— Прошу тебя.
«Прошу тебя»?
В какие заклятия, интересно, могли входить слова «прошу тебя»? Особенно произнесенные столь… ну да, умоляющим тоном? Маги повелевали потусторонними силами; они не требовали у них разрешения на что-либо…
— Подмастерье, — снова позвал волшебник.
— Что? — едва смог выговорить в ответ двеллер. Собственный изменившийся голос его встревожил. Он поднял руку к щеке, ожидая прикоснуться к бородавкам и грубой жабьей коже. Вроде бы ничего в его лице не изменилось. По крайней мере, ему так показалось — точно можно было бы сказать в тот момент, когда он посмотрится в зеркало. Краф между тем подошел к нему и посмотрел на Джага сверху вниз, все еще держа руки за спиной.
— Мне в самом деле очень нужно с тобой поговорить. Если бы ты остановился и выслушал то, что я хочу сказать, мне бы это очень помогло.
«Помогло», повторил про себя двеллер, стараясь не искать в словах волшебника возможный злой умысел. Если ты должен кому-то помочь, то вряд ли тебя так вот сразу превратят в жабу.
— Выслушал? — переспросил он и, задрав голову, поглядел на волшебника сверху вниз.
— Вот именно, — сказал Краф и прищурился, глядя на него. — Выслушал. — Он недовольно фыркнул. — У тебя с твоим наставником много общего: вы оба только туда и лезете, где можно сломать голову.
— Но не превратиться в жабу, — возразил Джаг.
Волшебник раздраженно отмахнулся от этих слов.
— Но не превратиться в жабу, — настойчиво повторил двеллер.
— Ну что ж. — Краф издал очередной тяжелый вздох. Вид у него был такой, будто уступка эта дорого ему далась. — Но я тебя уверяю, что только условно обещаю не превращать тебя в жабу и окончательное решение будет зависеть от твоего поведения.
— Ладно.
— Я не потерплю более неуважения.
— И я тоже. — Джаг понимал, разумеется, как ему повезло, что его неслыханная дерзость сошла на этот раз, похоже, ему с рук, но сдаваться все же не желал. Он подождал секунду, ожидая, что вот-вот его все же превратят в земноводное или уничтожат на месте, но этого не случилось, и он с явным облегчением подошел к волшебнику.
— Пройдись со мной, — сказал тот. — Я лучше думаю на ходу.
Джаг пошел рядом с Крафом, напрасно стараясь держаться с ним наравне. Стоило им пройти шага три, как ему уже пришлось догонять волшебника, делая два или даже три прыжка на каждый шаг своего спутника. Он только надеялся, что недавно выздоровевшая нога Кра-фа хоть чуть-чуть затормозит скорость его передвижения.
— Как я уже сказал, я беседовал с твоим другом, подмастерье.
— Это вы про Рейшо? — Волшебник пожал плечами.
— Разумеется, про него.
Джаг уставился на цветущий сад, вспоминая, каким бесполезным ему казалось когда-то это место. Библиотекари ухаживали за теми садами, что находились с восточной стороны, а во внутреннем дворе было несколько участков, где круглый год выращивались овощи к столу. Некоторые цветы тоже были съедобными, но особенно ими было не насытиться.
— Рейшо сообщил мне кое-что, и это меня встревожило, — продолжал Краф.
Двеллер ждал. Его приятель мог рассказать много такого, что встревожило бы любого, не только волшебника.
— Он сказал мне, что ты собираешься отплыть на «Ветрогоне», когда тот выйдет из гавани.
Джаг не ответил и даже позволил себе отстать на пару шагов.
Краф остановился так внезапно, что двеллер едва на него не налетел.
Попятившись, тот вдруг рассерженно подумал, что Рейшо разболтал волшебнику то, что Джаг сообщил ему по секрету. Двеллер моргнул, не отрывая глаз от Крафа, и вдруг заметил, что среди темных туч мелькнули первые стрелы молний. Скоро, похоже, разразится гроза.
— Я заставил его сказать мне, — сказал волшебник, будто угадав незаданный вопрос Джага. — У него не было выбора. Если я хочу что-то узнать, то помешать мне нелегко.
Двеллер посмотрел на Крафа в упор, с усилием заставляя себя не отворачиваться.
— Ты правда собираешься это сделать? — спросил волшебник.
— Да, — ответил Джаг.
— Но зачем, подмастерье?
— Почему вы меня так вечно называете? — раздраженно спросил двеллер. — У меня есть имя. И я не ваш подмастерье. Даже когда я был подмастерьем у Великого магистра, он меня так никогда не называл. Только вы.
Краф сложил руки на груди, посох при этом сжав в правом кулаке.
