Конечно, это им не удастся. Но все-таки... зачем обременять свою совесть убийством, которого можно запросто избежать?
Между тем одноглазый уже вскочил на ноги. Он и еще трое таких же выпивох набросились на Хантера и мальчика.
– Вот это дело! – воскликнул охотник и ловко пнул в живот ближайшего из нападавших. В этот момент одноглазый попытался нанести ему удар по лицу, но охотник ловко увернулся и врезал ему локтем левой руки в солнечное сплетение. Одновременно с этим Христиан схватил стул и ударил им по голове третьего из нападавших. Стул разлетелся на кусочки, а выпивоха как подрубленный рухнул на пол.
– Прошу прощения за стул! – крикнул Хантер. – Мальчику надо было чем-то компенсировать свой юный возраст.
В этот момент последний из оставшихся на ногах нападавших попытался пнуть его между ног. Охотник опередил его на долю секунды. Носок ботинка Хантера угодил выпивохе точнехонько под коленку. Издав вопль, тот стал валиться на пол, и в этот момент Хантер нанес ему короткий удар кулаком в нос.
– Вот такие приемы использовать – нечестно, – сказал он.
Вся драка заняла лишь несколько секунд. Оглядев валявшихся на полу четырех выпивох, Хантер честно расплатился с хозяином харчевни за сломанный стул. Несколько не участвовавших в драке выпивох, в течении этой процедуры не произнесли ни слова и старательно прятали глаза.
После этого охотник и его ученик покинули не слишком гостеприимную харчевню. Правда, прежде чем выйти за дверь, Христиан укоризненно сказал:
– Какие-то вы негостеприимные. Нехорошо это.
Ответом ему было гробовое молчание. Выпивохи не пожелали высказать по этому вопросу свое мнение. Хозяин харчевни старательно пересчитывал деньги полученные за разломанный стул.
Когда они оказались на улице, Хантер назидательным тоном сказал:
– Вот видишь, иногда полезно действовать не думая о последствиях. Но только иногда... Если не делать этот принцип системой, случается, он и оправдывается.
– Точно, – согласился с ним мальчик.
– Стало быть, сейчас мы идем к дому нашего уважаемого смотрителя облаков, – сказал Хантер. – Мне кажется, сегодня, стоит лечь спать пораньше. По крайней мере, даже если ночью нам придется туговато, несколько часов сна мы все же урвем.
Они и в самом деле пошли к дому смотрителя облаков.
Когда харчевня скрылась за углом, Христиан спросил:
– Скажи, а сторожевые нити черных магов могут быть желтыми с сиреневым отливом?
– Могут, – пожал плечами Хантер. – А почему ты это спрашиваешь.
– Понимаешь, – несколько замялся Христиан. – Когда я брал стул, которым ударил выпивоху... мне кажется в тот момент я как раз на такую нить и наступил.
17
Ночной кошмар сидел в подвале и думал о жертве. Конечно, о новой. Старые жертвы его не интересовали вовсе, поскольку отдали ему все, что он мог у них взять. Стало быть, о них можно было и забыть.
Нет, только новая, наполненная теплой, и такой вкусной кровью, жертва. Он выйдет из подвала и найдет ее, вынырнет из ночного мрака, набросится и возьмет все, что ему от нее нужно. Все, что позволит ему эту жертву забыть.
Он любил забывать свои жертвы. Кончено, это происходило не сразу. Он брал у жертвы кровь, потом, конечно же, жизнь, и почувствовав удовлетворение, отшвыривал ее тело как кожуру съеденного банана. Вот тогда-то и начинался процесс забывания. Поначалу это было нелегко, поскольку поглощенная им кровь, даже став частью его тела, хранила память о том, кому она принадлежала раньше. Она пульсировала, она напоминала, она жила своей, отличной от него жизнью. Она была пленницей его тела, и хотела вырваться на свободу.
