С размаху вонзила туда сегревские крюки, как имели честь именоваться здесь обыкновенные и самые банальные абордажные кошки. Одна лапа действительно зацепилась за пол. А вот вторая вонзилась несчастному глубоко в бок… Человек захрипел и задергался.
– Пошли! – Леди Клотильда цепко ухватила Серегу за локоть, подтолкнула к краю.
– Я-я… – прохрипело что-то сзади них.
Они оба вздрогнули, обернулись. Тело, в бок которому леди Клотильда вогнала крюк, подняло голову. Именно из его рта и исходил хрип, в котором хотя и с трудом, но можно было разобрать слова:
– Я… отце-еплю… скину…
– Э-э, спасибо… – жалко пролепетал Серега, в то время как Клотильда, не тратившая времени на подобные сантименты, уже спускалась по веревке вниз, и лапа кошки под весом ее тела все глубже и глубже входила в ребра несчастного, вонзалась туда рывками…
– Сэр Сериога! – трубно взревела снизу Клоти, и он опомнился. Обернулся к провалу. Леди Клотильда, не размениваясь на остановки в промежуточных перекрытиях, спустилась сразу же на самый низ, которым являлась площадка из черного камня. И теперь стояла там, придерживая веревку так, чтобы она даже не касалась краев-провалов нижних ярусов, нетерпеливо подергивая при этом зажатую в стальном кулаке снасть.
Он кое-как переполз на веревку. Заскользил вниз, отчаянно цепляясь за нее руками. Ладони начало стремительно полировать наждаком…
Клоти внизу с материнской заботой приняла его, тут же рывком поставила на ноги. Затем пустила по свободно провисшей веревке три широких волны. Сверху, прорезая все остальные вопли и крики, раздался страшный, леденящий душу вой. И тут же кошка брякнулась со стальным звоном на камни.
Леди, не тратя времени на сантименты, хладнокровно смотала веревку, прицепила кошку на пояс. Следов крови на лапах не было. Ну да, кровь-то тут каменная…
В провалах обнаружились тоже каменные, высокие ступеньки лестницы – все сплошь из цельных длинных плит.
– По которой пойдем? – деловито вопросила Клоти, и Серега призадумался. Действительно – по которой?
– А разве не все должны вести в одно место, то бишь вниз, в подземелье? – спросил он после короткой паузы. С некоторой надеждой спросил.
– Подземелье подземелью рознь, – проорала леди Клотильда. – Обычно – раз лестницы четыре, то, значит, есть и четыре отдельных подземелья. Правда, они должны сообщаться между собой, но двери и проходы могут быть и потайными.
Серега пожал плечами и направился к провалу, близ которого шлепнулась на пол кошка. Отдаваться в руки судьбы, так отдаваться.
На лестнице присутствовало все то же неистребимое гнойно-зеленое свечение. Его, к счастью, вполне хватало, чтобы не пронести ногу мимо ступеньки. Они начали долгий спуск. Подвал был многоэтажным – на совесть многоэтажным, такими катакомбами любой замок мог бы гордиться. Лестница разворачивалась в пролетах и продолжалась все дальше и дальше. Почему-то он решил не останавливаться на круглых мрачных площадках, наполненных все тем же призрачным светом и с такими же, как и на его далекой родине, рядами крепко запертых дверей. Они с леди Клотильдой упрямо перли вниз, все вниз и вниз…
Лестница закончилась неизвестно на каком по счету этаже – завернула в последний раз и уперлась в пол.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Артиллеристы, точный дан приказ…
В отличие от площадок, мимо которых они проходили, здесь не было ни стен, огораживающих какое-то пространство, ни дверей с запорами. Во все стороны простирался один-единственный, огромный по размерам и самый что ни на есть классический, судя по декорациям, пыточный застенок. В полумраке виднелись ряды свисающих с потолка цепей с наручниками, колоннами стояли “железные девы”, высились, уходя в темные дали, пыточные дыбы, столы и стулья с мудреными приспособлениями… Людские крики сюда не долетали – глубина подвала, похоже, была очень солидной. Зато ясно слышался другой, довольно странный звук – словно кто-то плакал в отдалении.
– Сходим? – предложила Клоти. – Глянем, чего там…
Она развернулась кругом и зашагала назад, куда-то за лестницу, в глубины этой местной выставки народно-пыточных достижений. Сереге ничего не оставалось, кроме как пойти следом.
Везде было абсолютно пусто, и только шагах в ста от лестницы сидел в одном из пыточных кресел благообразного вида, весь седой, старикан. Именно старикан, а не старик или тем более старичок – назвать его так уменьшительно просто размеры не позволяли. Мощные, несмотря на возраст, плечи, крепкая, толстая шея. В пыточном седалище, сработанном безызвестными умельцами явно в расчете на сильно усредненное человеческое туловище, старикану было тесно. Может, поэтому он и плакал?
Серега отмахнулся от несерьезных мыслей и сделал самое что ни на есть серьезное лицо.
– Милорд, – с ходу взяла быка за рога Клотильда, – я – леди Клотильда Персивальская, баронесса Дю Персиваль. Это… это мой спутник и друг по странствиям лорд Сериога Лабрийский, герцог Де Лабри. Молю вас…
Великан медленно поднял костистую длань, молча вытер лицо. Поднял веки. Глаза у него были пронзительно-синие… без всяких признаков старческого выцветания.
– Мир дожил, – прошептал он. Шепот неожиданно гулким эхом прокатился по пустоте подземелья. – Баба ходит в рыцарских доспехах…
Серега, краем глаза державший в зоне наблюдения профиль вышеупомянутой бабы, понял, что быть грозе. Клотильда залилась темно-малиновой краской, ясно различимой даже в здешнем зеленоватом полумраке. Брови сшиблись на переносице.
– Сэр, не знаю вашего имени… Но уважаю вашу старость! И посему – только посему! – прощаю вас. Нельзя же всерьез спрашивать за невовремя высказанную глупость с человека, который уже и сам не ведает, что говорит, – по старости, по древности лет и дряхлости разума, проистекающей от этого. И с кем говорит! Ибо имей вы хоть какие-то вести из внешнего мира, сэр, то остереглись бы задевать именованного рыцаря короны, славного во всех землях! И это я, сэр, про себя глаголю! Титул же сей, сэр, получен мной был в бою! А не дарован ввиду знатности рода, как то, по слухам, нередко бывало в ваши дни!
У бедного сидельца пыточного кресла брови резко полезли вверх. А челюсть, наоборот, поехала вниз.
– Именованного?! Рыцаря?! Короны?! Как…
Старикан ошарашенно умолк. Видимо, словосочетание женщина-рыцарь звучало для него примерно так же, как для самого Сереги – Алсу – великая певица…
– Леди Клотильда, – поспешил он вклиниться в возникшую паузу, – есть дщерь из колен Персивалевых, ближайшая родственница смещенной ныне с трона династии Нибелунгов, особа, участвовавшая в очищении от скверны Отсушенных земель…
– Да! – рыкнул старикан почти с теми же интонациями, которыми пользовалась обычно и леди Клотильда, но только в обращениях к нему, к Сереге. – От скверны чистить – это дело бабье! Стирать и мыть. А кто посмел сместить Нибелунгов? И кто у вас на троне? А ты, значит, из деток этого проклятого Ауруса, из семейки Перси…
– Века, – напыщенно возвестила в ответ Клотильда, – разобрались. Сэр Аурус Перси почитаем ныне в семье и стране как великий воин и не менее великий предок.
– Века, – потрясенно прошептал человек в кресле и вновь закрыл глаза.
Леди деликатно откашлялась. Вернее, попыталась это сделать. Под сводами подземелья грохотнуло рычащим эхом. Старик поднял веки и устало посмотрел на нее.
– Века. Вам не понять… Века я… мы все ждем хоть кого-нибудь, кто пришел бы и попытался нас освободить. От власти заклятия, я имею в виду…
– Не хотите ли вы сказать, что до сих пор и с той самой поры никто… Даже в прежние, неведомые мне времена? – удивленно спросила Клоти.
– Никто! Мы… мы оказались никому не нужны. Ни крестьянам, которые приводили к нам своих, как они называли, “ведьм” и требовали от нас, чтобы мы добились от них признаний в их якобы “черном колдовстве”. Ни сеньорам, частенько призывавшим наших рыцарей на подмогу против более могущественных соседей. Ни самому императору! Как только мы потеряли силу и стали сами нуждаться в помощи, тут же стали никому не нужны…
– Проклятие, – попытался дипломатично напомнить Серега, – как я слыхал, оно уж очень страшное было. Вот люди и боялись.
Вокруг рта у старика резко обозначились ироничные складки.
– Рыцарей ордена призывали на помощь и при более страшных проклятиях. И мы шли!
– Горький урок, – посочувствовал Серега. – Нам там наверху один из ваших людей посоветовал идти вниз.
Старик, будто не слыша его, продолжал:
– И вот прошли века – и мы дождались наконец избавителей… Бабу в доспехах, нагло именующую себя рыцарем, и сопляка, забавляющегося высокой честью носить имя герцогов Де Лабри!
– Сэр! – рыкнул Серега и в сердцах пнул ножку пыточного кресла. Стульчик почему-то дрогнул и жалобно затрещал. – Почему один из ваших людей посоветовал нам идти вниз? Что вы знаете о природе проклятия, наложенного на вас? Действительно ли все, что для этого нужно, – вы меня слышите? – действительно ли все, что нужно, – это суметь сейчас уйти отсюда?
Старикан пожал плечами:
– Ну, это почти все, что нужно. Что ж… Будем пытаться спастись и с теми избавителями, которые у нас наконец-то появились.
– Мудрая мысль, – быстро проговорил Серега, – других ведь может и не быть.
Старикан взглянул на него, до предела насупив роскошные брежневские брови.
– Что ж… Идти вниз не зря вам посоветовали, конечно. Это ко мне идти значит. Природа проклятия… Как понимаю я, было и есьм это не что иное, как заклятие отторгнутой земли. В совокупности с заклятием “моста далей”, кое и ввергло эту самую землю в пределы другого мира. Куклосы ведь есть порождение Зла, конечно, Зла с большой буквы, но это не наше зло. Иногда – у меня, должен заметить, века имелись для размышлений, – так вот иногда я даже позволял себе думать о том, что нет никаких видимых причин отрицать вероятность того, что в своем мире куклосы сии есть безобиднейшие и самые что ни на есть добропорядочнейшие твари. Они, вполне возможно, и сами ни в коей мере не считают творимое с нами злом. Как, к примеру, один ныне покойный маг, то бишь уже много веков как упокоившийся маг Крегос не считал злодейством проверять на своих мучачах силу и мощь новых заклятий. А ведь создавал он их исключительно на потребу гильдии палачей!
– Маги?! Заклятия?! Для гильдии палачей?! – Брови неизвестно отчего опешившей вдруг Клотильды с каждым произнесенным ею словом взметыватись все выше и выше – того и гляди сейчас шлем с головы сковырнут. – Это что же?! Как же это…
Старец насмешливо улыбнулся краем рта:
– Как понимаю я, удивительны для вас слова мои. Странно. Разве в ваше… в ваш век маги не промышляют составлением всяческих потребных людям заклятий и продажей оных, как то бывало в наше время? И, помнится, не только палачи являлись к магам как просители, но и лекари, кузнецы, кожевники… Даже правители захаживали – иногда и сим высокопоставленным персонам весьма, должен сказать, пользительна бывает возможность наложить на нужного человека нужное заклятие… Ну, к примеру, “орлиного ока”. Или же “уха мучача”…
– В наше время они таким не промышляют, – опомнилась леди Клотильда. – В наше время они, э-э…
– Они все больше бздят помаленьку! – мстительно сказал Серега (на, получи, проклятый Мак-Фигбургер!).
Леди Клотильда метнула на Серегу удивленный взгляд:
– Э-э… то есть сэр Сериога хотел сказать, что в наши времена маги в основном занимаются мелкими пакостями типа любовной магии, сотворения монстров, проклятия людских душ… Э-э… ныне от них нет никакой пользы ремесленному сословию, не говоря уж о гильдии палачей, и те вынуждены творить ныне все сами, сами все, бедные… Вот разве что маги Священной комиссии…
– О! – Старик помолчал, пожевал губами. – В таком разе… Что ж, так и должно быть. Все течет, все изменяется.
– Народы сменили народы, лицо изменилось земли… – в тон ему присовокупил Серега.
– Да… Так вот, о природе проклятия. Заклятие отторгнутой земли налагается, как правило, прямо на саму землю. И вся земля под замком Чехура ныне отсоединена от земли Нибелунгов… Заклятие исчезнет лишь в одном случае: если кто-то, неподвластный власти куклосов, войдет сюда, в замок, и затем выйдет, неся на своих подошвах пыль замка Чехура. И сделать это он должен обязательно до окончания того дня, в который вошел. Как только соединится земля с землею…
Клоти присвистнула:
– А до рассвета-то, до рассвета – всего ничего. Извините, сэр Сериога, вечно забываю про вас и про вашу… гм… отдаленность от бренного мира. День для нас, для обычных людей, начинается обычно утром и заканчивается перед утром следующего дня.
– Значит, мы должны успеть до рассвета… – холодея, протянул он. Как интересно. И что вообще можно за это время успеть?
Клоти кивнула.
– Вот и я о том же, друг мой Сериога…
– Вечно эти бабы сумасшедшие тащат несмышленых юнцов в пасти звериные, – пробурчал старикан, поудобнее устраиваясь в своем пыточном кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Пошли! – Леди Клотильда цепко ухватила Серегу за локоть, подтолкнула к краю.
– Я-я… – прохрипело что-то сзади них.
Они оба вздрогнули, обернулись. Тело, в бок которому леди Клотильда вогнала крюк, подняло голову. Именно из его рта и исходил хрип, в котором хотя и с трудом, но можно было разобрать слова:
– Я… отце-еплю… скину…
– Э-э, спасибо… – жалко пролепетал Серега, в то время как Клотильда, не тратившая времени на подобные сантименты, уже спускалась по веревке вниз, и лапа кошки под весом ее тела все глубже и глубже входила в ребра несчастного, вонзалась туда рывками…
– Сэр Сериога! – трубно взревела снизу Клоти, и он опомнился. Обернулся к провалу. Леди Клотильда, не размениваясь на остановки в промежуточных перекрытиях, спустилась сразу же на самый низ, которым являлась площадка из черного камня. И теперь стояла там, придерживая веревку так, чтобы она даже не касалась краев-провалов нижних ярусов, нетерпеливо подергивая при этом зажатую в стальном кулаке снасть.
Он кое-как переполз на веревку. Заскользил вниз, отчаянно цепляясь за нее руками. Ладони начало стремительно полировать наждаком…
Клоти внизу с материнской заботой приняла его, тут же рывком поставила на ноги. Затем пустила по свободно провисшей веревке три широких волны. Сверху, прорезая все остальные вопли и крики, раздался страшный, леденящий душу вой. И тут же кошка брякнулась со стальным звоном на камни.
Леди, не тратя времени на сантименты, хладнокровно смотала веревку, прицепила кошку на пояс. Следов крови на лапах не было. Ну да, кровь-то тут каменная…
В провалах обнаружились тоже каменные, высокие ступеньки лестницы – все сплошь из цельных длинных плит.
– По которой пойдем? – деловито вопросила Клоти, и Серега призадумался. Действительно – по которой?
– А разве не все должны вести в одно место, то бишь вниз, в подземелье? – спросил он после короткой паузы. С некоторой надеждой спросил.
– Подземелье подземелью рознь, – проорала леди Клотильда. – Обычно – раз лестницы четыре, то, значит, есть и четыре отдельных подземелья. Правда, они должны сообщаться между собой, но двери и проходы могут быть и потайными.
Серега пожал плечами и направился к провалу, близ которого шлепнулась на пол кошка. Отдаваться в руки судьбы, так отдаваться.
На лестнице присутствовало все то же неистребимое гнойно-зеленое свечение. Его, к счастью, вполне хватало, чтобы не пронести ногу мимо ступеньки. Они начали долгий спуск. Подвал был многоэтажным – на совесть многоэтажным, такими катакомбами любой замок мог бы гордиться. Лестница разворачивалась в пролетах и продолжалась все дальше и дальше. Почему-то он решил не останавливаться на круглых мрачных площадках, наполненных все тем же призрачным светом и с такими же, как и на его далекой родине, рядами крепко запертых дверей. Они с леди Клотильдой упрямо перли вниз, все вниз и вниз…
Лестница закончилась неизвестно на каком по счету этаже – завернула в последний раз и уперлась в пол.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Артиллеристы, точный дан приказ…
В отличие от площадок, мимо которых они проходили, здесь не было ни стен, огораживающих какое-то пространство, ни дверей с запорами. Во все стороны простирался один-единственный, огромный по размерам и самый что ни на есть классический, судя по декорациям, пыточный застенок. В полумраке виднелись ряды свисающих с потолка цепей с наручниками, колоннами стояли “железные девы”, высились, уходя в темные дали, пыточные дыбы, столы и стулья с мудреными приспособлениями… Людские крики сюда не долетали – глубина подвала, похоже, была очень солидной. Зато ясно слышался другой, довольно странный звук – словно кто-то плакал в отдалении.
– Сходим? – предложила Клоти. – Глянем, чего там…
Она развернулась кругом и зашагала назад, куда-то за лестницу, в глубины этой местной выставки народно-пыточных достижений. Сереге ничего не оставалось, кроме как пойти следом.
Везде было абсолютно пусто, и только шагах в ста от лестницы сидел в одном из пыточных кресел благообразного вида, весь седой, старикан. Именно старикан, а не старик или тем более старичок – назвать его так уменьшительно просто размеры не позволяли. Мощные, несмотря на возраст, плечи, крепкая, толстая шея. В пыточном седалище, сработанном безызвестными умельцами явно в расчете на сильно усредненное человеческое туловище, старикану было тесно. Может, поэтому он и плакал?
Серега отмахнулся от несерьезных мыслей и сделал самое что ни на есть серьезное лицо.
– Милорд, – с ходу взяла быка за рога Клотильда, – я – леди Клотильда Персивальская, баронесса Дю Персиваль. Это… это мой спутник и друг по странствиям лорд Сериога Лабрийский, герцог Де Лабри. Молю вас…
Великан медленно поднял костистую длань, молча вытер лицо. Поднял веки. Глаза у него были пронзительно-синие… без всяких признаков старческого выцветания.
– Мир дожил, – прошептал он. Шепот неожиданно гулким эхом прокатился по пустоте подземелья. – Баба ходит в рыцарских доспехах…
Серега, краем глаза державший в зоне наблюдения профиль вышеупомянутой бабы, понял, что быть грозе. Клотильда залилась темно-малиновой краской, ясно различимой даже в здешнем зеленоватом полумраке. Брови сшиблись на переносице.
– Сэр, не знаю вашего имени… Но уважаю вашу старость! И посему – только посему! – прощаю вас. Нельзя же всерьез спрашивать за невовремя высказанную глупость с человека, который уже и сам не ведает, что говорит, – по старости, по древности лет и дряхлости разума, проистекающей от этого. И с кем говорит! Ибо имей вы хоть какие-то вести из внешнего мира, сэр, то остереглись бы задевать именованного рыцаря короны, славного во всех землях! И это я, сэр, про себя глаголю! Титул же сей, сэр, получен мной был в бою! А не дарован ввиду знатности рода, как то, по слухам, нередко бывало в ваши дни!
У бедного сидельца пыточного кресла брови резко полезли вверх. А челюсть, наоборот, поехала вниз.
– Именованного?! Рыцаря?! Короны?! Как…
Старикан ошарашенно умолк. Видимо, словосочетание женщина-рыцарь звучало для него примерно так же, как для самого Сереги – Алсу – великая певица…
– Леди Клотильда, – поспешил он вклиниться в возникшую паузу, – есть дщерь из колен Персивалевых, ближайшая родственница смещенной ныне с трона династии Нибелунгов, особа, участвовавшая в очищении от скверны Отсушенных земель…
– Да! – рыкнул старикан почти с теми же интонациями, которыми пользовалась обычно и леди Клотильда, но только в обращениях к нему, к Сереге. – От скверны чистить – это дело бабье! Стирать и мыть. А кто посмел сместить Нибелунгов? И кто у вас на троне? А ты, значит, из деток этого проклятого Ауруса, из семейки Перси…
– Века, – напыщенно возвестила в ответ Клотильда, – разобрались. Сэр Аурус Перси почитаем ныне в семье и стране как великий воин и не менее великий предок.
– Века, – потрясенно прошептал человек в кресле и вновь закрыл глаза.
Леди деликатно откашлялась. Вернее, попыталась это сделать. Под сводами подземелья грохотнуло рычащим эхом. Старик поднял веки и устало посмотрел на нее.
– Века. Вам не понять… Века я… мы все ждем хоть кого-нибудь, кто пришел бы и попытался нас освободить. От власти заклятия, я имею в виду…
– Не хотите ли вы сказать, что до сих пор и с той самой поры никто… Даже в прежние, неведомые мне времена? – удивленно спросила Клоти.
– Никто! Мы… мы оказались никому не нужны. Ни крестьянам, которые приводили к нам своих, как они называли, “ведьм” и требовали от нас, чтобы мы добились от них признаний в их якобы “черном колдовстве”. Ни сеньорам, частенько призывавшим наших рыцарей на подмогу против более могущественных соседей. Ни самому императору! Как только мы потеряли силу и стали сами нуждаться в помощи, тут же стали никому не нужны…
– Проклятие, – попытался дипломатично напомнить Серега, – как я слыхал, оно уж очень страшное было. Вот люди и боялись.
Вокруг рта у старика резко обозначились ироничные складки.
– Рыцарей ордена призывали на помощь и при более страшных проклятиях. И мы шли!
– Горький урок, – посочувствовал Серега. – Нам там наверху один из ваших людей посоветовал идти вниз.
Старик, будто не слыша его, продолжал:
– И вот прошли века – и мы дождались наконец избавителей… Бабу в доспехах, нагло именующую себя рыцарем, и сопляка, забавляющегося высокой честью носить имя герцогов Де Лабри!
– Сэр! – рыкнул Серега и в сердцах пнул ножку пыточного кресла. Стульчик почему-то дрогнул и жалобно затрещал. – Почему один из ваших людей посоветовал нам идти вниз? Что вы знаете о природе проклятия, наложенного на вас? Действительно ли все, что для этого нужно, – вы меня слышите? – действительно ли все, что нужно, – это суметь сейчас уйти отсюда?
Старикан пожал плечами:
– Ну, это почти все, что нужно. Что ж… Будем пытаться спастись и с теми избавителями, которые у нас наконец-то появились.
– Мудрая мысль, – быстро проговорил Серега, – других ведь может и не быть.
Старикан взглянул на него, до предела насупив роскошные брежневские брови.
– Что ж… Идти вниз не зря вам посоветовали, конечно. Это ко мне идти значит. Природа проклятия… Как понимаю я, было и есьм это не что иное, как заклятие отторгнутой земли. В совокупности с заклятием “моста далей”, кое и ввергло эту самую землю в пределы другого мира. Куклосы ведь есть порождение Зла, конечно, Зла с большой буквы, но это не наше зло. Иногда – у меня, должен заметить, века имелись для размышлений, – так вот иногда я даже позволял себе думать о том, что нет никаких видимых причин отрицать вероятность того, что в своем мире куклосы сии есть безобиднейшие и самые что ни на есть добропорядочнейшие твари. Они, вполне возможно, и сами ни в коей мере не считают творимое с нами злом. Как, к примеру, один ныне покойный маг, то бишь уже много веков как упокоившийся маг Крегос не считал злодейством проверять на своих мучачах силу и мощь новых заклятий. А ведь создавал он их исключительно на потребу гильдии палачей!
– Маги?! Заклятия?! Для гильдии палачей?! – Брови неизвестно отчего опешившей вдруг Клотильды с каждым произнесенным ею словом взметыватись все выше и выше – того и гляди сейчас шлем с головы сковырнут. – Это что же?! Как же это…
Старец насмешливо улыбнулся краем рта:
– Как понимаю я, удивительны для вас слова мои. Странно. Разве в ваше… в ваш век маги не промышляют составлением всяческих потребных людям заклятий и продажей оных, как то бывало в наше время? И, помнится, не только палачи являлись к магам как просители, но и лекари, кузнецы, кожевники… Даже правители захаживали – иногда и сим высокопоставленным персонам весьма, должен сказать, пользительна бывает возможность наложить на нужного человека нужное заклятие… Ну, к примеру, “орлиного ока”. Или же “уха мучача”…
– В наше время они таким не промышляют, – опомнилась леди Клотильда. – В наше время они, э-э…
– Они все больше бздят помаленьку! – мстительно сказал Серега (на, получи, проклятый Мак-Фигбургер!).
Леди Клотильда метнула на Серегу удивленный взгляд:
– Э-э… то есть сэр Сериога хотел сказать, что в наши времена маги в основном занимаются мелкими пакостями типа любовной магии, сотворения монстров, проклятия людских душ… Э-э… ныне от них нет никакой пользы ремесленному сословию, не говоря уж о гильдии палачей, и те вынуждены творить ныне все сами, сами все, бедные… Вот разве что маги Священной комиссии…
– О! – Старик помолчал, пожевал губами. – В таком разе… Что ж, так и должно быть. Все течет, все изменяется.
– Народы сменили народы, лицо изменилось земли… – в тон ему присовокупил Серега.
– Да… Так вот, о природе проклятия. Заклятие отторгнутой земли налагается, как правило, прямо на саму землю. И вся земля под замком Чехура ныне отсоединена от земли Нибелунгов… Заклятие исчезнет лишь в одном случае: если кто-то, неподвластный власти куклосов, войдет сюда, в замок, и затем выйдет, неся на своих подошвах пыль замка Чехура. И сделать это он должен обязательно до окончания того дня, в который вошел. Как только соединится земля с землею…
Клоти присвистнула:
– А до рассвета-то, до рассвета – всего ничего. Извините, сэр Сериога, вечно забываю про вас и про вашу… гм… отдаленность от бренного мира. День для нас, для обычных людей, начинается обычно утром и заканчивается перед утром следующего дня.
– Значит, мы должны успеть до рассвета… – холодея, протянул он. Как интересно. И что вообще можно за это время успеть?
Клоти кивнула.
– Вот и я о том же, друг мой Сериога…
– Вечно эти бабы сумасшедшие тащат несмышленых юнцов в пасти звериные, – пробурчал старикан, поудобнее устраиваясь в своем пыточном кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47