Смерть и опасность. Позор и смерть. Бесчестие и уничтожение…
Его мышцы напрягались, дыхание учащалось — а цифры все бежали.
— Вал Кон!
В ее голосе звучала все большая тревога.
Он помотал головой, с трудом подбирая слова.
— Скорее всего, меня убьют, — выдавил он из себя, завороженно наблюдая, как цифры вспыхивают, бегут обратно и снова вспыхивают, подсчитывая падающие шансы на то, что он проживет месяц, неделю… — Хотя мой Клан действительно силен, что несколько снижает… — Ему было трудно дышать. Казалось, он слышит себя откуда-то со стороны, а в нем самом, там, где была истина, где был ОН, он ощущал жар и потребность спрятаться. — …Вероятность того, что меня убьют открыто.
У него пересохло во рту. Шум в ушах усиливал удары сердца, колотившегося о почти опустевшие легкие.
Он крепче сжал гитару и встретился взглядом с Мири.
— Они не захотят конфликта… конфликта с Кланом Корвал. Так что… вероятно… меня просто…
Он обильно потел, но руки у него были ледяными.
— Просто?… — переспросила она едва слышным шепотом.
— Просто сотрут… а телу дадут вернуться домой.
Воздух был слишком горячим и слишком разреженным, но только для него, а не для Мири. Ему необходимо было убежать от нее… уйти… УЙТИ! ПОСМОТРИ НА ЦИФРЫ!
Трр-рах! Гриф гитары раскололся у него в руке, и он отскочил назад, роняя гитару и ловя ртом воздух. Он искал выход. Рубашка душила его, а перед ним злобно горели цифры: он мертв, мертв, нулевой шанс на выживание. Он изо всех сил ухватился за стену, чтобы не упасть.
— Нет! Нет! Не здесь! Черт подери, не здесь!
«Я не умру здесь. Я выберусь…»
— Вал Кон!
Отчаянный крик пробился сквозь его панику, на секунду разорвав путы ужаса. Это имя показалось ему таким надежным: Вал Кон. На самом деле — Вал Кон йос-Фелиум Разведчик, Художник Преходящего, Убийца Старейшего Дракона, Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки… и откуда-то ее голос добавил: «Крепкий Парень!»
Он рыдал и держался. А потом вдруг обнаружил, что задыхается, прижавшись к прочной каменной стене. В нескольких шагах от него с протянутыми руками и страхом в глазах стояла Мири. Он постепенно выровнял дыхание и заставил себя успокоиться, чувствуя, как воздух охлаждает его, а руки начинают согреваться.
Цифры были четкими: ноль и ноль. Никакой надежды на выживание по выполнении задания. Само задание провалено. И, следовательно, он мертв.
Он сделал еще один вдох, привалился к стене и принял медленное сползание на пол как вполне естественное и даже приятное. Вырвавшийся у него звук был почти смехом.
— Вал Кон! Ты здесь?
Он кивнул.
— Здесь, — ломким голосом сказал он.
Она осторожно приблизилась и опустилась рядом с ним на колени, пристально глядя ему в лицо своими серыми глазищами.
— Мири?
— Угу.
Его дыхание все еще замедлялось, легкие болели от чрезмерно интенсивного дыхания, но он был спокоен. Он знал свое имя и знал при этом, что он в безопасности.
— Мири, кажется, я только что умер.
Ее брови взлетели вверх, и она протянула руку, прижав прохладные пальцы к пульсу у основания шеи. Качая головой, она убрала руку.
— Сержант Робертсон вынуждена доложить о сбое в системе, сэр.
Он рассмеялся: рваный, колючий звук. А потом поднял обе руки и провел пальцами по промокшим от пота волосам.
— Умер, — повторил он. — Контур показал, что я мертв, в ту секунду, когда я сказал тебе, что меня сотрут. — Его дыхание уже почти вошло в норму, и он чувствовал себя совершенно спокойным, хотя и измотанным, как никогда прежде. — Кажется, я ему поверил… запаниковал или… еще что-то. Я им верил!..
— А Контур, — с надеждой спросила Мири, — он исчез? Сломался?
— Нет… Здесь, по-прежнему. Думаю, не сломался. Но, возможно, его запрограммировали так, чтобы он мне лгал… Ты это понимаешь? — неожиданно спросил он у нее. — У меня отняли так много! Сказали — чтобы я выжил. Ведь выжить же важно, правда? Мою музыку, мои сны… так много… и все для того, чтобы давать жизнь штуке, которая лжет… — Он потер лицо ладонями. — Не понимаю…
Мири осторожно прикоснулась к его руке. Он мгновенно перевел взгляд на нее, заметив ее неуверенность и напряженность.
