— Тогда у меня есть вопросы. Что это за война, о которой все твердят? С кем мы воюем? И как я могу вам помочь?
Я не знаю точно. И, думаю, никто не знает — до сих пор на нас нападали лишь исподтишка. — Он сглотнул и продолжил: — Фреда сказала, что ты — ключ к спасению нашей семьи.
— Так и сказала?
— Да.
Я запрокинул голову и расхохотался.
— Чушь какая! И вы на это клюнули?
— Нет! — Эйбер встряхнул головой. — Это правда, брат. Фреда это видела… а все, что она видит, сбывается. Потому-то Локе и боится.
Что-то сдавило мне горло. Я видел, что Эйбер действительно верит в то, что говорит… верит в пророчество Фреды. Мне же оно казалось гадалкиным фокусом. Оно было настолько смутным, что пользы от него не было никакой. Точнее, оно годилось лишь для того, чтобы вертеть мною. И все же… За последний день я повидал столько чудес и столько проявлений магии, что невольно задумался: а вдруг я ошибаюсь?
— Ну, — сказал в конце концов я, — будем надеяться, что это правда. Но наверняка я не знаю и никто не знает. И что, этого достаточно, чтобы Локе меня возненавидел? Просто потому, что Фреда считает, будто я могу спасти нашу семью?
— Нет. — Он снова заколебался.
— Значит, есть что-то еще, — сказал я. — Ну Давай, колись.
— Папа всегда говорил о тебе с любовью — даже слишком. Оберон то, Оберон се. Рассказывал, каким великим фехтовальщиком ты становишься. А Локе всегда был ревнив и завистлив. О нем — он рос во Владениях Хаоса и вечно тыкает этим в нос всем окружающим — отец никогда так не говорил.
— А теперь я и вправду очутился здесь… теперь я из героя рассказов превратился в живого, осязаемого соперника… теперь Фреда предсказала, что я, а не он, спасу нашу семью… Локе чувствует, что его положение пошатнулось. И он почти в отчаянии.
— Ну, в конце концов, он ведь старший, — почти виновато сказал Эйбер. — Но папа свободно может выбрать себе другого наследника… которого больше любит… Тебя.
Меня?! Так вот в чем загвоздка! Фреда считает, что у меня есть шанс унаследовать титулы и владения, где бы они ни находились. Возможно, это ей и вправду сказали карты. Возможно, Дворкин катко дал ей понять, что я — его любимец. А может, Фреда настолько ненавидит Локе, что готова поддержать любого его соперника, какой только окажется под рукой.
А, да какая разница! Ситуация выглядела настолько невероятной, что я расхохотался.
Эйбер посмотрел на меня, как на умалишенного.
— Вряд ли я хоть что-то унаследую, — сказал я.
— Титул часто достается не первенцу, а сильнейшему.
Я покачал головой.
— Навряд ли меня можно считать сильнейшим. У меня нет ни друзей, ни союзников. Я никого здесь не знаю. И мне не нужен титул.
— Возможно, именно этим ты и опасен. Попробуй взглянуть на это дело вот с какой стороны: Локе никогда не был папиным любимцем. И он это знает. Но он — первенец, и в этом его преимущество перед тобой. С одной стороны, он постоянно был здесь и помогал отцу. С другой, за ним уже стоит крупное, преданное ему войско.
Я приподнял бровь.
— И что, предполагается, что я вот так вот просто приду и лишу его этих преимуществ? И каким же образом?
— Ну, ты ведь здесь. — Эйбер пожал плечами. Вид у него был виноватый. — Лучше поздно, чем никогда. И у тебя есть военный опыт… возможно, даже больше, чем у Локе, если учесть твою карьеру. Папа рассказывал, как ты сражался с адскими тварями, как ты их называешь. Армии нужен сильный руководитель… и опытный солдат. А поскольку ты, судя по всему, тот самый человек, которому суждено принести нам победу… ну, почему бы и не ты?
А и вправду, почему бы и не я? Неудивительно, что Локе боится и ненавидит меня. Нет ничего могущественнее легенды… а благодаря слухам мои таланты наверняка оказались сильно приукрашенными.
