В прессе появлялись целые серии анекдотов о «благословенных наивных», которые отлетели к звездам, чтобы с них поучать ближних своих, чего они стоят, в действительности и как должны жить. Остаток дополнила разница, естественная в тех условиях технологического прогресса, какой совершался на Земле и в каких условиях адаптации в полностью новом окружении был возможен на Альфе.
С этой направленностью двинулись в сторону Центавра очередные очертания. Их отлет был в мае, кажется, четырнадцатого мая сорок лет назад. Еще жили люди, даже немалая группа, которые участвовали в церемонии прощания с двумястами, на сей раз стоместными кораблями на ольберской базе Луны. Я читал, что тогда раздавались голоса протеста, критикуя позицию, какую заняли в официальных кругах, предстартовых заявлениях заняли координаторы новой эмиграционной экспедиционной экспедиции по отношению к хозяйствующим на Альфе уже более восьмидесяти лет участникам первой вылазки. Однако, в сопоставлении с тоном сообщений и господствующими везде настроениями эти голоса раздавались как бы в пустоте. Представители Старой Земли улетели уверенными в себе, оснащенные наиновейшими достижениями науки, орудиями и автоматами, которые их предшественниками даже не снились. Если не раздалось слово «пацификация», то — есть «умиротворение», то благодарить за это следует не столько дух земного братства, сколько обстоятельства, которые никто перед стартом не взял во внимание. А именно, большинство второй группы колонистов вообще не считало себя эмиссарами своего мира. Так как насколько взгляды, о которых я только что вспомнил, вызвали в этих людях ощущение высокомерия по отношению к первым эмигрантам, настолько память аргументов, которые приводили обе стороны во время недавней дискуссии о приспособительных процессах, была на Земле, особенно в некоторых кругах, все еще очень свежа, а мнения на эту тему, значительно более разноречивые, чем можно было судить на основе официальных заявлений.
Все эти обстоятельства дали знать о себе раньше, чем кто-либо мог ожидать.
Уже после двух недель полета внезапно без каких-либо предупреждений со стороны борта штабной ракеты экспедиции пришла срочная депеша, содержание которой опубликовали немедленно все ежедневные газеты. Ее авторы поскупились на инвективы покинутому ими миру. Они только констатировали, что вместе решили создать в системе Альфы качественно новую цивилизацию и что проникновение земного влияния неизбежное в случае дальнейшего поддержания свободной связи, не говоря уже о возможных связях и очередных волнах эмиграции, в лучшем случае задержало бы реализацию этого предприятия. Они сказали, что их достаточно, чтобы спокойно и последовательно развивать приспособительские процессы согласно биологическим и психическим предрасположениям человека. То есть, не так, как их предки. Последнее не было, однако, сказано, но смысл депеши не оставлял ни тени сомнения. Они отделялись от собственной истории. Иначе говоря, не хотели иметь с нами ничего общего.
Заявление, впрочем, длинноватое и окрашено множеством аргументов эпически-философской природы, сконструированных достаточно логично, чтобы ввести в заблуждение средне подготовленного читателя, имело больше тысячи подписей. Можно было вести различные домыслы о судьбе тех, кто отказался от участия в афере и не позволил использовать свое имя в этом, мягко выражаясь, сомнительном вызове Старой Земли. Было также более, чем ясно, что большая часть, если не большинство участников экспедиции поставили подпись ради сохранения покоя. И то, и другое, к сожалению, ничем не меняло ситуацию: то, голос которых решал, засмотревшиеся в будущее, очарованные видением иной жизни, несли к звездам чувства и стремления, образовывавшие, следует признать, на протяжении веков движущую силу прогресса. Но не только! Так как они начинали с отрицания уроков истории — чему со стороны землян в конце концов могло сопровождать обычное любопытство, только оно — или, что заставляло уже забыть о терпении, с программного терпения по отношению к хозяевам мира, который они присваивали. Если принять во внимание, что эти хозяева были представителями той самой расы и сравнить и сопоставить эти два факта, этические предпосылки присланного с борта ракет заявления показались, по меньшей мере, в странном свете. При этом, нельзя было сбросить со счета то обстоятельство, что огромное большинство авторов конвенции этой новой и отличной от земной цивилизации, действовало от чистого сердца. В этом отношении кое-что объяснял состав обеих экскурсий. На сколько в первой участвовали большей частью люди, знакомые с космическими полетами, в большинстве своем больше молодые ученые, пилоты с семьями, энтузиасты, но с хорошей теоретической подготовкой и открытыми умами, на столько через восемьдесят два года ракетная техника продвинулась вперед, что средний член экипажа не должен был в крайнем случае даже иметь определенную специальность. Полетели, конечно, ученые и конструкторы, но большая часть эмигрантов была собрана скорее случайно. Ее составляли члены разных товариществ, главным образом любителей природы, кружков любителей чего-то там, философствующие молодые люди их групп общих интересов и не слишком ясно отдающие себе отчет, о чем идет речь, женщины. Как я уже говорил неприспособленные.
