А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я вспомнил о Терезе.
Ее привели в кабинет следователя, который временно занял я, следственный секретарь от инквизиции и специалист по нетрадиционным методам допроса. За моей спиной висел здоровый лазурный флаг с Солнцем Правды и надписью «RGES», а на столе скромненько стоял израильский, как и положено флагу автономной республики в составе Всемирной Империи.
Она посмотрела на знамя Эммануила, усмехнулась, перевела взгляд на меня. Слишком понимающий взгляд. «Да, конечно, после очередного покушения ты не в себе, но это ничего не значит».
Я не знал, с чего начать. Она единственная из святых, с кем мне приходилось общаться, сумела заставить меня почувствовать себя Пилатом. Даже Лойоле этого не удалось.
— Садитесь. Имя?
— Тереза, — она улыбнулась. Опять слишком понимающе. «Эта рутина нужна тебе для того, чтобы прийти в себя».
— Фамилия?
— Мартен.
В ее глазах был вопрос.
— Да, — сказал я. — Это необычный допрос. Впрочем, в вашей власти сделать его обычным. Я собираюсь применить к вам наркотик, подавляющий волю. Я никогда бы этого не сделал, если бы у меня не появились доказательства связи террористов, организовавших покушение, с христианской оппозицией. Но вы можете избежать этого, если ответите на мои вопросы.
— Отнять свободу воли? В высшей степени не по-христиански.
— Пытки тоже отнимают свободу воли, а их применяли почти на всем протяжении христианской истории.
— Они не отняли свободы воли у первых мучеников. Те не отрекались под пытками римлян. Тогда и пришло понимание, что свободу воли не отнять, потому что она дарована Богом.
— Не переоценивайте христианство. «Каждому человеку даруется свободная воля. Если кто-то пожелает вернуться на правильный путь и стать праведным, у него всегда есть силы это сделать». Это рабби Маймонид. У Августина с этим куда хуже. Он слишком верил в предопределение.
— Рабби Маймонид жил гораздо позже Христа.
— Да? Вы знаете, кто это?
Я спросил это не из желания поиздеваться. Я действительно был удивлен. Дочка часовщика и кружевницы, не получившая никакого образования, кроме религиозного, проявляла неожиданную эрудицию. Обычно глубоко верующие люди удручающе ограниченны. Такой человек подобен долго сидящему в колодце: может быть, и видны звезды в ясный день, но зато ничего вокруг.
— Я проповедую евреям, — пояснила она. — Мне пришлось подучиться.
Да, конечно, самоучка. Самоучки иногда многого достигают.
— И зачем вы проповедовали евреям?
— Странно, что такой вопрос задает выпускник иезуитского колледжа. Потому что, пока все евреи не обратятся к Христу — Царство Божие не наступит. Это апостол Павел.
Да, помню смутно. У нас почему-то не акцентировали на этом внимания, хотя иезуиты никогда не были особенными антисемитами. Преемник Лойолы на посту генерала ордена вообще был крещеным евреем.
— Ладно, к делу, — сказал я. — Какие из палестинских христианских монастырей связаны с террористическими организациями, как христианскими, так и мусульманскими?
— Мне они не известны.
— Хорошо, сформулируем иначе. Какие из христианских организаций дают укрытие людям, связанным с террором?
— Давать укрытие отверженным — христианский долг.
— Где человек, называющий себя пророком Илией?
— Не знаю.
— Ладно, — я кивнул «специалисту». — Приступайте.
Она обернулась, увидела шприц, все поняла.
— Разрешите мне помолиться.
— Нет. Это не казнь, а медицинская процедура.
Она посмотрела мне в глаза.
— Боитесь — значит верите. Это хорошо.
«Сыворотка правды» действует на святых почти так же, как на обычных людей. Мне не доставляло удовольствия смотреть на нее в расслабленной позе с капелькой слюны в углу рта.
Почти так же…
Я повторял свои вопросы.
И получал те же ответы: «Мне не известно», «Не знаю», «Христианский долг…»
Наркотик не действовал.
— Вколите еще.
Она побледнела. Капелька превратилась в струйку слюны и стекла на пол. Но я получил ответ по крайней мере на один вопрос.
— Где Илия?
— Мар-Саба.
— Ладно, стоп. Есть у вас антидот?
«Специалист» кивнул. Я даже не узнал его имени. Мне было все равно.
— Приведите ее в чувство. И чтобы была в порядке.
— Постараемся.
Минут через десять она наконец открыла глаза. И посмотрела на меня так, будто я ее изнасиловал.