Плюс к этому пророчество Фреды…
Мне ужасно не хотелось говорить Эйберу, что у меня нет других желаний, кроме как вернуть себе имя и место в семье. Ему это не понравится.
Но я все-таки сказал. Отрекся от всего.
— Фреда все это придумала, — сказал я. — Это выдумка, мистификация, затеянная для того, чтобы подорвать положение Локе в семье. Я не хочу править Джунипером — и вообще ничем не хочу править. Я еще слишком молод, чтобы остепениться и осесть на одном месте. А теперь, когда я увидел, как вы все путешествуете по Теням… Я тоже так хочу!
— Но ты должен! — воскликнул Эйбер. — Всякий желает править!
— Только не я.
— Но Фреда видела…
— Нет. Фреда сказала, что видела.
— Ты хочешь сказать, что она — лгунья?
— Нет. — Я пожал плечами. — Я говорю лишь, что не верю в способности Фреды и ее волшебные карты, предсказывающие будущее. А поскольку я в это не верю, то и не обязан жить в соответствии с ее предсказаниями. Я не намерен отнимать у Локе земли, титулы и войска. Я ни у кого ничего не хочу отнимать.
— Слушай, ты это серьезно? — поинтересовался Эйбер. В голосе его звучал благоговейный ужас.
— Да.
— Значит, ты лучший из нас. — Он слегка поклонился. — И, возможно, единственный, кто на самом деле заслуживает трона.
— Чепуха. — Я махнул рукой. — Пусть его забирает тот, кто желает править.
Эйбер положил руку мне на плечо.
— Я вправду так считаю, брат… Я очень рад, что ты теперь здесь. И надеюсь, что мы сможем стать друзьями.
Я тоже хлопнул его по плечу.
— Мы и так друзья.
— А ведь Фреда была права, — сказал он, убирая руку. — Нашей семье здорово повезло, что у нас есть ты. Теперь я это вижу. И у Локе есть все причины опасаться, неважно, признаешь ты это или нет.
— Тогда позволь спросить: если Дворкин так высоко меня ценит, почему же он бросил меня в Илериуме одного? Вопли Локе — фигня. Если бы отец хотел, он бы в любой момент сходил туда и забрал меня.
— Я не знаю. Спроси у него сам. — Он взглянул в сторону главного коридора. — Он ждет. Нужно идти.
— Сперва ответь мне еще на один вопрос.
— Ладно.
— Что все это означает на самом деле? Эта война, эти убийства. Когда все это началось? Кто за этим стоит?
Эйбер нахмурился. Видно было, что эта тема доставляет ему беспокойство.
— У нас имеются во Владениях Хаоса соперники. Эта вражда тянется не одно поколение. Каким-то образом кто-то из нас — Фреда думает, что это был папа, — вновь вызвал к жизни старую вражду.
— Неужто никак нельзя ее похоронить? А что король Хаоса? Неужто он не в состоянии ее прекратить?
— Может, и в состоянии. Но у нас есть своя гордость. Если мы побежим за помощью к королю Утору, то навсегда распростимся со всяким влиянием.
— Понятно. — Я покачал головой. — И кто может за этим всем стоять? Есть какие-нибудь идеи?
— Нет… Ясно только, что это кто-то очень могущественный. Раз уж он начал войну, лишь бы только извести все наше семейство… Все Тени, где мы жили, подверглись нападению, в той или иной форме.
— А зачем это ему?
— Думаю, чтобы уничтожить весь род. Тогда месть будет полной, разве нет?
— Для этого нужно очень здорово на кого-то разозлиться.
И вдруг меня осенила ужасная догадка. Дворкин был прав: адские твари явились в Илериум за мной — и только за мной. У этого вторжения была одна-единственная цель: отыскать и убить меня.
Дворкин сказал, что после того, как он меня спасет, адские твари оставят страну в покое. Неудивительно — зачем им продолжать драться, если меня там уже нет? И значит, просто уйдя оттуда, я добился того, чего король Эльнар вместе со всеми своими людьми не смог добиться за год войны.
— Думаю, Фреда права в том, что касается тебя, — продолжал тем временем Эйбер. — Ты не станешь, как остальные, слепо исполнять приказы Локе — а это уже очень много. Если ты хоть наполовину так хорош в военном деле, как я думаю, ты вполне сможешь стать наследником.
— Да даже если бы я и хотел — а я не хочу… — Я раскинул руки, словно пытаясь обнять весь Джунипер. — Я просто не знал бы, что мне со всем этим делать.
— С Джунипером? — рассмеялся Эйбер. — Это всего лишь Тень, и ты, если пожелаешь, спокойно можешь найти себе другую такую, ничуть не хуже. Я имел в виду — унаследовать место главы семьи… наше положение во Владениях Хаоса. Ведь отцу принадлежит хаосский титул, со всеми прилагающимися правами и привилегиями…
Эйбер умолк на полуслове, ибо тяжелая дубовая дверь у нас за спиной внезапно распахнулась. На пороге появился Дворкин и искоса посмотрел на меня. Сейчас он казался куда старше и выглядел очень усталым. Похоже, события последних суток дались ему недешево.
— Мне так и показалось, что я слышу твой голос, — сказал Дворкин, схватив меня за руку и втащив в кабинет. Хватка у него была железная. — Ты определенно не спешил явиться ко мне, Оберон.
И он захлопнул дверь у Эйбера перед носом.
ГЛАВА 8
Я очутился в помещении без окон; в кабинете царил беспорядок и пахло затхлостью. Вдоль стен стояли длинные деревянные столы. На них валялись грудами бумаги, свитки, деревянные шкатулки, камни странной формы, бессчетные кристаллы разных размеров и множество других вещей, которых я даже не мог вот так вот, с ходу опознать. На пыльных полках стояли сосуды с аккуратно написанными этикетками; должно быть, в них хранились ингредиенты для разнообразных зелий и заклинаний. На одном из столов красовался скелет; выбеленные солнцем кости были скреплены между собою проволокой. У неведомого существа при жизни было не менее четырех рук… если не все восемь. На другом столе над свечами грелись бутылки странных форм с содержимым всех цветов радуги; от некоторых исходил весьма любопытный пряный запах. Слева располагались узкие двери, ведущие в еще одну комнату — насколько мне было видно через дверной проем, такую же захламленную.
— Давай, давай, — нетерпеливо произнес Дворкин. — Я и так уже потратил много времени на твое спасение. Нас ждет работа, и лучше всего будет, если мы возьмемся за нее без промедления.
— Ладно, — отозвался я, невольно вспоминая манеры своей юности. Внутренний голос подсказывал мне, что сейчас — самый подходящий момент для того, чтобы надавить на Дворкина — и потребовать от него объяснений.
Но я не мог. Пока еще не мог. Он все еще оставался для меня дядей Дворкином, моим наставником, которого я уважал и которым восхищался… и которого привык слушаться. Я долго жил без него и сам командовал людьми, но сейчас все эти годы улетучились бесследно, и я вновь почувствовал себя десятилетним мальчишкой, безоговорочно выполнявшим все распоряжения Дворкина.
Мы прошли в соседнюю комнату, заваленную книгами и свитками — я в жизни не видал столько книг сразу. Здесь их были тысячи.
Дворкин, не останавливаясь, провел меня в следующую комнату; там стояли разнообразные механизмы и устройства, явно сконструированные им самим. На полу и столах лежали какие-то странные детали и фрагменты полусобранных (или полуразобранных — этого я определить не мог) устройств. У некоторых имелись трубки и проволочки, соединяющие большие камни с чем-то наподобие изъеденных коррозией медных шаров, от здоровенного, футов четырех в диаметре, до маленьких, размером с ладонь. Другие напоминали сказочные замки, спряденные из стекла; в них пульсировали или ровно горели розовые, белые и желтые огоньки. Напротив, в огромном камине, занимающем целую стену, висело три больших котла; их содержимое клокотало, хотя огонь в камине не горел. Все эти зелья образовали любопытное сочетание запахов — более всего это напоминало запах воздуха после грозы, только еще чувствовалась слабая кислинка. Волосы у меня на загривке начали становиться дыбом, и я невольно вздрогнул.