То есть таким является мое личное мнение.
Ясное дело, Земля не приняла покорно решение координаторов второй эмиграционной экспедиции. В дело пошли все технические средств, какими располагали сателлитарные станции связи. Непрерывным потоком вслед за удаляющимися кораблями плыл ручей взываний, аргументов, просьб, а в конце — и угроз. Использовались как только возможно голоса оставленных эмигрантами членов их семей и друзей! Перед микрофонами становились крупнейшие земные авторитеты. Взывали к людской солидарности и тому подобным идеям. Экипажи запугивались изоляцией от новых, ожидаемых достижений науки и техники, что было уже полностью бессмысленным предприятием, так как тем ничего не оставалось и не хотелось. Так или этак, все аппеляции, объяснения и напоминания оказались ни на что не годными. Поначалу принимались ответы, в которых без малейших изменений или дополнений повторялись аргументы, перечисленные в первой депеше. Потом прекратилось и это. Корабли прервали связь.
Земное общество закипело. Лихорадочные дискуссии и совещания охватили буквально всех. Подняли головы те публицисты, которым официальны заявления на тему закономерностей приспособленных процессов в прошлом и их экстрополяций закрывали перед этим поле действий. Если дело не дошло до крайне острых споров, то только потому, что в одном соглашались все. Нельзя бескритично поддаваться ходу запущенных событий. Нельзя допустить, что бы эта большая, в конце концов, группа людей, вышла из-под влияния и контроля нашей цивилизации. И это, как минимум, по двум поводам.
Во-первых, никто не имеет права снимать с себя ответственность даже за капризных детей, а во-вторых, человек слишком хорошо знает свои собственные возможности, чтобы не заглядывать в соседний огород…
Сейчас эмигранты демонстрируют позицию полного безразличия по отношению к Земле. А как это будет через 10 лет? через 100? Когда их «ткачественно новая» цивилизация почувствует в свою очередь, что на третьей планете Альфы сделалось немножко тесновато?
Тем не менее, миновало следующих 11 лет, прежде чем было принято решение о посылке экспедиции вмешательства. А точнее говоря, решение было принято раньше, но труднее оказалось договориться о ее составе и полномочиях. В конце концов полетела одна ракета с экипажем в несколько десятков человек, в состав которого, кроме специально обученных техников защиты, вошли восемь известных ученых.
Экспедиция потерпела полное фиаско.
Тот-час же после посадки корабль был окружен кордоном вооруженных и наглухо закрытых машин, а его экипаж проинформирован, что им запрещается сходить на Землю. Все усилия завязать диалог оказались напрасными. Не раздалось ни слова в ответ. В поле зрения за все время стоянки ракеты не появился ни один человек. Пилотам даже не было разрешено вывести машины для пополнению запасов топлива, так что для обеспечения себе возможности возвращения на Землю корабль должен был приземлиться на одной из ближайших планет.