— Да?
Она прикусила губу.
— Извини… что значит — стереть?..
Ее голос был тихим и робким, почти не ее.
Он чуть поменял позу, ударившись ногой об упавшую гитару. Неловко двигаясь, он поднял инструмент, нежно обхватив расколовшийся гриф.
— Ах ты, бедняжка…
Подняв глаза, он слабо улыбнулся.
— Стереть — это… — Он покачал головой, с тревогой ожидая появления призрачных уравнений. — Был создан аппарат, в соответствии с идеей о том, что было бы… удобно… если бы шпион не изображал кого-то, а становился им. Считалось, что этого можно добиться… сгладив собственную личность шпиона и наложив поверх нее другую. — Он ничего не видел. Экран перед его внутренним взором оставался пустым. — Когда задание будет выполнено, вторую личность устранят, а личности агента позволят вернуться.
Он замолчал, чтобы перевести дыхание. Мири пристально наблюдала за его глазами. На лбу у нее залегла тонкая морщинка.
— Аппарат работал плохо. Единственное, что он делал, — это полностью устранял первую личность. На остатки привить новую личность не удавалось. И обычным обучением уже нельзя было воспользоваться. Личность исчезала безвозвратно, хотя тело могло дожить до весьма почтенных лет.
Ее сотрясла дрожь, и она опустила голову, судорожно сглотнув и зажмурившись. Ее затошнило.
— Мири!
Теплые пальцы скользнули по ее щеке, потом легли под подбородок, мягко настаивая на том, чтобы она подняла голову. Она послушалась, не открывая глаз, и спустя секунду почувствовала, как он утирает ей слезы.
— Мири, посмотри на меня, пожалуйста.
В следующий момент она открыла глаза, но улыбнуться не смогла.
Его собственная улыбка получилась более убедительной, чем при прошлой попытке. Он покачал головой.
— Было бы разумнее не оплакивать меня, пока тебе не покажут мое тело.
— Если мне покажут зомби, я его пристрелю!
— Я буду тебе очень благодарен, — серьезно ответил он.
Мири выдавила кривую улыбку, внимательно посмотрела в его усталые глаза. Ей хотелось надеяться, что недавняя сценка — это последняя драма, поставленная его безымянными боссами. Достаточно отвратительная — и потенциально достаточно смертоносная. А что, если бы в ту секунду, когда включилась эта проклятая… паника, он вел перестрелку или находился в какой-нибудь еще сложной ситуации, к которым он так склонен?
Убийство с помощью экстраполяции? Она отбросила эту мысль.
— Как ты сейчас? — решилась она спросить, когда Вал Кон опустил руку, нашел ее ладонь и осторожно переплел с ней пальцы.
Он улыбнулся.
— Устал. Не каждый день удается умереть и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.
Она ухмыльнулась и сжала ему руку.
— Хочешь встать? Или принести тебе одеяло?
— Встать, наверное.
Но это было легче сказать, чем сделать. Каким-то образом им двоим удалось подняться на ноги. Они стояли рядом, привалившись друг к другу.
Вал Кон смог пошевелиться первым — и, к их взаимному удивлению, он прижал Мири к себе и уткнулся лицом в ее волосы, шепча что-то на языке, не похожем на земной или торговый. А потом он чуть отстранил ее и серьезно заглянул в ее недоверчивое лицо.
— Нам надо поговорить с тобой об очень многих вещах, но сначала я должен сказать многое самому себе — и проверить, какие дам ответы. Мне нужно остаться одному — может, один день, а может, два. Я возьму еды, найду еще одну комнату…
Она возмущенно выпрямилась:
— У тебя нет причин убегать от меня…
Он нежно прижал пальцы ей к губам, прервав на полуфразе.
— Не от тебя. Но подумай: в течение двух дней я дважды испугал нас обоих — и сильно. Мне нужно время — когда этого времени так много — на то, чтобы найти того, кто я, когда уже известны двое, которые не я. — Он погладил ее лицо от губ к щеке. — По-моему, нам обоим надо это знать.
Не доверяя своему голосу, Мири кивнула.
— Мири Робертсон. — В его голосе заметны были отголоски ритуала. — Пожалуйста, подумай, хочешь ли ты стать моим напарником — остаться моим напарником. Через несколько дней мы поговорим.
Он быстро наклонился, поцеловал ее в лоб, а потом отпустил и повернулся, чтобы набрать продуктов на время своего одиночества. Сломанную гитару он оставил на столе. Настанет день, пообещал он себе, и он починит инструмент.