Дворкин, то есть отец, заметил это и коротко рассмеялся.
— Чем ты тут занимаешься? — спросил я.
— Дистиллирую.
— Бренди? — поинтересовался я, хотя и понимал, что тут должно быть что-то посложнее.
— Жизненную силу.
Я ответил невнятным междометием, ибо плохо себе представлял, что делать с жизненной силой.
Дворкин вытащил откуда-то два деревянных стула с высокими спинками, и мы уселись лицом Друг к другу. Но Дворкин старался не смотреть мне в глаза. Может, он чувствовал себя… виноватым? За то, что не позволил мне узнать, что у меня есть отец и семья? За то, что скрыл от меня правду о моем рождении? За то, что покинул меня на много лет?
Мы долго молчали, и эту полную неловкости тишину нарушал лишь стук капель в каком-то механизме и ровное шипение одного из котлов.
— Дворкин… — произнес в конце концов я. — Или я должен называть тебя папой, как Эйбер и все прочие?
Дворкин заерзал на стуле.
— Сойдет и то, и то. Возможно, Дворкин даже лучше… Я был для тебя неважным отцом. Хотя «папа» — тоже звучит неплохо…
— Значит, пускай так и будет… папа.
— Что еще ты успел выяснить с момента приезда? — негромко поинтересовался Дворкин.
— Не так много, как мне хотелось бы. — Я сглотнул. У меня пересохло во рту, и впервые в жизни я поймал себя на том, что мне трудно подобрать слова. В горле у меня стоял комок размером с яблоко. Мне трудно было разговаривать с Дворкином спокойно — теперь, когда я узнал все то, что узнал. — Очевидно, у тебя есть враги во Владениях Хаоса, и по меньшей мере один из них пытается уничтожить тебя вместе со всем твоим семейством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Я не знаю точно. И, думаю, никто не знает — до сих пор на нас нападали лишь исподтишка. — Он сглотнул и продолжил: — Фреда сказала, что ты — ключ к спасению нашей семьи.
— Так и сказала?
— Да.
Я запрокинул голову и расхохотался.
— Чушь какая! И вы на это клюнули?
— Нет! — Эйбер встряхнул головой. — Это правда, брат. Фреда это видела… а все, что она видит, сбывается. Потому-то Локе и боится.
Что-то сдавило мне горло. Я видел, что Эйбер действительно верит в то, что говорит… верит в пророчество Фреды. Мне же оно казалось гадалкиным фокусом. Оно было настолько смутным, что пользы от него не было никакой. Точнее, оно годилось лишь для того, чтобы вертеть мною. И все же… За последний день я повидал столько чудес и столько проявлений магии, что невольно задумался: а вдруг я ошибаюсь?
— Ну, — сказал в конце концов я, — будем надеяться, что это правда. Но наверняка я не знаю и никто не знает. И что, этого достаточно, чтобы Локе меня возненавидел? Просто потому, что Фреда считает, будто я могу спасти нашу семью?
— Нет. — Он снова заколебался.
— Значит, есть что-то еще, — сказал я. — Ну Давай, колись.
— Папа всегда говорил о тебе с любовью — даже слишком. Оберон то, Оберон се. Рассказывал, каким великим фехтовальщиком ты становишься. А Локе всегда был ревнив и завистлив. О нем — он рос во Владениях Хаоса и вечно тыкает этим в нос всем окружающим — отец никогда так не говорил.
— А теперь я и вправду очутился здесь… теперь я из героя рассказов превратился в живого, осязаемого соперника… теперь Фреда предсказала, что я, а не он, спасу нашу семью… Локе чувствует, что его положение пошатнулось. И он почти в отчаянии.
— Ну, в конце концов, он ведь старший, — почти виновато сказал Эйбер. — Но папа свободно может выбрать себе другого наследника… которого больше любит… Тебя.
Меня?! Так вот в чем загвоздка! Фреда считает, что у меня есть шанс унаследовать титулы и владения, где бы они ни находились. Возможно, это ей и вправду сказали карты. Возможно, Дворкин катко дал ей понять, что я — его любимец. А может, Фреда настолько ненавидит Локе, что готова поддержать любого его соперника, какой только окажется под рукой.
А, да какая разница! Ситуация выглядела настолько невероятной, что я расхохотался.
Эйбер посмотрел на меня, как на умалишенного.
— Вряд ли я хоть что-то унаследую, — сказал я.
— Титул часто достается не первенцу, а сильнейшему.
Я покачал головой.
— Навряд ли меня можно считать сильнейшим. У меня нет ни друзей, ни союзников. Я никого здесь не знаю. И мне не нужен титул.
— Возможно, именно этим ты и опасен. Попробуй взглянуть на это дело вот с какой стороны: Локе никогда не был папиным любимцем. И он это знает. Но он — первенец, и в этом его преимущество перед тобой. С одной стороны, он постоянно был здесь и помогал отцу. С другой, за ним уже стоит крупное, преданное ему войско.
Я приподнял бровь.
— И что, предполагается, что я вот так вот просто приду и лишу его этих преимуществ? И каким же образом?
— Ну, ты ведь здесь. — Эйбер пожал плечами. Вид у него был виноватый. — Лучше поздно, чем никогда. И у тебя есть военный опыт… возможно, даже больше, чем у Локе, если учесть твою карьеру. Папа рассказывал, как ты сражался с адскими тварями, как ты их называешь. Армии нужен сильный руководитель… и опытный солдат. А поскольку ты, судя по всему, тот самый человек, которому суждено принести нам победу… ну, почему бы и не ты?
А и вправду, почему бы и не я? Неудивительно, что Локе боится и ненавидит меня. Нет ничего могущественнее легенды… а благодаря слухам мои таланты наверняка оказались сильно приукрашенными.
Плюс к этому пророчество Фреды…
Мне ужасно не хотелось говорить Эйберу, что у меня нет других желаний, кроме как вернуть себе имя и место в семье. Ему это не понравится.
Но я все-таки сказал. Отрекся от всего.
— Фреда все это придумала, — сказал я. — Это выдумка, мистификация, затеянная для того, чтобы подорвать положение Локе в семье. Я не хочу править Джунипером — и вообще ничем не хочу править. Я еще слишком молод, чтобы остепениться и осесть на одном месте. А теперь, когда я увидел, как вы все путешествуете по Теням… Я тоже так хочу!
— Но ты должен! — воскликнул Эйбер. — Всякий желает править!
— Только не я.
— Но Фреда видела…
— Нет. Фреда сказала, что видела.
— Ты хочешь сказать, что она — лгунья?
— Нет. — Я пожал плечами. — Я говорю лишь, что не верю в способности Фреды и ее волшебные карты, предсказывающие будущее. А поскольку я в это не верю, то и не обязан жить в соответствии с ее предсказаниями. Я не намерен отнимать у Локе земли, титулы и войска. Я ни у кого ничего не хочу отнимать.
— Слушай, ты это серьезно? — поинтересовался Эйбер. В голосе его звучал благоговейный ужас.
— Да.
— Значит, ты лучший из нас. — Он слегка поклонился. — И, возможно, единственный, кто на самом деле заслуживает трона.
— Чепуха. — Я махнул рукой. — Пусть его забирает тот, кто желает править.
Эйбер положил руку мне на плечо.
— Я вправду так считаю, брат… Я очень рад, что ты теперь здесь. И надеюсь, что мы сможем стать друзьями.
Я тоже хлопнул его по плечу.
— Мы и так друзья.
— А ведь Фреда была права, — сказал он, убирая руку. — Нашей семье здорово повезло, что у нас есть ты. Теперь я это вижу. И у Локе есть все причины опасаться, неважно, признаешь ты это или нет.
