Она отчаянно флиртовала со всеми молодыми людьми подряд, что начало даже немного раздражать ее подруг.
На следующий день Виннамин неохотно согласилась на верховую прогулку, но не дальше, чем в ближайшем парке, где была всего одна дорожка для лошадей и негде было скакать галопом. «По крайней мере, Ферди оказался прав в одном, – думала Али, когда они с Дов смотрели, как отъезжают молодые знатные гости. – Возможность покататься верхом или же отсутствие других дел привели Займида к Балитангам».
Если присутствие Займида и развеяло плохое настроение Сарэй, то это было незаметно. Когда они вернулись домой, Сарэй ворвалась в гостиную и громко хлопнула дверью. Там были Дов и Нуритин. Они сидели, обмахиваясь веерами, и говорили о приготовлениях ко дню рождения короля. Али шла по холлу и несла гладить кипу платьев, когда после грохота дверей услышала яростный вопль Сарэй:
– Пять раз! Они остановили нас пять раз и спросили нас – нас! – куда мы направляемся, даже после того, как мы сказали, кто мы такие, а потом сунули нос в наши седельные сумки!
Али приникла к стене, чтобы лучше слышать.
– А потом они сделали то же самое, когда мы ехали обратно! Те же самые солдаты! Они сказали, что им неважно, кто мы такие, они выполняют приказ регентов!
– Сарэй! – строго прервала ее Нуритин. – Ты забываешься! Ты леди или баба с Портового рынка?
– Ни то, ни другое, по мнению регентов! – ответила Сарэй немного тише. – Очень грустно, когда люди, принадлежащие к королевской фамилии, не имеют право высказать свое мнение! В Торталле монархи должны прислушиваться к Советам Лордов и Общин. В Картаке император создал Ассамблею лордов. Везде землевладельцы – уважаемые люди, но только не здесь. Мы начинаем гнить изнутри.
Семья ужинала, когда прибыл гонец из дворца. По всему дому пронеслась весть, что принцесса Имаджан просит герцогиню Балитанг составить ей компанию завтра, когда Эльсрен будет играть с королем. Виннамин с удивлением приняла приглашение.
– Может, она снова хочет взять тебя в свои фрейлины, – сказала герцогиня Сарэй, когда леди, дети и горничные коротали вечер в гостиной. За окном бушевала буря. Эльсрен вскрикивал каждый раз, когда вспыхивала молния и грохотал гром, а Петранна хохотала.
– Если она будет просить меня об этом, – продолжала Виннамин, – я скажу, что пока не могу позволить тебе переехать к ней, из соображений семейной чести. Ты больше не подходишь для службы в приличном обществе, Сарэй.
– Это из-за того, что я не слепа и не почтительна? – с горечью спросила Сарэй. – Из-за того, что сержусь, когда с простыми людьми плохо обращаются, и никто из представителей нашего класса не пытается помочь им? Или потому что я возмущаюсь, когда хам в доспехах оскорбляет меня? Одна девочка хотела подарить мне цветок, когда мы возвращались, и солдат отшвырнул ее в сторону. Он сбил ее с ног! Займид помог ей, а Ферди и все остальные стояли и смотрели. Винна, как мы можем жить в подобном месте? Никто больше не может жить здесь достойно! Смотрите, что случилось с Топабоу. Он всю жизнь отдал службе, а они взяли и сделали его Примером!
– Она категорически не подходит для приличного общества, – сухо заметила Нуритин и проткнула шелк иглой.
Герцогиня с Пембери и Войоксом, который в ливрее выглядел очень солидно, утром последовали во дворец вместе с Эльсреном и его эскортом из королевской стражи. Группа охранников Балитангов выступила вслед за стражей. Они будут сопровождать герцогиню, когда та решит возвращаться домой.
Дов помахала рукой на прощание и повернулась к Улазиму.
– Я хочу съездить к Хербранду Эджклиффу, – твердо сказала она. И, обращаясь к Али, добавила: – Лучше я сама попрошу сопровождение, пока мне его не навязали.
Улазим улыбнулся так, как улыбнулся бы любимой племяннице.
– Если леди Нуритин позволит, то конечно, – ответил он. Дов нахмурилась, как обычная девочка, которую лишили развлечения, и обиженно удалилась в библиотеку. Она знала, что Нуритин не разрешит ей выйти из дома даже с сотней охранников.
Али проводила ее взглядом. Улазим положил руку ей на плечо.
– Я получил сегодня посылку. Она на твоем столе.
Али, заинтригованная, отправилась к себе. Это был замызганный конверт с письмом от Навата.
«Я очень занят, но на Тонгканге я хорошо постарался. Сейчас я на Имахине. Здесь повсюду, куда бы мы ни летели, висит дым войны. Наши братья рэка везде клюют солдат. Блестяшка для тебя».
Под запиской лежал маленький, переливающийся всеми цветами камешек. Али подержала его в руке и перечитала письмо. Потом поцеловала бумажку и положила ее за пояс.
Герцогиня вернулась в полдень. Нуритин, девочки, горничные, Петранна и Рихани сидели во внутреннем дворике. Кто читал, кто штопал. Все, кроме Нуритин, встали при появлении Виннамин. Она шла быстрым шагом, лицо ее было белое как мел.
– Тетя, Сарэй, Дов, идемте в гостиную. Мы пообедаем там. Булэй, предупреди, пожалуйста, Чинаол и людей.
Рихани уже уводила Петранну в дом. По кивку Нуритин Дорилиза собрала свое рукоделие и вышла. Булэй побежала исполнять приказ. Только Али осталась с господами.
– Ты все еще посланец бога? – спросила Виннамин. Али встревожилась. Герцогиня дрожала с головы до ног.
– Я всегда им была, ваша светлость, – ответила она, зная, что Виннамин считает ее посланцем Митроса, а не Киприота.
– Тогда идем со мной, – сказала герцогиня. Али едва поспевала за ней.
Герцогиня закрыла двери на засовы.
– Почему она осталась? – спросила Нуритин и показала на Али костлявым пальцем.
– Это долгая история, тетя, – сказала Виннамин, села и принялась теребить в руках носовой платок. – Сейчас некогда об этом рассказывать. Просто поймите, что я доверяю Али как члену семьи.
– Да что же это такое, Винна, что вам сказала Имаджан? – воскликнула Сарэй и положила руку на ладонь мачехи. – Вы вся трясетесь!
Остальные молча ждали, не сводя глаз с герцогини.
– Я говорила с регентами, – медленно произнесла Виннамин, – в их личных комнатах… – Она оглядела всех и глубоко вздохнула. – Они заметили, то есть, им доложили, каким вниманием вы, девочки, пользуетесь у людей на улицах, – продолжила она, – как люди любят оказывать вам услуги. И они сделали нам предложение. Я сказала, что нам надо подумать. Нам разрешили думать до дня рождения короля. – Она обернулась к Сарэй. – Регенты предложили брак между тобой и Дайневоном, – объяснила Виннамин. – Документы надо будет подписать быстро, «чтобы дать народу уверенность в Короне». Так мне сказал Рубиньян. Я возразила, напомнила, что вы кузены. Тогда они напомнили мне, что вы троюродные брат и сестра, и что это не страшно. Уже были прецеденты в Картаке и даже в киприотской истории. Королевская линия Сирэя, например, идет от браков между родными и сводными братьями и сестрами. Они требуют, чтобы ты переехала во дворец после подписания документов, чтобы убедить народ в своей искренности. А еще они сказали, что это принесет мир и надежду для рэка. И когда Дайневон войдет в возраст, у Медного Архипелага снова появится королева.
Нуритин была потрясена до глубины души.
– Да они с ума сошли?
– Они боятся, – сказала Виннамин, не сводя глаз с падчерицы. – В стране жуткие брожения. Думаю, им понадобится дополнительная поддержка, если Номру поднимет восстание… Но твой брак, по их мнению, может сохранить порядок в стране.