— Потому что ты и есть подмастерье. Подмастерье Вика.
— Я был когда-то учеником библиотекаря, — упрямо продолжал Джаг, — но это осталось позади — теперь я библиотекарь первого уровня.
— Нет.
Джага охватил гнев, и он не стал его сдерживать. В конце концов, он больше не был перепуганным маленьким двеллером, скованным одной цепью со своими товарищами по несчастью.
— Ты бросил этот пост, — сказал волшебник, едва Джаг открыл рот.
— Нет, я его не бросал.
— Именно что бросил и умчался через океан, да еще и снова собираешься повторить свой подвиг.
— Это мое дело.
— Ты подмастерье Вика.
— Я сам по себе.
Краф наклонился и посмотрел в упор на двеллера.
— И что ты собираешься найти на материке?
— Свою семью.
— Ложь. — Глаза волшебника вспыхнули. — В глубине души ты знаешь, что никого из них нет в живых.
— Почему вы в этом так уверены? — гневно воскликнул Джаг.
— Потому что мало кому удается выйти живыми из гоблинских шахт. Даже если каким-то чудом это и случилось, как ты собираешься их найти?
— Я могу отправиться туда.
— В гоблинские шахты?
— Да. — Двеллер почувствовал на глазах слезы. Их словно принес с собой холодный ветер с юга, с Кровавого моря, от которого их отделяли только пики Костяшек; он чувствовал, как они стекают по его щекам.
— Великолепный план, — с сарказмом протянул Краф.
— Лучшего у меня нет. — Джага страшно злило, что он позволил волшебнику так себя раздразнить.
— И что ты собирался делать после того, как тебя опять закуют в кандалы?
— Никто бы меня не заковал.
— Именно так бы и вышло, — уронил волшебник, бросив на него сердитый взор.
Тут двеллер заметил несколько любопытных голов, высовывавшихся из-за стены.
Краф не глядя взмахнул посохом, и в стену ударила молния. Грохота было много, но сами камни не пострадали. Головы моментально скрылись за стеной.
— Терпеть не могу, когда подслушивают, — хмуро сказал волшебник и продолжил: — Хуже всего то, что Вик наверняка отправился бы за тобой, как только услышал бы о том, что ты снова попал в неволю. Если бы я был здесь, когда ты в тот раз собрался покинуть остров, ни за что бы этого не допустил.
— Вы бы меня не остановили.
Краф посмотрел на него в упор, не произнося ни слова. Не стоило бы мне этого говорить, сказал себе Джаг.
— Вы не имели бы права так поступить. Это мой выбор. Это моя семья.
— Твоя семья здесь, подмастерье.
Двеллер решил было в очередной раз возразить, но вовремя прикусил язык.
— Более того, — продолжал Краф, — здесь тебе повезло быть избранным для особого долга.
— Какого еще долга?
— Стать подмастерьем Великого магистра Хранилища Всех Известных Знаний.
— За время службы Великого магистра здесь перебывали десятки учеников…
— Сотни, — поправил его волшебник.
— Тем более сотни. — Джаг знал, что некоторые из них умерли во время службы в Библиотеке, кто-то от старости, а кто-то от завезенной с материка болезни, а кто-то покинул Хранилище Всех Известных Знаний. Почти все двеллеры приходили работать в Библиотеку только из-за давних клятв Древним магам, создавшим Рассветные Пустоши и позволившим им жить на острове.
Некоторые из этих библиотекарей вернулись на семейные фермы и лавки, когда отслужили оговоренные десять лет, потому что так и не научились любить свое дело. Другие, может, и любили книги и свои обязанности в Библиотеке больше, чем сельское хозяйство, ремесла или работу в лавке, но не имели достаточных способностей, чтобы продвинуться выше определенного уровня.
Двеллер знал, что сам Великий магистр прослужил библиотекарем третьего уровня дольше, чем кто-либо в истории Хранилища Всех Известных Знаний. И вообще Великий магистр Фонарщик был уверен, что его уволят из Библиотеки.
Но это было до того, как его силой увезли на «Одноглазой Пегги». Когда он вернулся в Рассветные Пустоши с четырьмя книгами из могилы мертвого волшебника в гоблинском городе Мыс Повешенного Эльфа, будущим Великим магистром заинтересовался Краф. Как оказалось, Краф уже давно делился с Великими магистрами Библиотеки сведениями о книгах, остававшихся на материке, чтобы те предприняли что-либо для их спасения. До Эджвика Фонарщика пост Великого магистра занимал человек по имени Фролло, но он никогда не уделял этим сведениям особого внимания.