Глава 21
Мири уже в четвертый раз ускользала в библиотеку, тайком посмотрев на своего напарника. Она чувствовала себя шпионкой: ведь она согласилась оставить его одного! Но несмотря на наслаждение, которое дарила ей чудесная библиотека Точильщика, оказавшаяся в ее распоряжении, она обнаружила в себе потребность убедиться, что с Вал Коном все в порядке.
Во второй раз она изумилась тому, что видит: Вал Кон стоял в центре большой комнаты и медленно двигался, закрыв глаза. Он замирал на месте — на минуту, две минуты, три, — и тут она замечала, что за это время он успел сделать пол-оборота. Его движения были сильными и гибкими, как в танце, но МЕДЛЕННЫМИ, словно он был Точильщиком, подражающим росту цветка.
И в середине этого движения он вдруг начинал бежать, подпрыгивал или садился, чтобы расслабиться или сосредоточиться. А потом вставал и повторял то же самое. Или не совсем то же самое.
Мири не сомневалась, что во всем этом есть какая-то метода. Она не желала думать, что это тоже может оказаться сумасшествием.
Чтобы занять время, она занималась более обычными физическими упражнениями, чтобы, когда этот период сказочной безопасности закончится, ее тело было готово сражаться, действовать.
А книги! Она переварила грамматику высокого лиадийского, а потом быстро проглотила подряд небольшую книжку стихов какой-то Джоанны Уилчекет, довольно длинный том, объяснявший сложности командной игры под названием бокдингл (она решила, что это больше похоже на ожесточенный бой, чем на игру), а потом познакомилась с тем, как правильно установить время создания квонтиквийской резьбы по дереву. Закончила она историей некой планеты Труанна, которая самоуничтожилась еще в 250 году по стандартному календарю.
Она провела целый период отдыха, читая словарь земного и изумляясь всем тем словам, которых никогда не слышала — а ведь это был ее родной язык! Целый час был посвящен приключенческому роману древнего земного писателя. Когда она его дочитывала, у нее от смеха болел живот — но она стала искать на полках другие такие же.
Проходя по кораблю, она заметила, что странные эффекты работы двигателя гораздо менее заметны на корме, где находились трюмы. И библиотека тоже была более или менее терпимой — когда она приспособилась. Хуже всего положение дел было на мостике.
Она пообещала себе рассказать об этом Вал Кону.
Труды корабля закончились — а потом начались снова. К концу третьего дня Мири забеспокоилась: вместо книги на экране считывающего устройства ей мерещился Вал Кон, лежащий неподвижно. Но потом она мельком увидела, что он очень усердно занимается знакомыми ей упражнениями.
С облегчением решив, что ничего страшного не происходит, она продолжила путь к бассейну.
Корабль отключился на отдых — и Мири проснулась. Потянувшись, она поняла, что разбудило ее не это, а свежий запах завтрака, повисший в воздухе, аромат, дразняще похожий на кофе и… Кофе?
Она села на карнизе — спать в библиотеке стало ее привычкой: было слишком грустно укладываться в одиночестве на огромную черепашью кровать. Заплетая волосы в свободную косу, она прислушалась к собственному обонянию.
Все-таки это был кофе, решила она и отправилась на разведку.
Вал Кон сидел, скрестив ноги, у походной печки в центре широкого коридора и наблюдал за входом в библиотеку. На левой горелке были мясо и оладьи, а на второй дымился керамический кофейник с темным густым кофе.
— Доброе утро, шатрез.
— Утро, — ответила она, глядя на него от двери.
— Надеюсь, ты со мной позавтракаешь?
Он махнул рукой в сторону приготовленной походной посуды: тарелок, чашек, бумажных салфеток и одноразовых приборов.
— Это настоящий кофе? — спросила она, подходя ближе.
— Это тебе судить, друг мой. На пачке было написано что-то вроде «Настоящий бразильский, качество гарантировано».
Она расплылась в улыбке и пододвинула ему чашку:
— Наливай, черт подери!
— Есть, сержант, — пробормотал он, указывая на коврик, который он для нее расстелил.
Она села, подобрав под себя ноги, и всмотрелась в его лицо. Он повернулся, протягивая ей чашку, и иронически приподнял бровь.
— Что-то не так, Мири Робертсон?
Она взяла чашку. Боги, как же хорошо пахнет настоящий кофе!
— Ты кажешься… другим, — сказала она ему.
— А! — Он опустил плечи движением, которое она так толком и не понимала. — Прошу прощения.
— А не за что.
Она сделала глоток и закрыла глаза, чтобы насладиться вкусом и выгадать время. Другим, определенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40