— Тогда позволь спросить: если Дворкин так высоко меня ценит, почему же он бросил меня в Илериуме одного? Вопли Локе — фигня. Если бы отец хотел, он бы в любой момент сходил туда и забрал меня.
— Я не знаю. Спроси у него сам. — Он взглянул в сторону главного коридора. — Он ждет. Нужно идти.
— Сперва ответь мне еще на один вопрос.
— Ладно.
— Что все это означает на самом деле? Эта война, эти убийства. Когда все это началось? Кто за этим стоит?
Эйбер нахмурился. Видно было, что эта тема доставляет ему беспокойство.
— У нас имеются во Владениях Хаоса соперники. Эта вражда тянется не одно поколение. Каким-то образом кто-то из нас — Фреда думает, что это был папа, — вновь вызвал к жизни старую вражду.
— Неужто никак нельзя ее похоронить? А что король Хаоса? Неужто он не в состоянии ее прекратить?
— Может, и в состоянии. Но у нас есть своя гордость. Если мы побежим за помощью к королю Утору, то навсегда распростимся со всяким влиянием.
— Понятно. — Я покачал головой. — И кто может за этим всем стоять? Есть какие-нибудь идеи?
— Нет… Ясно только, что это кто-то очень могущественный. Раз уж он начал войну, лишь бы только извести все наше семейство… Все Тени, где мы жили, подверглись нападению, в той или иной форме.
— А зачем это ему?
— Думаю, чтобы уничтожить весь род. Тогда месть будет полной, разве нет?
— Для этого нужно очень здорово на кого-то разозлиться.
И вдруг меня осенила ужасная догадка. Дворкин был прав: адские твари явились в Илериум за мной — и только за мной. У этого вторжения была одна-единственная цель: отыскать и убить меня.
Дворкин сказал, что после того, как он меня спасет, адские твари оставят страну в покое. Неудивительно — зачем им продолжать драться, если меня там уже нет? И значит, просто уйдя оттуда, я добился того, чего король Эльнар вместе со всеми своими людьми не смог добиться за год войны.
— Думаю, Фреда права в том, что касается тебя, — продолжал тем временем Эйбер. — Ты не станешь, как остальные, слепо исполнять приказы Локе — а это уже очень много. Если ты хоть наполовину так хорош в военном деле, как я думаю, ты вполне сможешь стать наследником.
— Да даже если бы я и хотел — а я не хочу… — Я раскинул руки, словно пытаясь обнять весь Джунипер. — Я просто не знал бы, что мне со всем этим делать.
— С Джунипером? — рассмеялся Эйбер. — Это всего лишь Тень, и ты, если пожелаешь, спокойно можешь найти себе другую такую, ничуть не хуже. Я имел в виду — унаследовать место главы семьи… наше положение во Владениях Хаоса. Ведь отцу принадлежит хаосский титул, со всеми прилагающимися правами и привилегиями…
Эйбер умолк на полуслове, ибо тяжелая дубовая дверь у нас за спиной внезапно распахнулась. На пороге появился Дворкин и искоса посмотрел на меня. Сейчас он казался куда старше и выглядел очень усталым. Похоже, события последних суток дались ему недешево.
— Мне так и показалось, что я слышу твой голос, — сказал Дворкин, схватив меня за руку и втащив в кабинет. Хватка у него была железная. — Ты определенно не спешил явиться ко мне, Оберон.
И он захлопнул дверь у Эйбера перед носом.
ГЛАВА 8
Я очутился в помещении без окон; в кабинете царил беспорядок и пахло затхлостью. Вдоль стен стояли длинные деревянные столы. На них валялись грудами бумаги, свитки, деревянные шкатулки, камни странной формы, бессчетные кристаллы разных размеров и множество других вещей, которых я даже не мог вот так вот, с ходу опознать. На пыльных полках стояли сосуды с аккуратно написанными этикетками; должно быть, в них хранились ингредиенты для разнообразных зелий и заклинаний. На одном из столов красовался скелет; выбеленные солнцем кости были скреплены между собою проволокой. У неведомого существа при жизни было не менее четырех рук… если не все восемь. На другом столе над свечами грелись бутылки странных форм с содержимым всех цветов радуги; от некоторых исходил весьма любопытный пряный запах. Слева располагались узкие двери, ведущие в еще одну комнату — насколько мне было видно через дверной проем, такую же захламленную.
— Давай, давай, — нетерпеливо произнес Дворкин. — Я и так уже потратил много времени на твое спасение. Нас ждет работа, и лучше всего будет, если мы возьмемся за нее без промедления.
— Ладно, — отозвался я, невольно вспоминая манеры своей юности. Внутренний голос подсказывал мне, что сейчас — самый подходящий момент для того, чтобы надавить на Дворкина — и потребовать от него объяснений.
Но я не мог. Пока еще не мог. Он все еще оставался для меня дядей Дворкином, моим наставником, которого я уважал и которым восхищался… и которого привык слушаться. Я долго жил без него и сам командовал людьми, но сейчас все эти годы улетучились бесследно, и я вновь почувствовал себя десятилетним мальчишкой, безоговорочно выполнявшим все распоряжения Дворкина.
Мы прошли в соседнюю комнату, заваленную книгами и свитками — я в жизни не видал столько книг сразу. Здесь их были тысячи.
Дворкин, не останавливаясь, провел меня в следующую комнату; там стояли разнообразные механизмы и устройства, явно сконструированные им самим. На полу и столах лежали какие-то странные детали и фрагменты полусобранных (или полуразобранных — этого я определить не мог) устройств. У некоторых имелись трубки и проволочки, соединяющие большие камни с чем-то наподобие изъеденных коррозией медных шаров, от здоровенного, футов четырех в диаметре, до маленьких, размером с ладонь. Другие напоминали сказочные замки, спряденные из стекла; в них пульсировали или ровно горели розовые, белые и желтые огоньки. Напротив, в огромном камине, занимающем целую стену, висело три больших котла; их содержимое клокотало, хотя огонь в камине не горел. Все эти зелья образовали любопытное сочетание запахов — более всего это напоминало запах воздуха после грозы, только еще чувствовалась слабая кислинка. Волосы у меня на загривке начали становиться дыбом, и я невольно вздрогнул.
Дворкин, то есть отец, заметил это и коротко рассмеялся.
— Чем ты тут занимаешься? — спросил я.
— Дистиллирую.
— Бренди? — поинтересовался я, хотя и понимал, что тут должно быть что-то посложнее.
— Жизненную силу.
Я ответил невнятным междометием, ибо плохо себе представлял, что делать с жизненной силой.
Дворкин вытащил откуда-то два деревянных стула с высокими спинками, и мы уселись лицом Друг к другу. Но Дворкин старался не смотреть мне в глаза. Может, он чувствовал себя… виноватым? За то, что не позволил мне узнать, что у меня есть отец и семья? За то, что скрыл от меня правду о моем рождении? За то, что покинул меня на много лет?
Мы долго молчали, и эту полную неловкости тишину нарушал лишь стук капель в каком-то механизме и ровное шипение одного из котлов.
— Дворкин… — произнес в конце концов я. — Или я должен называть тебя папой, как Эйбер и все прочие?
Дворкин заерзал на стуле.
— Сойдет и то, и то. Возможно, Дворкин даже лучше… Я был для тебя неважным отцом. Хотя «папа» — тоже звучит неплохо…
— Значит, пускай так и будет… папа.
— Что еще ты успел выяснить с момента приезда? — негромко поинтересовался Дворкин.
— Не так много, как мне хотелось бы. — Я сглотнул. У меня пересохло во рту, и впервые в жизни я поймал себя на том, что мне трудно подобрать слова. В горле у меня стоял комок размером с яблоко. Мне трудно было разговаривать с Дворкином спокойно — теперь, когда я узнал все то, что узнал. — Очевидно, у тебя есть враги во Владениях Хаоса, и по меньшей мере один из них пытается уничтожить тебя вместе со всем твоим семейством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31