— Искров, через полчаса вы вылетаете в Тупаку. Вам предстоит установить контакт с Маяпаном.
— Вряд ли я найду его там.
— Явится. У него целая армия агентов среди местных индейцев, они моментально известят его о вашем приезде. А кроме того, мы об этом объявим по радио Конечно, не сейчас, а когда вы доберетесь до Тьер-Калиенте, к Боско Эль Камино.
— Что же я должен передать Маяпану на сей раз?
— Что сочтете нужным. И в той форме, в какой сочтете нужным.
Важно одно: чтобы он отказался от своей новой акции.
— Но я не знаю, о чем идет речь. Он сунул мне в руки портфель: — Тут достаточно материалов. Ознакомитесь в дороге. Здесь же лежит мощный приемник, это позволит нам быть в курсе происходящего. Теперь, когда корабли союзников находятся у наших берегов, мы, патриоты Веспуччии, независимо от цвета кожи, политических убеждений и социального положения не вправе заниматься междоусобицами. Конечно, мы не отказываемся от своих обязательств перед пактом, но союзники могут воспользоваться ситуацией и прибрать к рукам страну, завладеть всеми нашими богатствами. Впрочем, полагаю, что Маяпан уразумел эту простейшую истину, а потому он согласится прекратить, хотя бы на время, наступление на Мак-Харриса — сейчас это фактически льет воду на мельницу иностранцев. Вы же сами видите, даже профессор Моралес, человек высокопринципиальный, пошел с нами на мировую. Пусть только корабли уйдут из наших вод, а уж мы сумеем найти выход из разногласий. Ведь мы прежде всего братья! — Он покашлял в свой могучий кулак. — Как вы полагаете?
— Вряд ли мое мнение может что-нибудь значить.
— Ошибаетесь, Искров, ошибаетесь. Это зависит от того, как настойчиво вы будете искать пути к сердцу Маяпана.
Что случилось с Командором: он стал красноречив! Хотел бы я знать, что крылось за его громкими фразами?
— Как вы думаете, Маяпан согласится? — спросил он.
— Не знаю.
— Сумейте убедить его, и вы станете национальным героем, спасителем Веспуччии. Как мне хотелось ему поверить!
5. Дуг Кассиди
В самолете не оставалось ни одного свободного места. Люди спешили убраться подальше из столицы, где с часу на час ожидалась высадка морской пехоты союзников.
В отличие от прошлого рейса сейчас неуклюжий “Дуглас” вез одних белых. Летели целыми семьями, беззаботные ребятишки бегали по проходу, играя в динамитеросов и полицейских.
Я занял одиночное кресло в последнем ряду и, убедившись, что в салоне нет Боско Эль Камино, вынул из портфеля документы. Среди них были бюллетени “Сентрал Брэйн”, полицейские донесения, информация секретных служб, донесения наблюдателей Службы безопасности. Времени у меня было достаточно, и решил подробнее ознакомиться с событиями, которые происходили в стране, пока я находился в “Конкисте” А чтобы не пропустить того, что происходило сейчас приложил к уху транзистор, который Командор предусмотрительно положил в портфель. И вот так, одновременно читая и слушая, я вошел в курс потрясений которые рушили основы страны, носящей славное имя Америго Веспуччи.
Еще до того, как меня посадили в самолет, я знал, что профессор Моралес согласился оперировать наследника Мак-Харриса при условии, что меня выпустят из заключения и отправят в Эль Темпло. Об этой договоренности я прочитал в газетах, находясь в “Конкисте”. Но я не знал другого: в последнюю минуту Мак-Харрис дал понять, что не склонен пока отпускать меня. Он явно надеялся, что в немногие часы, оставшиеся до истечения ультиматума, ему удастся обнаружить обезвредить Эль Темпло.
А вот что произошло далее (по необходимости излагаю события вкратце).
За день до указанного в ультиматуме срока Командор бросает в Теоктан три дивизии. Каратели разрушают дома, обшаривают подвалы, отводят воду минеральных источников, взрывают развалины Ичена (помнится, там я оставлял свой джип), расстреливают и вешают индейцев, подозреваемых в связях с Маяпаном Одновременно с этой акцией из столицы в Кампо Верде перебрасываются армейские части. И там вакханалия разыгрывается с удвоенной силой. Взрывают нефтяные вышки, в поисках, подземных пещер пробивают зондами глубокие ямы, проникают в заброшенные соляные шахты. Самолеты-разведчики рыщут над джунглями, радиолокаторы прощупывают пространство между Скалистым массивом и Эль Волканом.
А затем в Кампо Верде прибывает сам Мак-Харрис и лично осматривает развалины домов. С риском для жизни забирается даже в подземные карьеры, где некогда толтеки добывали строительный камень.
На исходе шестого дня члены пакта обращаются к Князю с призывом положить конец бессмысленным беспорядкам.
На седьмой день манифестации и забастовки в стране достигают апогея. Почти совсем прекратилась добыча нефти и каменного угля, производство синтетических пищевых продуктов опускается ниже допустимого минимума. В портах стоят на приколе огромные флотилии танкеров. Акции нефтяных компаний продолжают падать.
Динамитеросы взрывают две радиостанции, редакцию газеты, совершают покушение на главного прокурора Америго-сити и председателя профсоюза моряков. Эль Капитан и Рыжая Хельга требуют ухода Мак-Харриса со сцены.
Эль Темпло молчит, хотя все ждут, как Маяпан отнесется к происходящим событиям. Между тем Мак-Харрис развивает бешеную деятельность, продолжая поиски в Кампо Верде. Снедаемый двумя чувствами: тревогой за судьбу сына и собственной алчностью, он не обращает внимания ни на предостережения союзников, ни на акции динамитеросов, ни на робкие увещевания Князя.
В полночь Князь получает другой ультиматум, на сей раз от союзников: если в Веспуччии не будет восстановлен порядок и Мак-Харрис не подчинится требованиям Эль Темпло, страны пакта, “руководствуясь интересами демократии и свободы”, будут вынуждены вмешаться. А уже наутро — в тот самый день, когда я вылетел в Теоктан, — у входа в залив Америго-сити стали на якорь военные корабли.
Жители в панике бросились из города. На легковых машинах и в автобусах, на мотоциклах, поездах и самолетах, пробиваясь сквозь плотный смог, миллионы горожан устремились в глубь страны, в захолустные городки и деревни, в пустыню и горы.
И вот тут Эль Темпло нанес свой удар.
В восемь утра, когда по дорогам нескончаемым током шли машины, люди вдруг увидели на автострадах знакомые коробки. Энерган! Мгновенно образовались огромные пробки, справиться с ними дорожная полиция оказалась бессильной.
Упаковки с зеленоватыми зернами были обнаружены на вокзалах, автобусных станциях, на аэродромах, в гаражах…
В считанные часы вся страна была усыпана энерганом.
Вспыхнули беспорядки на транспорте. Сотни тысяч людей, не сумевших выехать из города, в панике они метались по улицам.
По приказу Командора на важнейших перекрестках установлены пропускные пункты всех, подозреваемых в распространении энергана, велено расстреливать на месте. Но в пригородах, а затем и в центрах городов, во дворах, на площадях и улицах неисповедимыми путями появляются коробки, ящики, сумки, бутылки, банки, мешки, наполненные зернами энергана. Новые столкновения с полицией. Новые убитые и раненые.
Энерган находят в вагонах подземки, на заводских складах, возле электростанций и — верх дерзости! порту возле цистерн с бензином.
В полдень с самолета на землю посыпались сотни коробок с эмблемой белого орла: поистине манна небесная.
Где только ни обнаруживались упаковки с энерганом: в кинозалах и барах, ресторанах и магазинах… всюду их появление ознаменовывалось беспорядка Полицейские участки были забиты задержанными, судебные органы отказывались возбуждать дела против арестованных.
Однако и в такой неразберихе не обошлось без любителей злых шуток то тут, то там они разбрасывали под видом энергана коробки и банки с песком — в непроглядном стайфли это было нетрудно. Стоило только крикнуть “энерган!”, и люди, где бы они ни находились, сломя голову бросались к находкам. Уже никто с уверенностью не мог сказать, в какой коробке зерна энергана, в какой обыкновенная крупа или песок. Разъяренные толпы врывались на склады и в магазины, вспарывали мешки, разбивали бочки и банки, высыпали их содержимое на тротуары, и асфальт покрывался синтетической мукой, зернами эрзац-кофе, синтетического риса и кукурузы…
Энерган вызвал массовую истерию, общенациональный психоз, более сильный, чем страх перед полицией, армией и союзниками. Мало того, он перерастал в своего рода символ, объединявший силы народного сопротивления.
Против Командора. Против Мак-Харриса. Против союзников.
Он был Надеждой.
…В ту минуту, когда стюардесса объявила, что мы летим на высоте десять тысяч метров и находимся на полпути к Тупаку, по радио было передано сообщение о крахе Мак-Харриса: акции “Альбатроса” полностью обесценились.
Вслед за “Альбатросом” неудержимо катились в пропасть ценные бумаги и прочих компаний по добыче и переработке нефти, угля, газа, атомного горючего. Биржи лихорадило.
Да, Агвилла стрелял врагу прямо в сердце. Я не отрывался от транзистора. Столичный комментатор впервые обронил слова “военный переворот”.
"В военных кругах, — сказал он, — обсуждается возможность вмешательства с целью предотвратить крах государственной структуры”. Кого именно он имел в виду? Какая связь у них с союзниками, с Князем, поддерживает ли их Командор, осталось неясным.
Я был настолько погружен в размышления, что не сразу увидел Дуга Кассиди. Он неожиданно поднялся в проходе впереди меня, низенький, кругленький, с неизменным галстуком-бабочкой. Одной рукой он сжимал гранату и размахивал ею над головой, в другой был пистолет.
— Руки вверх! — крикнул он. Не помня себя, я вскочил и бросился к нему. Собрав все силы, я в животной ярости схватил его за горло. У Кассиди глаза вылезали из орбит, из посиневших младенчески-пухлых губ вырывался хрип. Закричали женщины и дети, пол самолета уходил у меня из-под ног, но я не отпускал мертвой хватки.
И вдруг передо мной возникло видение: красавица с золотым мундштуком в ослепительно белых зубах. Она сочувственно качала мне головой с шапкой великолепных рыжих волос и улыбалась улыбкой тигрицы. Но в тот миг, когда я понял, что это не видение, а женщина во плоти, она замахнулась внушительных размеров револьвером и ударила меня по голове. Уже теряя сознание, я понял, кто это: Рыжая Хельга.
6. Динамитеросы
Когда я очнулся, моторы снова монотонно урчали, самолет как ни в чем не бывало продолжал полет, а я лежал на одном из кресел возле кабины пилота. Руки закованы, со лба струилась кровь.
Рядом сидел Дуг Кассиди. Он тяжело дышал, то в дело вытирал платком покрасневшую шею и изо всех сил старался делать вид, будто ничего не произошло.
А напротив стояла Рыжая Хельга. В руке она прежнему держала револьвер и, не расставаясь с золотым мундштуком, властным тоном держала речь.
— … после чего вы будете доставлены в Тупаку, — говорила она пассажирам, — где расскажете о том, что Рыжая Хельга беззащитных людей не трогает. От вас я прошу лишь спокойствия и терпения. Детей сейчас накормят, больным будет оказана помощь. Есть среди присутствующих врач? Есть?
Подойдите!
Врачом оказался пожилой мужчина в очках, с трудом унимавший дрожь в руках. Надо полагать, он впервые столкнулся с террористами лицом к лицу. Как бы то ни было, он все же сумел промыть рану у меня на голове и наложить повязку. А Дугу Кассиди протянул таблетку форсалина — видимо, схватка со мной основательно потрепала нервишки этого толстяка.
Рыжая Хельга молча наблюдала за нами, не выпуская из поля зрения салон. Когда врач отошел, она наклонилась к Дугу Кассиди: — Ну как, братец?
— Порядок, сестричка! — ответил он бодрым фальцетом. — Хотя брат Дикинсен вполне мог меня прикончить. Ну и силен!
— Тогда поднимайся и займи свое место!
Дуг понимающе кивнул, выхватил из-под мышки пистолет и поменялся с Хельгой местами. А она подсела ко мне.
— Больно? — В ее голосе звучали и сочувствие и насмешка.
Я пожал плечами, всеми силами стараясь напустить на себя равнодушный вид, что было нелегко рядом с этой необыкновенной женщиной.
— Не первый раз, — ответил я.
— “Конкиста”? — Опять тот же тон.
— Да.
— Да, да, конечно… Но зачем вы вскочили? — Хельга улыбнулась, сверкнув ослепительно белыми зубами, по-прежнему сжимавшими золотой мундштук. — Мы ведь могли прикончить вас, а заодно и всех остальных.
Между тем мы не желаем вам зла. Наоборот. У нее было глубокое, чуть хрипловатое контральто, удивительным образом находившее отклик в моей душе. Да и вся она была словно создана для того, чтобы привлекать мужчин и пробуждать в них мужское начало. Прежде я не раз видел фотографии Рыжей Хельги. А когда после ареста ее обменяли на военного министра, видел по телевидению. Но никакое изображение не в состоянии передать обаяние, которое излучала эта женщина. Я бы не назвал ее красоту классической.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Вряд ли я найду его там.
— Явится. У него целая армия агентов среди местных индейцев, они моментально известят его о вашем приезде. А кроме того, мы об этом объявим по радио Конечно, не сейчас, а когда вы доберетесь до Тьер-Калиенте, к Боско Эль Камино.
— Что же я должен передать Маяпану на сей раз?
— Что сочтете нужным. И в той форме, в какой сочтете нужным.
Важно одно: чтобы он отказался от своей новой акции.
— Но я не знаю, о чем идет речь. Он сунул мне в руки портфель: — Тут достаточно материалов. Ознакомитесь в дороге. Здесь же лежит мощный приемник, это позволит нам быть в курсе происходящего. Теперь, когда корабли союзников находятся у наших берегов, мы, патриоты Веспуччии, независимо от цвета кожи, политических убеждений и социального положения не вправе заниматься междоусобицами. Конечно, мы не отказываемся от своих обязательств перед пактом, но союзники могут воспользоваться ситуацией и прибрать к рукам страну, завладеть всеми нашими богатствами. Впрочем, полагаю, что Маяпан уразумел эту простейшую истину, а потому он согласится прекратить, хотя бы на время, наступление на Мак-Харриса — сейчас это фактически льет воду на мельницу иностранцев. Вы же сами видите, даже профессор Моралес, человек высокопринципиальный, пошел с нами на мировую. Пусть только корабли уйдут из наших вод, а уж мы сумеем найти выход из разногласий. Ведь мы прежде всего братья! — Он покашлял в свой могучий кулак. — Как вы полагаете?
— Вряд ли мое мнение может что-нибудь значить.
— Ошибаетесь, Искров, ошибаетесь. Это зависит от того, как настойчиво вы будете искать пути к сердцу Маяпана.
Что случилось с Командором: он стал красноречив! Хотел бы я знать, что крылось за его громкими фразами?
— Как вы думаете, Маяпан согласится? — спросил он.
— Не знаю.
— Сумейте убедить его, и вы станете национальным героем, спасителем Веспуччии. Как мне хотелось ему поверить!
5. Дуг Кассиди
В самолете не оставалось ни одного свободного места. Люди спешили убраться подальше из столицы, где с часу на час ожидалась высадка морской пехоты союзников.
В отличие от прошлого рейса сейчас неуклюжий “Дуглас” вез одних белых. Летели целыми семьями, беззаботные ребятишки бегали по проходу, играя в динамитеросов и полицейских.
Я занял одиночное кресло в последнем ряду и, убедившись, что в салоне нет Боско Эль Камино, вынул из портфеля документы. Среди них были бюллетени “Сентрал Брэйн”, полицейские донесения, информация секретных служб, донесения наблюдателей Службы безопасности. Времени у меня было достаточно, и решил подробнее ознакомиться с событиями, которые происходили в стране, пока я находился в “Конкисте” А чтобы не пропустить того, что происходило сейчас приложил к уху транзистор, который Командор предусмотрительно положил в портфель. И вот так, одновременно читая и слушая, я вошел в курс потрясений которые рушили основы страны, носящей славное имя Америго Веспуччи.
Еще до того, как меня посадили в самолет, я знал, что профессор Моралес согласился оперировать наследника Мак-Харриса при условии, что меня выпустят из заключения и отправят в Эль Темпло. Об этой договоренности я прочитал в газетах, находясь в “Конкисте”. Но я не знал другого: в последнюю минуту Мак-Харрис дал понять, что не склонен пока отпускать меня. Он явно надеялся, что в немногие часы, оставшиеся до истечения ультиматума, ему удастся обнаружить обезвредить Эль Темпло.
А вот что произошло далее (по необходимости излагаю события вкратце).
За день до указанного в ультиматуме срока Командор бросает в Теоктан три дивизии. Каратели разрушают дома, обшаривают подвалы, отводят воду минеральных источников, взрывают развалины Ичена (помнится, там я оставлял свой джип), расстреливают и вешают индейцев, подозреваемых в связях с Маяпаном Одновременно с этой акцией из столицы в Кампо Верде перебрасываются армейские части. И там вакханалия разыгрывается с удвоенной силой. Взрывают нефтяные вышки, в поисках, подземных пещер пробивают зондами глубокие ямы, проникают в заброшенные соляные шахты. Самолеты-разведчики рыщут над джунглями, радиолокаторы прощупывают пространство между Скалистым массивом и Эль Волканом.
А затем в Кампо Верде прибывает сам Мак-Харрис и лично осматривает развалины домов. С риском для жизни забирается даже в подземные карьеры, где некогда толтеки добывали строительный камень.
На исходе шестого дня члены пакта обращаются к Князю с призывом положить конец бессмысленным беспорядкам.
На седьмой день манифестации и забастовки в стране достигают апогея. Почти совсем прекратилась добыча нефти и каменного угля, производство синтетических пищевых продуктов опускается ниже допустимого минимума. В портах стоят на приколе огромные флотилии танкеров. Акции нефтяных компаний продолжают падать.
Динамитеросы взрывают две радиостанции, редакцию газеты, совершают покушение на главного прокурора Америго-сити и председателя профсоюза моряков. Эль Капитан и Рыжая Хельга требуют ухода Мак-Харриса со сцены.
Эль Темпло молчит, хотя все ждут, как Маяпан отнесется к происходящим событиям. Между тем Мак-Харрис развивает бешеную деятельность, продолжая поиски в Кампо Верде. Снедаемый двумя чувствами: тревогой за судьбу сына и собственной алчностью, он не обращает внимания ни на предостережения союзников, ни на акции динамитеросов, ни на робкие увещевания Князя.
В полночь Князь получает другой ультиматум, на сей раз от союзников: если в Веспуччии не будет восстановлен порядок и Мак-Харрис не подчинится требованиям Эль Темпло, страны пакта, “руководствуясь интересами демократии и свободы”, будут вынуждены вмешаться. А уже наутро — в тот самый день, когда я вылетел в Теоктан, — у входа в залив Америго-сити стали на якорь военные корабли.
Жители в панике бросились из города. На легковых машинах и в автобусах, на мотоциклах, поездах и самолетах, пробиваясь сквозь плотный смог, миллионы горожан устремились в глубь страны, в захолустные городки и деревни, в пустыню и горы.
И вот тут Эль Темпло нанес свой удар.
В восемь утра, когда по дорогам нескончаемым током шли машины, люди вдруг увидели на автострадах знакомые коробки. Энерган! Мгновенно образовались огромные пробки, справиться с ними дорожная полиция оказалась бессильной.
Упаковки с зеленоватыми зернами были обнаружены на вокзалах, автобусных станциях, на аэродромах, в гаражах…
В считанные часы вся страна была усыпана энерганом.
Вспыхнули беспорядки на транспорте. Сотни тысяч людей, не сумевших выехать из города, в панике они метались по улицам.
По приказу Командора на важнейших перекрестках установлены пропускные пункты всех, подозреваемых в распространении энергана, велено расстреливать на месте. Но в пригородах, а затем и в центрах городов, во дворах, на площадях и улицах неисповедимыми путями появляются коробки, ящики, сумки, бутылки, банки, мешки, наполненные зернами энергана. Новые столкновения с полицией. Новые убитые и раненые.
Энерган находят в вагонах подземки, на заводских складах, возле электростанций и — верх дерзости! порту возле цистерн с бензином.
В полдень с самолета на землю посыпались сотни коробок с эмблемой белого орла: поистине манна небесная.
Где только ни обнаруживались упаковки с энерганом: в кинозалах и барах, ресторанах и магазинах… всюду их появление ознаменовывалось беспорядка Полицейские участки были забиты задержанными, судебные органы отказывались возбуждать дела против арестованных.
Однако и в такой неразберихе не обошлось без любителей злых шуток то тут, то там они разбрасывали под видом энергана коробки и банки с песком — в непроглядном стайфли это было нетрудно. Стоило только крикнуть “энерган!”, и люди, где бы они ни находились, сломя голову бросались к находкам. Уже никто с уверенностью не мог сказать, в какой коробке зерна энергана, в какой обыкновенная крупа или песок. Разъяренные толпы врывались на склады и в магазины, вспарывали мешки, разбивали бочки и банки, высыпали их содержимое на тротуары, и асфальт покрывался синтетической мукой, зернами эрзац-кофе, синтетического риса и кукурузы…
Энерган вызвал массовую истерию, общенациональный психоз, более сильный, чем страх перед полицией, армией и союзниками. Мало того, он перерастал в своего рода символ, объединявший силы народного сопротивления.
Против Командора. Против Мак-Харриса. Против союзников.
Он был Надеждой.
…В ту минуту, когда стюардесса объявила, что мы летим на высоте десять тысяч метров и находимся на полпути к Тупаку, по радио было передано сообщение о крахе Мак-Харриса: акции “Альбатроса” полностью обесценились.
Вслед за “Альбатросом” неудержимо катились в пропасть ценные бумаги и прочих компаний по добыче и переработке нефти, угля, газа, атомного горючего. Биржи лихорадило.
Да, Агвилла стрелял врагу прямо в сердце. Я не отрывался от транзистора. Столичный комментатор впервые обронил слова “военный переворот”.
"В военных кругах, — сказал он, — обсуждается возможность вмешательства с целью предотвратить крах государственной структуры”. Кого именно он имел в виду? Какая связь у них с союзниками, с Князем, поддерживает ли их Командор, осталось неясным.
