Человек на трибуне вновь говорил, обращаясь к аудитории, словно ничего и не произошло. Будто его прервали на секунду, но теперь было всё в порядке.
— Видите, братья, они боятся правды, но меня не заставишь молчать!
Появились двое мужчин в серой форме, они бежали бегом, поспешно натянув каски, на поясе у них болтались дубинки. На их мундирах была надпись: «Служба безопасности лагеря». Происходят беспорядки, их нужно немедленно прекратить. Они не были готовы к этому, потому что до закрытия баров оставалось целых восемь часов. Они были официальными вышибалами, эта полиция «Рая».
Они взбежали по деревянным ступенькам, чувствуя, как те трещат и прогибаются под их общим весом, приготовили дубинки. Внизу двое желтых занимались своим пострадавшим коллегой, вызывали по радио «скорую». Но прежде всего надо было схватить этого подстрекателя.
— Прочь, капиталистические свиньи! — Долман стоял наверху, ему не было страшно. Он был только зол, что его опять перебили. Толпа зевак гудела — никто не ожидал, что за незатейливыми ослиными бегами последует такое великолепное развлечение. Это, конечно, розыгрыш, все подстроено нарочно. Цирк под открытым небом, натренированные ловкачи выполняют номер с падением. Может быть, они и зрителей пригласят поучаствовать. Несколько наиболее отчаянных приблизились; может быть забавно.
Долман опять собрался ударить ногой по лицу, появившемуся над уровнем шаткого помоста, он вложил в этот удар всю силу своего гибкого тела. Он уже приготовился к результату этого удара, закричав от отчаяния и ярости.
Но удара не последовало; как только он собрался нанести удар носком туфли по лицу, наполовину скрытому под хлорвиниловой каской, оно двинулось в сторону. Это было умелое резкое движение, как раз достаточное, чтобы избежать прямолинейного удара; осознанный, натренированный прием защиты, ни намека на панику. Долман невольно дрыгнул ногой кверху, его вопль совпал с растяжением мышцы паха. Он так сильно качнулся, что не смог удержаться, потерял равновесие: его поврежденная нога вытянулась, а другая подвернулась в лодыжке. Он выбросил руки вперед, хватаясь за воздух, словно неопытный ныряльщик, собравшийся прыгнуть с трамплина, но струсивший, когда было уже поздно. Долман неуклюже полетел вниз, изрыгая проклятья, сильно ударился о широкую ступеньку посередине лестницы, покатился вниз. Он упал с глухим стуком на траву примерно в метре от того места, где санитары уже укладывали на носилки первую жертву, и затих. Его незрячие глаза уставились на небо, краска быстро сходила с прежде румяного лица.
Собравшиеся разразились аплодисментами. Этот фокус явно удался. Совершенно неожиданный балаган, изображающий конфликт профсоюзника и капиталиста, «плохого» и «хорошего», которые в результате оба оказались на носилках.
— Так ему и надо! — младший офицер службы безопасности уже начал спускаться вниз. Он не торопился, потому что спешить было незачем. Оставим этого ненормального для парней из «скорой», пусть они отвечают.
— Давай допьем чай, Джо, и айда, займемся делом.
* * *
Тим Моррисон был главным управляющим лагеря отдыха «Рай» со времени его открытия. За счет фирмы он мог себе позволить жить без забот на территории лагеря, шить модные костюмы у дорогого портного, курить сигары и иметь хорошо оснащенный бар во внушительном офисе, а также посещать парикмахера каждые две недели, чтобы содержать в порядке свои завитые волосы пепельного цвета. В 38 лет им двигало честолюбие; он был любитель женщин, но до сих пор не попался в сети супружества. Может быть, когда-нибудь, если правление сдержит свой намек на обещание сделать его директором. Хитрый и ловкий, он умел блефовать; если ошибался, всегда при необходимости мог найти козла отпущения. Популярность среди работников лагеря не могла служить средством для повышения по службе, а фамильярность лишь рождала злобу.
Ежедневно возникали проблемы; он поручал заниматься ими другим, а потом проверял, чтобы удостовериться, что они разрешены. Старайся, чтобы посетители были довольны, создавай репутацию.
В зале регистратуры имелась его фотография в рамке с подписью золотыми буквами: «Главный управляющий». Пусть тебя видят и узнают — таков был его девиз.