Я официально попрощался со своими помощниками и вышел из кабинета. В общем-то, в этическом плане она была совершенно права.
ГЛАВА 5
Седьмого Ава я давал интервью для газеты «Хаарец». Молодая журналистка Ревекка Якобсон была весьма довольна собой — ей удалось до меня добраться. Вопросы были об Эммануиле, об истории завоевания, о Храме, о моем видении правления.
— Это правда, что вы из рода Давида?
Я отмахнулся:
— Не более чем семейная легенда. Вряд ли.
Под конец я отправил ее обедать в президентский буфет.
— А вы? — с надеждой спросила она.
— А я не могу. Сегодня я подписал четыре смертных приговора. Пощусь, ибо сказано: не ешьте с кровью.
Она широко раскрыла глаза:
— Кому?
— Террористам, тем, что устроили взрыв на Виа Долороза.
По поводу приговоров я, конечно, консультировался с Эммануилом.
— На тебя покушались — тебе и решать, — ответил он. — Я бы казнил.
Я даже удивился, как легко мне это далось. Всего лишь год назад в Японии я мучился из-за каждой жертвы.
Статья в «Хаарец» была весьма хвалебной. Меня сравнивали с Давидом. Несмотря на историю с Вирсавией иудеи считают его идеалом справедливого государя. Я возгордился.
Но было и то, что насторожило: «Господин Болотов скептически относится к версии своего происхождения из рода Давида, к тому же он христианин. Но не более ли достоин именоваться Машиахом тот, кто остался с нами, строит для нас Храм и чуть не погиб на его закладке, чем Эммануил, которого мы почти не видели? Царь Сирас , освободивший евреев из Вавилонского плена, был наречен Машиахом, хотя не был иудеем».
Я долго думал, посылать ли эту статью Эммануилу, и в конце концов послал, сопроводив просьбой о скорейшем возвращении.
Господь не обеспокоился, он не считал меня соперником.
— Благодарю за хорошую работу, Пьетрос! Так держать.
Девятого Ава снова был пост. В этот день в 585 году до Рождества Христова вавилоняне разрушили Первый Храм, а в семидесятом году Христианской эры — римляне разрушили второй. Вообще в этот день евреям хронически не везло: у них разрушали храмы, захватывали крепости, подавляли восстания и изгоняли откуда только можно.
Пост продолжался двадцать пять часов. Ни есть, ни пить нельзя. Как ни странно, это оказалось не так уж трудно, несмотря на жару. После знакомства с Эммануилом во мне креп внутренний стержень. Я становился жестче к другим, я научился властвовать, я научился убивать. Но я стал жестче и к себе. «Чтобы властвовать другими — научись властвовать собой» — древняя мудрость. Но, вероятно, есть и обратная связь. Власть над другими помогает подчинить себя. По крайней мере иногда. По крайней мере в моем случае.
А в первую субботу после поста я был на обеде у Арье. Точнее, у его сестры. Арье был в разводе, а шабат — праздник семейный, его не празднуют в одиночестве.
Сестра Арье Ханна Гайсинович жила на окраине Нового Города в двухэтажном особняке европейского типа. Возле дома шумел сад, над крышей торчала антенна спутникового телевидения.
Я подкатил на своем «Мерседесе», оставил шофера в машине и охрану по периметру сада. Я не думал, что мне здесь что-то угрожает, но приходилось быть осторожным.
Ханна, рабби Гайсинович, оказалась подтянутой сорокалетней женщиной, весьма образованной и интеллигентной.
Зажигания свечей и вечерних молитв я не застал — меня пригласили в полдень. Однако спели «Шалом Алейхем» и прочитали «кидуш» («освящение дня»):
— Так совершены небо и земля и все воинство их. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал…
Обед состоял из здоровенного куска курицы с овощами. Все горячее. Понятно, творческое отношение к религиозным установлениям: в субботу запрещено зажигать огонь.
— Хорошо, что вы реформисты, — заметил я. — А то пришлось бы есть холодное.
Арье рассмеялся. Ханна улыбнулась.
— Ничего подобного. Есть же субботние плитки.
— Это как?
— Плитка как плитка, только греется очень слабо. Её включают вечером в пятницу и в субботу ставят подогревать оду. Медленно, но в конце концов разогревается.
Пили Силоамское. Настоящее. Здесь оно заменяло Причастие Третьего Завета. Господь не решился говорить иудеям о причастии и придумал другой способ привязать их к себе. Я вспомнил о мошенниках, подделывающих Господнее вино. Надо бы ими серьезно заняться. Они сами не понимают, что вставляют ему палки в колеса. Жаль, что не было глобальной присяги, было бы проще: отловить всех без знака — и все.
Я посмотрел на руки Ханны. Пока нет, но будет. У Арье уже давно. Не без этого.
За окнами потемнело. На Иерусалим надвигалась огромная грозовая туча. Ханна встала и включила свет — очередное проявление религиозного реформизма.
Говорили о политике, о Храме, об Эммануиле.
— Правда ли, что виновники взрыва в Христианском квартале найдены? — спросила Ханна.
— Да, я собираюсь повесить их на «весах», у западной лестницы. Там как раз четыре арки. — Я посмотрел на хозяев и понял, что сказал что-то очень некошерное. — Это оскорбит еврейскую общину, или вас шокирует сам факт публичной казни?
— И это тоже… Понимаешь, Храмовая гора — святое место, — Арье явно хотел выразиться как-нибудь помягче.
— Хорошо, найду другое.
— И публичные казни у нас тоже не приняты.
— Это уж извините. Я просто хочу добиться мира на вашей земле.
— Такие меры не всегда помогают.
— Да ладно вам! Я это уже проходил. При последовательном и систематическом применении очень даже помогают. И ваш Рамбам относится к ним весьма положительно.
— Рамбам писал в двенадцатом веке, — заметил Арье.
— Люди мало изменились.
— Тише! Посмотрите за окно! — Ханна встала со своего места.
За окном была тьма. Густая и непроглядная. И тихо-тихо, словно все вымерло.
В стекло словно что-то ударило. Грузное тело чудовищного невидимки. Свет мигнул и погас. Раздался грохот, который перешел в оглушительный непрерывный гул. За окном засверкало, словно кончился старый фильм и прокручивали пустую кинопленку.
Мы вскочили и замерли метрах в двух от окна — ближе подойти не решились.
Я вспомнил Москву, свое заключение на Лубянке, странную грозу.
— Ураган.
Ханна обеспокоенно посмотрела на меня:
— У меня дети в синагоге.
Грохот был такой, что заглушил раскаты грома. За окнами встало алое пламя, задрожали стекла. И все стихло.
Пошел дождь.
Мы вышли на улицу. Моя машина лежала кверху пузом и догорала. Вокруг были разбросаны обгоревшие куски металла.
— Суббота тебя спасла, — сказал Арье.
А мне надо было спасать моих людей. Шоферу уже не помочь. Среди охраны было несколько раненых. В саду Ханны выкорчевало деревья и с дома сорвало кусок крыши.
Ханна с Арье бросились оказывать пострадавшим первую помощь. Я звонил в «Скорую».
«Линия перегружена».
— Еще бы!
Позвонил Марку.
«Линия перегружена».
Плюнул. Позвонил еще.
Капитан моей охраны пытался сделать то же.
— Что случилось с машиной? — спросил я.
— Молния. Бензобак взорвался.
Я поморщился.
— Позвони в полицию. Отдел по борьбе с терроризмом. Пусть поищут остатки того бензобака.
До «Скорой» я дозвонился минут через двадцать. Ехали они еще сорок. Один из моих людей не дожил.
— На улицах пробки. Движение перекрыто, расчищают завалы.
Я не стал упрекать. Мне по-прежнему регулярно приходили графики Варфоломея. Задранные вверх кривые катастроф. По его данным, более процента самолетов не долетали до аэродромов, в частности из-за природных катаклизмов. По авиакатастрофе в день на крупный город. Авиакомпании сворачивали деятельность. Я знал, что Эммануил тут ни при чем: властелину Империи было крайне невыгодно ее разделение. Транспортная проблема изолировала страны, раскалывая его гигантское произведение. А значит, это еще одно доказательство того, что он не всесилен. «Скажешь ли тогда пред убивающим тебя: „Я бог“? Ты же человек, а не Бог» .
У нас в Иерусалиме было поспокойнее. Я даже удивился, что за четыре месяца здесь ничего не случилось, кроме слабого землетрясения весной. И вот, дождались.
Остатки взрывного устройства в моей машине так и не нашли. Оставалось поверить в молнию. Впрочем, если молнии бьют почти непрерывно — почему бы одной из них не угодить в мою машину?
Разрушения в городе были не очень велики, хотя и серьезнее, чем в Москве два года назад. Общее количество жертв не превысило двух десятков человек. «Суббота спасла»: в основном население сидело по домам и синагогам. Легко отделались.
Утром, первого элула, меня разбудил звук, живо напомнивший мне Индию. Спросонья я решил, что я в каком-нибудь индуистском храме и пуджари трубит в раковину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов