Нежная поросль из тонких сине-зеленых стебельков напоминала девичьи волосы – мягкая, колышущаяся под лесным ветерком грива. Показалось даже, будто где-то неподалеку кто-то заливисто смеется. Вот только почему-то смеется невесело. Почему бы это…
– Господин! – тот самый человек, который привел их сюда, стоял теперь над ним и с силой тряс за плечо. – Господин сэр Сериога! Не слушайте голоса мертвых, не к добру это! Рази можно так на кладбищах душ неупокоенных…
Сэр Сериога очумело уставился на него.
– Ну да, господин, – робко подтвердил тот, – он же прямо здесь и хоронит их. Вон у тех кустиков мы тогда тех двух девушек закопали. Гляньте, трава какая густая! Земля здесь плотью человеческой накормлена. Кладбище целое… И, почитай, все они не в срок и не по-доброму под землю ушли. Не к добру все это. Буде голоса какие послышатся, не прислушивайтесь. Мало ли что…
Серега, невинное дите двадцатого века, в котором стенающие призраки существовали только в голливудских ужастиках, тут же простодушно поинтересовался:
– А может, они помощи просят? Почему бы и не помочь?
Вокруг него все тут же, как по команде суеверно крутнули ладонями перед лицом.
– Защити нас Бог, добрый господин. Как можно?! И вещи такие прямо здесь говорить – не к добру, ой не к добру это… Вставайте же, вставайте! Теллек уже и проход нашел…
Найденный вышеупомянутым Теллеком проход находился чуть в стороне, левее и сразу за кустиком. Серега подошел, несколько брезгливо обозрел откинутую вбок квадратную крышку, сколоченную из досок. На них густо налипли земляные черви, мокрицы. Жерло прохода, полого уходящее вниз, под пласты почвы, поддерживала дощатая обрешетка, которая столь же густо была усажена на всем протяжении (насколько хватало глаз) все теми же милыми насекомыми. Бр-р. Единственная радость, что хоть тараканов здесь нет (этих зверюшек Серега не переваривал еще больше).
– Поехали! – Он обреченно махнул рукой и полез вниз, под землю. Он сказал “поехали!”, он взмахнул рукой…
Доски обрешетки под ногами сыто чавкали, прогибались и щелкали, разбрызгивая грязь на идущих. Теллек, скромно шагавший позади Сереги, комментировал:
– Дорога прямая, не извольте беспокоиться. Ручкой за стенку, вот так… Так и дойдем. Тут и свету не надо, под ногами доски, милое дело.
– Куда выходит ход? – коротко спросил Серега, припомнив повадки бойвумен феодально-ледникового периода – вот та бы уж точно и наверняка в первую очередь об этом спросила, прежде чем лезть в такую дыру. С кого, собственно, и следует ему здесь пример брать буквально во всем – в бою, труде и житие. Ах Клоти..
– В чулан возле кухни, благородный господин. Там дверка за бочкой такая неприметненькая…
– Заперта?
– Э-э-э… Вроде бы да, благородный господин. Прости, что не сказал об этом раньше.
– Да ничего страшного, – устало отмахнулся от перепуганного бедолаги Серега, – нас здесь целая толпа, навалимся, враз выломаем.
– Да, благородный господин! Верно! Дверь там хлипенькая, дерево, в сырости-то стоя, прогнило все. Вот увидишь, мы ее вышибем! Ты не беспокойся, господин наш, мы тебя не подведем, не…
“Как бы это я вас, ребятки, не подвел”, – подумал с грустью Серега. Тяжко вздохнул на ходу. Пусть себе эта КПСС (то бишь Комиссия по сетевому спасению, уславшая его сюда) что хочет, то о нем и думает, но лично он отсюда не уйдет, пока не найдет на свое место, точнее, на место герцога Де Лабри, более или менее нормального человека или наследника. Причем лучше бы, конечно, найти именно человека, а не просто наследника…
Размышления были завершены, когда Серега на полном ходу врезался носом в перегородку. Ну вот и искомая дверь.
