Грунтор понимал, что лишь при большом везении ему представится возможность выбирать, кого из находящихся в Чаше он сможет спасти от бесконечной армии Энвин.
— Следовало оторвать суке голову, когда Ой это мог, — мрачно пробормотал он, прикрывая рукой глаза от ослепительного солнца и туч пыли и песка, смешавшихся с кровью и кусками истлевшей плоти.
Он вздохнул и развернул свой небольшой отряд добровольцев так, чтобы защитить Рапсодию и детей. Грунтор слышал стоны земли — так кричит жертва насильников или мать, на глазах которой убивают ее детей. Он и сам не заметил, как испустил могучий боевой клич, на мгновение перекрывший чудовищный шум, но тут же поглощенный криками ужаса.
От этого страшного рева у Рапсодии заледенела кровь. Она проводила последнего ребенка к центру Чаши и попыталась присоединиться к Грунтору, ускользая от моря костлявых рук, тянущихся к ней из гробниц памяти.
Солнечный свет закрыли черные тучи, волнующиеся подобно океану во время бури. И вместе с мраком на Чашу спустилась настороженная тишина. Затем по Чаше прокатился крик, который услышали все:
— Ворота! Ворота открыты!
Поток мертвецов превратился в чудовищный вал, затопивший землю и всех, кто на ней стоял. Неуклюжая армия устремилась вниз по горным тропам, словно реки пролитой крови, превращая сверкающие водопады в алые потоки. Земля внутри Чаши продолжала выплевывать все новые и новые ожившие трупы, а на горизонте вставали полчища солдат армии Прошлого, ответивших на зов Энвин. Пахло разоренными могилами.
Внимание Рапсодии привлекли волны голубого света. Она повернулась и увидела Эши, в руках которого кипел Кирсдарк. Клинок описывал в воздухе широкие дуги, не давая приблизиться фаланге павших воинов. Он сумел собрать вокруг себя отряд намерьенов, вооружившихся посохами, светильниками и всем, что попалось под руку. Новый Король продолжал охранять место, откуда правили огромной империей его предки, в который раз навлекшие на своих подданных кровавый ужас.
— Ариа! — закричал он. — Выводи людей!
Рапсодия обернулась: за спиной Эши толпились испуганные намерьены — гвадды и люди, попавшие в ловушку между наступающими мертвецами и глубокой расселиной. Лишь тонкая полоса нетронутой земли тянулась от них к воротам, по обе стороны от нее зияла пропасть. Запаниковавшие намерьены то ли не видели прохода, то ли были так напуганы, что не находили в себе мужества сделать первый шаг.
Рапсодия быстро обнажила Звездный Горн. Клинок, сотканный из стихии огня, с ревом вырвался на свободу. Люди отпрянули, защищая глаза от ослепительного пламени.
И в сознании Рапсодии прозвучал терпеливый голос ее наставницы Элендры:
«Илиаченва’ар — это слово означает: „тот, кто приносит свет в темное место“.
«Или уносит его».
«Да».
Рапсодия подняла меч, ослепительный маяк, прорезающий нависший над всеми сумрак смерти, и крикнула:
— Идите за мной!
Она спрыгнула с выросшего посреди Чаши кургана, держа перед собой меч, и медленно зашагала по узкой полоске земли к воротам, молясь, чтобы армия, которую Тристан привел для устрашения Акмеда, удержала позиции на склоне холма у Чаши. Свет меча озарил земляной мост, неровное пламя указывало людям дорогу.
Застывшая от ужаса толпа неуверенно последовала за ней. Рапсодия шла медленно, изредка нанося удары по возникающим у нее под ногами головам или рукам мертвецов, все ближе подводя напуганных людей к выходу из Чаши. Краем глаза она видела вспышки голубого меча, продолжающего сдерживать натиск тьмы, мутными волнами выплескивающейся из чрева земли.
Затем толпа за ее спиной стала напирать, и Рапсодию вынесло через разбитые ворота — дело рук Стивена и его людей, которые теперь рассеялись в полях, окружавших Чашу. Намерьены, избежавшие верной смерти в Чаше, оказались лицом к лицу с наступающей армией. Со всех сторон кипела битва между живыми и давно павшими в братоубийственных войнах.
Вырвавшись из Чаши, намерьены обретали способность сражаться. Мужчины и женщины вооружались древками флагов, корзинами, некоторые бились голыми руками, но все без исключений решительно вступали в сражение с силами тьмы. Главы провинций, Стивен Наварн, Квентин Балдасарре и Мартин Ивенстрэнд, сумели организовать большие отряды намерьенов, составив вторую линию обороны за солдатами Роланда. Стивен повернулся к Тристану, которому удалось в первых рядах выбраться из Чаши.