Каждодневными проблемами занималась администрация; уж Тим об этом позаботился. Он находился в своем офисе с 9. 30 до 15. 30, диктовал письма личной секретарше и отвечал на те телефонные звонки, на которые никто другой бы не смог ответить. Вне «часов в офисе», как он постоянно напоминал своим служащим, его обязанностью было ходить по территории лагеря, внимательно следить за тем, чтобы все было в ажуре. Чтобы узнать, хорошо ли работают люди в барах и довольны ли посетители, ему было необходимо там бывать, выпивать.
Но заботы Тима Моррисона, его кошмары начались тогда, когда профессор Мортон и его группа ученых появились в лагере с явного благословения правления директоров. Тим считал, что его вынужденная подпись на документе о неразглашении служебных тайн была почти оскорблением. Он с самого начала проявил свою дипломатичность, свою лояльность по отношению к фирме. И все же они настаивали, и ему пришлось подчиниться этой безумной идее. Если вся эта история просочится наружу, им всем будет крышка и, вероятно, правительство тоже пойдет ко дну.
Он зажег сигару, но на сей раз не для того, чтобы произвести впечатление — дорогой гаванский табак был необходим ему для успокоения нервов. Ему надо было чем-то занять руки, а иначе он начнет ломать пальцы, крутить ими, как нервный школьник, вызванный на ковер к строгому директору школы. А когда этим директором школы был профессор Мортон, твои внутренности угрожали вывернуть наружу весь обильный ленч.
— Всем разговорам об этом нужно положить конец, — Мортон говорил тихо, пожевывая черенок трубки и добавляя табачного дыму к уже прокуренному воздуху офиса главного управляющего. Дверь была закрыта, доносился только стрекот пишущей машинки — в соседней комнате Клэр осиливала утреннюю диктовку своего шефа. — Ничего страшного не произошло.
— Пострадали два человека, — Тим снова заерзал на стуле. — Служащий лагеря и отдыхающий. Кто-то из них, а то и оба могут поднять шум.
— Долман этого не сделает. Мы сами этим займемся, не тревожьтесь.
— Разве он один из ваших... подопытных кроликов!
Глаза Мортона сверкнули за толстыми стеклами очков, что указывало на его гнев, но он быстро совладало собой.
— Да, он один из наших участников эксперимента. Он, кажется, крайне воинственно настроен, это чувство доминирует в его системе. Нам известно, что он довольно много времени проводил с вашим главным смотрителем крикетной площадки Артуром Смитом.
— От этого Смита одни неприятности, да он к тому же и лентяй. Я его уволю, избавлюсь от него для вас.
— Ни в коем случае. Мы хотим продолжить за ним наблюдение. За Долманом придется... присмотреть. Он, кажется, растянул лодыжку, и у него сотрясение мозга. Его нужно вернуть в шале и...
— Ему необходима медицинская помощь. Его должны осмотреть в городской больнице, может быть, даже оставить на ночь.
— Его нельзя отправлять в больницу. Мы не можем допустить, чтобы его «осматривали». Проследите, чтобы из вашего медпункта его доставили в его шале. Распорядитесь, чтобы это сделали сейчас же, пока какой-нибудь идиот не вызвал «скорую» из города!
Рука Тима Моррисона заметно дрожала, когда он поднимал трубку и набирал номер. Отрывистая команда, которая, как он надеялся, скрыла дрожь в его голосе. Он опустил трубку на рычаг.
— Готово, — он весь вспотел. — Даже если они и решат, что я с ума сошел. Они как раз собирались позвонить в больницу. Хотя нашего сотрудника придется отправить в больницу, у него нога сломана. Это уж нам точно скрыть не удастся.
— Согласен, — Мортон позволил себе изобразить слабую удовлетворенную улыбку. — Но мы должны поддержать его дух. Удвойте его компенсацию и отправьте домой на весь остаток сезона, полностью сохранив его жалованье. Он не будет задавать вопросов.
— Но кто-то другой может это сделать.
— Естественно, но ответ прост. Долман был под хмельком, он забрался на трибуну и свалился оттуда. Господи, да пьяные дерутся в лагере каждый вечер. На сей раз просто все вышло чуть красочнее. Мы снимем с Долмана действие препарата, он все забудет, а если станет задавать вопросы, мы ему эту версию и предложим. Ему еще повезло, что не вызвали в полицию, чтобы арестовать за нарушение порядка. У него репутация скандалиста, он не раз вступал в противоречие с законом, так что будет только рад, что так все вышло, поверьте мне.
