Будешь слушать?
— Да-да! — заверил его Эрик.
— Ну так вот… Значит, сначала не было вообще ничего. Во всяком случае, не было Земли. На севере был Нифльхейм — огромный, холодный край, объятый вечной тьмой и туманом. На юге — Муспелльсхейм, нестерпимо жаркий, яркий, охваченный языками пламени мир. Между ними располагалось бесконечное пустое пространство — Гиннунгагап. А ну-ка, повтори.
— Гиннунгагап, — послушно повторил Эрик.
— Чувствуешь, какой ритм заключен в этом слове?
Эрик кивнул и попытался еще раз произнести трудное название про себя.
— Между теплом и холодом всегда что-то да происходит, — продолжал Тор. — Так случилось и здесь.
В краю холодных туманов протекал могучий поток, дававший начало множеству рек. Они омывали Гиннунгагап с севера, неся с собою огромные ледяные глыбы, пронизывающий холод, иней и мглу. Но языки пламени и искры с юга растапливали лед, и в конце концов в местности, лежащей между двумя этими мирами, установился теплый и мягкий климат — вечное лето. Часть капель растаявшего льда слились воедино, ожили и приняли форму громадного великана. Звали его Имир.
Другие капли, также слившись, образовали огромную корову — Аудхумлу. Питаясь ее молоком, Имир обрел непобедимую силу.
Во время сна Имира капли пота из-под его левой руки соединились и превратились еще в двух великанов — мужчину и женщину. А его сплетенные между собой ноги родили сына.
Да, странный он был парень, этот Имир, — прервал свой рассказ Тор. — Но как бы там ни было, а великаны появились на свет именно так.
Нельзя сказать, чтобы Эрик понял все из того, о чем говорил Тор, но тем не менее он слушал не перебивая.
Тор прокашлялся и продолжал:
— Ну вот, пока Имир лежал и сосал коровье молоко, сама корова спокойно стояла и слизывала соль с камня. Вечером первого дня на камне выросли человеческие волосы. На второй день из вето появилась голова, а на третий — весь человек, большой красивый парень по имени Бури. Сына своего он назвал Бор. Бор взял себе в жены красивую великаншу. У них родились три сына — Один, Вили и Ве. Это и были первые асы.
Своего прародителя Имира они не любили. Как-то раз они напали на него, и Один отрубил ему голову. Из Имира вытекло столько крови, что в ней захлебнулись все великаны, кроме Бергельмира и его жены. Правда, и они спаслись с большим трудом. Но так или иначе, именно от этой-то парочки и произошли нынешние великаны, которые сейчас распоясались настолько, что чуть ли не всем миром норовят управлять.
Тор вздохнул и украдкой взглянул на Эрика, как будто хотел убедиться, что мальчик не уснул и все еще его слушает.
Эрик же притворился, что рассказ Тора ему интересен.
— А что было дальше? — спросил он.
— Короче говоря, — снова начал Тор, — трое первых асов кинули тело Имира в Гиннунгагап и создали из него Землю. Кровь его превратилась в воду — так получились моря, океаны, реки, ручьи и озера. Плоть его стала землей, а кости — горами и скалами. Зубы и осколки костей — камнями и песком. Волосы превратились в леса, а череп они подняли ввысь над Землей и образовали из него небесный свод. Мозги Имира стали тучами, а искры огня из Муспелльсхейма асы взяли и прикрепили на небо, сделав из них яркие звезды.
Всю Землю асы окружили океаном, и по узкой полосе его берега отвели место великанам. Их край, получивший название Ётунхейм. Ну да в скором времени ты и сам будешь иметь случай в этом убедиться.
В средних областях Земли асы решили расселить людей. Правда, людей в ту пору еще не было. Но вот однажды, гуляя по берегу, Один, Вили и Ве от скуки стали хвастаться друг перед другом и перессорились. На глаза им внезапно попались два бревна, вынесенные волнами на сушу. Как малые дети, впервые получившие в подарок ножи, асы набросились на бревна и принялись вырезать из них фигуры.
Совершенно не задумываясь о последствиях, они вырезали из них две человеческие фигуры, а потом начали соревноваться в силе волшебства, произнося над ними разные заклинания, Один оживил их и научил дышать. Вили дал им разум, научил думать и двигаться. Ве вложил в них чувства и обучил говорить, чтобы они могли видеть и слышать, что происходит вокруг, и общаться друг с другом.
Таким образом Один, Вили и Ве, показав свое искусство, успокоились и помирились. Сообща они дали первым людям одежду и имена: женщину назвали Эмблой, мужчину Аском, и поселили их в том самом мире, где вы все сейчас живете, — в Мидгарде. Мидгард — это и есть ваш мир, — закончил Тор, указывая куда-то вниз под колеса колесницы. — Эти первые люди положили начало всему роду человеческому, живущему и по сей день.