Однако, с течением времени, она изменялась, и тогда процесс забывания, сам собой, независимо от его воли, начинал идти быстрее. Кровь жертвы становилась все более вялой, более спокойной, она уже не мечтала о свободе, она забывала о своем бывшем хозяине и заканчивалось все так, как и должно было закончится – полной капитуляцией.
После этого воспоминания исчезали. Жертва, чью кровь он сделал своей, превращалась в бесплотную тень, теряла личность, больше ничем не выделялась из тех, кого он поглотил ранее.
Это приносило покой.
Правда, временный. Поскольку, через какое-то время он начинал мечтать о новой жертве, о новой крови, и конечно же, о новом процессе забывания.
Иногда ему казалось, что процесс забывания это то, ради чего он живет. Может быть, потому, что он мог, ночной кошмар это знал точно, должен был ему помочь вспомнить... Например, такую мелочь как то, кем он на самом деле является, откуда взялся, и что должен в конце концов сделать.
Долгие часы дневного оцепенения он посвящал именно этому. Свернувшись клубочком в самом дальнем углу подвала, он мучительно, до боли, пытался вспомнить кем он на самом деле является. Случалось, ему это почти удавалось. Случалось у него возникало ощущение, что он вот-вот вспомнит все, но каждый раз, что-то живущее внутри, приобретенное им совсем недавно, словно здоровенная резинка стирало это ощущение, отбрасывая его обратно, в полную темноту неведенья.
И еще. Ему казалось, что тогда, когда он выпивал кровь новой жертвы, это ощущение было несколько ярче, он словно бы подходил в барьеру, за которым находились его воспоминания на шаг, на полшага ближе. Но все же, преодолеть его не мог. Как ни старался.
Может быть, ему еще не попалась та жертва, кровь которой поможет вспомнить все, до конца? По крайней мере, ночной кошмар на это надеялся, хорошо понимая, что только надежда придает его жизни хоть какой-то смысл.
И еще охота. Конечно, она захватывала его меньше, поскольку не давала той остроты ощущение, которую приносили попытки вспомнить кем он является на самом деле. Но все же, охота вносила в его жизнь некоторое разнообразие.
Ему нравилось красться по ночным улицам, выглядывая того, кто может отдать ему свою кровь. В том что его жертвы мечтают расстаться со своей кровью, ночной кошмар ничуть не сомневался. Иначе, зачем бы они были так поразительно беспечны? Зачем эти люди так легко шли прямиком ему в лапы? Только ли из свойственного людам слабоумия?
Нет. Не может быть.
Они шли к нему для того чтобы расстаться с кровью, отдать ее, избавиться от того беспокойства, которое она хранила в себе.
Ночной кошмар прислушался.
Те люди, которые зачем-то шли по улице, были уже далеко. Пора было выходить из подвала. Если он промедлит еще немного, охота этой ночью может не получится.
Путь был свободен. Ему оставалось только поднять крышку и вылезти из подвала, но все же, ночной кошмар медлил. Странное, непонятно откуда у него время от времени возникающее чувство, говорило что нужно подождать.
Там, снаружи, его поджидала опасность.
Она не имела никакого отношения к людям, она существовала сама по себе, и это могло быть плохо.
Людей ночной кошмар не боялся. Как можно бояться тех, на кого он раз за разом удачно охотился, кто не мог защитить себя или хотя бы оказать более-менее серьезное сопротивление? Как противники люди заслуживали лишь презрения. Однако, тот, кто его выследил, не имел к людям почти никакого отношения.
Кто же это?
Ночной кошмар приложил ухо к крышке люка и прислушался. Ему не понадобилось много времени, чтобы найти ответ на этот вопрос. Снаружи его подкарауливал тот, чье незримое присутствие он почувствовал прошлой ночью.
Ночной кошмар был в этом почти уверен. Он вспомнил прошлую ночь, то как он крался через один из этих глупых садиков, которые просто обожают разводить в своих городах люди. И почувствовал его, того кто сейчас был совсем недалеко от люка подвала.
Тогда он, этот неведомый противник просто наблюдал, просто смотрел, не собираясь ничего предпринимать. И ночной кошмар ушел, справедливо рассудив что незачем нарываться. Он только что восстановил запас крови, процесс забывания шел полным ходом, и драться с кем бы то ни было ему не хотелось.
Сейчас же – другое дело. Сейчас это неведомое существо пришло к нему само. Оно выследило его убежище и устроило возле него засаду. Стало быть, придется драться.
Ночной кошмар криво ухмыльнулся.
Уж он-то знал, что в области драки соперников ему не было. Хотя бы потому, что он мог видеть то, что не мог заметить никто другой. Ему даже стало немного жалко того, кто сейчас подкарауливал его там, снаружи. Этот противник не был человеком, поэтому слегка пожалеть его было можно. Но только – слегка.
Теперь, предстояло решить, когда начинать драку. Конечно, он мог устроить ее прямо сейчас, а мог и подождать. Причем выгоднее было подождать. Но пройдет какой-нибудь час, и он расслабится. Вот тогда-то его шансы на успех будут гораздо выше.
“К черту, – сказал себе ночной кошмар, – Наплевать мне на эти хитрости. Я разорву его на куски даже прямо сейчас. Просто вылезу наружу – и разорву. Силы и реакции у меня на это хватит. По крайней мере должно хватить”
Он был настолько уверен в своих силах, что даже решил даь противнику шанс. Совершенно спокойно, чувствуя, что его все происходящее даже несколько забавляет, ночной кошмар уперся рукой в крышку люка и стал ее приподнимать.
Он не спешил. Он был полностью уверен в своей силе и реакции. Он знал – тот. Кто сейчас на него охотится, сильно удивится. Перед тем как умереть.
“Может быть, я даже дам ему легкую смерть, – подумал ночной кошмар. – В награду за смелость.”
Крышка люка откинулась и упала на землю, а ночной кошмар наконец-то высунул из него голову. И увидел.
Тот, кто на него охотился был совсем рядом. В полуметре, не больше. И еще, он, похоже, нападать вовсе и не собирался. И вообще, это был не он, это была – она. Самка.
Ночной кошмар бросил взгляд на ее линии судьбы. Она была кем угодно, только не человеком. Интересно, все-таки, кем?
Он пригляделся внимательнее, и вдруг ошарашено помотал головой.
Ее нити чертовски походили на его собственные. Конечно, не полностью. Но все же, было в них некое сходство, говорившее о родстве.
“Вот так, так! – подумал ночной кошмар. – Это что же получается?”
Тут незнакомка заговорила.
– Значит, это ты, скотина? – сказала она. – Мерзавец, Урод. По-хорошему. надо было бы перервать тебе горло. Сама не понимаю, почему я этого не сделала?
Ночной кошмар опешил.
– Гм, – сказал он. – Что тебе от меня надо?
– Абсолютно ничего, – зло сказала самка. – От таких уродов мне ничего не нужно. Скотина.
Она встала, тщательно отряхнула руки и сделала шаг в сторону, словно намереваясь уйти. Вот только, линии ее судьбы говорили как раз о другом.
В этот момент ночной кошмар решился. Несомненно, эта самка была ему нужна, несомненно как бы она не хотела остаться, если он ее не остановит, самка уйдет. Из гордости. Стало быть, для того чтобы с ней познакомиться, нужно было сыграть в игру, которую она навязывала.
Прекрасно, он был готов.
Самка сделала второй шаг. Он был более медленным чем первый, но она его сделала. И тут ночной кошмар сказал:
– Да ладно, чего ты так раскипятилась! В чем дело-то?
– Ах, в чем дело?! – воскликнула самка, и повернулась к нему. – А ну, ублюдок, вылезай. Вытаскивай свое неуклюжее тело из этого лаза. Я тебе сейчас покажу в чем дело.
– Хорошо, – ночной кошмар пожал плечами и вылез из люка.
Он понимал что его с кем-то перепутали, но говорить об этом вовсе не собирался. Кроме того, он вполне допускал что его вовсе и не перепутали. Эта самка запросто могла его знать до того как он стал таким как сейчас. Таким образом, она была его ключом к прошлому, к пониманию того, кем он на самом деле является. Лишаться этого ключа ночной кошмар вовсе не собирался. С другой стороны, рассказав о том что потерял память, он давал ей в руки некое преимущество. Этого ночному кошмару делать не хотелось вовсе. Оставалось делать вид будто все идет как надо и маневрировать, маневрировать. Потом, он сумеет вытащить из самки все сведения о своем прошлом, так, что она ничего не заподозрит. А пока... ему ничего не оставалось как играть в ее игру.
Он вылез из люка, и стал ждать, что будет дальше.
Долго ждать ему не пришлось. Самка подскочила к нему и влепила звонкую пощечину.
– Ой-ой-ой, – сказал ночной кошмар. – Ой-ой-ой.
– Мало, скотина? – ласково спросила Самка.
– Нет, – честно признался ночной кошмар.
– Вот то-то же.
Ее линии судьбы изменились. Похоже, разрядившись, она теперь, даже сожалела о содеянном. Это нельзя было не использовать.
Ночной кошмар задумчиво потрогал щеку и постарался придать своему лицу угрюмое выражение.
– Ну, что насупился? – спросила самка. – О чем задумался, скотина?
Сказано это было слишком уж грубо. Отсюда, ночной кошмар заключил, что самка раскаивается в своем поведении, но не хочет этого показать. Кстати, это было вполне типично для ее пола.
Не сказав ни слова, ночной кошмар отвернулся. Пока все шло как по-писаному. Чем меньше он скажет, тем больше шансов что все получится так, как ему нужно.
Самка некоторое время стояла неподвижно. Потом ночной кошмар услышал как она прислонилась спиной к полуобвалившеся стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Между тем одноглазый уже вскочил на ноги. Он и еще трое таких же выпивох набросились на Хантера и мальчика.
– Вот это дело! – воскликнул охотник и ловко пнул в живот ближайшего из нападавших. В этот момент одноглазый попытался нанести ему удар по лицу, но охотник ловко увернулся и врезал ему локтем левой руки в солнечное сплетение. Одновременно с этим Христиан схватил стул и ударил им по голове третьего из нападавших. Стул разлетелся на кусочки, а выпивоха как подрубленный рухнул на пол.
– Прошу прощения за стул! – крикнул Хантер. – Мальчику надо было чем-то компенсировать свой юный возраст.
В этот момент последний из оставшихся на ногах нападавших попытался пнуть его между ног. Охотник опередил его на долю секунды. Носок ботинка Хантера угодил выпивохе точнехонько под коленку. Издав вопль, тот стал валиться на пол, и в этот момент Хантер нанес ему короткий удар кулаком в нос.
– Вот такие приемы использовать – нечестно, – сказал он.
Вся драка заняла лишь несколько секунд. Оглядев валявшихся на полу четырех выпивох, Хантер честно расплатился с хозяином харчевни за сломанный стул. Несколько не участвовавших в драке выпивох, в течении этой процедуры не произнесли ни слова и старательно прятали глаза.
После этого охотник и его ученик покинули не слишком гостеприимную харчевню. Правда, прежде чем выйти за дверь, Христиан укоризненно сказал:
– Какие-то вы негостеприимные. Нехорошо это.
Ответом ему было гробовое молчание. Выпивохи не пожелали высказать по этому вопросу свое мнение. Хозяин харчевни старательно пересчитывал деньги полученные за разломанный стул.
Когда они оказались на улице, Хантер назидательным тоном сказал:
– Вот видишь, иногда полезно действовать не думая о последствиях. Но только иногда... Если не делать этот принцип системой, случается, он и оправдывается.
– Точно, – согласился с ним мальчик.
– Стало быть, сейчас мы идем к дому нашего уважаемого смотрителя облаков, – сказал Хантер. – Мне кажется, сегодня, стоит лечь спать пораньше. По крайней мере, даже если ночью нам придется туговато, несколько часов сна мы все же урвем.
Они и в самом деле пошли к дому смотрителя облаков.
Когда харчевня скрылась за углом, Христиан спросил:
– Скажи, а сторожевые нити черных магов могут быть желтыми с сиреневым отливом?
– Могут, – пожал плечами Хантер. – А почему ты это спрашиваешь.
– Понимаешь, – несколько замялся Христиан. – Когда я брал стул, которым ударил выпивоху... мне кажется в тот момент я как раз на такую нить и наступил.
17
Ночной кошмар сидел в подвале и думал о жертве. Конечно, о новой. Старые жертвы его не интересовали вовсе, поскольку отдали ему все, что он мог у них взять. Стало быть, о них можно было и забыть.
Нет, только новая, наполненная теплой, и такой вкусной кровью, жертва. Он выйдет из подвала и найдет ее, вынырнет из ночного мрака, набросится и возьмет все, что ему от нее нужно. Все, что позволит ему эту жертву забыть.
Он любил забывать свои жертвы. Кончено, это происходило не сразу. Он брал у жертвы кровь, потом, конечно же, жизнь, и почувствовав удовлетворение, отшвыривал ее тело как кожуру съеденного банана. Вот тогда-то и начинался процесс забывания. Поначалу это было нелегко, поскольку поглощенная им кровь, даже став частью его тела, хранила память о том, кому она принадлежала раньше. Она пульсировала, она напоминала, она жила своей, отличной от него жизнью. Она была пленницей его тела, и хотела вырваться на свободу.
Однако, с течением времени, она изменялась, и тогда процесс забывания, сам собой, независимо от его воли, начинал идти быстрее. Кровь жертвы становилась все более вялой, более спокойной, она уже не мечтала о свободе, она забывала о своем бывшем хозяине и заканчивалось все так, как и должно было закончится – полной капитуляцией.
После этого воспоминания исчезали. Жертва, чью кровь он сделал своей, превращалась в бесплотную тень, теряла личность, больше ничем не выделялась из тех, кого он поглотил ранее.
Это приносило покой.
Правда, временный. Поскольку, через какое-то время он начинал мечтать о новой жертве, о новой крови, и конечно же, о новом процессе забывания.
Иногда ему казалось, что процесс забывания это то, ради чего он живет. Может быть, потому, что он мог, ночной кошмар это знал точно, должен был ему помочь вспомнить... Например, такую мелочь как то, кем он на самом деле является, откуда взялся, и что должен в конце концов сделать.
Долгие часы дневного оцепенения он посвящал именно этому. Свернувшись клубочком в самом дальнем углу подвала, он мучительно, до боли, пытался вспомнить кем он на самом деле является. Случалось, ему это почти удавалось. Случалось у него возникало ощущение, что он вот-вот вспомнит все, но каждый раз, что-то живущее внутри, приобретенное им совсем недавно, словно здоровенная резинка стирало это ощущение, отбрасывая его обратно, в полную темноту неведенья.
И еще. Ему казалось, что тогда, когда он выпивал кровь новой жертвы, это ощущение было несколько ярче, он словно бы подходил в барьеру, за которым находились его воспоминания на шаг, на полшага ближе. Но все же, преодолеть его не мог. Как ни старался.
Может быть, ему еще не попалась та жертва, кровь которой поможет вспомнить все, до конца? По крайней мере, ночной кошмар на это надеялся, хорошо понимая, что только надежда придает его жизни хоть какой-то смысл.
И еще охота. Конечно, она захватывала его меньше, поскольку не давала той остроты ощущение, которую приносили попытки вспомнить кем он является на самом деле. Но все же, охота вносила в его жизнь некоторое разнообразие.
Ему нравилось красться по ночным улицам, выглядывая того, кто может отдать ему свою кровь. В том что его жертвы мечтают расстаться со своей кровью, ночной кошмар ничуть не сомневался. Иначе, зачем бы они были так поразительно беспечны? Зачем эти люди так легко шли прямиком ему в лапы? Только ли из свойственного людам слабоумия?
Нет. Не может быть.
Они шли к нему для того чтобы расстаться с кровью, отдать ее, избавиться от того беспокойства, которое она хранила в себе.
Ночной кошмар прислушался.
Те люди, которые зачем-то шли по улице, были уже далеко. Пора было выходить из подвала. Если он промедлит еще немного, охота этой ночью может не получится.
Путь был свободен. Ему оставалось только поднять крышку и вылезти из подвала, но все же, ночной кошмар медлил. Странное, непонятно откуда у него время от времени возникающее чувство, говорило что нужно подождать.
Там, снаружи, его поджидала опасность.
Она не имела никакого отношения к людям, она существовала сама по себе, и это могло быть плохо.
Людей ночной кошмар не боялся. Как можно бояться тех, на кого он раз за разом удачно охотился, кто не мог защитить себя или хотя бы оказать более-менее серьезное сопротивление? Как противники люди заслуживали лишь презрения. Однако, тот, кто его выследил, не имел к людям почти никакого отношения.
Кто же это?
Ночной кошмар приложил ухо к крышке люка и прислушался. Ему не понадобилось много времени, чтобы найти ответ на этот вопрос. Снаружи его подкарауливал тот, чье незримое присутствие он почувствовал прошлой ночью.
Ночной кошмар был в этом почти уверен. Он вспомнил прошлую ночь, то как он крался через один из этих глупых садиков, которые просто обожают разводить в своих городах люди. И почувствовал его, того кто сейчас был совсем недалеко от люка подвала.
Тогда он, этот неведомый противник просто наблюдал, просто смотрел, не собираясь ничего предпринимать. И ночной кошмар ушел, справедливо рассудив что незачем нарываться. Он только что восстановил запас крови, процесс забывания шел полным ходом, и драться с кем бы то ни было ему не хотелось.
Сейчас же – другое дело. Сейчас это неведомое существо пришло к нему само. Оно выследило его убежище и устроило возле него засаду. Стало быть, придется драться.
Ночной кошмар криво ухмыльнулся.
Уж он-то знал, что в области драки соперников ему не было. Хотя бы потому, что он мог видеть то, что не мог заметить никто другой. Ему даже стало немного жалко того, кто сейчас подкарауливал его там, снаружи. Этот противник не был человеком, поэтому слегка пожалеть его было можно. Но только – слегка.
Теперь, предстояло решить, когда начинать драку. Конечно, он мог устроить ее прямо сейчас, а мог и подождать. Причем выгоднее было подождать. Но пройдет какой-нибудь час, и он расслабится. Вот тогда-то его шансы на успех будут гораздо выше.
“К черту, – сказал себе ночной кошмар, – Наплевать мне на эти хитрости. Я разорву его на куски даже прямо сейчас. Просто вылезу наружу – и разорву. Силы и реакции у меня на это хватит. По крайней мере должно хватить”
Он был настолько уверен в своих силах, что даже решил даь противнику шанс. Совершенно спокойно, чувствуя, что его все происходящее даже несколько забавляет, ночной кошмар уперся рукой в крышку люка и стал ее приподнимать.
Он не спешил. Он был полностью уверен в своей силе и реакции. Он знал – тот. Кто сейчас на него охотится, сильно удивится. Перед тем как умереть.
“Может быть, я даже дам ему легкую смерть, – подумал ночной кошмар. – В награду за смелость.”
Крышка люка откинулась и упала на землю, а ночной кошмар наконец-то высунул из него голову. И увидел.