— Ну, кузен, — задыхаясь, проговорил он, обнажая меч, — не знаю, зачем ты привел сюда армию, но это оказалось очень кстати.
Тристан, чья порванная одежда потемнела от крови предков, только кивнул.
— Посмотри на своих солдат в последний раз, — с сочувствием сказал Балдасарре, положив руку на рукоять меча. — С одной стороны — неприступные склоны Зубов, с другой — огромная армия мертвецов, у них нет никаких шансов на спасение.
— Боги, — прошептал Ивенстрэнд, подходя к ним.
Армия Павших приближалась к солдатам Роланда. Орланданские войска привели в действие баллисты и катапульты, воины метали в наступающего врага горящую смолу — все напрасно. Враг во много раз превосходил их в численности. Казалось, что поток погибших в сражениях Великой войны бесконечен, точно океанский прибой, с непоколебимым упорством накатывающий на берег. Энвин сможет насладиться местью за свое унижение.
Акмеду удалось расчистить небольшой участок земли от наступающих зомби. Он переглянулся с Грунтором, стоящим на одном из возвышений. Великан кивнул, король фирболгов кивнул в ответ.
Грунтор закинул голову и издал оглушительный вопль. Пронзительный звук воспарил над полем битвы, дошел до самых недр Земли, заставил вздрогнуть горы. Повсюду на окружающих Чашу полях, где кипели жестокие схватки, и на Кревенсфилдской равнине люди услышали зов могучего фирболга. Даже мертвецы на миг замерли и к чему-то прислушались.
Через мгновение в Зубах появились огромные трещины — открылись двери бастионов и сторожевых башен. Склоны гор потемнели — вниз устремилась армия фирболгов.
Боевой клич Грунтора подхватили полмиллиона голосов, могучий рев эхом разнесся над полями и горными пиками, сотрясая землю. Солдаты Роланда, вступившие в сражение с мертвецами, ощутили появление новой силы, как и в прошлом году во время Весенней Чистки, но только теперь фирболги готовились прийти им на помощь, вступить в сражение с общим врагом. Болги присоединялись к людям, стремясь загнать мертвых обратно в могилы.
Когда океан фирболгов устремился с гор на Кревенсфилдскую равнину, Мартин Ивенстрэнд схватил Тристана Стюарда за руку.
— Кажется, ты говорил, что они почти все вымерли после эпидемии! — закричал он.
— Они… они вымерли, — пробормотал лорд Роланд. — Они…
Колонна солдат болгов, скандируя боевой клич, устремилась мимо них в бой, и герцоги поспешили укрыться за скалой.
Рапсодия стояла на вершине небольшого холма посреди равнины. Вокруг бушевало сражение. Земля дрожала от топота тысяч ног и копыт, ей с трудом удавалось удерживать равновесие. И среди звона мечей, криков умирающих, боевых кличей она сумела различить знакомый сигнал вечерней зори.
Она задрожала и огляделась. К ней приближалось огромное облако пыли, слышался грохот копыт. А потом она увидела залитого кровью воина из своих кошмаров, голубые глаза сверкали яростным огнем, шпоры безжалостно вонзались в бока скакуна. На лице и шее вздулись вены.
То был Анборн.
Он что-то кричал, но Рапсодия не могла разобрать его слов. Анборн наклонился вперед, протягивая к ней руку. За его спиной горизонт почернел от надвигающегося кошмара. Рапсодия потянулась к нему и уже собралась вскочить на спину его лошади.
В этот момент огромная тень легла на поле боя, жар битвы сменился порывом холодного ветра, пробравшего ее до самых костей. Казалось, время замедлило свой бег. Рапсодия увидела, как напряглась жила на шее Анборна, он оскалил зубы, и из его глотки вырвался боевой клич, разом перекрывший все звуки вокруг.
Она подняла взгляд и увидела дракона, закрывшего солнце. С поразительной быстротой он нанес удар, сорвал ее с места и в мгновение ока унес с собой в небеса, словно беспомощную куклу.
85
Эши стоял на склоне горы, следя за тем, как оставшиеся намерьены покидают Чашу, и внезапно почувствовал, что в небе появилась Энвин.
Мощный выброс энергии пронзил воздух, отчего он стал сухим, почти ломким. А затем солнце закрыло темное пятно. Бесформенная тень дракона повисла в воздухе, готовясь нанести удар. Прошло еще несколько мгновений, дракон начал приобретать форму, поглощая энергию эфира для придания материальности своему телу. Сначала возникли огромные крылья, каждое величиной с пару запряженных быками повозок, и изогнутые подобно кривым мечам когти, за ними змеиное тело, а потом дракон метнулся к земле, туда, где находилась Рапсодия. Через долю секунды змей вновь устремился в небо, а Рапсодия исчезла. Анборн промчался мимо того места, где она только что стояла, и, остановив своего взмыленного скакуна, начал дико озираться по сторонам.