Была выбрана соседняя, вторая планета системы, где анализаторы с корабля обнаружили обилие редкоземельных элементов. Как оказалось, это был главным образом лютин. Незадачливые парламентеры наполнили им энергетические отсеки ракеты и, как побитые собаки, тронулись в обратный путь, однако, именно во время пребывания на этой планете, контингенты и моря которого окружали меня со всех сторон в эту минуту, у них появился новый замысел. На Земле он был подхвачен достаточно энергично, тем более, что это было по сути единственное, что еще можно было сделать. А именно, было решено установить на второй в ближайшем планетарном соседстве земной колонии, исследовательско-наблюдательную станцию. Так и сделали. Правда, прошло еще больше десятка лет, прежде чем со второй планеты поплыли в направлении Земли первые сообщения. Но задержка не имела значения. Технический прогресс колонии на девственной планете требовал не лет, а уж столетия, чтобы достичь степени, когда материнский мир должен будет считаться с ними по-настоящему.
Сообщения были интересны. Опираясь главным образом на данные подслушивания радиопередач, экипажи станции сообщили о конфликтах, вспыхивающих между старыми и новыми поселенцами. В этом отношении земные ученые безошибочно предвидели развитие событий. В первые годы происходили довольно-таки острые конфликты, доходило даже до вооруженных столкновений, однако никогда эти трения не переходили в глобальную уонфронтацию — если можно применить такое выражение на планете, все население которой не превышало нескольких десятков тысяч человек. То, что с течением времени число колонистов выросло до полутора миллиона, не меняло соотношения сил. Постепенно столкновения угасли, уступая место изоляции. Сообщения становились все более монотонными. Летели годы, сменялись экипажи, убывало поколение, помнившее первые полеты людей к звездам, а новые поколения воспринимали сложившуюся ситуацию как очевидную и естественную. Прилив интереса к бывшей колонии наступил относительно недавно, когда пост на второй начали перехватывать обрывки сведений о людях, живущих в воде, дышащих разряженными газами, проникающих без бронированной защиты в различные среды. Эти явления можно было объяснить издавна известными возможностями генетической инженерии. То, что наш мир в определенный момент сознательно отбросил эти возможности, — дело этики, а не биоматематики или биохимической техники. Самое большое — бывшие наши земляки стали нам еще более чужды. Чтобы поставить точки над «и»: многим людям они теперь показались отвратительными. Однако, что заставляло задуматься, так это то обстоятельство, что такие эксперименты вели не как можно было ожидать, участники второй экспедиции, которые в свое время мотивировали свое отделение от старого мира собственной программой развития приспособительных процессов, но как рах их предшественники. И больше того, встречаясь с полным неподдельного отвращения презрением со стороны более поздних поселенцев. Отвращения, которое в перехваченных, лапидарных впрочем, публикациях приобретало иногда характер грозного в своем значении обвинения.
И именно в тот момент, более чем неожиданно, станция на второй замолкла. Без предупредительного сигнала, без призыва о помощи, без единого слова, которое позволило бы делать предположения о судьбе экипажа.
Я поднял голову и пробежал взглядом по линии берега.
Что бы тогда ни случилось, это случилось не в ином месте, как на этом черно-фиолетовом океане, край которого был передо мной. В пределах досягаемости взгляда — ни следа присутствия живого существа. Ни единого брошенного куска пленки, пустого контейнера, забытого инструмента. Ничего!