— И ты во все это веришь? — спросил Эрик.
— Конечно, ведь это все правда. А тебе разве доводилось слышать что-нибудь другое?
Эрик покачал головой:
— Вот именно, другое. Я слышал, что люди произошли от обезьян.
— От животных?! — На этот раз уже Тор покачал головой.
— Да я даже фильм про это видел, — попытался было настаивать Эрик.
— Что такое «фильм»?
— Это… ну, это такие живые картинки.
— Живые картинки?
— Ну да, кино… м-м-м… ну, его снимают таким, потом проявляют пленку и показывают по телевизору или в кинотеатрах.
На лице Тора отразилось недоумение.
— Нет, все равно не понимаю. Что ж, действительно, я уже давненько не наведывался на Землю, — сказал он задумчиво. Смущенно покашляв, он поднялся на ноги и крикнул что-то неразборчивое козлам. Те уже успели сильно запыхаться и теперь немного сбавили темп.
Эрик отвернулся, встал на колени и перегнулся через борт колесницы. Они как раз въезжали на огромную радугу, подобно широкому и длинному мосту расстилавшуюся перед ними. Краски ее были настолько яркими, что ослепили мальчика. Он зажмурился, и прошло немало времени, прежде чем Эрик решился снова открыть глаза.
Тор, видимо, разволновался. Давая выход нахлынувшим чувствам, он взмахнул своим молотом, и золотые стрелы молний со свистом понеслись в разные стороны. Перекрывая грохот мчащейся колесницы и громкое фырканье козлов, ударили оглушительные раскаты грома. Эрик невольно зажал уши.
Между тем на земле многие обратили внимание на непонятный светящийся предмет, движущийся по небу. Некоторые любители-астрономы вообразили, что им посчастливилось открыть новую хвостатую комету, наподобие кометы Галлея. Другие сочли это спутником, догорающим в плотных слоях атмосферы. Были и такие, кто с уверенностью заявлял, что это НЛО.
Эрик еще раз окинул взглядом огромную фигуру Тора, возвышающуюся над бортами колесницы. Какой-то безумец из иного мира. «Хотелось бы знать, во что же я все-таки влип», — подумал мальчик.
Глава 3
— В Асгарде сейчас кое-что прогнило, разладилось, чуть погодя сказал Тор. К этому времени он уже немного успокоился. Оба они теперь сидели на дне колесницы, привалившись спинами к ее бортам.
«У нас на Земле тоже кое-что не в порядке», — подумал про себя Эрик, однако вслух этого не сказал, только неопределенно хмыкнул.
— Все прогнило, как тело Имира.
— Того, сосавшего молоко великана, у которого дети появлялись из-под мышек и из ног?
Однако Тору, видимо, было не до шуток.
— Да, вот именно, — сказал он, — Когда в свое время мы, асы, до конца отстроили Асгард и поселились каждый в своем доме, мы вдруг обнаружили, что совсем позабыли сделать что-нибудь с телом Имира. Ведь мы просто оставили его труп, считая, что он сам по себе постепенно превратится в землю. Но когда мы наконец взглянули на него, то оказалось, что весь он представляет собой сплошную гнилую массу, кишащую червями и личинками. Зрелище было не из приятных. Кроме того, вокруг невыносимо воняло тухлятиной.
Мы решили во что-нибудь превратить личинки: придали им форму людей и вложили в них разум, чтобы они могли думать. Правда, вышли они у нас маленькими. Так появилось племя карликов, живущих ныне под землей, среди камней и скал. Время от времени они оказывают нам разного рода услуги. Кстати, это — их работа, — сказал Тор, похлопав рукой по своему грозному молоту. — Но сейчас в Асгарде все пошло кувырком. И происходят это из-за одноглазого — он дряхлеет с каждым днем.
— О ком это ты? — спросил Эрик.
— Об Одине.
— Но разве не он глава богов?
— Он должен был бы быть им, да так оно и продолжалось долгое время, но, к сожалению, теперь положение изменилось. Когда он был очень умен, никто в мире не мог с ним сравниться мудростью. Со своего трона он видел весь свет. Он сочинял красивые висы <Песня или стих, исполняемые речитативом.> , прекрасно пел их и со своими двумя громадными волками и воронами был непобедим.
Но сейчас, кроме пустой болтовни, от него ничего не услышишь. Да вот, погоди, сам убедишься. Сплошные крики, вопли, шум, гам и скандалы. Полный развал и разброд. Вот во что превратилась теперь Вальгалла, да и большая часть Асгарда.
