Она знала в глубине души, что они могут спасти и защитить ее дорогую принцессу.
Но она не знала — как.
(«Истории фаэри» из «Бронзовых кантиклей», том VIII, манускрипт 2, лист 37)
24
ЯРКИЕ МЕЧИ
Храмовые трубы вновь приветствовали рассвет, озаривший небо над башнями Цитадели Васски. Над высокими пиками на востоке солнце еще не встало, оно поднимется только через несколько часов, но все равно считалось, что уже наступило утро. Городской день начинался с утренней молитвы о благоволении короля-дракона. Целый день город, как единый организм, служил королю-дракону и засыпал лишь тогда, когда считал, что потрудился достаточно для славы своего повелителя.
Избранных тоже разбудили трубы, но эти люди проснулись в ужасном, новом для них мире, границами которого служили стены вокруг огромного полумесяца земли к востоку от Храма Васски. С давних времен это место называли Садом. Может, раньше здесь среди заботливо ухоженных газонов, деревьев и кустов гуляли дамы и господа, но все это осталось в прошлом, и сейчас Сад служил совсем для других целей. Длинный изогнутый участок земли теперь превратился в тюрьму. В длинных рядах грязных бараков недалеко от широких древних улиц жили Избранные. Развалины старого храма забытых богов служили им столовой и местом сбора (Избранные называли помещение просто «залом», не сумев придумать названия получше). К северу от храма находились тренировочные поля, на юге — арена. Монахи Пир наблюдали за пленниками с Восьмой и Девятой башен Внутреннего круга и с огромных стен, окружавших этот маленький мирок. В этот мир звуки труб и вернули Галена.
— Гален, пожалуйста, проснись!
Голос Pea.
— Пожалуйста, Гален. Ты мне нужен. Пора начинать новый день.
Гален перевернулся на жесткой койке. Начинать новый день? Этого ему совершенно не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось. Все тело ныло, суставы болели. Сейчас все начнется по новой...
— Пожалуйста, Гален, что-то случилось с Маддоком.
— Иду, Pea, — с трудом ответил Гален и заставил себя открыть глаза.
Несколько мгновений он смотрел на грубые доски койки над собой, потом вспомнил: где-то стоит его маленький каменный дом. Где-то осталась его удобная кузня. И самое главное, где-то есть она. Где-то там, в огромном мире, жила и дышала Беркита. Этого было достаточно, чтобы примириться с жизнью.
Юноша сел на узкой кровати, едва не задев слюнявого психопата, который пытался собрать яблоки с несуществующего дерева. Звали психа Отрис, он был из местечка под названием Дорожное Пристанище, а теперь занимал нижнюю койку напротив Галена. За последние три дня Отрису стало хуже. Гален сомневался, что он протянет еще пару дней.
Гален потянулся, оглядываясь по сторонам и пытаясь размять затекшую спину. Pea давно уже слезла со своего места, третьего снизу.
— Значит, у Маддока снова была плохая ночь? — спросил Гален.
Pea рассеянно оглядывала барак.
— Да, он начал вдруг беспокоиться...
— Помню, — сказал Гален, зевая.
— Ох, а я-то надеялась, что он никого не потревожил. Я пыталась его успокоить, но...
— Да, все твои усилия пошли прахом, когда он начал вопить, что демоны залезли в его утробу через нос и пытаются вырвать его сердце.
Гален встряхнулся, пытаясь окончательно проснуться.
— Он не нарочно, — заступилась Pea за мужа.
Гален покачал головой.
— Да ладно, Pea. Я все равно мало сплю, а когда сплю, не такой уж это и отдых...
— Тебе снилось что-нибудь прошлой ночью?
— Слушай, давай не будем сейчас...
— Гален, — настаивала Pea, — ты видел Маддока во сне прошлой ночью?
Гален вздрогнул.
— Да, видел.
— Что случилось? Где именно ты видел его?
Гален встал. Все больше Избранных спешили по зову трубы на завтрак.
— Pea, давай поговорим об этом после, ладно? То был не очень приятный сон... Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Он побрел к выходу из барака, но Pea последовала за ним.
— Время? У нас нет времени, Гален! Маддок исчез!
— Исчез? — обернулся удивленный Гален. Толпящиеся люди подталкивали их к двери. — Что значит — исчез? Это тюрьма, Pea, отсюда нельзя просто взять да выйти на прогулку! Он не мог далеко уйти.
— Знаю, но я повсюду искала его — и напрасно. Утром, когда я встала, его не оказалось на месте, и тогда я обошла весь Сад, но...
— А монахам Пир ты об этом сказала?
— Нет, конечно нет!
Они приближались к двери, и на них напирали все сильней.
Наконец Гален и Pea вышли из бараков на омытую неярким светом широкую улицу. На востоке над Повелителями Митлана еще не встало солнце, но утро уже наступило. Повсюду можно было видеть Избранных, устало плетущихся к залу.
— Слушай, мы его найдем, — сказал Гален, повернувшись к Pea.
Его дыхание в холодном утреннем воздухе вырывалось облачками пара.
А ведь Маддок и вправду мог исчезнуть навсегда. Он был бы не первым, кто исчез из бараков, чтобы больше уже никогда не вернуться, но Гален не хотел раньше времени расстраивать Pea. Юноша решил, что утешительная ложь лучше жестокой истины.
— Он где-то здесь... И, наверное, скоро сам появится.
Внезапно Pea остановилась. Гален удивленно взглянул на нее, но тут же понял, что и все остальные остановились. И смотрели куда-то мимо его плеча.
Гален повернулся и разинул рот от изумления.
Он оказался посреди пустого пространства, внезапно образовавшегося среди толпы. Его окружали Избранные, каждый из которых держал меч из оружейных складов при арене. Все они стояли по стойке «смирно», прижимая к груди в знак приветствия эфесы мечей. Гален узнал среди этих людей Микала Фетрина и Таиса из своего родного Бенина, а еще старого Хаггана Харна, но остальные были ему незнакомы.
И все они салютовали Галену.
Pea вышла к нему из внезапно затихшей толпы и негромко спросила:
— Гален? В чем дело?
Гален повернулся, оглядываясь кругом.
— Я... я не знаю!
Головка эфеса каждого меча сверкала на утреннем солнце.
И в каждый был вделан блестящий черный камень.
— Этого не может быть! — Сердце Галена отчаянно забилось; он часто задышал, в холодном воздухе взвились облачка пара.
Перед ним стояли обычные живые люди, но в некоторых он узнавал оживших мертвецов из своего сна.
Он сосчитал их.
Их было тридцать два.
«Как же так, — растерянно подумал он. — Почему тридцать два? Во сне я насчитал тридцать шесть».
Неужели сон был ложным? Если так, может, и другие его сны тоже лгут?
Внезапно кто-то протиснулся сквозь толпу.
Это был Маддок. Он тоже поднял в знак приветствия меч — еще один меч с черным блестящим камнем на эфесе.
Pea подбежала к Маддоку, отвела в сторону его меч и обняла мужа за шею. Она прижалась головой к его груди и с облегчением закрыла глаза.
— Рад снова видеть тебя, Гален! — воскликнул Маддок, словно не замечая жены.
Гален удивленно моргнул.
— Маддок! В чем дело? Кто они такие?
— Мы все — твои люди, — радостно объявил Маддок.
Гален шагнул вперед и схватил его за руку.
— Но мне не нужны никакие люди! — тихо и настойчиво проговорил он, оглядываясь по сторонам.
Маддок покачал головой с безумной улыбкой.
— Однако ты позвал нас, и мы пришли. Мы твои люди и будем служить тебе до конца! Мы круг братьев, выкованный твоей волей! Мы называем себя Кругом братьев, выкованным волей Галена. Конечно, это не очень хорошее название для воинского отряда, но сгодится, пока мы не придумаем что-нибудь получше.
— Маддок, ты должен отослать всех этих людей обратно! Если монахи Пир увидят...
— Но Гален, я их не собирал! Ты сам позвал их во сне, вот они и пришли.
— Мне все равно, кто их позвал и откуда они пришли! Им надо разойтись! Монахи Пир увидят это и решат, что начался бунт!
— А, понятно! — Маддок подмигнул Галену. — Ты хочешь, чтобы они были секретным отрядом!
— Хорошо, пусть будут секретным, — раздраженно сказал Гален, чувствуя нарастающее отчаяние. — Только пусть разойдутся! Только... Эй, куда они подевались?
Круг рассыпался, все люди снова двинулись к залу, все стало таким же, как всегда. Остался только шепоток, бежавший по толпе, и подозрительные взгляды, которые Избранные часто кидали на Галена.
— Они движутся, как тени в ночи! — произнес Маддок заговорщицким шепотом. — Они везде и нигде и наблюдают за всем! Они Тайный круг братьев, выкованный волей Галена!
Pea грустно покачала головой, взяла мужа за руку и повела к залу.
— Не беспокойся, Гален! — крикнул Маддок из толпы. — Я скоро придумаю название получше!
Гален перепробовал все остальные мечи.
Ни один из них не захотел иметь с ним дела.
Он стоял перед единственным мечом, который не кричал на него голосом, от которого начинало ломить зубы. И именно к этому мечу Гален ни за что не хотел прикасаться.
— Это ты все подстроил, ведь так? — наконец сказал Гален мечу.
— Конечно я, — отозвался меч. — Я убедил собратьев, что ты мой. Честно говоря, это было не так уж сложно. Они не видят в тебе того потенциала, который вижу я. Не каждый год мне доводится обучать истинного воина!
— Истинного воина? — фыркнул Гален. — Для меча ты слишком уж туп.
— Остроумно, — отозвался меч, — но тупостью я точно не страдаю. С моей помощью, Гален, ты прославишься в войнах. Ты будешь настоящим героем, который...
Гален внезапно выпрямился.
— В войнах? Каких еще войнах?
Меч почти пел, погрузившись в восторженные воспоминания.
— В войнах драконов, конечно! Армии Васски и остальных четырех драконов сходятся в яростной битве на равнине Энлунд! О, это славное зрелище, Гален! Силы великих драконов сходятся в страшном бою. Отчаянные подвиги и героическое самопожертвование! Я горжусь своим участием в этой битве!
— О чем ты? — перебил Гален, скрестив руки на груди. — Сейчас нет войны!
— Но драконы воевали с самого падения Рамаса, — возразил ему меч.
— Рамас пал больше четырехсот лет назад! — Гален ничего не понимал. — Ни одна война не может длиться так долго!
— Да, экая жалость, — отозвался меч. — И в самом деле, хорошую войну трудно растянуть надолго. У одной или другой стороны заканчиваются припасы, деньги, сила духа или воины. К тому же век мечей обычно недолог. Только фамильные мечи обязательно забирают с поля боя и хранят, но при этом их почти не пускают в ход. Мне повезло: я повидал множество битв, но все еще хорошо отточен и могу рубить.
Гален отошел назад, пристально глядя на меч.
— Это точно. Мы с тобой вчера убили человека.
— Того субъекта? Извини, но это вообще-то не в счет! Он сам на меня упал! Мне даже стыдно — все остальные мечи надо мной смеются, но ты не виноват. Откуда тебе было знать, что этот боров напорется на...
— Заткнись! — велел Гален.
Меч замолчал.
— Для меча ты слишком разговорчив, — сказал наконец Гален.
— Да, пожалуй, — отозвался меч, — но я не разговариваю с кем попало. Ты всего лишь пятый делос, которого я встречаю, а предыдущие были такие ненормальные, что они не...
— Делос? — прищурился Гален. — Что это значит?
— Делос — тот, кто может разговаривать с предметами, сделанными человеческими руками. — Гален явственно услышал волнение в голосе меча. — Я думаю, создатели вкладывают частицу своей души во все свои работы. Но требуется особый человек, редкий даже среди Избранных, чтобы он смог услышать эту частицу и заговорить с ней. Я помню каждую жизнь, которую забрал, и иногда думаю, что во мне есть часть и от этих душ. Я плохо разбираюсь в таких делах, я всего лишь меч, но я могу помочь тебе не пропасть на войне.
Гален вздохнул.
— Что ж, если мне нужен меч, то почему бы им и не быть тебе? У тебя есть имя?
— Имя? — ответил меч. — Что, какое-нибудь глупое прозвище вроде «Убийца» или «Вершитель Судеб»?
Гален пожал плечами.
— Ладно, я спросил просто так.
— Ш'Шникт.
— Ш'Шникт? — нахмурился Гален.
— Да, можешь звать меня Ш'Шникт, — вздохнул меч. — Это не я придумал.
— Ну что ж... Ш'Шникт. — Гален наконец потянулся за мечом.
Эфес был холодным, Галену очень не нравилось его сжимать, но он знал: чтобы выжить и попасть домой, ему понадобится помощь меча.
— Что ж, будем партнерами.
Металл радостно зазвенел.
— Помоги мне пережить войну, Ш'Шникт, — пробормотал Гален. — Мне надо вернуться домой.
— Домой? — отозвался меч. — Но на войне никто не выживает! Ты погибнешь храбро, а на большее не надейся.
— Никто никогда не возвращается?
— Никто... только мы, мечи.
И тут Гален обратил внимание на навершье эфеса. В него был вделан блестящий черный камень.
25
ДВЕНАДЦАТЬ СОЛНЦ
— Ты говоришь, что Гален собрал своих приверженцев? Ты полностью уверен в этом, Гендрик?
— Да, господин, — ответил Гендрик и сглотнул.
В горле его пересохло, он не понимал, что происходит. Лорд Трагтет вызвал его в Зал Истины перед рассветом, и не успел он как следует проснуться, как его послали в Сад с тайным поручением инквизитора.
Теперь этот инквизитор, его хозяин, сидел на троне, так сильно подавшись вперед, что слуга на мгновение испугался, как бы он не упал. Лицо Траггета было красным, веки подергивались.
— Васской клянусь, Гендрик, я отправлю тебя на войну, если ты хоть малость приврал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Но она не знала — как.
(«Истории фаэри» из «Бронзовых кантиклей», том VIII, манускрипт 2, лист 37)
24
ЯРКИЕ МЕЧИ
Храмовые трубы вновь приветствовали рассвет, озаривший небо над башнями Цитадели Васски. Над высокими пиками на востоке солнце еще не встало, оно поднимется только через несколько часов, но все равно считалось, что уже наступило утро. Городской день начинался с утренней молитвы о благоволении короля-дракона. Целый день город, как единый организм, служил королю-дракону и засыпал лишь тогда, когда считал, что потрудился достаточно для славы своего повелителя.
Избранных тоже разбудили трубы, но эти люди проснулись в ужасном, новом для них мире, границами которого служили стены вокруг огромного полумесяца земли к востоку от Храма Васски. С давних времен это место называли Садом. Может, раньше здесь среди заботливо ухоженных газонов, деревьев и кустов гуляли дамы и господа, но все это осталось в прошлом, и сейчас Сад служил совсем для других целей. Длинный изогнутый участок земли теперь превратился в тюрьму. В длинных рядах грязных бараков недалеко от широких древних улиц жили Избранные. Развалины старого храма забытых богов служили им столовой и местом сбора (Избранные называли помещение просто «залом», не сумев придумать названия получше). К северу от храма находились тренировочные поля, на юге — арена. Монахи Пир наблюдали за пленниками с Восьмой и Девятой башен Внутреннего круга и с огромных стен, окружавших этот маленький мирок. В этот мир звуки труб и вернули Галена.
— Гален, пожалуйста, проснись!
Голос Pea.
— Пожалуйста, Гален. Ты мне нужен. Пора начинать новый день.
Гален перевернулся на жесткой койке. Начинать новый день? Этого ему совершенно не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось. Все тело ныло, суставы болели. Сейчас все начнется по новой...
— Пожалуйста, Гален, что-то случилось с Маддоком.
— Иду, Pea, — с трудом ответил Гален и заставил себя открыть глаза.
Несколько мгновений он смотрел на грубые доски койки над собой, потом вспомнил: где-то стоит его маленький каменный дом. Где-то осталась его удобная кузня. И самое главное, где-то есть она. Где-то там, в огромном мире, жила и дышала Беркита. Этого было достаточно, чтобы примириться с жизнью.
Юноша сел на узкой кровати, едва не задев слюнявого психопата, который пытался собрать яблоки с несуществующего дерева. Звали психа Отрис, он был из местечка под названием Дорожное Пристанище, а теперь занимал нижнюю койку напротив Галена. За последние три дня Отрису стало хуже. Гален сомневался, что он протянет еще пару дней.
Гален потянулся, оглядываясь по сторонам и пытаясь размять затекшую спину. Pea давно уже слезла со своего места, третьего снизу.
— Значит, у Маддока снова была плохая ночь? — спросил Гален.
Pea рассеянно оглядывала барак.
— Да, он начал вдруг беспокоиться...
— Помню, — сказал Гален, зевая.
— Ох, а я-то надеялась, что он никого не потревожил. Я пыталась его успокоить, но...
— Да, все твои усилия пошли прахом, когда он начал вопить, что демоны залезли в его утробу через нос и пытаются вырвать его сердце.
Гален встряхнулся, пытаясь окончательно проснуться.
— Он не нарочно, — заступилась Pea за мужа.
Гален покачал головой.
— Да ладно, Pea. Я все равно мало сплю, а когда сплю, не такой уж это и отдых...
— Тебе снилось что-нибудь прошлой ночью?
— Слушай, давай не будем сейчас...
— Гален, — настаивала Pea, — ты видел Маддока во сне прошлой ночью?
Гален вздрогнул.
— Да, видел.
— Что случилось? Где именно ты видел его?
Гален встал. Все больше Избранных спешили по зову трубы на завтрак.
— Pea, давай поговорим об этом после, ладно? То был не очень приятный сон... Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Он побрел к выходу из барака, но Pea последовала за ним.
— Время? У нас нет времени, Гален! Маддок исчез!
— Исчез? — обернулся удивленный Гален. Толпящиеся люди подталкивали их к двери. — Что значит — исчез? Это тюрьма, Pea, отсюда нельзя просто взять да выйти на прогулку! Он не мог далеко уйти.
— Знаю, но я повсюду искала его — и напрасно. Утром, когда я встала, его не оказалось на месте, и тогда я обошла весь Сад, но...
— А монахам Пир ты об этом сказала?
— Нет, конечно нет!
Они приближались к двери, и на них напирали все сильней.
Наконец Гален и Pea вышли из бараков на омытую неярким светом широкую улицу. На востоке над Повелителями Митлана еще не встало солнце, но утро уже наступило. Повсюду можно было видеть Избранных, устало плетущихся к залу.
— Слушай, мы его найдем, — сказал Гален, повернувшись к Pea.
Его дыхание в холодном утреннем воздухе вырывалось облачками пара.
А ведь Маддок и вправду мог исчезнуть навсегда. Он был бы не первым, кто исчез из бараков, чтобы больше уже никогда не вернуться, но Гален не хотел раньше времени расстраивать Pea. Юноша решил, что утешительная ложь лучше жестокой истины.
— Он где-то здесь... И, наверное, скоро сам появится.
Внезапно Pea остановилась. Гален удивленно взглянул на нее, но тут же понял, что и все остальные остановились. И смотрели куда-то мимо его плеча.
Гален повернулся и разинул рот от изумления.
Он оказался посреди пустого пространства, внезапно образовавшегося среди толпы. Его окружали Избранные, каждый из которых держал меч из оружейных складов при арене. Все они стояли по стойке «смирно», прижимая к груди в знак приветствия эфесы мечей. Гален узнал среди этих людей Микала Фетрина и Таиса из своего родного Бенина, а еще старого Хаггана Харна, но остальные были ему незнакомы.
И все они салютовали Галену.
Pea вышла к нему из внезапно затихшей толпы и негромко спросила:
— Гален? В чем дело?
Гален повернулся, оглядываясь кругом.
— Я... я не знаю!
Головка эфеса каждого меча сверкала на утреннем солнце.
И в каждый был вделан блестящий черный камень.
— Этого не может быть! — Сердце Галена отчаянно забилось; он часто задышал, в холодном воздухе взвились облачка пара.
Перед ним стояли обычные живые люди, но в некоторых он узнавал оживших мертвецов из своего сна.
Он сосчитал их.
Их было тридцать два.
«Как же так, — растерянно подумал он. — Почему тридцать два? Во сне я насчитал тридцать шесть».
Неужели сон был ложным? Если так, может, и другие его сны тоже лгут?
Внезапно кто-то протиснулся сквозь толпу.
Это был Маддок. Он тоже поднял в знак приветствия меч — еще один меч с черным блестящим камнем на эфесе.
Pea подбежала к Маддоку, отвела в сторону его меч и обняла мужа за шею. Она прижалась головой к его груди и с облегчением закрыла глаза.
— Рад снова видеть тебя, Гален! — воскликнул Маддок, словно не замечая жены.
Гален удивленно моргнул.
— Маддок! В чем дело? Кто они такие?
— Мы все — твои люди, — радостно объявил Маддок.
Гален шагнул вперед и схватил его за руку.
— Но мне не нужны никакие люди! — тихо и настойчиво проговорил он, оглядываясь по сторонам.
Маддок покачал головой с безумной улыбкой.
— Однако ты позвал нас, и мы пришли. Мы твои люди и будем служить тебе до конца! Мы круг братьев, выкованный твоей волей! Мы называем себя Кругом братьев, выкованным волей Галена. Конечно, это не очень хорошее название для воинского отряда, но сгодится, пока мы не придумаем что-нибудь получше.
— Маддок, ты должен отослать всех этих людей обратно! Если монахи Пир увидят...
— Но Гален, я их не собирал! Ты сам позвал их во сне, вот они и пришли.
— Мне все равно, кто их позвал и откуда они пришли! Им надо разойтись! Монахи Пир увидят это и решат, что начался бунт!
— А, понятно! — Маддок подмигнул Галену. — Ты хочешь, чтобы они были секретным отрядом!
— Хорошо, пусть будут секретным, — раздраженно сказал Гален, чувствуя нарастающее отчаяние. — Только пусть разойдутся! Только... Эй, куда они подевались?
Круг рассыпался, все люди снова двинулись к залу, все стало таким же, как всегда. Остался только шепоток, бежавший по толпе, и подозрительные взгляды, которые Избранные часто кидали на Галена.
— Они движутся, как тени в ночи! — произнес Маддок заговорщицким шепотом. — Они везде и нигде и наблюдают за всем! Они Тайный круг братьев, выкованный волей Галена!
Pea грустно покачала головой, взяла мужа за руку и повела к залу.
— Не беспокойся, Гален! — крикнул Маддок из толпы. — Я скоро придумаю название получше!
Гален перепробовал все остальные мечи.
Ни один из них не захотел иметь с ним дела.
Он стоял перед единственным мечом, который не кричал на него голосом, от которого начинало ломить зубы. И именно к этому мечу Гален ни за что не хотел прикасаться.
— Это ты все подстроил, ведь так? — наконец сказал Гален мечу.
— Конечно я, — отозвался меч. — Я убедил собратьев, что ты мой. Честно говоря, это было не так уж сложно. Они не видят в тебе того потенциала, который вижу я. Не каждый год мне доводится обучать истинного воина!
— Истинного воина? — фыркнул Гален. — Для меча ты слишком уж туп.
— Остроумно, — отозвался меч, — но тупостью я точно не страдаю. С моей помощью, Гален, ты прославишься в войнах. Ты будешь настоящим героем, который...
Гален внезапно выпрямился.
— В войнах? Каких еще войнах?
Меч почти пел, погрузившись в восторженные воспоминания.
— В войнах драконов, конечно! Армии Васски и остальных четырех драконов сходятся в яростной битве на равнине Энлунд! О, это славное зрелище, Гален! Силы великих драконов сходятся в страшном бою. Отчаянные подвиги и героическое самопожертвование! Я горжусь своим участием в этой битве!
— О чем ты? — перебил Гален, скрестив руки на груди. — Сейчас нет войны!
— Но драконы воевали с самого падения Рамаса, — возразил ему меч.
— Рамас пал больше четырехсот лет назад! — Гален ничего не понимал. — Ни одна война не может длиться так долго!
— Да, экая жалость, — отозвался меч. — И в самом деле, хорошую войну трудно растянуть надолго. У одной или другой стороны заканчиваются припасы, деньги, сила духа или воины. К тому же век мечей обычно недолог. Только фамильные мечи обязательно забирают с поля боя и хранят, но при этом их почти не пускают в ход. Мне повезло: я повидал множество битв, но все еще хорошо отточен и могу рубить.
Гален отошел назад, пристально глядя на меч.
— Это точно. Мы с тобой вчера убили человека.
— Того субъекта? Извини, но это вообще-то не в счет! Он сам на меня упал! Мне даже стыдно — все остальные мечи надо мной смеются, но ты не виноват. Откуда тебе было знать, что этот боров напорется на...
— Заткнись! — велел Гален.
Меч замолчал.
— Для меча ты слишком разговорчив, — сказал наконец Гален.
— Да, пожалуй, — отозвался меч, — но я не разговариваю с кем попало. Ты всего лишь пятый делос, которого я встречаю, а предыдущие были такие ненормальные, что они не...
— Делос? — прищурился Гален. — Что это значит?
— Делос — тот, кто может разговаривать с предметами, сделанными человеческими руками. — Гален явственно услышал волнение в голосе меча. — Я думаю, создатели вкладывают частицу своей души во все свои работы. Но требуется особый человек, редкий даже среди Избранных, чтобы он смог услышать эту частицу и заговорить с ней. Я помню каждую жизнь, которую забрал, и иногда думаю, что во мне есть часть и от этих душ. Я плохо разбираюсь в таких делах, я всего лишь меч, но я могу помочь тебе не пропасть на войне.
Гален вздохнул.
— Что ж, если мне нужен меч, то почему бы им и не быть тебе? У тебя есть имя?
— Имя? — ответил меч. — Что, какое-нибудь глупое прозвище вроде «Убийца» или «Вершитель Судеб»?
Гален пожал плечами.
— Ладно, я спросил просто так.
— Ш'Шникт.
— Ш'Шникт? — нахмурился Гален.
— Да, можешь звать меня Ш'Шникт, — вздохнул меч. — Это не я придумал.
— Ну что ж... Ш'Шникт. — Гален наконец потянулся за мечом.
Эфес был холодным, Галену очень не нравилось его сжимать, но он знал: чтобы выжить и попасть домой, ему понадобится помощь меча.
— Что ж, будем партнерами.
Металл радостно зазвенел.
— Помоги мне пережить войну, Ш'Шникт, — пробормотал Гален. — Мне надо вернуться домой.
— Домой? — отозвался меч. — Но на войне никто не выживает! Ты погибнешь храбро, а на большее не надейся.
— Никто никогда не возвращается?
— Никто... только мы, мечи.
И тут Гален обратил внимание на навершье эфеса. В него был вделан блестящий черный камень.
25
ДВЕНАДЦАТЬ СОЛНЦ
— Ты говоришь, что Гален собрал своих приверженцев? Ты полностью уверен в этом, Гендрик?
— Да, господин, — ответил Гендрик и сглотнул.
В горле его пересохло, он не понимал, что происходит. Лорд Трагтет вызвал его в Зал Истины перед рассветом, и не успел он как следует проснуться, как его послали в Сад с тайным поручением инквизитора.
Теперь этот инквизитор, его хозяин, сидел на троне, так сильно подавшись вперед, что слуга на мгновение испугался, как бы он не упал. Лицо Траггета было красным, веки подергивались.
— Васской клянусь, Гендрик, я отправлю тебя на войну, если ты хоть малость приврал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53