Я был настолько погружен в размышления, что не сразу увидел Дуга Кассиди. Он неожиданно поднялся в проходе впереди меня, низенький, кругленький, с неизменным галстуком-бабочкой. Одной рукой он сжимал гранату и размахивал ею над головой, в другой был пистолет.
— Руки вверх! — крикнул он. Не помня себя, я вскочил и бросился к нему. Собрав все силы, я в животной ярости схватил его за горло. У Кассиди глаза вылезали из орбит, из посиневших младенчески-пухлых губ вырывался хрип. Закричали женщины и дети, пол самолета уходил у меня из-под ног, но я не отпускал мертвой хватки.
И вдруг передо мной возникло видение: красавица с золотым мундштуком в ослепительно белых зубах. Она сочувственно качала мне головой с шапкой великолепных рыжих волос и улыбалась улыбкой тигрицы. Но в тот миг, когда я понял, что это не видение, а женщина во плоти, она замахнулась внушительных размеров револьвером и ударила меня по голове. Уже теряя сознание, я понял, кто это: Рыжая Хельга.
6. Динамитеросы
Когда я очнулся, моторы снова монотонно урчали, самолет как ни в чем не бывало продолжал полет, а я лежал на одном из кресел возле кабины пилота. Руки закованы, со лба струилась кровь.
Рядом сидел Дуг Кассиди. Он тяжело дышал, то в дело вытирал платком покрасневшую шею и изо всех сил старался делать вид, будто ничего не произошло.
А напротив стояла Рыжая Хельга. В руке она прежнему держала револьвер и, не расставаясь с золотым мундштуком, властным тоном держала речь.
— … после чего вы будете доставлены в Тупаку, — говорила она пассажирам, — где расскажете о том, что Рыжая Хельга беззащитных людей не трогает. От вас я прошу лишь спокойствия и терпения. Детей сейчас накормят, больным будет оказана помощь. Есть среди присутствующих врач? Есть?
Подойдите!
Врачом оказался пожилой мужчина в очках, с трудом унимавший дрожь в руках. Надо полагать, он впервые столкнулся с террористами лицом к лицу. Как бы то ни было, он все же сумел промыть рану у меня на голове и наложить повязку. А Дугу Кассиди протянул таблетку форсалина — видимо, схватка со мной основательно потрепала нервишки этого толстяка.
Рыжая Хельга молча наблюдала за нами, не выпуская из поля зрения салон. Когда врач отошел, она наклонилась к Дугу Кассиди: — Ну как, братец?
— Порядок, сестричка! — ответил он бодрым фальцетом. — Хотя брат Дикинсен вполне мог меня прикончить. Ну и силен!
— Тогда поднимайся и займи свое место!
Дуг понимающе кивнул, выхватил из-под мышки пистолет и поменялся с Хельгой местами. А она подсела ко мне.
— Больно? — В ее голосе звучали и сочувствие и насмешка.
Я пожал плечами, всеми силами стараясь напустить на себя равнодушный вид, что было нелегко рядом с этой необыкновенной женщиной.
— Не первый раз, — ответил я.
— “Конкиста”? — Опять тот же тон.
— Да.
— Да, да, конечно… Но зачем вы вскочили? — Хельга улыбнулась, сверкнув ослепительно белыми зубами, по-прежнему сжимавшими золотой мундштук. — Мы ведь могли прикончить вас, а заодно и всех остальных.
Между тем мы не желаем вам зла. Наоборот. У нее было глубокое, чуть хрипловатое контральто, удивительным образом находившее отклик в моей душе. Да и вся она была словно создана для того, чтобы привлекать мужчин и пробуждать в них мужское начало. Прежде я не раз видел фотографии Рыжей Хельги. А когда после ареста ее обменяли на военного министра, видел по телевидению. Но никакое изображение не в состоянии передать обаяние, которое излучала эта женщина. Я бы не назвал ее красоту классической.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43