо.
Вдалеке серая тень неслась за ним. Рэндер чувствовал, что зверь легко сократит разрыв, если захочет. Надо двигаться быстрее.
Мир под ним зашатался. Повалил снег. Он бежал вперед к расплывчатому, размытому контуру. Он прорывался сквозь пелену снега, который, шел теперь вверх, с земли.
Он приближался к разбитому предмету. Приближался, как пловец неспособный открыть рот и заговорить из боязни утонуть, утонуть, так и не узнав ничего.
Он не мог оценить свое продвижение вперед: его несло, как прибоем, к обломкам, и, наконец, он остановился рядом с ними.
Некоторые вещи никогда не меняются. Это вещи, которые давно перестали быть предметами и оставались исключительно как никогда не зарегистрированные случаи вне порядка элементов, называемого Временем.
Рэндер стоял здесь и уже не беспокоился, что Фенрис может прыгнуть на него сзади и съесть его мозг. Он закрыл глаза, но не мог перестать видеть.
Сейчас не мог. Большая часть его самого лежала мертвой у его ног.
Раздался вой. Серая тень мелькнула мимо Рэндера. Злобные глаза и кровожадная пасть протискивались в искореженный кар, прогрызая сталь, стекло, нащупывая внутри…
— Нет! Зверь! — закричал Рэндер. — Мертвые священны! Мои мертвые священны! В его руке появился скальпель, и он умело полосовал сухожилия, бугры мускулов напряженных плеч, мягкое брюхо, веревки артерий.
Рыдая, он расчленил чудовище, часть за частью, и оно исходило кровью, пачкая машину и останки в ней адским звериным соком. Кровь капала и лилась, пока вся равнина не покраснела и не скорчилась.
Рэндер упал поперек разбитого капота, тут было мягко, тепло и сухо.
Он рыдал.
— Не кричи, — сказала она.
Он крепко ухватился за ее плечо. Рядом было черное озеро под луной Видсвудского фарфора. На их столике мигала единственная свеча. Элина держала фужер у его губ.
— Пожалуйста, выпей это.
— Да, давайте.
Он глотнул вина; оно было сама мягкость и легкость. Оно горело в нем, и он почувствовал, что его сила возвращается.
— Я…
— Рэндер, Конструктор, Творецццс, — плеснуло озеро.
— Нет!
Он повернулся и снова побежал, глядя на обломки. Он хотел уйти обратно, вернуться…
— Ты не можешь.
— Могу! — закричал он. — Могу, если постараюсь…
Желтое пламя свилось кольцами в густом воздухе. Желтые змеи. Они обвились вокруг его лодыжек. Затем из мрака выступил его двухголовый враг.
Мелкие камни прогрохотали мимо него. Одуряющий запах ввинчивался в нос и в мозг.
— Конструктор! — промычала одна голова.
— Ты вернулся для расплаты! — прорычала другая.
Рэндер вглядывался, вспоминая.
— Я не буду платить, Томиэль, — ответил он. — Я побью тебя и скую именем Росмана, да, Росмана, каббалиста. — Он начертил в воздухе пентаграмму. — Уходи в Клинхот. Я изгоняю тебя.
— Клинхот здесь.
— …Именем Камаэля, ангела крови, именем Воинства Серафимов, во имя Элоиза Гобора, приказываю тебе исчезнуть!
— Не сейчас, — засмеялись обе головы.
Враг двинулся вперед. Рэндер медленно отступал, его ноги связывали желтые змеи. Он чувствовал, что за ним разверзается пропасть. Мир зигзагом уходил в сторону. Рэндер видел его отделяющиеся куски.
— Сгинь!
Гигант заревел в обе глотки. Рэндер споткнулся.
— Сюда, любимый!
Она стояла в маленькой пещере справа. Он покачал головой и попятился к пропасти.
Томиэль потянулся к нему. Рэндер повалился на край.
— Чарлз! — взвизгнула она, и с ее воплем сам мир качнулся в сторону.
— Значит, Уничтожение, — ответил он, падая. — Я присоединяюсь к тебе в темноте.
Все пришло к концу…
***
— …Я хотел бы видеть д-ра Чарлза Рэндера.
— К сожалению, это невозможно.
— Но я прискакал сюда только для того, чтобы поблагодарить его. Я стал новым человеком! Он изменил всю мою жизнь!
— Мне очень жаль, мистер Эриксон, но, когда вы позвонили утром, я сказал вам, что это невозможно.
— Сэр, я член палаты представителей Эриксон… И Рэндер однажды оказал мне большую услугу.
— Вот и вы окажите ему услугу — поезжайте домой.
— Вы не можете говорить со мной таким тоном!
— Могу. Пожалуйста, уходите. Может, в следующем году…
— Но несколько слов могут заинтересовать…
— Приберегите их…
— Я… Я прошу прощения…
***
Как ни прекрасна была порозовевшая от зари, брызгающая, испаряющаяся чаша моря — он знал, что это вот-вот кончится. Тем не менее…
Он спустился по лестнице высокой башни и вышел во внутренний двор.
Прошел через беседку и посмотрел на соломенную постель в центре.
— Доброе утро, милорд, — сказал он.
— И тебе того же, — ответил рыцарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19