Тот, кто на него охотился был совсем рядом. В полуметре, не больше. И еще, он, похоже, нападать вовсе и не собирался. И вообще, это был не он, это была – она. Самка.
Ночной кошмар бросил взгляд на ее линии судьбы. Она была кем угодно, только не человеком. Интересно, все-таки, кем?
Он пригляделся внимательнее, и вдруг ошарашено помотал головой.
Ее нити чертовски походили на его собственные. Конечно, не полностью. Но все же, было в них некое сходство, говорившее о родстве.
“Вот так, так! – подумал ночной кошмар. – Это что же получается?”
Тут незнакомка заговорила.
– Значит, это ты, скотина? – сказала она. – Мерзавец, Урод. По-хорошему. надо было бы перервать тебе горло. Сама не понимаю, почему я этого не сделала?
Ночной кошмар опешил.
– Гм, – сказал он. – Что тебе от меня надо?
– Абсолютно ничего, – зло сказала самка. – От таких уродов мне ничего не нужно. Скотина.
Она встала, тщательно отряхнула руки и сделала шаг в сторону, словно намереваясь уйти. Вот только, линии ее судьбы говорили как раз о другом.
В этот момент ночной кошмар решился. Несомненно, эта самка была ему нужна, несомненно как бы она не хотела остаться, если он ее не остановит, самка уйдет. Из гордости. Стало быть, для того чтобы с ней познакомиться, нужно было сыграть в игру, которую она навязывала.
Прекрасно, он был готов.
Самка сделала второй шаг. Он был более медленным чем первый, но она его сделала. И тут ночной кошмар сказал:
– Да ладно, чего ты так раскипятилась! В чем дело-то?
– Ах, в чем дело?! – воскликнула самка, и повернулась к нему. – А ну, ублюдок, вылезай. Вытаскивай свое неуклюжее тело из этого лаза. Я тебе сейчас покажу в чем дело.
– Хорошо, – ночной кошмар пожал плечами и вылез из люка.
Он понимал что его с кем-то перепутали, но говорить об этом вовсе не собирался. Кроме того, он вполне допускал что его вовсе и не перепутали. Эта самка запросто могла его знать до того как он стал таким как сейчас. Таким образом, она была его ключом к прошлому, к пониманию того, кем он на самом деле является. Лишаться этого ключа ночной кошмар вовсе не собирался. С другой стороны, рассказав о том что потерял память, он давал ей в руки некое преимущество. Этого ночному кошмару делать не хотелось вовсе. Оставалось делать вид будто все идет как надо и маневрировать, маневрировать. Потом, он сумеет вытащить из самки все сведения о своем прошлом, так, что она ничего не заподозрит. А пока... ему ничего не оставалось как играть в ее игру.
Он вылез из люка, и стал ждать, что будет дальше.
Долго ждать ему не пришлось. Самка подскочила к нему и влепила звонкую пощечину.
– Ой-ой-ой, – сказал ночной кошмар. – Ой-ой-ой.
– Мало, скотина? – ласково спросила Самка.
– Нет, – честно признался ночной кошмар.
– Вот то-то же.
Ее линии судьбы изменились. Похоже, разрядившись, она теперь, даже сожалела о содеянном. Это нельзя было не использовать.
Ночной кошмар задумчиво потрогал щеку и постарался придать своему лицу угрюмое выражение.
– Ну, что насупился? – спросила самка. – О чем задумался, скотина?
Сказано это было слишком уж грубо. Отсюда, ночной кошмар заключил, что самка раскаивается в своем поведении, но не хочет этого показать. Кстати, это было вполне типично для ее пола.
Не сказав ни слова, ночной кошмар отвернулся. Пока все шло как по-писаному. Чем меньше он скажет, тем больше шансов что все получится так, как ему нужно.
Самка некоторое время стояла неподвижно. Потом ночной кошмар услышал как она прислонилась спиной к полуобвалившеся стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43