А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Солдаты во главе с командиром спустились в зал и стали толкать ногами трупы. Судя по всему, живых не было. Потом офицер подошел к убитому священнику, наклонился, поставил причастную чашу и помочился в нее. Солдатам шутка понравилась, и человека три весело последовали его примеру. Мы с Марком остались стоять у входа.
— Да расслабьтесь вы, ребята, — добродушно сказал командир. — Вы свободны. Господь призывает вас к себе.
— Они спасли нам жизнь, — проговорил Марк.
— Кто, монахи?
— Монахи. Неужели нельзя было обойтись без этого? Они бы и так нас выдали!
— Они же Погибшие! — пожал плечами командир. — Мы просто обязаны их убивать! — Кажется, для него это не было обременительной обязанностью.
Марк молчал.
— Ладно, пойдемте, ребята, — подытожил офицер. — Вас ждет вертолет.
— Куда мы полетим?
— Пока в Каир.
— А дальше?
— Вот, для вас два билета на самолет «Каир — Пекин».
— Пекин?
— Да, Господь собирается принять сан Императора Поднебесной и хотел бы видеть вас на коронации.
— Императора чего? — удивился я.
— Поднебесной Империи.
— Он что, захватил Китай?!
— Почти. Некоторые провинции еще сохраняют независимость, но столица наша.
— Когда он успел?
— Он Господь.
Это было непостижимо. И не только из-за молниеносности сей военной операции. В конце концов, в наше время война может длиться и меньше недели. Просто здесь, в египетском монастыре, было странным само существование Поднебесной Империи. Живя среди монахов, мы на время почти забыли о внешнем мире. Но теперь реальным был Китай, а синайский монастырь уже превращался в мираж в моем сознании.
Не прошло и полутора суток, как мы оказались на борту самолета.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Сегодня кисть как жезл в моей руке,
Бумага — Путь, а тушь — Благая Сила,
И флейту взял безумец Лань Цайхэ,
Поцеловав печать на свитке Мира.
И я кивнул и ветер оседлал,
И начертал на небе знак прозренья,
И было утро — меч, рассвет — металл,
В узде ветров звенели звезды-звенья.
Я первый и последний, я — трава,
Сливаясь с каждой искрой мирозданья,
Я там, где Суть. Бессмысленны слова —
Я то, что не нуждается в названьях.

ГЛАВА 1
В Пекин мы прилетели пятнадцатого апреля. У трапа самолета нас встретил Иоанн с несколькими телохранителями. Мы поздоровались и пожали друг другу руки.
Солнце уже зашло, был прелестный весенний вечер, тихий, свежий, напоенный ароматами первых цветов.
— Мило тут у вас, — заметил я.
— Да, на редкость, — поморщился Иоанн. — Сейчас как раз время песчаных бурь. Это вам очень повезло.
— В гостиницу?
Ангелочек с деланым удивлением поднял брови.
— Какая гостиница?! Летний дворец! Завтра у вас аудиенция у Господа.
Летний дворец оказался совокупностью традиционных китайских одноэтажных построек с загнутыми вверх крышами. Подступы к покоям охраняли выступающие из сумерек бронзовые статуи странных рогатых и чешуйчатых чудовищ, так что мне стало не по себе.
Иоанн посмотрел на меня и усмехнулся:
— Пьетрос, ты думаешь, это что?
Я пожал плечами.
— Это цилинь, — с удовольствием объяснил он. — Китайский единорог.
— Ну у них и представления! — Я как-то привык к тому, что единорог должен быть похожим на лань, белым и пушистым.
Впрочем, внутри наши комнаты оказались обставленными вполне по-европейски, и я наконец нормально выспался.
Аудиенция была назначена на три часа дня. Эммануил сидел в окружении апостолов на палубе мраморного корабля, на берегу искусственного озера Куньмин, и пил чай. У него за спиной, ближе всех, стояла Мария в атласном платье китайского фасона, расшитом странными птицами со змеиными шеями, рыбьими хвостами и многоцветными перьями.
— На постройку этого корабля в начале века была потрачена большая часть казны морского флота, — просветил меня Иоанн, провожавший нас на аудиенцию. — Хотя мраморное только основание, корпус — деревянный.
Среди апостолов не было Матвея. Как я потом узнал, он был послан Эммануилом на Тибет.
Господь заметил нас и кивнул. Перед ним на маленьком столике, тоже с загнутыми вверх краями, стояла чашечка изящнейшего китайского фарфора. На Учителе был шелковый лазоревый халат с золотыми драконами и облаками, на голове у него была странная прическа вроде пучка на деревянной шпильке. Причем я готов поклясться, что его волосы стали намного темнее. Самое интересное, что смотрелось это все просто классно. Господь протянул руку и взял чашечку, и будь я проклят, если его кожа не стала немного желтее!
Он посмотрел на меня чуть раскосыми глазами и улыбнулся.
— Пьетрос! Разве я не говорил тебе, что у Бога нет национальности?.. Ладно, Петр и Марк, с вами потом. Варфоломей, продолжай!
Варфоломей был тот самый длинный тощий парень, которого я видел еще в Москве, на первом собрании апостолов, когда все начиналось, и который показался мне богемной личностью. Сейчас он производил совершенно другое впечатление. Во-первых, он единственный из апостолов, если не считать Марии, подобно самому Эммануилу был одет по-китайски — в длинный малиновый халат с вышитыми журавлем и цилинем. Во-вторых, на носу у него помещались маленькие круглые очки, скорее придававшие ему вид ученого, чем поэта. Картину дополняли каштановые вьющиеся волосы, расположенные на голове в хаотическом беспорядке и жутко контрастировавшие со всем остальным.
Варфоломей почтительно стоял за креслом Господа, слева от Марии. Повинуясь приказу, он поднял к глазам некую бумагу и начал (вернее, продолжил) читать, чуть-чуть наклонившись вперед. В такой позе он напоминал интеграл.
— Пекинские газеты сообщают мнения местных астрологов, — гнусаво начал он кошачьим тоном. Вообще китайский язык со всеми этими их «мяо» звучал бы в его устах значительно естественнее русского. — Планеты видны днем и выстроились, как на парад. Меркурий предвещает наводнение, Венера — войну, Марс — пожары и войну, Юпитер — страшный голод, Сатурн — засуху…
— Вот уж воистину желтая пресса! — усмехнулся Эммануил. — Наводнение и засуха не бывают одновременно! Ну, дальше…
— Кстати, в южных провинциях наводнение. Говорят, что духи рек не расположены к правителю страны.
— Бунтовать не надо. Что там еще?
— Луна стала красной, и это предвещает несчастье. Говорят, что небо недовольно тем, что происходит на земле. Что свержение династии Юань Шикая есть причина небесного гнева.
— Так, — прервал Господь. — Возьми бумагу и пиши.
Варфоломей приготовился.
— По-китайски?
— Естественно!
— А если перевод будет неточным?
— Я просмотрю. Итак… «Небо любит справедливость и ненавидит несправедливость. Таким образом, если вести народ Поднебесной на свершение справедливых дел — это значит делать то, что любит небо. Если я делаю для неба то, что оно любит, то и небо также делает для меня то, что я люблю…» Так писал Мо-цзы почти две с половиной тысячи лет назад. Но народ Поднебесной не помнит своих мудрецов. Разве справедливо противиться воле Сына Неба? Разве достойно благородного мужа участвовать в мятеже против Нефритового Императора и не признавать его власти? Небо желает, чтобы в Поднебесной царил порядок и подданные были честны и усердны в делах. Но непокорность и своенравие бунтовщиков не могли не разгневать лазурное небо. Вина за наводнение в южных провинциях полностью ложится на мятежников. Династия узурпатора Юань Шикая утратила небесный мандат на правление… Так и пиши — «тянь мин».
— Но, Господи! — произнес Варфоломей. — К Юань Шикаю, конечно, относятся по-разному, но он — первый китайский император после манчжуров. Может быть, без «узурпатора»?
— Ладно. Возможно, ты прав. Тогда пиши так. Потомки Юань Шикая, посвятившего жизнь борьбе за независимость Китая, оказались недостойны своего великого предка и утратили небесный мандат на правление. В этом — причина бед. Ибо, как сказано в книге «Шу цзин» , «только небо наблюдает за народом, ведает справедливостью, посылает урожай и неурожай. Без неба погибнет народ. От милости неба зависит его судьба». Покоритесь же воле неба!.. И подпись: Эммануил, Нефритовый Император.
— Господи, здесь больше приняты печати.
— Ох! Привычка! Значит, печать. У нас уже готов китайский вариант?
— Да.
— Ну вот и прекрасно. Дай сюда!
Эммануил не глядя протянул руку вверх, и Варфоломей почтительно вложил в нее бумагу. Господь развернул, взглянул мельком и поднял голову.
— Варфоломей! Ну у тебя и каллиграфия! Родись ты китайцем — никогда бы тебе не стать цзиньши с таким почерком.
— Я больше люблю японский стиль , — попытался оправдаться Варфоломей.
— Не оправдывайся! Здесь вообще нет никакого стиля, — заметил Господь и исправил пару иероглифов. — Пусть завтра это напечатают во всех газетах, а сегодня вечером передадут по радио и телевидению.
Варфоломей кивнул.
— Да, еще, — вспомнил апостол. — Император, который вступает на китайский престол, должен принести жертвы небу. Это как бы подтверждение права на правление.
— Я знаю. Жертва самому себе? А в этом что-то есть… Ну, надо так надо. Шелк, нефрит — это не так страшно. Не в первый раз! — Учитель тонко улыбнулся. — Кстати, Варфоломей, за кого меня почитают?
— Здесь все очень запутано. За новое воплощение Желтого Императора Хуан-ди, основателя китайской цивилизации, за Нефритового Императора Юй-хуанди, за сына Нефритового императора, ставшего великим монархом через десять воплощений, пришедшего со своим золотым эликсиром жизни, от которого и звезды блещут ярче, и земля полнится радостью.
Эммануил наклонил голову набок и слушал с явным удовольствием.
— За будду Амитофу, сияющего владыку запада, за Майтрейю, будду грядущего. Правда, последнее мнение, к сожалению, мало распространено.
— Из-за Хотея?
— Думаю, да. Стереотип мышления.
— Значит, все дело в толстом добродушном монахе Ци Цы?
— Да, Господи. Вы не похожи.
— Черт его дернул ляпнуть перед смертью, что он — Майтрейя!
Варфоломей развел руками. Мол, данность, что тут поделаешь?
— При чем здесь тело! — пожал плечами Эммануил.
— Ни при чем. Символика. Большой живот символизирует безграничность души.
— Вот и славно. Я не собираюсь заниматься обжорством — я собираюсь проявлять великодушие. Пусть проведут разъяснительную работу среди буддистов, особенно в монастырях. Эра упорядочения вселенной, эра мировой гармонии, процветания и благополучия — эра Будды Грядущего уже настала. Скажи: они живут в эпоху Счастливого Царства, когда многие и многие могут обрести спасение. Для этого надо лишь признать Майтрейю Майтрейей. Все остальные погибнут.
— Есть еще одно «но», — сказал Варфоломей. — Дело в том, что эпоха Будды Майтрейи должна наступить только через восемь миллионов восемьсот десять тысяч лет.
Эммануил рассмеялся.
— Угу! А Калки придет через четыреста с лишним тысяч лет, когда кончится Кали-юга! Всем этим расчетам — грош цена. Для христиан всегда было характерно слишком приближать Конец Света, зато буддисты и индуисты отодвигали его в неопределенное будущее. И те и другие не правы. Я — Калки и Майтрейя.
Варфоломей склонил голову.
— Кстати, те, кто верят в то, что я — Амитофу, пусть верят. Это меня вполне устраивает, не разуверяй, — добавил Эммануил.
— А относительно остального? У нас будет каноническая позиция?
— Относительно остального — нет! Потому что я — все. Пусть верят во что верят — никакое название для меня не оскорбительно.
— Тогда прости меня, Господи, но есть и те, кто почитает тебя самозванцем и темным духом…
— А этого мог бы и не говорить! Слишком очевидное заблуждение. Кстати, где они, кто так считает?
— Пока на свободе…
— Ты слышал, как оскорбляют Господа, и ничего не предпринял? — вдруг вмешался Марк. — Только повторяешь чужие оскорбления!
Мой друг явно нарывался на неприятности. Нет, я его прекрасно понимал: аудиенция назначена нам, а Господь не обращает на нас внимания и битый час слушает разглагольствования этого сноба, который только и умеет, что молоть языком.
— Марк, — медленно проговорил Эммануил, — если уж ты решил быть моим псом, то хотя бы слушайся хозяина. Помолчи!
— Нет, — возразил Варфоломей. — Я говорю то, что должно, а меня обвиняют в неверности. После такого обвинения любой уважающий себя самурай делает сэппуку.
— Я тебе покажу сэппуку! Мы не в Японии. И если ты когда-нибудь и сделаешь себе сэппуку, самурай хр… — в последний момент Эммануил сдержался, — то только по моему приказу!
— Честь — никому! — серьезно сказал Варфоломей.
— Ах так! — Эммануил впился взглядом в интегралообразного апостола.
Обстановку разрядил Марк.
— Ладно, я согласен на дуэль, — сказал он и сплюнул прямо на палубу.
Эммануил поморщился от такого бескультурья, однако заметил:
— Марк, ты тоже мне дорог.
Тот просиял.
— Господи, неужели ты думаешь, что для меня опасен этот книжный червь?
Эммануил хитро улыбнулся.
— Ладно, деритесь. Только на таких условиях:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов