– Леди Клотильда! – отчаянно проорал он, кое-как продолжая считать в промежутках между ором. – Шестнадцать, семнадцать… Эльфийский меч! На них! Восемнадцать, девятнадцать…
За спиной раздался характерный быстрый посвист – звук, который может издавать только меч, стремительно покидающий свои ножны. Костяной стук начал перемежаться влажными рубящими шлепками… А к спиральному усу перед Серегой добавилась еще и чернильно-синяя лоза, то и дело норовящая распахнуться длинной узкой пастью. С капельками ядовито-синей жидкости по краям. И только взмахи серебряно-сияющего меча в руках Сереги отпугивали ее на более-менее безопасное расстояние, заставляя вновь охлопываться в могучий жилистый жгут толщиной с ногу взрослого мужчины…
На всем протяжении городских стен стражники отчаянно рубились с озверевшей флорой.
В городе, куда Серега мимоходом бросил взгляд, обстановка была не лучше. Даже гораздо хуже. Сквозь стены домов густо прорывались мощные побеги, больше напоминавшие не банальные цветочки-росточки, а, скажем, резвящихся среди картонных домиков удавов… или щупальца осьминогов. Земля вокруг домов змеилась, как шевелюра Медузы Горгоны. Побеги, проходя сквозь каменную кладку стен, превращали их в сита. Строения подкашивались, опасно накренялись. Петли щупальцев-побегов рвались вверх, на вторые-третьи этажи, змеями влезали в стены, разносили вдребезги тяжелые ставни на окнах. Мучительного мычания, лая и ржания домашней скотины в городе не было слышно. Видимо, с ними уже было покончено. Зато многоголосо орали и выли по всему городу перепуганные люди… В извивах сине-зеленых, просто зеленых и просто синих плетей, клубками вьющихся вокруг верхних этажей, то и дело мелькали человеческие тела. Иногда устрашающе маленькие – дети… Лозы вокруг них тут же распластывались – и корчащиеся тела исчезали, как будто их и не было. А стволы толстели, раздувались. И выкидывали громадные цветочные почки – до жути напоминающие человечьи головы, срезанные и затем косо прикрепленные к стеблям…
И только в лагере Священной-энд-Нетленной, вольно расположившемся за стенами города, все было тихо и спокойно.
Пучок лиан, стремительно вырвавшийся откуда-то снизу, мощным объятием обхватил Серегины ноги, лишая возможности хоть как-то двигаться. И пополз выше, к поясу, покрываясь жжено-коричневыми ссадинами от эльфийского меча, но упрямо продолжая свое движение…
Ядовито-синяя лоза оскалилась и впилась ему в правую руку. Резко дернула на себя – на отрыв. Связки и кости затрещали…
– Сорок восемь… сорок девять… Пятьдесят! – прохрипел Серега. – Ябет… виторпус… тенатс ад сел!
…И кончилось разом все – все, кроме криков. Лианы и прочие смахивающие на удавов побеги растаяли в воздухе. Будто и не было. По Серегиным ногам шелестнуло холодком, и они враз снова оказались на свободе…
Клоти за его спиной дышала с тяжелыми хрипящими посвистами. Потом, видимо, ворохнулась, тяжко брякнув доспехами. И вдруг хрипы и посвисты разом затихли – уж не дышать ли перестала?
Серега крутанулся на подгибающихся ногах. Леди Клотильда, приникнув к парапету, взглядом тоскующей Ярославны вглядывалась в дали за городской стеной.
– О-о… За стеной смотрите, сэр Сериога! – проговорила наконец она загипнотизированно-медленно.
И он посмотрел за стену.
Нет, там не было полчища медузьих побегов. Но в полумраке посветлевшей вдруг отчего-то ночи на уровне дебровских стен материализовались из пустоты кроны деревьев. Гигантские, разлаписто-шумящие – словом, в точности такие же, какие росли во всех здешних лесах. Вот только прежде их тут не было и в помине…
И теперь люди вопили уже в основном за стеной, а не в городе.
– Все, – сказал Серега и обессиленно сполз по стене. – Все…
А потом окунулся в блаженное забытье сна. Прямо у парапета… И не слышал во сне, как прибежали стайкой уцелевшие вассалы, на телеге переправили спящего в замок – со всем почтением, как святые мощи – и на руках занесли в спальню. Сергей Владимирович Кановнин спали-с. Его город тем временем подсчитывал потери, поминал мертвых… – и подбирал на диво богатые и бесхозные ныне трофеи, оставшиеся после воинства Священной комиссии, почти поголовно растворенного в корнях выросшего в одночасье под городскими стенами леса.
Наутро его разбудила Клоти. С размаху уселась на кровать, мрачно помолчала, зевнула и пробурчала:
– Сэр Сериога… Плохие вести, но помните, Всевышний нам их посылает, чтобы победа слишком уж медом не казалась…
Он неохотно разлепил веки. Вяло встал, натянул штаны:
– Слушаю.
– Первая – и самая ужасная для вас, сэр Сериога – погиб ваш Тишайший… Понимаю, для рыцаря разлука с конем – это… я даже слов не найду…
– Дальше.
Потерю кроткого мерина он как-нибудь переживет. Хоть и грустно, конечно. Добрая была коняга, безответная… И ни разу его не подводила – ни на отдыхе, ни на дороге.
– Остальное – уже не так страшно. Погиб лекарь…
Сереге сразу припомнился сухонький бледный старичок, нервно потиравший ладони. Абсолютно никому не нужный в этом мире…
– Кинулся выдирать у петель ребенка. Его выдрал, а сам… Потом – из ваших смердов, то есть подданных, с которыми вы в город вернулись, уцелело только четверо…
Они тогда пробрались в лагерь Священной к его истерзанному телу – чтобы спасти. Они и спасли…
– Еще погибло больше трети ваших вассалов. Но их сыновья и прочие родственники-наследники уже вызваны в город. Примут бесхозные феоды. Ваш… ваши текулли и оборотень – оба живы. А еще прибыл старик… ну, тот – лесной хозяин…
– Что ему? – довольно равнодушно бросил Серега, подходя к высокому окну. За слегка мутноватым стеклом с печальными криками носились птицы. И казалось ему или нет – но стекло мутнело все больше и больше…
– Привез Микошку со Слуди. С этим… пока что, наверное, его лучше называть Мишкой… И хочет с вами поговорить о чем-то. Да, а лес растаял – как и не было. К рассвету растаял. То ли почудилось нам, то ли еще чего… Но Священная вместе с ним сгибла вся. Теперь от нее только гардунцы стражи по городам остались да пречлены по замкам. Конечно, может и возродиться…
– Нет, – холодно сказал он и, ополоснув лицо, направился к выходу из комнаты. Клоти покорно и безмолвно двинулась следом. “Надеюсь, хотя бы ее вороной битюг выжил”, – мелькнуло в голове у Сереги. – Думаю, вот как раз сейчас-то и наступает самое время для возникновения из небытия ордена Палагойцев…
Посреди огромной торжественной залы возился на полу семилетний Мишка… или шестилетний? В компании с годовалым Микошкой – или все же двухгодовалым? – не силен он был в детских возрастах… Вдоль столов толпились его верные вассалы, вернее, жалкие остатки от них.
А на возвышении, в хозяйских креслах, вольготно расположилась довольно лыбящаяся троица – старинушка лесной хозяин, оборотень, вырядившийся в черные, явно баронские бархаты, и гном Слуди.
Серега подошел к детям. Отстраненно улыбнулся влюбленно глядящему на него Мишке – то есть малолетнему королю Зигфриду. Королевская особа инкогнито… Поманил пальцем мажордома.
– Одеть, обуть обоих. И хорошо одеть-обуть, прямо как моих… то есть своих. Накормить. Приставить по няне, камердинеру… Найти учителей. И чтобы вот так на полу больше не сидели! Беречь и любить… пуще меня самого. Вы… ты понял меня?!
Мажордом испуганно закивал и ринулся было к детям, но Серега небрежно придержал его за фалды ливреи. (Уже сине-черной! Быстро же он в соответствующие цвета мимикрировал…)
– Не сейчас. После, когда скажу. – И пошел к хозяйскому возвышению. Встал перед лесным хозяином, криво улыбнулся. Обратился, стараясь сохранить в голосе холодно-вежливые интонации: – Мне кажется… или и в самом деле мое место занято?
Выдержал многозначительную паузу, все выше и выше поднимая кверху левую бровь. Старче закряхтел. Пискляво возмутился:
– А че это ты раскомандовалси? В герцогах-то без году неделя… Хучь бы прежнего герцога постеснялси, что ли…
И полез с кресла, надсадно вздыхая и охая.
– Кого?! – несказанно удивился Серега. – Кого-кого?
– А прежнего герцога, – ехидно ответил старичок и приглашающе так помахал ладошкой – мол, садись, что стоишь. – Последнего герцога Де Лабри. Того самого, что чуть с голоду не помер, выгнанный из собственных владений, как собака, да еще и камнями побитый в придачу. Ох, смотри, молодец! Как это у вас один пиит все баил: его пример другим наука…
– Это кто же… который? – И под ищущим взглядом Сереги оборотень вдруг странно подтянулся так, выпрямился весь – и надменно выпятил вперед челюсть. Вылитый герцог…
– Я, милорд. Понимаю, конечно, прошел уже не один век с тех дней… Но оборотни живут крайне долго. Вот и я дожил… Когда эльфы нашли меня в лесной чаще, я умирал. Я не обладал правами на их мандонаду, мои предки просто владели этой землей с незапамятных времен. Тем не менее они меня пожалели и, чтобы спасти, даровали новое обличье. Ныне, конечно, я уже не герцог… да и не могу им быть. Как действующий и законный глава двуликих детей ночи. Человек-герцог стал князем оборотней… Что интересно, право первой ночи и там, гм… А тут вы его так неосмотрительно отменили, увы. Как бы сами потом не пожалели. Но это я так, к слову. А теперь к делу: ваши полномочия на мой майорат моя особа признает с удовольствием. С чувством глубокого внутреннего удовлетворения. Как я уже говорил, вы мне нравитесь, менестрель… Сереженька, ведь так? Но речь идет о том, что вы, так сказать… здесь не навсегда. В каком-то смысле мы все здесь не навсегда… Итак, готовы ли вы наконец объявить своего наследника на все эти земли и титул Де Лабри вместе с мандонадой эльфийской? Отныне, поскольку все Предначертания исполнены, для мощи эльфов на этой земле нет преград. И, надеюсь, долгое время еще не будет…
– Готов, – сказал Серега и с размаху опустил зад в кресло. – Объявляю! Из этих двух детей, – он царственно протянул руку (по образу и подобию Пети на коне) и ткнул им в возящуюся на полу с собаками парочку, – меньший – мой сын. Признаю его при всех свидетелях и прочих должностных лицах моим наследником Самым что ни на есть прямым. Буде со мной что… – Он запнулся на секунду, но затем твердо продолжил: – То препоручаю его заботам друга моего – оборотня, э-э…
– Герослава Де Лабри, – подсказал оборотень. И состроил скучающую гримасу, мол, спасибо за заботу, а то мне делать больше было нечего…
– Князя оборотней Герослава Де Лабри и леди Клотильды Персивальской! Вот вроде бы и все…
– Нет, не все! – И на середину залы из угла скромненько так вышел убеленный сединами старец. Тут и приглядываться не надо было – больно уж могутные плечи торчали из-под длинной белой гривы. Вот и сам главный прапор ордена Палагойцев припожаловали. Приятно все-таки быть провидцем. Священная комиссия почти вся уничтожена, и палагойцы вновь выходят в первые ряды делателей истории. Король умер, да здравствует король… – Не наследника своего должно было первым объявить народу, а короля и императора нашего Зигфрида Нибелунга! – Старец выдержал паузу, гневно пошевелил бровями, понукающе глянул на Серегу.
– Ага, ну да… Народ! Объявляю – вот вам и король нашелся…
– Я забираю его, – зло сказал прапор. – Мы, то есть весь наш орден – детище Нибелунгов. Мы животы положим заради наследника престола! Дадим ему достойное образование… вновь возведем на трон! Плотной стеной станем между ним и его… его… – Прапор яростно зыркнул по сторонам. Но, увы, не нашел никого из покушающихся. Благоговейно приблизился к Зигфриду, опустился перед ним на колени. С дрожью в голосе предложил: – Не изволите ли ко мне на ручки, ваше величество? Я вам лошадок покажу, уже пора вашему величеству и выездке начинать учиться…
Мишка робко приблизился.. и обоих враз не стало. Как все здесь ловко скачут по родным просторам – аж дух захватывает. И с переходами тоже обращаются прямо как с наручными часами: захотел – вперед перевел, захотел – назад…
– Ну, – сказал Серега, – сегодня прямо день откровений какой-то. Как я понимаю, заботы по возведению короля-малолетки на престол отныне с меня сняты? Как-то все разом – и барон уничтожен, и наследник есть. Священную вовсе похоронили, короля между делом тоже пристроили…
– И Предначертания усе исполнены уже, – тоном базарного барыги подсказал лесной хозяин. – И, стало быть… Не нужон ты тут боле. Пока не натворил еще каких дел – пожалте-ка домой, твое сиясьтво! С эльфами и палагойцами сие уже согласовано…
Мир начал темнеть. Заворачиваться в темную круговерть…
– Стой! – завопила с другого конца залы леди Клотильда. И понеслась к нему – разом побледневшая, невыразимо прекрасная. – Стой, я сказала! Не сметь! Сэр Сериога…
И все исчезло разом. А под носом был только грязный осенний газон – в прели и ржавчине опавших листьев. И он лежал на нем, впечатавшись всем телом в болотисто-раскисшую землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47