Шепотом приказав всем смолкнуть и не дышать, он приложил ухо к доскам, прислушался. За дверью вроде бы все было тихо. Сюда, во всяком случае, не долетало ни звука. Серега тщательно ощупал косяки, взялся за них руками, навалился всем телом, затем подергал саму дверь, попробовал навалиться и на нее плечом. Безрезультатно. Что бы там ни говорил насквозь перепуганный Теллек, дверь была сработана на совесть. И так же на совесть вделана в косяк, выполненный не из досок даже, а из вполне солидных цельных древесных стволов.
– Господин! Дай мы попробуем! – перепуганным шепотом заскулил у него за спиной Теллек со товарищи.
Серега обреченно посторонился, пропуская их к двери. Сам прислонился поодаль к сырой обшивке, устало прикрыл глаза. Бывшие холопы Священной, пыхтя, налегали на дверь, шепотом споря, у кого весу больше и чей напор сильнее…
По волосам прошлось гладящее прикосновение. Мокрица проползла, спокойно предположил Серега. Брезгливости не почувствовал – свыкся уже как-то с мыслью о том, что это и есть типичнейшие и вполне нормальные представители местной фауны в этом милом, хотя и слегка подзабытом богом местечке.
Потянуло в сон. Что ж, покемарю, пока ребяты там стараются. Хуже от этого никому не станет. Дверь не поддастся, это уже было ясно. Пусть они еще немножко постараются… а там пойдем искать другие способы подхода. Хотя какие тут могут быть способы? Дождаться темноты и атаковать укрепленный не хуже крепости трактир в лоб? Можно, конечно, попробовать и еще какую-нибудь нору здесь поискать – залез же сюда оборотень за курями, сыскал лазейку… Девичий смех опять зазвенел над самым ухом.
– Ты кто? – очумело спросил Серега. В темном пространстве коридора двигались белесые фигуры. Текли к нему…
Девичий голосок ответил:
– Мы – призраки. Разве ты не знал?
Серега задергался, пытаясь проснуться.
– Бесполезно, ваше сиятельство, – уведомил его все тот же голосок, – спящий близок к мертвому. А мы, мертвые, можем вас и не отпустить отсюда…
– Зачем?! – прохрипел он. Горло что-то сдавливало. И проснуться ему никак не удавалось.
– Как зачем? – подивился голосок. Одна из белесых фигур, кольцом зажавших его, текуче двинулась и подошла поближе. – Чтобы испросить освобождения. Ибо только вы способны нам его дать…
– И вы туда же, – почти безнадежно протянул Серега. – А почему – только я?
– Как же иначе, милорд? – Фигура рядом взволнованно заколыхалась. Серега увидел, как на просвечивающем бесплотном лице еще шире распахнулись и без того большие глаза. – Дабы освободить безвинно убиенных, следует покарать их убийцу. Законно покарать. А сие под силу лишь тому, кто имеет на это право: законный властелин и сюзерен этих земель…
– Я, – догадался он. – Стало быть, вам нужно освобождение?
Фигура поклонилась:
– Так же, как оно было нужно и тем, чья ужасная смерть прокляла землю и привела ее к Отсушению… Вы освободили их, приговорив к оскоплению тех тварей из замка Дебро. Приговорив и свершив наказание – как герцог Де Лабри и властелин земель. Теперь егерь и его жена рядом с Творцом нашим. И мы просим о том же. Никто другой… только герцог…
Фигуры заколыхались и исчезли.
И снился ему сон. Чей-то голос (уж не сэра ли Монтингтона Скуэрли?) поучал:
– Всякое государство держится на законе. Что такое закон? Это найденный и одобренный обществом эквивалент преступления, выраженный в наказании. Принцип действия-противодействия. Когда в физике система находится в равновесии? Когда всякое воздействие на нее компенсируется равным противодействием с другой стороны. В любом обществе преступление должно уравновешиваться наказанием. В чем долг правящей верхушки? Проследить, чтобы соотношение соблюдалось. Если вдуматься, все великие империи пали не от внешнего агрессора, а от того, что неправильно было подобрано соотношение дело-и-воздаяние Подобрать эквивалент и проследить…
Голос замолк, и Серега начал тонуть. В воде. Но дышалось при этом почему-то вполне нормально. Погружаясь под воду, он рассматривал ночную незнакомую реку, в которой тонул, – темно-серая гладь воды, в которую он замедленно погружался, и пастельно-серое небо, раскинувшееся над рекой. Полная, почти идеально круглая луна наверху. Затем он увидел еще четыре луны – только чуточку поущербнее и пониже первой. Практически эти четыре последние луны висели над самым горизонтом.
Пять лун, припомнил он. Перед гибелью какого-то там императора в древнем Китае на небе тоже видели загадочные пять лун. Но он-то не император…
Опять где-то в отдалении невесело засмеялся девичий голосок. Потом леди Клотильда нежно-нежно (от этой нежности холодок по коже продирал почище и посильнее, чем от медленного затопления собственной персоны в водах неизвестной реки в компании пяти лун) заявила:
– Долг сюзерена – вершить суд. Правомочность его деяний определяется им самим, исходя из тягости состояния жертв, которые прибегли к его правосудию. Клянешься ли ты, сэр Сериога, всегда справедливо вершить суд и неукоснительно свершать наказания над виновными? Помни, слово твое есть слово не только герцога, но и мужчины.
– Клянусь! – Открывал он рот или не открывал? Во всяком случае, проклятое “клянусь” прозвучало достаточно ясно. Ну и черт с ним, сны, всего лишь сны… и, кроме того, пора бы уже и проснуться, пора начать искать выход из сложившейся ситуации. Ситуации с неоткрывающейся дверью.
– Помни об этой клятве, – не унималась леди Клоти, – не поступи с ней как с обещанием, кое ты дал леди Эспланиде. Мы этого не потерпим.
“Кто такие вы?!” – нестерпимо захотелось вдруг крикнуть Сереге, но он не смог. Дыхание перекрыло. И в рот, и в нос хлынула самая настоящая речная вода…
– Теперь же подойди к двери и коснись ее, – нежно прокурлыкала Клоти.
Он до предела раскрыл рот, задыхаясь и захлебываясь водой, как вдруг в его легкие хлынул воздух. Самый настоящий воздух, сырой и пахнущий гнильцой.
Мужчина – тот, что рассказывал ему в овраге о Мастере растений (и один из самых пожилых в этой шайке-лейке), стоял рядом, тряся его за плечо. И обеспокоенно выговаривал голосом старой няни, обнаружившей, что непослушное дитятко опять напрудило в штанишки:
– Что же вы, господин… Опять голоса мертвых слушаете?! Не к добру это… Ну же, господин, очнитесь. Что делать-то будем, дверь не поддается никак, зараза. Вон Теллек от страха уже весь истрясся, боится вашему сиятельству на глаза показаться. Вы уж слишком сильно не мучьте его, мой добрый господин, просто повесьте бедолагу – и дело с концом…
Серега отдышался. С изумлением высказался:
– Повесить? Я?! За что?!
– А за обман своего господина, – спокойно ответил ему человек рядом. – Из-за него вы, господин, сидите тут сейчас под сырой землей и войти вовнутрь никак не можете…
Серега хотел было уже возмутиться, выкрикнуть что-нибудь такое-разэтакое, но подумал и просто махнул рукой.