– Так вы согласились? – слабым голосом спросила Сарэй.
– Я понимаю их доводы. Я не сказала, что принимаю предложение. Выбор за тобой, – честно сказала она Сарэй. – Брак с ребенком – не гарантия стабильности. Мне не нравится, что Имаджан называет его «щенок». Рубиньян – человек чести, и он любил твоего отца. Но это не значит, что он будет колебаться, если подвернется случай занять трон самому.
– Не давай им пока ответ, – сказала сестре Дов. – Пусть думают, что ты размышляешь и пока не можешь решить. Находи причины откладывать ответ до дня рождения короля, это через две недели. Они предлагают тебе корону, будто пустяк какой-то, вот и играй на этом.
– Тяни время, – поддакнула Нуритин, – Дов права. Ничего не обещай.
– Все меняется так быстро, – продолжала Дов. – Помни, Сарэй, как только они возьмут тебя в Серый дворец, ты уже не сможешь убежать.
– Но вы все считаете, что я должна это сделать, – прошептала Сарэй.
– Мы этого не говорили, – сказала Виннамин и умоляюще посмотрела на Али. – А ты что скажешь?
Али восхитилась смелостью регентов.
– Мне пока нечего сказать, ваша светлость, – медленно поговорила Али, – у меня нет распоряжений на этот счет.
– Что? – спросила Нуритин и нахмурилась.
– Мы потом объясним, – поспешно сказала Дов, – Сарэй, подумай. Мы можем это использовать. А пока – притворяйся.
Сарэй поднялась на ноги.
– Мне нужно время, – тихо сказала она, не глядя ни на кого. – По крайней мере, дайте мне подумать до дедушкиного дня рождения, тогда я скажу вам свое решение. И попросите их подождать моего ответа до дня рождения короля, пожалуйста. – Она посмотрела на герцогиню. – Разве можно было представить, что они додумаются до такого? Я отвечу вам к концу недели, – и она вышла из комнаты.
Заговорщики рэка пришли в ужас, когда Али и Дов рассказали им о последнем шаге регентов. Даже Улазим утратил обычное хладнокровие и кричал, что рэка скорее выйдут драться на улицы, чем допустят это безобразие. Али и Дов успокаивали их несколько часов. Они сто раз повторили, что помолвка не официальная и, может быть, никогда и не станет официальной. Семья должна была уехать на три дня – предстояли праздники в честь шестидесятилетия лорда Мэтфрида. Сарэй не объявит своего решения, пока они не вернутся домой.
– Все еще может измениться, – не уставали повторять Дов и Али, – все уже меняется.
Через два дня пришли вести о новом восстании на острове Иканг. Регенты послали туда дивизию солдат, чтобы подавить мятеж. Нават написал, что он будет там со своими воронами и посмотрит, что можно сделать. В подарок Али он прислал перо гриффина. Она поставила его к себе на стол. Теперь все время приходилось говорить в своей комнате правду, на случай, если одно перо действовало так же, как и целый гриффин, ведь в присутствии гриффина нельзя лгать.
Вечером, когда Али уже засыпала, знакомая светящаяся фигура опустилась рядом с ее сундуком. Юнай и Дов продолжали мирно спать, не замечая, что в их комнате появился пылающий Киприот.
– Я тут кое-что придумал, – сказал он Али, – это на некоторое время приведет моих братца и сестричку в смятение. Им категорически не следовало оставлять свои солнечный и лунный щиты в Божественных государствах, где бесчестные люди могут случайно найти их.
– Может, в Божественных государствах ходит не так много бесчестных людей, – сказала Али и зевнула. Ее голоса Юнай и Дов тоже, похоже, не слышали, иначе Юнай уже вскочила бы с оружием в руках. – Кроме тебя, конечно.
– Ты несправедлива ко мне, – обиженно ответил Киприот и прижал светящуюся руку к месту, где могло находиться сердце, – я сражен. Ты считаешь меня каким-то низменным созданием, а я, между прочим, бог. Зато я нашел потрясающего юного вора среди бродячих конокрадов в порте Удайпур. Он стащит щиты, если я проведу его. Мой возлюбленный братец как-то оказал этому типу одну весьма дурную услугу, так что он хорошо спрячет щиты.
Али снова зевнула.
– Это будет легенда, или героическая сага, или еще что-нибудь?
– Это будет диверсия, – сказал Киприот. – Мои брат и сестра собираются вернуться с другого конца света. Исчезновение щитов займет их на некоторое время. Скажи Сарэй, что она никогда не станет женой никого ни из Риттевонов, ни из Джимайенов.
– Если мне удастся, – сказала Али. – Она все свое время проводит с друзьями или семьей. Думаю, ей надо хоть ненадолго притвориться, что этот вариант не исключен…
Киприот исчез.
– Мухи-однодневки и то способны дольше удерживать внимание, – пробормотала Али, и глаза ее закрылись.
На следующее утро слуги упаковывали вещи своих хозяек к трехдневному празднику у Мэтфрида Фонфала, праздник должен был состояться в его поместьях на другой стороне гавани, за южным хребтом. Ехали все Балитанги, и сундук за сундуком отправлялся в повозки.
Булэй чуть не сошла с ума, когда Сарэй в замешательстве металась над вещами, которые собиралась взять.
– Она с каждым днем все капризнее, – признала Булэй, которой пришлось упаковать почти все, что было у Сарэй, – и если она не меняет каждую минуту решение, что брать, а что оставлять, то сидит и думает о своем. Я всегда жду не дождусь, когда днем придут ее друзья, пусть они возятся с ее настроением!
Али была страшно занята донесениями о количествах войск и кораблей вокруг столицы. Она лишь кивала в ответ на жалобы Булэй.
Дов покачала головой.
– Это все из-за этого брака, – сказала она Булэй. – Она, похоже, не понимает, что беспокоиться не о чем, пока не даны клятвы. Я постоянно говорю ей, что лучше согласиться и оттягивать момент свадьбы, но она меня не слушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
На следующий день Виннамин неохотно согласилась на верховую прогулку, но не дальше, чем в ближайшем парке, где была всего одна дорожка для лошадей и негде было скакать галопом. «По крайней мере, Ферди оказался прав в одном, – думала Али, когда они с Дов смотрели, как отъезжают молодые знатные гости. – Возможность покататься верхом или же отсутствие других дел привели Займида к Балитангам».
Если присутствие Займида и развеяло плохое настроение Сарэй, то это было незаметно. Когда они вернулись домой, Сарэй ворвалась в гостиную и громко хлопнула дверью. Там были Дов и Нуритин. Они сидели, обмахиваясь веерами, и говорили о приготовлениях ко дню рождения короля. Али шла по холлу и несла гладить кипу платьев, когда после грохота дверей услышала яростный вопль Сарэй:
– Пять раз! Они остановили нас пять раз и спросили нас – нас! – куда мы направляемся, даже после того, как мы сказали, кто мы такие, а потом сунули нос в наши седельные сумки!
Али приникла к стене, чтобы лучше слышать.
– А потом они сделали то же самое, когда мы ехали обратно! Те же самые солдаты! Они сказали, что им неважно, кто мы такие, они выполняют приказ регентов!
– Сарэй! – строго прервала ее Нуритин. – Ты забываешься! Ты леди или баба с Портового рынка?
– Ни то, ни другое, по мнению регентов! – ответила Сарэй немного тише. – Очень грустно, когда люди, принадлежащие к королевской фамилии, не имеют право высказать свое мнение! В Торталле монархи должны прислушиваться к Советам Лордов и Общин. В Картаке император создал Ассамблею лордов. Везде землевладельцы – уважаемые люди, но только не здесь. Мы начинаем гнить изнутри.
Семья ужинала, когда прибыл гонец из дворца. По всему дому пронеслась весть, что принцесса Имаджан просит герцогиню Балитанг составить ей компанию завтра, когда Эльсрен будет играть с королем. Виннамин с удивлением приняла приглашение.
– Может, она снова хочет взять тебя в свои фрейлины, – сказала герцогиня Сарэй, когда леди, дети и горничные коротали вечер в гостиной. За окном бушевала буря. Эльсрен вскрикивал каждый раз, когда вспыхивала молния и грохотал гром, а Петранна хохотала.
– Если она будет просить меня об этом, – продолжала Виннамин, – я скажу, что пока не могу позволить тебе переехать к ней, из соображений семейной чести. Ты больше не подходишь для службы в приличном обществе, Сарэй.
– Это из-за того, что я не слепа и не почтительна? – с горечью спросила Сарэй. – Из-за того, что сержусь, когда с простыми людьми плохо обращаются, и никто из представителей нашего класса не пытается помочь им? Или потому что я возмущаюсь, когда хам в доспехах оскорбляет меня? Одна девочка хотела подарить мне цветок, когда мы возвращались, и солдат отшвырнул ее в сторону. Он сбил ее с ног! Займид помог ей, а Ферди и все остальные стояли и смотрели. Винна, как мы можем жить в подобном месте? Никто больше не может жить здесь достойно! Смотрите, что случилось с Топабоу. Он всю жизнь отдал службе, а они взяли и сделали его Примером!
– Она категорически не подходит для приличного общества, – сухо заметила Нуритин и проткнула шелк иглой.
Герцогиня с Пембери и Войоксом, который в ливрее выглядел очень солидно, утром последовали во дворец вместе с Эльсреном и его эскортом из королевской стражи. Группа охранников Балитангов выступила вслед за стражей. Они будут сопровождать герцогиню, когда та решит возвращаться домой.
Дов помахала рукой на прощание и повернулась к Улазиму.
– Я хочу съездить к Хербранду Эджклиффу, – твердо сказала она. И, обращаясь к Али, добавила: – Лучше я сама попрошу сопровождение, пока мне его не навязали.
Улазим улыбнулся так, как улыбнулся бы любимой племяннице.
– Если леди Нуритин позволит, то конечно, – ответил он. Дов нахмурилась, как обычная девочка, которую лишили развлечения, и обиженно удалилась в библиотеку. Она знала, что Нуритин не разрешит ей выйти из дома даже с сотней охранников.
Али проводила ее взглядом. Улазим положил руку ей на плечо.
– Я получил сегодня посылку. Она на твоем столе.
Али, заинтригованная, отправилась к себе. Это был замызганный конверт с письмом от Навата.
«Я очень занят, но на Тонгканге я хорошо постарался. Сейчас я на Имахине. Здесь повсюду, куда бы мы ни летели, висит дым войны. Наши братья рэка везде клюют солдат. Блестяшка для тебя».
Под запиской лежал маленький, переливающийся всеми цветами камешек. Али подержала его в руке и перечитала письмо. Потом поцеловала бумажку и положила ее за пояс.
Герцогиня вернулась в полдень. Нуритин, девочки, горничные, Петранна и Рихани сидели во внутреннем дворике. Кто читал, кто штопал. Все, кроме Нуритин, встали при появлении Виннамин. Она шла быстрым шагом, лицо ее было белое как мел.
– Тетя, Сарэй, Дов, идемте в гостиную. Мы пообедаем там. Булэй, предупреди, пожалуйста, Чинаол и людей.
Рихани уже уводила Петранну в дом. По кивку Нуритин Дорилиза собрала свое рукоделие и вышла. Булэй побежала исполнять приказ. Только Али осталась с господами.
– Ты все еще посланец бога? – спросила Виннамин. Али встревожилась. Герцогиня дрожала с головы до ног.
– Я всегда им была, ваша светлость, – ответила она, зная, что Виннамин считает ее посланцем Митроса, а не Киприота.
– Тогда идем со мной, – сказала герцогиня. Али едва поспевала за ней.
Герцогиня закрыла двери на засовы.
– Почему она осталась? – спросила Нуритин и показала на Али костлявым пальцем.
– Это долгая история, тетя, – сказала Виннамин, села и принялась теребить в руках носовой платок. – Сейчас некогда об этом рассказывать. Просто поймите, что я доверяю Али как члену семьи.
– Да что же это такое, Винна, что вам сказала Имаджан? – воскликнула Сарэй и положила руку на ладонь мачехи. – Вы вся трясетесь!
Остальные молча ждали, не сводя глаз с герцогини.
– Я говорила с регентами, – медленно произнесла Виннамин, – в их личных комнатах… – Она оглядела всех и глубоко вздохнула. – Они заметили, то есть, им доложили, каким вниманием вы, девочки, пользуетесь у людей на улицах, – продолжила она, – как люди любят оказывать вам услуги. И они сделали нам предложение. Я сказала, что нам надо подумать. Нам разрешили думать до дня рождения короля. – Она обернулась к Сарэй. – Регенты предложили брак между тобой и Дайневоном, – объяснила Виннамин. – Документы надо будет подписать быстро, «чтобы дать народу уверенность в Короне». Так мне сказал Рубиньян. Я возразила, напомнила, что вы кузены. Тогда они напомнили мне, что вы троюродные брат и сестра, и что это не страшно. Уже были прецеденты в Картаке и даже в киприотской истории. Королевская линия Сирэя, например, идет от браков между родными и сводными братьями и сестрами. Они требуют, чтобы ты переехала во дворец после подписания документов, чтобы убедить народ в своей искренности. А еще они сказали, что это принесет мир и надежду для рэка. И когда Дайневон войдет в возраст, у Медного Архипелага снова появится королева.
Нуритин была потрясена до глубины души.
– Да они с ума сошли?
– Они боятся, – сказала Виннамин, не сводя глаз с падчерицы. – В стране жуткие брожения. Думаю, им понадобится дополнительная поддержка, если Номру поднимет восстание… Но твой брак, по их мнению, может сохранить порядок в стране.
– Так вы согласились? – слабым голосом спросила Сарэй.
– Я понимаю их доводы. Я не сказала, что принимаю предложение. Выбор за тобой, – честно сказала она Сарэй. – Брак с ребенком – не гарантия стабильности. Мне не нравится, что Имаджан называет его «щенок». Рубиньян – человек чести, и он любил твоего отца. Но это не значит, что он будет колебаться, если подвернется случай занять трон самому.
– Не давай им пока ответ, – сказала сестре Дов. – Пусть думают, что ты размышляешь и пока не можешь решить. Находи причины откладывать ответ до дня рождения короля, это через две недели. Они предлагают тебе корону, будто пустяк какой-то, вот и играй на этом.
– Тяни время, – поддакнула Нуритин, – Дов права. Ничего не обещай.
– Все меняется так быстро, – продолжала Дов. – Помни, Сарэй, как только они возьмут тебя в Серый дворец, ты уже не сможешь убежать.
– Но вы все считаете, что я должна это сделать, – прошептала Сарэй.
– Мы этого не говорили, – сказала Виннамин и умоляюще посмотрела на Али. – А ты что скажешь?
Али восхитилась смелостью регентов.
– Мне пока нечего сказать, ваша светлость, – медленно поговорила Али, – у меня нет распоряжений на этот счет.
– Что? – спросила Нуритин и нахмурилась.
– Мы потом объясним, – поспешно сказала Дов, – Сарэй, подумай. Мы можем это использовать. А пока – притворяйся.
Сарэй поднялась на ноги.
– Мне нужно время, – тихо сказала она, не глядя ни на кого. – По крайней мере, дайте мне подумать до дедушкиного дня рождения, тогда я скажу вам свое решение. И попросите их подождать моего ответа до дня рождения короля, пожалуйста. – Она посмотрела на герцогиню. – Разве можно было представить, что они додумаются до такого? Я отвечу вам к концу недели, – и она вышла из комнаты.