А ведь катастрофа, которая могла бы погубить станцию, в расчет приниматься не могла. Если бы на панцирный грио базы рухнул метеорит монструальной величины, если бы провалилось дно моря или взорвались термоядерные реакторы или что-либо другое, осталась бы мертвая культя ствола с рваными краями. Сделанный из пламентового сплава он попросту не мог целиком подвернуться уничтожению. Нет. Станция опустилась под воду, спокойно и безопасно, как это и предвидели конструкторы, размещая жилую часть на скользящем вдоль ствола кольце. Объяснение должно было быть очень простым. Простым, и одновременно, менее привлекательным. Поэтому мы играли в кошки-мышки с жителями Третьей, подходя с погашенными рефлекторами антенн и без связи, даже без пеленгационного кода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
С этой направленностью двинулись в сторону Центавра очередные очертания. Их отлет был в мае, кажется, четырнадцатого мая сорок лет назад. Еще жили люди, даже немалая группа, которые участвовали в церемонии прощания с двумястами, на сей раз стоместными кораблями на ольберской базе Луны. Я читал, что тогда раздавались голоса протеста, критикуя позицию, какую заняли в официальных кругах, предстартовых заявлениях заняли координаторы новой эмиграционной экспедиционной экспедиции по отношению к хозяйствующим на Альфе уже более восьмидесяти лет участникам первой вылазки. Однако, в сопоставлении с тоном сообщений и господствующими везде настроениями эти голоса раздавались как бы в пустоте. Представители Старой Земли улетели уверенными в себе, оснащенные наиновейшими достижениями науки, орудиями и автоматами, которые их предшественниками даже не снились. Если не раздалось слово «пацификация», то — есть «умиротворение», то благодарить за это следует не столько дух земного братства, сколько обстоятельства, которые никто перед стартом не взял во внимание. А именно, большинство второй группы колонистов вообще не считало себя эмиссарами своего мира. Так как насколько взгляды, о которых я только что вспомнил, вызвали в этих людях ощущение высокомерия по отношению к первым эмигрантам, настолько память аргументов, которые приводили обе стороны во время недавней дискуссии о приспособительных процессах, была на Земле, особенно в некоторых кругах, все еще очень свежа, а мнения на эту тему, значительно более разноречивые, чем можно было судить на основе официальных заявлений.
Все эти обстоятельства дали знать о себе раньше, чем кто-либо мог ожидать.
Уже после двух недель полета внезапно без каких-либо предупреждений со стороны борта штабной ракеты экспедиции пришла срочная депеша, содержание которой опубликовали немедленно все ежедневные газеты. Ее авторы поскупились на инвективы покинутому ими миру. Они только констатировали, что вместе решили создать в системе Альфы качественно новую цивилизацию и что проникновение земного влияния неизбежное в случае дальнейшего поддержания свободной связи, не говоря уже о возможных связях и очередных волнах эмиграции, в лучшем случае задержало бы реализацию этого предприятия. Они сказали, что их достаточно, чтобы спокойно и последовательно развивать приспособительские процессы согласно биологическим и психическим предрасположениям человека. То есть, не так, как их предки. Последнее не было, однако, сказано, но смысл депеши не оставлял ни тени сомнения. Они отделялись от собственной истории. Иначе говоря, не хотели иметь с нами ничего общего.
Заявление, впрочем, длинноватое и окрашено множеством аргументов эпически-философской природы, сконструированных достаточно логично, чтобы ввести в заблуждение средне подготовленного читателя, имело больше тысячи подписей. Можно было вести различные домыслы о судьбе тех, кто отказался от участия в афере и не позволил использовать свое имя в этом, мягко выражаясь, сомнительном вызове Старой Земли. Было также более, чем ясно, что большая часть, если не большинство участников экспедиции поставили подпись ради сохранения покоя. И то, и другое, к сожалению, ничем не меняло ситуацию: то, голос которых решал, засмотревшиеся в будущее, очарованные видением иной жизни, несли к звездам чувства и стремления, образовывавшие, следует признать, на протяжении веков движущую силу прогресса. Но не только! Так как они начинали с отрицания уроков истории — чему со стороны землян в конце концов могло сопровождать обычное любопытство, только оно — или, что заставляло уже забыть о терпении, с программного терпения по отношению к хозяевам мира, который они присваивали. Если принять во внимание, что эти хозяева были представителями той самой расы и сравнить и сопоставить эти два факта, этические предпосылки присланного с борта ракет заявления показались, по меньшей мере, в странном свете. При этом, нельзя было сбросить со счета то обстоятельство, что огромное большинство авторов конвенции этой новой и отличной от земной цивилизации, действовало от чистого сердца. В этом отношении кое-что объяснял состав обеих экскурсий. На сколько в первой участвовали большей частью люди, знакомые с космическими полетами, в большинстве своем больше молодые ученые, пилоты с семьями, энтузиасты, но с хорошей теоретической подготовкой и открытыми умами, на столько через восемьдесят два года ракетная техника продвинулась вперед, что средний член экипажа не должен был в крайнем случае даже иметь определенную специальность. Полетели, конечно, ученые и конструкторы, но большая часть эмигрантов была собрана скорее случайно. Ее составляли члены разных товариществ, главным образом любителей природы, кружков любителей чего-то там, философствующие молодые люди их групп общих интересов и не слишком ясно отдающие себе отчет, о чем идет речь, женщины. Как я уже говорил неприспособленные.
То есть таким является мое личное мнение.
Ясное дело, Земля не приняла покорно решение координаторов второй эмиграционной экспедиции. В дело пошли все технические средств, какими располагали сателлитарные станции связи. Непрерывным потоком вслед за удаляющимися кораблями плыл ручей взываний, аргументов, просьб, а в конце — и угроз. Использовались как только возможно голоса оставленных эмигрантами членов их семей и друзей! Перед микрофонами становились крупнейшие земные авторитеты. Взывали к людской солидарности и тому подобным идеям. Экипажи запугивались изоляцией от новых, ожидаемых достижений науки и техники, что было уже полностью бессмысленным предприятием, так как тем ничего не оставалось и не хотелось. Так или этак, все аппеляции, объяснения и напоминания оказались ни на что не годными. Поначалу принимались ответы, в которых без малейших изменений или дополнений повторялись аргументы, перечисленные в первой депеше. Потом прекратилось и это. Корабли прервали связь.
Земное общество закипело. Лихорадочные дискуссии и совещания охватили буквально всех. Подняли головы те публицисты, которым официальны заявления на тему закономерностей приспособленных процессов в прошлом и их экстрополяций закрывали перед этим поле действий. Если дело не дошло до крайне острых споров, то только потому, что в одном соглашались все. Нельзя бескритично поддаваться ходу запущенных событий. Нельзя допустить, что бы эта большая, в конце концов, группа людей, вышла из-под влияния и контроля нашей цивилизации. И это, как минимум, по двум поводам.
Во-первых, никто не имеет права снимать с себя ответственность даже за капризных детей, а во-вторых, человек слишком хорошо знает свои собственные возможности, чтобы не заглядывать в соседний огород…
Сейчас эмигранты демонстрируют позицию полного безразличия по отношению к Земле. А как это будет через 10 лет? через 100? Когда их «ткачественно новая» цивилизация почувствует в свою очередь, что на третьей планете Альфы сделалось немножко тесновато?
Тем не менее, миновало следующих 11 лет, прежде чем было принято решение о посылке экспедиции вмешательства. А точнее говоря, решение было принято раньше, но труднее оказалось договориться о ее составе и полномочиях. В конце концов полетела одна ракета с экипажем в несколько десятков человек, в состав которого, кроме специально обученных техников защиты, вошли восемь известных ученых.
Экспедиция потерпела полное фиаско.
Тот-час же после посадки корабль был окружен кордоном вооруженных и наглухо закрытых машин, а его экипаж проинформирован, что им запрещается сходить на Землю. Все усилия завязать диалог оказались напрасными. Не раздалось ни слова в ответ. В поле зрения за все время стоянки ракеты не появился ни один человек. Пилотам даже не было разрешено вывести машины для пополнению запасов топлива, так что для обеспечения себе возможности возвращения на Землю корабль должен был приземлиться на одной из ближайших планет.