– Повешенье отменяется. Будем искать другой путь вовнутрь. Пошли…
Он запнулся посреди фразы. Хихикнув сам над собой, подошел к двери и пнул ее ногой. Напоследок, на прощание. Не в шутку, а так… чтобы доказать самому себе, что сны явью быть никак не могут. И, собственно…
По проему косяка сухо хрястнуло, и дверь принялась плавно заваливаться вперед, в направлении от Сереги. То есть в пространство, принадлежащее уже не потайному ходу, а трактиру. В лицо пахнуло запахом копченостей и пряностей, из растущего сверху вниз проема на них полился яркий свет. А потом, когда дверь уже довольно сильно отклонилась от своего прежнего, нормального положения, Серега увидел за ней ошарашенное донельзя лицо трактирщика. Видимо, бывшие смерды нашумели-таки, пытаясь открыть этот местный сим-сим. И жлоб-трактирщик прибежал сюда для проверки. А может, просто понадобилось чего…
– Хватай его, ребяты! – заорал Серега, откровенно подражая жизнерадостному реву леди Клотильды. И указующим суворовским жестом выкинул правую руку вперед, тыча прямо в ошалевшую и разом посеревшую рожу трактирщика.
Ребяты не подвели. Мимо Сереги с нестройным “а-а” пронеслась вся орава. Дверь, так и не успевшую до конца упасть, разом снесли и буквально вбили в пол. Самого трактирщика сбили с ног, навалились сверху кучей, с сопением елозя по нему и друг по другу голыми животами. Серега осторожно обошел по краю эту кучу-малу, осмотрел лабаз, в который они попали. По стенам гирляндами висели окорока и колбасы, внизу, под продуктовыми запасами, стояли бочки с неизвестным содержимым. Ничего такого особенного – лабаз как лабаз, таким он, наверно, и должен быть в этом мире. И, что самое главное, никого тут не было – кроме них и трактирщика, само собой разумеется. Единственными звуками, которые раздавались в лабазе, были звуки борьбы у него под ногами. И напряженное сопение борющихся. И пора было прекратить эту борьбу нудистских мальчиков…
– Разо-ойдись! – негромко скомандовал Серега.
Куча, как по мановению волшебной палочки, развалилась на отдельные личности, тут же дисциплинированно выстроившиеся полукругом перед ним. Тот, кто был ближе всех прочих к Сереге, благоговейно протянул ему тряпичный тючок, зажатый у него в руке:
– Оденьтесь, благородный господин. Это его рубашка и штаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Господин! – тот самый человек, который привел их сюда, стоял теперь над ним и с силой тряс за плечо. – Господин сэр Сериога! Не слушайте голоса мертвых, не к добру это! Рази можно так на кладбищах душ неупокоенных…
Сэр Сериога очумело уставился на него.
– Ну да, господин, – робко подтвердил тот, – он же прямо здесь и хоронит их. Вон у тех кустиков мы тогда тех двух девушек закопали. Гляньте, трава какая густая! Земля здесь плотью человеческой накормлена. Кладбище целое… И, почитай, все они не в срок и не по-доброму под землю ушли. Не к добру все это. Буде голоса какие послышатся, не прислушивайтесь. Мало ли что…
Серега, невинное дите двадцатого века, в котором стенающие призраки существовали только в голливудских ужастиках, тут же простодушно поинтересовался:
– А может, они помощи просят? Почему бы и не помочь?
Вокруг него все тут же, как по команде суеверно крутнули ладонями перед лицом.
– Защити нас Бог, добрый господин. Как можно?! И вещи такие прямо здесь говорить – не к добру, ой не к добру это… Вставайте же, вставайте! Теллек уже и проход нашел…
Найденный вышеупомянутым Теллеком проход находился чуть в стороне, левее и сразу за кустиком. Серега подошел, несколько брезгливо обозрел откинутую вбок квадратную крышку, сколоченную из досок. На них густо налипли земляные черви, мокрицы. Жерло прохода, полого уходящее вниз, под пласты почвы, поддерживала дощатая обрешетка, которая столь же густо была усажена на всем протяжении (насколько хватало глаз) все теми же милыми насекомыми. Бр-р. Единственная радость, что хоть тараканов здесь нет (этих зверюшек Серега не переваривал еще больше).
– Поехали! – Он обреченно махнул рукой и полез вниз, под землю. Он сказал “поехали!”, он взмахнул рукой…
Доски обрешетки под ногами сыто чавкали, прогибались и щелкали, разбрызгивая грязь на идущих. Теллек, скромно шагавший позади Сереги, комментировал:
– Дорога прямая, не извольте беспокоиться. Ручкой за стенку, вот так… Так и дойдем. Тут и свету не надо, под ногами доски, милое дело.
– Куда выходит ход? – коротко спросил Серега, припомнив повадки бойвумен феодально-ледникового периода – вот та бы уж точно и наверняка в первую очередь об этом спросила, прежде чем лезть в такую дыру. С кого, собственно, и следует ему здесь пример брать буквально во всем – в бою, труде и житие. Ах Клоти..
– В чулан возле кухни, благородный господин. Там дверка за бочкой такая неприметненькая…
– Заперта?
– Э-э-э… Вроде бы да, благородный господин. Прости, что не сказал об этом раньше.
– Да ничего страшного, – устало отмахнулся от перепуганного бедолаги Серега, – нас здесь целая толпа, навалимся, враз выломаем.
– Да, благородный господин! Верно! Дверь там хлипенькая, дерево, в сырости-то стоя, прогнило все. Вот увидишь, мы ее вышибем! Ты не беспокойся, господин наш, мы тебя не подведем, не…
“Как бы это я вас, ребятки, не подвел”, – подумал с грустью Серега. Тяжко вздохнул на ходу. Пусть себе эта КПСС (то бишь Комиссия по сетевому спасению, уславшая его сюда) что хочет, то о нем и думает, но лично он отсюда не уйдет, пока не найдет на свое место, точнее, на место герцога Де Лабри, более или менее нормального человека или наследника. Причем лучше бы, конечно, найти именно человека, а не просто наследника…
Размышления были завершены, когда Серега на полном ходу врезался носом в перегородку. Ну вот и искомая дверь.
Шепотом приказав всем смолкнуть и не дышать, он приложил ухо к доскам, прислушался. За дверью вроде бы все было тихо. Сюда, во всяком случае, не долетало ни звука. Серега тщательно ощупал косяки, взялся за них руками, навалился всем телом, затем подергал саму дверь, попробовал навалиться и на нее плечом. Безрезультатно. Что бы там ни говорил насквозь перепуганный Теллек, дверь была сработана на совесть. И так же на совесть вделана в косяк, выполненный не из досок даже, а из вполне солидных цельных древесных стволов.
– Господин! Дай мы попробуем! – перепуганным шепотом заскулил у него за спиной Теллек со товарищи.
Серега обреченно посторонился, пропуская их к двери. Сам прислонился поодаль к сырой обшивке, устало прикрыл глаза. Бывшие холопы Священной, пыхтя, налегали на дверь, шепотом споря, у кого весу больше и чей напор сильнее…
По волосам прошлось гладящее прикосновение. Мокрица проползла, спокойно предположил Серега. Брезгливости не почувствовал – свыкся уже как-то с мыслью о том, что это и есть типичнейшие и вполне нормальные представители местной фауны в этом милом, хотя и слегка подзабытом богом местечке.
Потянуло в сон. Что ж, покемарю, пока ребяты там стараются. Хуже от этого никому не станет. Дверь не поддастся, это уже было ясно. Пусть они еще немножко постараются… а там пойдем искать другие способы подхода. Хотя какие тут могут быть способы? Дождаться темноты и атаковать укрепленный не хуже крепости трактир в лоб? Можно, конечно, попробовать и еще какую-нибудь нору здесь поискать – залез же сюда оборотень за курями, сыскал лазейку… Девичий смех опять зазвенел над самым ухом.
– Ты кто? – очумело спросил Серега. В темном пространстве коридора двигались белесые фигуры. Текли к нему…
Девичий голосок ответил:
– Мы – призраки. Разве ты не знал?
Серега задергался, пытаясь проснуться.
– Бесполезно, ваше сиятельство, – уведомил его все тот же голосок, – спящий близок к мертвому. А мы, мертвые, можем вас и не отпустить отсюда…
– Зачем?! – прохрипел он. Горло что-то сдавливало. И проснуться ему никак не удавалось.
– Как зачем? – подивился голосок. Одна из белесых фигур, кольцом зажавших его, текуче двинулась и подошла поближе. – Чтобы испросить освобождения. Ибо только вы способны нам его дать…
– И вы туда же, – почти безнадежно протянул Серега. – А почему – только я?
– Как же иначе, милорд? – Фигура рядом взволнованно заколыхалась. Серега увидел, как на просвечивающем бесплотном лице еще шире распахнулись и без того большие глаза. – Дабы освободить безвинно убиенных, следует покарать их убийцу. Законно покарать. А сие под силу лишь тому, кто имеет на это право: законный властелин и сюзерен этих земель…
– Я, – догадался он. – Стало быть, вам нужно освобождение?
Фигура поклонилась:
– Так же, как оно было нужно и тем, чья ужасная смерть прокляла землю и привела ее к Отсушению… Вы освободили их, приговорив к оскоплению тех тварей из замка Дебро. Приговорив и свершив наказание – как герцог Де Лабри и властелин земель. Теперь егерь и его жена рядом с Творцом нашим. И мы просим о том же. Никто другой… только герцог…
Фигуры заколыхались и исчезли.
И снился ему сон. Чей-то голос (уж не сэра ли Монтингтона Скуэрли?) поучал:
– Всякое государство держится на законе. Что такое закон? Это найденный и одобренный обществом эквивалент преступления, выраженный в наказании. Принцип действия-противодействия. Когда в физике система находится в равновесии? Когда всякое воздействие на нее компенсируется равным противодействием с другой стороны. В любом обществе преступление должно уравновешиваться наказанием. В чем долг правящей верхушки? Проследить, чтобы соотношение соблюдалось. Если вдуматься, все великие империи пали не от внешнего агрессора, а от того, что неправильно было подобрано соотношение дело-и-воздаяние Подобрать эквивалент и проследить…
Голос замолк, и Серега начал тонуть. В воде. Но дышалось при этом почему-то вполне нормально. Погружаясь под воду, он рассматривал ночную незнакомую реку, в которой тонул, – темно-серая гладь воды, в которую он замедленно погружался, и пастельно-серое небо, раскинувшееся над рекой. Полная, почти идеально круглая луна наверху. Затем он увидел еще четыре луны – только чуточку поущербнее и пониже первой. Практически эти четыре последние луны висели над самым горизонтом.
Пять лун, припомнил он. Перед гибелью какого-то там императора в древнем Китае на небе тоже видели загадочные пять лун. Но он-то не император…
Опять где-то в отдалении невесело засмеялся девичий голосок. Потом леди Клотильда нежно-нежно (от этой нежности холодок по коже продирал почище и посильнее, чем от медленного затопления собственной персоны в водах неизвестной реки в компании пяти лун) заявила:
– Долг сюзерена – вершить суд. Правомочность его деяний определяется им самим, исходя из тягости состояния жертв, которые прибегли к его правосудию. Клянешься ли ты, сэр Сериога, всегда справедливо вершить суд и неукоснительно свершать наказания над виновными? Помни, слово твое есть слово не только герцога, но и мужчины.
– Клянусь! – Открывал он рот или не открывал? Во всяком случае, проклятое “клянусь” прозвучало достаточно ясно. Ну и черт с ним, сны, всего лишь сны… и, кроме того, пора бы уже и проснуться, пора начать искать выход из сложившейся ситуации. Ситуации с неоткрывающейся дверью.
– Помни об этой клятве, – не унималась леди Клоти, – не поступи с ней как с обещанием, кое ты дал леди Эспланиде. Мы этого не потерпим.