Тим Моррисон вздохнул с облегчением. Профессор дал ответы на все вопросы. На этот раз. А что будет в следующий? Именно это беспокоило главного управляющего. Риск сохранится до тех пор, пока ученые будут здесь.
— Хотите выпить? — Моррисон кивнул на бар в углу комнаты. Потому что я никогда еще так не нуждался в этом.
— Почему бы и нет? — Мортон улыбнулся, явно расслабился. — Мне, пожалуйста, рюмочку виски. Вообще-то я кое о чем хотел вас попросить. У вас нет под рукой папки со списками отдыхающих?
— Клэр сейчас принесет, — Моррисон нажал кнопку. — Вы хотите данные о ком-то определенном?
— Да, — выражение лица профессора стало жестким. — Если у вас есть какая-то информация о парне по фамилии Биби, какой мы не располагаем, мы бы были очень признательны".
Глава 8
Днем время для Джеффа Биби тянулось бесконечно долго. Он утратил способность расслабляться, стал нервным, раздражительным. Он бы хотел, чтобы его отпуск проходил так: скорее бы пролетал день и наступала бы ночь. Потому что внезапно Энн Стэкхауз полностью завладела его мыслями. Он не мог дождаться наступления темноты, когда она проскальзывала в его шале как какая-то тайная любовница.
Он лежал на небольшом скалистом пляже лагеря, не замечая визга детей, не слыша шуршания волн о гальку. Воспоминания о прошлой ночи все еще были сильны в нем; они вновь и вновь отдавались друг другу, пока, наконец, Энн не согласилась остаться на ночь. А когда музыка радиобудильника разбудила их, они обнялись и опять любили друг друга. Он опасался, что все это лишь эротический сон, от которого он очнулся, что единственной реальностью было его возбуждение.
Отныне дни станут лишь перерывом, временем для отдыха и приготовления к ночам страсти. Мысль о том, что он снова влюбляется, опьяняла его. Дверь Джеммы закрылась, дверь Энн открылась для него. Как будто так и должно было случиться, так быстро, что для сердечных мук не осталось времени. Рай в «Раю», и ни он, ни она не хотели, чтобы этот праздник кончился. И все же в глубине души его терзало глухое чувство беспокойства, что что-то не так. Энн что-то скрывает от него, это точно. Он почти убедил себя, что она не изменяет ему. Хорошо, у нее есть проблемы, у нее была связь с боссом, и она хотела ее прекратить, но не хотела бросать работу. Это было понятно. Но он чувствовал, что дело куда сложнее. Вот почему его причудливым эротическим мыслям мешали гнетущее сомнение, страх, что сегодня все будет кончено. Для него это был бы удар, который никогда бы не смогла нанести ему Джемма.
Он перевернулся на живот, взглянул на часы. 13. 35. Как раз время ленча в ресторане, он едва успевает. Нет, он не хотел туда идти; во-первых, он не голоден. Он собирался заказать сегодня обед в шале, подготовить все к приходу Энн. И еще купить пару бутылок «Блу Нан», ее любимого вина. Будет почти так же хорошо, как и в том ресторане, где они ужинали.
Он встал, медленно пошел прочь с пляжа, осторожно ступая по гальке, пока не добрался до песка. Маленький паровозик тащил три открытых вагончика вдоль побережья. На поезд была очередь. Ему не хотелось ждать, да он и не спешил никуда. Он пошел по стальным рельсам, готовый отпрыгнуть в сторону, как только заслышит шум возвращающегося поезда.
Дневные любовники уединились в кустарнике, подростки обнимались и целовались; он позавидовал им, у них нет жизненных осложнений, они могут быть вместе весь день и всю ночь. Никаких тайн, никаких загадок. Нет, он не завидует им, решил он, потому что ни у одного из этих парней нет Энн Стэкхауз. Он оказался счастливчиком, и в конце концов все будет хорошо.
Джефф дошел до конца пляжа и ушел с берега, направившись к большому озеру для лодочных прогулок с таинственным островом, поросшим деревьями. Дикие утки и нырки на воде не обращали внимания на гребцов, большая стая канадских гусей паслась на траве между озером и первым рядом двойных шале. Люди закусывали, сидя на траве, бросали крошки гусям, которые Торопились подобрать их, вытянув шеи, предупреждающе шипя на случай, если это уловка. Они не доверяли людям, а лишь терпели их присутствие, брали то, что им предлагали, но соблюдали осторожность.
Джефф слышал шум, доносящийся из парка аттракционов, видел, как медленно поворачивалось чертово колесо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36