Слово из прошлого, вопль души вырвался из груди Эши:
— Не-е-е-е-т!
Из самых глубин его существа, из того места, куда леди и лорд Роуэн вложили кусочек звезды, спасая его жизнь, — места рождения его двойственной натуры вырвался его собственный дух дракона, и Эши ощутил, как начинается изменение. Дракон, живущий в его крови, с ревом бросился вперед, как лесной пожар.
— Сюда! — взревел Эши собственным голосом и одновременно голосом дракона, этот крик тут же подхватил ветер. — Энвин! Я здесь!
Грунтор, с разрубленной до кости щекой, пробился к Эши, смотревшему на небо и дико орущему на каком-то лишенном слов языке драконов, отчего вены на его шее вздулись. Великану показалось, что он видит, как под доспехами Эши начинают происходить изменения; туманный плащ за спиной развевался, словно парус в бурю.
Грунтор схватил Эши за плечо и густые медные волосы и поднял в воздух так, что их глаза оказались на одном уровне. Однако Эши не смотрел на него. Он отчаянно извивался в руках Грунтора, боясь выпустить из виду дракона, парящего в небе. С каждым мгновением тело Эши становилось все более невесомым, парообразным.
— Энвин! Я здесь! Я здесь!
— Послушай! — взревел Грунтор прямо в лицо Эши.
В глазах Короля намерьенов с вертикальным разрезом зрачков плескалось безумие. Эши попытался вырваться из объятий великана фирболга, но Грунтор не разжимал могучих рук, тогда Эши потянулся к мечу.
Терпение Грунтора иссякло. Он выпустил волосы Эши и схватил его за горло.
— Не шевелись! Прекрати бушевать. Будь мужчиной! Будь Королем, или Ой разорвет тебя на части!
Эши заморгал. Он посмотрел в суровое лицо великана и почувствовал, как дракон в его крови слабеет. Сглотнув, он с трудом проговорил:
— Мне необходимо до нее добраться. Я не могу потерпеть поражение.
Грунтор обнаружил, что смотрит в голубые глаза, холодные, словно ледник, и увидел, как сжимаются от страха зрачки. Но уже в следующее мгновение фирболг понял, что Эши боится только за Рапсодию. И в тот же миг гнев Грунтора растаял, ведь его самого терзал страх за любимую женщину.
Он стиснул зубы, схватил Эши за руку и поднес Кольцо Мудрости к змеиным глазам Короля намерьенов.
— Что оно тебе говорит? — спросил он.
Вокруг ревел ветер и нес с собой едкий запах гари.
Эши начал успокаиваться, ярость дракона быстро улетучивалась. Морщины на лбу разгладились, он оторвал взгляд от кольца, обратил его к небесам, а потом посмотрел в мрачное лицо Грунтора.
— Если я вступлю в воздушное сражение с Энвин, Рапсодия умрет, — проговорил он почти спокойно.
— Что еще? — подтолкнул Грунтор.
— Теперь Энвин все равно. Если я нападу на нее, но попытаюсь спасти Рапсодию, мы оба умрем.
— Ясно. Что ж, тогда будь Королем, которым тебя избрали. Если ей суждено умереть, пусть она напоследок увидит тебя человеком, а не драконом. Веди их. — И он нетерпеливо указал на мечущихся в панике намерьенов. — И тогда Рапсодия сможет тобой гордиться.
Эши несколько мгновений смотрел на Грунтора, а потом кивнул.
— Да, — устало кивнул он. — Она бы одобрила такой выбор.
Он повернулся к намерьенам, которые продолжали ломиться к выходу, сметая все и вся на своем пути. Рядом с воротами он заметил группу наинов и закричал, обращаясь к ним на наинском языке:
— Мужчины Кузнецы, удерживайте ворота!
Наины, услышав приказ, остановились и повернулись к воротам, а Король уже обращался к группе крестьян, которых отправил к пролому в стене. Горные Ножи тут же атаковали море мертвых воинов, стараясь не думать о том, что среди врагов могут оказаться их собственные предки.
Эши бросил отчаянный взгляд в небо.
Дракон сделал резкий разворот, и стена воздуха ударила в грудь Рапсодии. Внизу расстилалась Кревенсфилдская равнина, залитая кровью и изрытая, словно лицо больного проказой.
Ее руки были прижаты к телу цепкими когтями драконихи, не позволявшими ей взяться за меч, который бесполезно висел на опухающем запястье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116