“Кто такие вы?!” – нестерпимо захотелось вдруг крикнуть Сереге, но он не смог. Дыхание перекрыло. И в рот, и в нос хлынула самая настоящая речная вода…
– Теперь же подойди к двери и коснись ее, – нежно прокурлыкала Клоти.
Он до предела раскрыл рот, задыхаясь и захлебываясь водой, как вдруг в его легкие хлынул воздух. Самый настоящий воздух, сырой и пахнущий гнильцой.
Мужчина – тот, что рассказывал ему в овраге о Мастере растений (и один из самых пожилых в этой шайке-лейке), стоял рядом, тряся его за плечо. И обеспокоенно выговаривал голосом старой няни, обнаружившей, что непослушное дитятко опять напрудило в штанишки:
– Что же вы, господин… Опять голоса мертвых слушаете?! Не к добру это… Ну же, господин, очнитесь. Что делать-то будем, дверь не поддается никак, зараза. Вон Теллек от страха уже весь истрясся, боится вашему сиятельству на глаза показаться. Вы уж слишком сильно не мучьте его, мой добрый господин, просто повесьте бедолагу – и дело с концом…
Серега отдышался. С изумлением высказался:
– Повесить? Я?! За что?!
– А за обман своего господина, – спокойно ответил ему человек рядом. – Из-за него вы, господин, сидите тут сейчас под сырой землей и войти вовнутрь никак не можете…
Серега хотел было уже возмутиться, выкрикнуть что-нибудь такое-разэтакое, но подумал и просто махнул рукой.
– Повешенье отменяется. Будем искать другой путь вовнутрь. Пошли…
Он запнулся посреди фразы. Хихикнув сам над собой, подошел к двери и пнул ее ногой. Напоследок, на прощание. Не в шутку, а так… чтобы доказать самому себе, что сны явью быть никак не могут. И, собственно…
По проему косяка сухо хрястнуло, и дверь принялась плавно заваливаться вперед, в направлении от Сереги. То есть в пространство, принадлежащее уже не потайному ходу, а трактиру. В лицо пахнуло запахом копченостей и пряностей, из растущего сверху вниз проема на них полился яркий свет. А потом, когда дверь уже довольно сильно отклонилась от своего прежнего, нормального положения, Серега увидел за ней ошарашенное донельзя лицо трактирщика. Видимо, бывшие смерды нашумели-таки, пытаясь открыть этот местный сим-сим. И жлоб-трактирщик прибежал сюда для проверки. А может, просто понадобилось чего…
– Хватай его, ребяты! – заорал Серега, откровенно подражая жизнерадостному реву леди Клотильды. И указующим суворовским жестом выкинул правую руку вперед, тыча прямо в ошалевшую и разом посеревшую рожу трактирщика.
Ребяты не подвели. Мимо Сереги с нестройным “а-а” пронеслась вся орава. Дверь, так и не успевшую до конца упасть, разом снесли и буквально вбили в пол. Самого трактирщика сбили с ног, навалились сверху кучей, с сопением елозя по нему и друг по другу голыми животами. Серега осторожно обошел по краю эту кучу-малу, осмотрел лабаз, в который они попали. По стенам гирляндами висели окорока и колбасы, внизу, под продуктовыми запасами, стояли бочки с неизвестным содержимым. Ничего такого особенного – лабаз как лабаз, таким он, наверно, и должен быть в этом мире. И, что самое главное, никого тут не было – кроме них и трактирщика, само собой разумеется. Единственными звуками, которые раздавались в лабазе, были звуки борьбы у него под ногами. И напряженное сопение борющихся. И пора было прекратить эту борьбу нудистских мальчиков…
– Разо-ойдись! – негромко скомандовал Серега.
Куча, как по мановению волшебной палочки, развалилась на отдельные личности, тут же дисциплинированно выстроившиеся полукругом перед ним. Тот, кто был ближе всех прочих к Сереге, благоговейно протянул ему тряпичный тючок, зажатый у него в руке:
– Оденьтесь, благородный господин. Это его рубашка и штаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47