Эрику захотелось спросить, что такое Вальгалла и почему Один стал таким, однако он не решился. Тор насупился, встал в полный рост и надел свои железные рукавицы. Лицо его посерело от гнева, зубы были стиснуты. Лоб прорезали глубокие морщины, а нахмуренные брови почти полностью скрыли глаза.
Долгое время он молчал, потом приложил ладонь к уху, прислушался и спросил;
— Слышишь?
Эрик также поднялся и стал прислушиваться. Вскоре он различил глухие протяжные звуки, доносившиеся откуда-то издалека. Во внятную мелодию они не складывались. Просто какая-то какофония.
— Это Хеймдалль! — вскричал Тор. — Кроме него некому. Вероятно, случилось нечто ужасное!
— Кто такой Хеймдалль? — поинтересовался Эрик.
— Когда-то он был одним из самых могучих асов в Асгарде. Сейчас он страж Радужного моста — того самого моста, что ведет в Асгард. Он живет в неприступной крепости в местности, которую мы называем Химинбьерг, в полном одиночестве, если не считать Гулльтопа — его любимого красивого коня. Хеймдалль родился от девяти матерей.
— От девяти? — с сомнением в голосе переспросил Эрик.
— Да-да. К тому же все они были сестры! Не думай, что у нас в Асгарде все происходит так же, как в вашем мире. Не спрашивай меня, как им это удалось. Но что бы там ни было, а они его родили.
Эрик недоверчиво покачал головой, но Тор этого не заметил. Он продолжал:
— Хеймдалль — светлейший из асов, он настолько светлый, что от него как бы исходит сияние, так что лучшего стража и не придумаешь. Большинство великанов и карликов, живущих в Ётунхейме и в подземном мире, ненавидят свет, а в задачу Хеймдалля как раз и входит, чтобы никто из незваных гостей не смог проникнуть в Асгард. Зрение у него чрезвычайно острое — он сможет рассмотреть каждый волосок на голове человека, находящегося от него на расстоянии нескольких полетов стрелы. И ночью он видит также хорошо, как днем. Слух у него тоже прекрасный — он даже может слышать, как растет на овцах шерсть. Кроме того, Хеймдалль почти никогда не спит, а если и ложится, то сон его чуток, как у птицы. Так что никто — слышишь? — никто не может проскользнуть мимо него незамеченным!
«Враки!» — решил про себя Эрик.
— Если Хеймдалль увидит великанов, вторгающихся в пределы Асгарда, он должен сразу же трубить в свой рог — Гьяллархорн. Это будет знаком приближения Рагнарока — гибели богов. Тем самым он предупредит всех асов и эйнхериев.
— Эйнхериев?
— Древних викингов, живущих в Вальгалле, — пояснил Тор. — Хеймдалль могуч и добр, и ты сам сможешь в этом убедиться, — продолжал он, — однако, мне кажется, случилось нечто ужасное, раз он решился затрубить. — Тор был явно встревожен.
Чуть позже Эрик увидел большую крепость, стены которой были сложены из толстенных бревен. Она находилась у самого въезда на радужный мост. По-видимому, это и была крепость Хеймдалля. У стены стоял огромный старик. От него как бы исходило некое сияние. Длинные седые волосы его были всклочены и развевались на ветру. Одной рукой он обнимал красивую женщину, в другой сжимал причудливо изогнутый громадный рог, обвивавший его шею в оканчивавшийся мощным раструбом, возвышавшимся над головой старика наподобие головы гремучей змеи, сделавшей стойку и готовой к нападению.
Когда они подъехали поближе, Хеймдалль вытащил рог изо рта и грозно крикнул:
— Кто вы? Я, страж Асгарда, приказываю вам остановиться! Ик!
Козлы продолжали бег как ни в чем не бывало. Вероятно, они слушались только приказаний Тора.
Хеймдалль отпустил женщину, решительно отшвырнул свои рог и ухватил козлов за уздцы. Колесница остановилась, причем настолько неожиданно, что Эрик и Тор по инерции вылетели из нее и, описав широкую дугу через головы козлов, шлепнулись им под копыта прямо на Радужный мост. Хеймдалль удовлетворенно крякнул и захохотал. Зубы его блеснули на солнце золотом.
— Эй ты, идиот, это же я! — вскричал Тор, поднимаясь и отряхиваясь. Шлем его покатился по дороге, и Тор погнался за ним. Поймав его, он потуже затянул свой пояс силы, который, как потом выяснилось, увеличивал его силу в несколько раз, стиснул рукоятку своего страшного молота, да так, что железные рукавицы раскалились чуть ли не докрасна, и с угрожающим видом пошел обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50