Заговорщики рэка пришли в ужас, когда Али и Дов рассказали им о последнем шаге регентов. Даже Улазим утратил обычное хладнокровие и кричал, что рэка скорее выйдут драться на улицы, чем допустят это безобразие. Али и Дов успокаивали их несколько часов. Они сто раз повторили, что помолвка не официальная и, может быть, никогда и не станет официальной. Семья должна была уехать на три дня – предстояли праздники в честь шестидесятилетия лорда Мэтфрида. Сарэй не объявит своего решения, пока они не вернутся домой.
– Все еще может измениться, – не уставали повторять Дов и Али, – все уже меняется.
Через два дня пришли вести о новом восстании на острове Иканг. Регенты послали туда дивизию солдат, чтобы подавить мятеж. Нават написал, что он будет там со своими воронами и посмотрит, что можно сделать. В подарок Али он прислал перо гриффина. Она поставила его к себе на стол. Теперь все время приходилось говорить в своей комнате правду, на случай, если одно перо действовало так же, как и целый гриффин, ведь в присутствии гриффина нельзя лгать.
Вечером, когда Али уже засыпала, знакомая светящаяся фигура опустилась рядом с ее сундуком. Юнай и Дов продолжали мирно спать, не замечая, что в их комнате появился пылающий Киприот.
– Я тут кое-что придумал, – сказал он Али, – это на некоторое время приведет моих братца и сестричку в смятение. Им категорически не следовало оставлять свои солнечный и лунный щиты в Божественных государствах, где бесчестные люди могут случайно найти их.
– Может, в Божественных государствах ходит не так много бесчестных людей, – сказала Али и зевнула. Ее голоса Юнай и Дов тоже, похоже, не слышали, иначе Юнай уже вскочила бы с оружием в руках. – Кроме тебя, конечно.
– Ты несправедлива ко мне, – обиженно ответил Киприот и прижал светящуюся руку к месту, где могло находиться сердце, – я сражен. Ты считаешь меня каким-то низменным созданием, а я, между прочим, бог. Зато я нашел потрясающего юного вора среди бродячих конокрадов в порте Удайпур. Он стащит щиты, если я проведу его. Мой возлюбленный братец как-то оказал этому типу одну весьма дурную услугу, так что он хорошо спрячет щиты.
Али снова зевнула.
– Это будет легенда, или героическая сага, или еще что-нибудь?
– Это будет диверсия, – сказал Киприот. – Мои брат и сестра собираются вернуться с другого конца света. Исчезновение щитов займет их на некоторое время. Скажи Сарэй, что она никогда не станет женой никого ни из Риттевонов, ни из Джимайенов.
– Если мне удастся, – сказала Али. – Она все свое время проводит с друзьями или семьей. Думаю, ей надо хоть ненадолго притвориться, что этот вариант не исключен…
Киприот исчез.
– Мухи-однодневки и то способны дольше удерживать внимание, – пробормотала Али, и глаза ее закрылись.
На следующее утро слуги упаковывали вещи своих хозяек к трехдневному празднику у Мэтфрида Фонфала, праздник должен был состояться в его поместьях на другой стороне гавани, за южным хребтом. Ехали все Балитанги, и сундук за сундуком отправлялся в повозки.
Булэй чуть не сошла с ума, когда Сарэй в замешательстве металась над вещами, которые собиралась взять.
– Она с каждым днем все капризнее, – признала Булэй, которой пришлось упаковать почти все, что было у Сарэй, – и если она не меняет каждую минуту решение, что брать, а что оставлять, то сидит и думает о своем. Я всегда жду не дождусь, когда днем придут ее друзья, пусть они возятся с ее настроением!
Али была страшно занята донесениями о количествах войск и кораблей вокруг столицы. Она лишь кивала в ответ на жалобы Булэй.
Дов покачала головой.
– Это все из-за этого брака, – сказала она Булэй. – Она, похоже, не понимает, что беспокоиться не о чем, пока не даны клятвы. Я постоянно говорю ей, что лучше согласиться и оттягивать момент свадьбы, но она меня не слушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53