А вот Великий магистр Фонарщик ими заинтересовался и после многочисленных поездок на материк доставил в Хранилище Всех Известных Знаний весьма ценные трактаты.
— Я не мог здесь оставаться, — сказал Джаг. — Как только я осознал, что это из-за Великого магистра я немогу найти свою семью, я ни минуты больше не мог здесь оставаться.
Лицо Крафа напряглось.
— Что это ты несешь?
— Я сказал…
Волшебник раздраженно махнул рукой.
— Я прекрасно слышал, что ты сказал, но теперь изволь объяснить свои слова.
— Что объяснить?
— Каким образом Вик несет ответственность за то, что ты не можешь найти свою семью.
Двеллер печально вздохнул, думая о том, что никому его не понять и что он сейчас станет жабой, а никто так и не узнает почему.
— Да, я сказал, что Великий магистр виноват в том, что я не могу найти свою семью. Но это не одного Великого магистра Фонарщика вина, не стоит останавливаться на нем. Ответственность лежит на последних десяти, двадцати или даже тридцати Великих магистрах, если хотите.
— И что же Вик, по-твоему, сделал не так?
Зная, что теперь от разговора не отвертеться, раз уж он выпустил червячка из яблока, Джаг сказал:
— Он ее не вернул.
Эти слова еще сильнее озадачили Крафа. Он дернул щекой и, прищурившись, посмотрел на двеллера.
— О чем это ты?
— О Библиотеке. — Джагу не стоял ось на месте, и он начал шагать взад-вперед, правда не смея при этом удалиться дальше чем на несколько футов от волшебника.
— О Библиотеке, — повторил Краф, явно не понимая.
Двеллер кивнул.
— О Хранилище Всех Известных Знаний. О Библиотеке.
— И Вик ее не вернул?
— Нет, не вернул, а должен был.
— Подмастерье…
Джаг бросил на волшебника сердитый взгляд.
— Джаг, — поправился тот, явно с трудом держа себя в руках, — я все никак не могу взять в толк, к чему ты ведешь.
— Много лет назад, — сказал двеллер, — Древние маги заставили этот остров подняться с морского дна. Они изменили море вокруг, возвели с трех его сторон и большей части четвертой смертельно опасные рифы и накрыли землю и море вечными туманами, которые отпугнули от этих краев большую часть народов, пользующихся морем как транспортным путем и как источником пищи. Но Древние знали, что рано или поздно народы, особенно люди с их страстью к бродяжничеству и потребностью завоевать море, снова доберутся сюда.
— Они пытались, конечно же. Наверное, и этот остров они бы нашли, если бы Древние не решили поселить в море столько опасных тварей, что зловещие истории о них не утихали в людских устах.
— Еще незваных гостей помогают прогонять пираты, — добавил Джаг.
— Верно.
— В те времена, — продолжил двеллер, — Библиотеку надо было спрятать. На суше и на море свирепствовали полчища гоблинов, ведомые лордом Харрионом. Гоблины безжалостно уничтожали всех, кто смел им противостоять, но с ничуть не меньшим пылом они охотились за книгами.
— Я знаю. Ты не сообщаешь мне ничего…
— Как только лорд Харрион и гоблины потерпели поражение, книги надо было вернуть. — Джаг остановился, посмотрел на волшебника и повторил свои слова, стараясь придать им как можно больше веса и волнения. Голос его стал хриплым от эмоций. — Книги надо было вернуть.
Краф нахмурился.
— Ах вот в чем дело. Теперь понимаю.
— В самом деле? — произнес Джаг. — Действительно понимаете?
Волшебник поднял руку.
— Книги непременно вернут.
— Вы так считаете? — протянул двеллер, не скрывая сомнений, накопившихся за последние несколько лет.
— Ну разумеется, вернут. Так было обещано. Когда наступит подходящее время, их вернут.
— И когда же это время наступит? Краф нахмурился еще сильнее.
— Не я это определяю.
— А кто?
— Великий магистр Хранилища Всех Известных Знаний.
— И когда же Великий магистр решит, что книги пора возвращать?
Волшебник раздраженно прищелкнул языком.
— Я начинаю понимать, к чему ты ведешь.
— Нет, — сказал Джаг, качая головой. — Думаю, что пока еще нет.
— Не забывайся, подмастерье. Твоя дерзость…
— Да какая тут дерзость? — перебил его двеллер. — Был бы я дерзким, заговорил бы об этом раньше. Вместо этого, когда я понял, что больше не могу прикусывать язык, и преисполнился горечью по отношению как к Великому магистру, так и к себе самому, я сбежал отсюда. Направился на материк, сказав себе, что делаю это ради слабой надежды, что один, самостоятельно, смогу разыскать свою семью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55