Была выбрана соседняя, вторая планета системы, где анализаторы с корабля обнаружили обилие редкоземельных элементов. Как оказалось, это был главным образом лютин. Незадачливые парламентеры наполнили им энергетические отсеки ракеты и, как побитые собаки, тронулись в обратный путь, однако, именно во время пребывания на этой планете, контингенты и моря которого окружали меня со всех сторон в эту минуту, у них появился новый замысел. На Земле он был подхвачен достаточно энергично, тем более, что это было по сути единственное, что еще можно было сделать. А именно, было решено установить на второй в ближайшем планетарном соседстве земной колонии, исследовательско-наблюдательную станцию. Так и сделали. Правда, прошло еще больше десятка лет, прежде чем со второй планеты поплыли в направлении Земли первые сообщения. Но задержка не имела значения. Технический прогресс колонии на девственной планете требовал не лет, а уж столетия, чтобы достичь степени, когда материнский мир должен будет считаться с ними по-настоящему.
Сообщения были интересны. Опираясь главным образом на данные подслушивания радиопередач, экипажи станции сообщили о конфликтах, вспыхивающих между старыми и новыми поселенцами. В этом отношении земные ученые безошибочно предвидели развитие событий. В первые годы происходили довольно-таки острые конфликты, доходило даже до вооруженных столкновений, однако никогда эти трения не переходили в глобальную уонфронтацию — если можно применить такое выражение на планете, все население которой не превышало нескольких десятков тысяч человек. То, что с течением времени число колонистов выросло до полутора миллиона, не меняло соотношения сил. Постепенно столкновения угасли, уступая место изоляции. Сообщения становились все более монотонными. Летели годы, сменялись экипажи, убывало поколение, помнившее первые полеты людей к звездам, а новые поколения воспринимали сложившуюся ситуацию как очевидную и естественную. Прилив интереса к бывшей колонии наступил относительно недавно, когда пост на второй начали перехватывать обрывки сведений о людях, живущих в воде, дышащих разряженными газами, проникающих без бронированной защиты в различные среды. Эти явления можно было объяснить издавна известными возможностями генетической инженерии. То, что наш мир в определенный момент сознательно отбросил эти возможности, — дело этики, а не биоматематики или биохимической техники. Самое большое — бывшие наши земляки стали нам еще более чужды. Чтобы поставить точки над «и»: многим людям они теперь показались отвратительными. Однако, что заставляло задуматься, так это то обстоятельство, что такие эксперименты вели не как можно было ожидать, участники второй экспедиции, которые в свое время мотивировали свое отделение от старого мира собственной программой развития приспособительных процессов, но как рах их предшественники. И больше того, встречаясь с полным неподдельного отвращения презрением со стороны более поздних поселенцев. Отвращения, которое в перехваченных, лапидарных впрочем, публикациях приобретало иногда характер грозного в своем значении обвинения.
И именно в тот момент, более чем неожиданно, станция на второй замолкла. Без предупредительного сигнала, без призыва о помощи, без единого слова, которое позволило бы делать предположения о судьбе экипажа.
Я поднял голову и пробежал взглядом по линии берега.
Что бы тогда ни случилось, это случилось не в ином месте, как на этом черно-фиолетовом океане, край которого был передо мной. В пределах досягаемости взгляда — ни следа присутствия живого существа. Ни единого брошенного куска пленки, пустого контейнера, забытого инструмента. Ничего!
А ведь катастрофа, которая могла бы погубить станцию, в расчет приниматься не могла. Если бы на панцирный грио базы рухнул метеорит монструальной величины, если бы провалилось дно моря или взорвались термоядерные реакторы или что-либо другое, осталась бы мертвая культя ствола с рваными краями. Сделанный из пламентового сплава он попросту не мог целиком подвернуться уничтожению. Нет. Станция опустилась под воду, спокойно и безопасно, как это и предвидели конструкторы, размещая жилую часть на скользящем вдоль ствола кольце. Объяснение должно было быть очень простым. Простым, и одновременно, менее привлекательным. Поэтому мы играли в кошки-мышки с жителями Третьей, подходя с погашенными рефлекторами антенн и без связи, даже без пеленгационного кода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26