– Слушай, а ты, случайно, с византийским императором Ираклием не знаком?
– И даже с Хоздрой, персидским царем.
– Тогда у тебя должны быть полные карманы гривен?
– Само собой! На ванну шампанского хватает, – Вася похлопал себя по карману, где лежали нетронутые «командировочные».
– Василечек, а ты не в марте родился?
– Моя королева, откуда тебе известно?
– Ага, значит ты пардус.
– Что это за птица?
– Хищник из породы кошачьих, отличающийся быстротой бега.
– Понятно…
– Ну раз понятно, тогда на ванну шампанского я согласна!.
Хоть обещано было шампанское, водка пошла не хуже.
– Вы хотите, чтобы я пила водку?! Во время рабочего дня?! – возмутилась Ася. – Ладно, наливайте.
Изрядно выпивший Вася уже не соображал, что делает. Закурив, он начал сбрасывать пепел в горчичницу, затем мазал горчицу на хлеб и ел с таким аппетитом, будто это был бутерброд с осетриной. Затем он вызвался гадать Асе по руке…
– Вася, а хиромантия и хреномантия – это одно и то же? – шутил Женя.
Но Вася уже не обращал на него внимания и полностью был поглощен ухаживанием за своей новой знакомой:
– Я вообще-то привык гадать на Псалтыре. Могу вызвать духов далеких предков. Могу поговорить с Ростиславичами…
– Вася, а когда? – голова Жени уже качалась.
– Что – когда? – Вася только на мгновение посмотрел на Женю.
– Заливать перестанешь? – Жмаченко похлопал себе в ладоши, что смог разыграть гостя.
– Так вот, могу поговорить с Ростиславичами: Рюриком, Вовкой и Васькой, сыновьями двоюродного брата Володьки Мономаха! – продолжал говорить Асе Кукушкин, махнув рукой на Женю. – Могу вызвать на дуэль черниговского и тмутараканского князя Митьку Владимировича, побившего касожского князя Редедю…
– Кого, кого? – переспросил Женя, посмеиваясь.
– Редедю, а что?
– Ничего, я просто так спросил…
– Тебе смешно, Женя, а я из-за этого Редеди университет бросил! С третьего курса ушел, представляешь…
– Ася, ты что-нибудь поняла? – Жмаченко вопросительно посмотрел на сотрудницу.
– Хочу понять, но вы не наливаете, – усмехнулась она. – И зачем я только отпросилась с работы…
– Все понял! – Женя принялся наполнять рюмки. – Вася, брось ты тосковать по своим князьям. Печаль ест ум человека, как ржа железо. Ты понимаешь, Вась, нельзя ковшом вычерпать море, неззя. Ты с этим согласен?
– Само собой, давно доказано, – подтвердил Кукушкин.
– Вот и я говорю своей куропатке – это… своей желе: я все равно всю водку не выпью, чего ты боишься?
– А она?
– А она – эта… моя куропатка, которая не только своих птенцов выводит, она еще из чужих гнезд яйца приносит, – Женя уже заговаривался. – То есть вру, она уже готовых цыплят приносит. Этих, как их…
– Зачем? – не понял его Вася.
– Что зачем? – Женя не понял Васю.
– Ох, Женя, с тобой говорить – все равно что водку пить из дырявой чашки! – весело ответил Кукушкин и подал Асе рюмку. – Вот скажи, Асечка, мертвый – он может открыть глаза?
– Зачем? – Ася испуганно поставила рюмку обратно на стол.
– Вот и я говорю: зачем. Но ты меня не поняла. Я задам тебе вопрос попроще: мертвому нужны деньги или, к примеру, золото?
Девушка, недоумевая, смотрела на Васю и не знала, что ответить.
– Опять не поняла, – вздохнул Кукушкин. – Ну хорошо, скажи – можно дурака научить уму?
– Запросто! – ответил уверенно Женя за нее. – У нас еще не то можно, у нас самые талантливые дураки в мире.
– Правильно, Женя! – поддержала его Ася. – Ты думаешь, Вася, что только у вас там все можно. У нас, к твоему сведению, даже ходит такой анекдот: когда баран стает ученым, а свинья человеком, то корове ничего не остается, как заняться фигурным катанием.
– Браво, Ася, истину речешь! – громко обрадовался гость и чмокнул ей руку. – Женя, ты мой ходатай?
– Ша, Вася, не ругайся, люди услышат.
– Такси, Женя, такси! Мы едем венчаться! Хватит нам жировать, будем пост принимать! – Кукушкин, размахивая руками, свалил со стола тарелку и графин, но никто на это не обратил внимания.
– Асенька, ты готова, у тебя есть белое платье?
– Не переживай, Вась, мы еще успеем купить ей белую комбинацию, – сказал Жмаченко, подмигивая Асе.
– Господи, куда я попала? Отдайте мои вещи, – девушке уже надоело выслушивать пьяную болтовню, и она пересела за столик к подруге.
Женя хотел удержать ее за руку, но в это время подошел официант с бородкой и вежливо напомнил:
– Господа, вам не кажется, что нам уже пора рассчитаться?!
– Женя, нам уже пора? – спросил Вася, разыскивая взглядом Асю.
– Н-не знаю, щас посмотрю, – Жмаченко достал свой кошелек и начал отсчитывать деньги. – Я вообще-то прихватил стольник, но это… Это профсоюзные, общ-щ-щественные, слышь, я должен за них отчитаться! – он подозвал пальцем официанта и спросил: – Ты мне можешь дать какую-нибудь квитанцию?
– Извините, уважаемый клиент…
– Очень уважаемый! – поправил официанта Кукушкин.
– Да, многоуважаемый, я с профсоюзными деньгами дела не имею.
– Ну что ты в бутылку лезешь! – не поверил ему Жмаченко. – У тебя что, нет там каких-нибудь канцтоваров, что ли? Ну ладно, борода. Сколько с нас?
– Вот счет.
У Жени перед глазами расплывались цифры:
– С-колько здесь, я без очков не вижу?
– Шестьдесят два рубля и плюс шесть рублей за разбитые графин и тарелку.
– Слушай, а может, как-нибудь по перечислению? – Жмаченко отсчитывал деньги, будто отрывал их от своего сердца. – По перечислению я могу и больше.
– Если вы перечисляете на мою собственную сберкнижку, я согласен, – шутя ответил официант.
– Господи, за что? – Жене было жаль до слез отдавать деньги. – Какой грабеж! Ползарплаты за один вечер. Говорила моя куропатка: теперь, Жека, ты будешь меньше пить! Ох, куриная моя голова, какой там черт меньше пить, жрать будем меньше – вот что! – он печальными глазами посмотрел на официанта и швырнул на стол семь червонцев. – На, бери, кровопийца!
– Спасибо, – вежливо поблагодарил тот и скрупулезно пересчитал деньги.
– Жека, оставь на такси! Жека, и – на свадьбу! – Состояние Кукушкина было уже критическим, и он с трудом координировал свои движения, но ему все же удалось подняться во весь рост. – Слышь, Жека, где моя Ася? Я сегодня на ней женюсь! Оркестр, музыку! Всем играть туш! Машину, Жека, машину!
Через пять минут по вызову официанта прибыла машина. Кукушкин сразу понял, что обслуживание в этом городе было на должном уровне. Как его уводили под руки на венчание, он еще помнил. Но затем какие-то ангелы в синих мундирах увезли его с собой на небеса.
Проснулся Вася утром и долго протирал глаза. Было такое ощущение, будто голова его привязана к постели. Он никак не мог понять, где он и что с ним происходит. В большой комнате было множество железных кроватей, на которых спали и сидели какие-то чужие люди разных возрастов. Со всех сторон доносился раздражающий храп. Когда Кукушкин увидел сидевшего напротив грустного Женю, окутанного до пояса простыней, он все понял. «Эх, похмелиться бы!» – это первое, о чем подумал Вася, и со стоном оказал:
– Ничего, Женя, друзья познаются в беде. А где… Ася?
– Не знаю. Она обещала прийти к тебе в номер… – грустно вздохнул Женя и с горечью добавил: – На брачную постель.
– Ха-ха, теперь ясно, зачем ты вчера требовал от дежурного сержанта семейный номер! – хрипло рассмеялся бородатый мужчина в углу комнаты. – Что, первый раз в вытрезвителе? Ничего, у тебя еще все впереди.
Вася, свесив ноги на пол, ухватился за голову. Он только сейчас вспомнил, что должен был позвонить на работу своему начальнику отдела еще вчера вечером.
– Не торопись, милок, здесь все по расписанию, – сказал кто-то в другом углу.
– А он думает, что ему дешевле обойдется! – послышался голос за спиной. – Не волнуйся, если не осталось наличных, из зарплаты высчитают.
Женя в ужасе смотрел на Васю, а тот в ответ только качал головой.
– Все, карьера лопнула! – казнил себя Жмаченко. – С работы погонят – как пить дать. Галка, наверное, и вещи забрала. Она меня уже предупредила: еще одно совещание и… гуляй, Женя! Куда податься – не знаю… Вась, а ты не забыл наш вчерашний деловой разговор? – он вдруг вспомнил, что Кукушкин обещал ему составить протекцию.
– Ты знаешь, Жень, убей, но ничего не помню, – Вася посочувствовал прежде всего себе, а потом и своему новому другу. – Погуляли!
Жмаченко больше ничего ему не сказал, он только с грустью подумал о том, что все это ему обошлось гораздо дороже, чем Кукушкину.
– В нашему сэли так и кажуть: ото не пый з бригадыром, а пый з головою! – захихикал бородатый, затем спрыгнул с кровати и начал делать зарядку. – Как говорят в Одессе, нет ума, ходи пешком!
После утренних обязательных процедур Вася и Женя разминулись. Кукушкину вернули одежду и пригласили в дежурку. Дежурный сержант, просматривая его документы, съязвил:
– Кукушкин Василий Васильевич?! Докуковался. Претензии есть?
– Никак нет, товарищ начальник, все было на высоком художественном и финансовом уровне! – отчеканил Вася по-армейски. – Есть маленькая просьбочка.
– Слушаю.
– Шеф, не сообщай на работу, будь человеком.
– Эх, Вася, Вася, единственное, что я могу для тебя сделать, так это только отметить командировку.
– Это-как же? – испугался Кукушкин.
– Очень просто: поставить штамп «прибыл» и «убыл», и будь здоров! – пошутил сержант и вернул ему документы.
Вася быстро схватил паспорт и, открыв его, заглянул в командировочное удостоверение. Затем, спрятав документы в карман, с улыбкой сказал:
– А ты юморист, сержант.
– Ничего не поделаешь, служба такая.
– Эх, сержант, сержант, а знаешь, почему ты не старший сержант?
– По возрасту еще не положено.
– Да нет. Службу еще не понял. А ведь в святом писании сказано: «Просящему у тебя дай, стучащему открой, да не лишен будешь царства небесного!» – обиженно сказал Кукушкин и медленно направился к выходу.
– Слушай, – настороженно обратился сержант к разводящему, – а мы его не рано выпустили? Может, вернем, пока не поздно?
Услышав эти слова, Вася Кукушкин остановился только за третьим поворотом…
Услышав Васин рассказ, Оля долго смеялась. Отсмеявшись, она с сожалением сказала:
– Красивый ты внешне, Вася, но внутри…
– А что внутри, внутри ничего не видно! – Кукушкин не любил критики. – Хотя каждый любит заглянуть в запрещенное место.
– А это еще как сказать. Ну да ладно, – Оля не стала больше сердить гостя, – каждый сходит с ума по-своему. Только я тебя попрошу: никогда не рассказывай подобных историй моим родителям. Они у меня слишком правильные…
– Правильные – это как? Не надевают брюки через голову?!
– Примерно так.
– Для этого много ума не надо.
– А для чего, по-твоему, нужно, много ума? – Оля немного обиделась.
– Чтобы от одного поцелуя рождались дети.
– Ну, детей, которые родились от одного поцелуя, у нас хватает. Кстати, Василечек, кто твои родители?
– Я инкубаторский!
– И вылупился ты, судя по твоим габаритам, из яйца страуса?
– Нет, меня моя бабка нашла возле вытрезвителя. Меня там кто-то потерял, поэтому я до сих пор потерянный…
У Васи действительно не было родителей. Не знал он даже, как они выглядят. Взяла его на воспитание из детского дома одна пожилая одинокая женщина. Но вскоре она умерла, и у Кукушкина от нее осталась только одна небольшая посеревшая фотография. Детские и юношеские годы его прошли в интернате. Когда поступил в университет, жил в общежитии.
Но об этом Оле он не скажет. Уж больно не любил Вася, когда его жалеют или сочувствуют ему.
– Василечек, а у тебя есть цель?
– Прожить без цели – это тоже цель. Чем меньше хочешь, тем больше получаешь. У меня, Олечка, не цель, а мишень. Для меня жизнь – это веселая прогулка по королевскому лесу, где зайцы жрут волков, слоны боятся мышей, а змеи выплескивают свой яд друг на друга. И все они для меня мишени…
– Значит, я для тебя тоже мишень?! – встрепенулась она.
– Да какая ты мишень, – в словах Васи проскользнула надменность. – Ты просто маленькая эпизодическая героиня в моей жизненной комедии.
– Ах, даже так! – Оля вскочила и раз за разом начала затягиваться сигаретой. – Так ты еще и драматург.
Прослушав ее мысли, Вася понял, что она не на шутку рассердилась. Этого он совсем не хотел. А насторожило его то, что у нее рождался какой-то замысел. Какой именно, он еще не мог понять.
Их разговор, который мог бы дойти до ссоры, прервал звонок в квартиру. Они даже не заметили, что было уже утро.
– Пожалуйста, драматург, пойди открой, – попросила она его. – У меня после такой брачной ночи, наверное, ужасный вид.
Родителей Оли в это время дома не было: по утрам они занимались бегом в ближайшем сквере. Вася открыл дверь и, увидев перед собой белобрысого мужчину лет тридцати пяти, спросил:
– Вы кто? Как доложить?
Мужчина поставил свой чемодан и протянул руку для знакомства:
– Я Курочкин Василий Васильевич! – у него был робкий голос. – А вы?
– Я – тоже Василий Васильевич, только Кукушкин, – ответил недоброжелательно «жених» и пригласил гостя в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40