Скажи "до свидания" Виллу и Кэти. Увидитесь позже.
- Пока, Вилл, - сказал Билли и пошел вслед за отцом в гостиную.
- Пока! - крикнул Вилл ему вдогонку и вернулся к озвучиванию ружей и
пушек.
Джули-Энн застегнула парку Билли, а затем умоляюще взглянула на
Джона.
- Помоги мне.
- Подожди до утра, прежде, чем что-то решать. Поспи. Билли,
поблагодари миссис Букер за гостеприимство.
- Спасибо за гостеприимство, миссис Букер.
- Молодец.
Джон повел сына к двери и открыл ее не дожидаясь, пока Джули-Энн
скажет еще что-нибудь. Дейв Букер сидел с зажатым в зубах окурком. Его
глаза провалились в глазницах, а странная улыбка на лице напоминала Билли
ухмылку тыквы праздника всех святых.
- Тебе надо успокоиться, Дейв, - сказал Джон и собрался было положить
руку ему на плечо. Но рука замерла на полпути, когда Дейв повернул к нему
свое смертельно бледное лицо с убийственной улыбкой.
- Не приходи сюда, - прошептал Дейв. - Это мой дом. Только попробуй
еще сюда прийти.
Джули-Энн захлопнула дверь.
Джон схватил Билли за руку и заспешил вниз по ступенькам, и дальше,
через коричневую лужайку, к дороге. Его сердце бешено колотилось, и пока
они шли прочь от дома Букера, он чувствовал на себе холодный взгляд Дейва
и знал, что вскоре Дейв встанет со стула и войдет в дом, и тогда да
поможет Господь Джули-Энн. Джон почувствовал себя улизнувшей от хозяина
собакой, и при этой мысли перед его глазами возник белый труп Бу,
качающийся на дереве с петлей лески на шее и выпученными, налитыми кровью
глазами.
Билли попытался оглянуться; на его ресницах таяли снежинки.
Джон еще крепче сжал руку мальчика и отрывисто произнес:
- Не оглядывайся.
3
Готорн уже отошел ко сну, но примерно в пять утра на лесопилке,
принадлежащей братьям Четем, вдруг пронзительно засвистел паровой гудок.
Когда на долину опускалась тьма, по этому свистку жители определяли время
ужина, после которого можно сесть у огня и почитать Библию или полистать
"Домашний журнал для женщин", либо "Новости южных ферм". Имеющие радио
слушали популярные программы. Телевизор был редкостной роскошью, позволить
себе которую могли несколько семей в Готорне, к тому же, ретранслятор в
Файете передавал только одну слабую станцию. Ряд домов на окраине города
все еще имели надворные строения. Свет на террасе - у тех, кто мог
позволить себе электричество - обычно горел до девятнадцати часов, говоря,
что там рады гостям даже холодными январскими вечерами, а когда он гас,
это означало, что хозяева легли спать.
Билли Крикмор лежал на своей деревянной кровати, стоявшей между
передней и маленькой кухней, под одеялом, и ему снилось, как миссис
Кулленс смотрит на него из-под своих похожих на рыбьи глаза очков и
требует объяснить, почему он не выполнил домашнее задание по арифметике.
Он пытался сказать ей, что задание было сделано, но по дороге в школу он
попал в снежную бурю, спасаясь от которой заблудился в лесу, где и потерял
свою голубую тетрадь с решенными примерами. Неожиданно, повинуясь течению
сна, он оказался в густом зеленом лесу на незнакомой каменистой тропке,
которая вела к холмам. Он пошел по ней, пока не наткнулся на мистера
Букера, сидящего на большом камне и глядящего в пространство своим
страшным невидящим взглядом. Подойдя ближе, Билли увидел, что в камнях
полно гремучих змей, ползающих, трещащих и собиравшихся в клубки. Мистер
Букер с глазами, черными, как свежий уголь для отопительной системы,
поднял змею за погремушку и погрозил ею Билли. Мужчина открыл рот, и Билли
услышал пронзительный крик, который становился все громче, громче,
громче...
Он все еще раздавался в ушах Билли, когда мальчик, приглушенно
всхлипывая, уселся на кровати, и услышал, как звук замирает вдали.
В следующий момент, Билли услышал за стеной тихие голоса родителей.
Открылась и закрылась дверь гардероба, а затем послышались шаги. Он вылез
из кровати, попал в сквозняк, который заставил застучать зубы, и в темноте
направился к двери в спальню родителей. У дверей он остановился,
прислушиваясь к шепоту, раздающемуся из спальни и припоминая, как как-то
раз он вошел в спальню родителей без стука и увидел, что они танцуют лежа.
Его отец тогда очень сильно рассердился, а его мать, объяснив, что им
необходимо бывать в одиночестве и тишине, попросила в следующий раз
стучаться. По крайней мере, это было лучше, чем когда он слышал за их
дверью ссоры. В этом случае обычно был слышен громкий голос отца. Но все
же хуже всего были его пронзительные вопли, после которых в доме порой на
несколько дней устанавливалась долгая холодная тишина.
Билли собрал всю свою храбрость и постучал. Шепот смолк. Вдалеке - в
стороне шоссе, подумал он, - послышался еще один крик, похожий на крик
приведения с готорнского кладбища. Открылась дверь, и в тусклом свете
керосиновой лампы на пороге показался отец, с накинутым на плечи плащом,
бледный, с заспанными глазами.
- Иди в кровать, сынок, - сказал Джон.
- Ты куда-то собрался?
- Я съезжу в город узнать, почему гудела сирена. Ты останься здесь, с
мамой, а я вернусь через несколько... - он умолк, прислушиваясь к
очередному гудку сирены.
- Можно мне с тобой? - спросил Билли.
- Нет, - твердо ответил Джон. - Ты останешься здесь. Я вернусь, как
только все разузнаю, - добавил он обращаясь к Рамоне, которая вышла в
переднюю вслед за мужем, держа в руке масляную лампу. Джон открыл дверь, и
на петлях заскрипел намерзший лед. Он направился к своему видавшему виды,
но еще достаточно крепкому "Олдсмобилю" пятьдесят пятого года, различные
части которого, пострадавшие в ряде аварий, отличались друг от друга
цветом. Кристаллики льда как искорки блестели в воздухе. Джон сел за руль,
газанул, чтобы прогреть холодный двигатель, и, выпуская синие клубы
выхлопных газов, машина тронулась по грязной дороге по направлению к
главному шоссе. Как только он свернул на шоссе и двинулся по направлению к
Готорну, то сразу увидел красные кометы мерцающих сигналов и с ужасающей
отчетливостью понял, что полицейские машины припаркованы у дома Дейва
Букера.
Джон оцепенел, когда увидел сами полицейские машины и машины скорой
помощи, а также темные фигуры людей, стоящих рядом. Фары "Олдса" выхватили
из темноты полицейского в накидке, говорящего по рации; поодаль стояли
Хэнк Вайтерспун и его жена Паула в пальто, одетые поверх пижам. Они жили в
ближайшем от Букеров доме. Окна дома Букеров сияли ярким светом, который
освещал фигуры входящих и выходящих из дома людей. Джон остановил машину
и, подавшись вправо, опустил стекло пассажирской двери.
- Хэнк! - позвал он. - Что случилось?
Вайтерспун и его жена стояли вцепившись друг в друга. Когда мужчина
повернулся, то Джон увидел на сером лице испуганные остекленевшие глаза.
Вайтерспун издал хныкающий звук, затем повернулся и пошатываясь пошел
прочь. Пройдя несколько шагов, он поскользнулся и упал в лужу, собравшуюся
на ледяном бетоне.
Полицейский с ястребиным носом высунулся из окна своей машины.
- Проезжай, парень. Здесь и так зевак больше, чем нужно.
- Я... просто хотел узнать, что произошло. Я живу прямо по шоссе, и
услышал всю эту суматоху...
- Вы родственник Букерам?
- Нет, но... они мои друзья. Я подумал, что смогу чем-то помочь,
если...
Полицейский подхватил свою готовую улететь фуражку и повторил:
- Проезжай.
Но в следующую минуту внимание Джона было приковано к двум людям в
белых халатах, выносившим из дома носилки, покрытые коричневым одеялом,
которое не давало возможности увидеть то, что находится на носилках. В
дверях показались вторые носилки, накрытые окровавленной простыней. У
Джона перехватило дыхание.
- Несите их назад, - крикнул полицейский. - На подходе еще одна
скорая из Файета!
Первые носилки стали погружать в "скорую", стоящую не далее десяти
футов от Джона; вторые, накрытые окровавленной простыней, лежали прямо
напротив окна его машины. Ветер завернул угол простыни, и вдруг из-под
нее, как бы пытаясь подхватить улетающий покров, выпала белая рука. Джон
ясно увидел обручальное кольцо с бриллиантом в форме сердечка. Он услышал,
как один из санитаров произнес: "Боже мой!", и снова прикрыл руку.
- Сносите их всех вниз! - крикнул полицейский.
- Пожалуйста, - произнес Джон и схватил полицейского за рукав, -
скажите мне, что случилось?
- Они все мертвы, мистер. Все до единого, - он ударил ладонью по
капоту "Олдса" и закричал: - А теперь убирай отсюда эту кучу металлолома!
Джон нажал на акселератор. Пока он разворачивался, чтобы ехать домой,
подъехала еще одна скорая.
4
Угли в железной печке, стоявшей в передней парикмахерской Куртиса
Рила, пылали как свежепролитая кровь. Вокруг печки располагались стулья,
на которых сидели в клубах дыма пятеро мужчин. Здесь было только одно
парикмахерское кресло: монстр с красными виниловыми подлокотниками. Оно
могло наклоняться назад для облегчения процесса стрижки, и Джон Крикмор
часто подшучивал над Рилом, говоря, что тот может стричь волосы, дергать
зубы и чистить ботинки клиенту в одно и то же время. Часы с корпусом
орехового дерева, утащенные из заброшенной железнодорожной станции, лениво
помахивали латунным маятником. На белом кафельном полу вокруг упомянутого
единственного кресла валялись обрезки прямых коричневых волос Линка
Паттерсона. Сквозь витрину парикмахерской в помещение проникал свет
ясного, но очень холодного дня. Издалека, словно писк августовского
москита, слышался звук работающей на лесопилке пилы.
- Мне становится не по себе, когда начинаю думать об этом, - нарушил
тишину Линк Паттерсон. Он затянулся пару раз сигаретой, а потом бросил
окурок в банку из-под персиков, стоявшую на полу рядом с ним. Его гладкие,
коротко подстриженные волосы блестели от бриолина. Он был стройным, хорошо
сложенным мужчиной с жестко очерченным лбом, темными внимательными глазами
и узким костлявым подбородком.
- Этот парень стал двинутым давным-давно. А ведь я видел его по два
раза в неделю и ни разу ни о чем таком не заподозрил! Будет тут не по
себе!
- Да, - ковыряя в зубах щепкой отозвался Хайрам Келлер. Он состоял
сплошь из жесткого мяса и костей, которые выпирали как сучки при каждом
его движении. Его лицо украшали серые с проседью усы. Протянув руки, он
грел их печным жаром. - Один Бог знает, что произошло в том доме прошлой
ночью. Эта симпатичная маленькая девочка...
- Безумный, как пьяный индеец.
Тяжелый зад Ральфа Лейтона, зашевелившись, вызвал постанывания стула.
Наклонившись вперед, Ральф стряхнул пепел в предназначенную для этого
чашку. Лейтон был крупным мужчиной, не сознающим свои габариты. Из тех,
кто может сбить вас с ног, если случайно столкнется на тротуаре. Двадцать
лет назад он играл в американский футбол за команду Файетского округа и
слыл в родном городе героем, пока однажды в куче-мале из шести человек его
нога не сломалась, как ивовый прутик. Для него начались горькие годы
возделывания земли и размышлений по поводу того, чей же вес приняла его
нога, лишив будущего в футболе. Его угловатое лицо, под стать размерам,
казалось вытесанным из камня. Его серые глаза без любопытства глядели на
сидящего с противоположной от печки стороны Джона Крикмора, ожидая его
реакцию на последнюю фразу.
- Я думаю, что на похоронах гробы не откроют.
- А я стриг этого человека, должно быть, тысячу раз, - Пил вынул изо
рта черную трубку и в раздумье покачал головой. - И Вилла тоже стриг. Не
сказал бы, что Букер был особенно приветлив. Я обычно стриг его летом и
подравнивал зимой. Кто-нибудь слышал, когда будут похороны?
- Говорят, что завтра утром, - ответил Линк. - Я думаю, что они хотят
побыстрее покончить с этим.
- Крикмор, - тихо произнес Лейтон, - что-то ты сегодня молчалив.
Джон пожал плечами и, затянувшись сигаретой, зажатой между пальцами,
выпустил дым в сторону спрашивающего.
- Но ты же часто рыбачил вместе с Букером, не так ли? Выходит, что ты
должен знать его лучше нас. Что заставило его сделать это?
- Откуда я знаю? - тон голоса Джона выдавал его напряжение. - Я
просто рыбачил с ним, а не был его сиделкой.
Ральф оглядел сидящих, а затем поднял брови.
- Джон, ты был его другом, так? Следовательно, ты должен был знать,
что он ненормальный задолго до вчерашнего дня...
Лицо Крикмора покраснело от гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Пока, Вилл, - сказал Билли и пошел вслед за отцом в гостиную.
- Пока! - крикнул Вилл ему вдогонку и вернулся к озвучиванию ружей и
пушек.
Джули-Энн застегнула парку Билли, а затем умоляюще взглянула на
Джона.
- Помоги мне.
- Подожди до утра, прежде, чем что-то решать. Поспи. Билли,
поблагодари миссис Букер за гостеприимство.
- Спасибо за гостеприимство, миссис Букер.
- Молодец.
Джон повел сына к двери и открыл ее не дожидаясь, пока Джули-Энн
скажет еще что-нибудь. Дейв Букер сидел с зажатым в зубах окурком. Его
глаза провалились в глазницах, а странная улыбка на лице напоминала Билли
ухмылку тыквы праздника всех святых.
- Тебе надо успокоиться, Дейв, - сказал Джон и собрался было положить
руку ему на плечо. Но рука замерла на полпути, когда Дейв повернул к нему
свое смертельно бледное лицо с убийственной улыбкой.
- Не приходи сюда, - прошептал Дейв. - Это мой дом. Только попробуй
еще сюда прийти.
Джули-Энн захлопнула дверь.
Джон схватил Билли за руку и заспешил вниз по ступенькам, и дальше,
через коричневую лужайку, к дороге. Его сердце бешено колотилось, и пока
они шли прочь от дома Букера, он чувствовал на себе холодный взгляд Дейва
и знал, что вскоре Дейв встанет со стула и войдет в дом, и тогда да
поможет Господь Джули-Энн. Джон почувствовал себя улизнувшей от хозяина
собакой, и при этой мысли перед его глазами возник белый труп Бу,
качающийся на дереве с петлей лески на шее и выпученными, налитыми кровью
глазами.
Билли попытался оглянуться; на его ресницах таяли снежинки.
Джон еще крепче сжал руку мальчика и отрывисто произнес:
- Не оглядывайся.
3
Готорн уже отошел ко сну, но примерно в пять утра на лесопилке,
принадлежащей братьям Четем, вдруг пронзительно засвистел паровой гудок.
Когда на долину опускалась тьма, по этому свистку жители определяли время
ужина, после которого можно сесть у огня и почитать Библию или полистать
"Домашний журнал для женщин", либо "Новости южных ферм". Имеющие радио
слушали популярные программы. Телевизор был редкостной роскошью, позволить
себе которую могли несколько семей в Готорне, к тому же, ретранслятор в
Файете передавал только одну слабую станцию. Ряд домов на окраине города
все еще имели надворные строения. Свет на террасе - у тех, кто мог
позволить себе электричество - обычно горел до девятнадцати часов, говоря,
что там рады гостям даже холодными январскими вечерами, а когда он гас,
это означало, что хозяева легли спать.
Билли Крикмор лежал на своей деревянной кровати, стоявшей между
передней и маленькой кухней, под одеялом, и ему снилось, как миссис
Кулленс смотрит на него из-под своих похожих на рыбьи глаза очков и
требует объяснить, почему он не выполнил домашнее задание по арифметике.
Он пытался сказать ей, что задание было сделано, но по дороге в школу он
попал в снежную бурю, спасаясь от которой заблудился в лесу, где и потерял
свою голубую тетрадь с решенными примерами. Неожиданно, повинуясь течению
сна, он оказался в густом зеленом лесу на незнакомой каменистой тропке,
которая вела к холмам. Он пошел по ней, пока не наткнулся на мистера
Букера, сидящего на большом камне и глядящего в пространство своим
страшным невидящим взглядом. Подойдя ближе, Билли увидел, что в камнях
полно гремучих змей, ползающих, трещащих и собиравшихся в клубки. Мистер
Букер с глазами, черными, как свежий уголь для отопительной системы,
поднял змею за погремушку и погрозил ею Билли. Мужчина открыл рот, и Билли
услышал пронзительный крик, который становился все громче, громче,
громче...
Он все еще раздавался в ушах Билли, когда мальчик, приглушенно
всхлипывая, уселся на кровати, и услышал, как звук замирает вдали.
В следующий момент, Билли услышал за стеной тихие голоса родителей.
Открылась и закрылась дверь гардероба, а затем послышались шаги. Он вылез
из кровати, попал в сквозняк, который заставил застучать зубы, и в темноте
направился к двери в спальню родителей. У дверей он остановился,
прислушиваясь к шепоту, раздающемуся из спальни и припоминая, как как-то
раз он вошел в спальню родителей без стука и увидел, что они танцуют лежа.
Его отец тогда очень сильно рассердился, а его мать, объяснив, что им
необходимо бывать в одиночестве и тишине, попросила в следующий раз
стучаться. По крайней мере, это было лучше, чем когда он слышал за их
дверью ссоры. В этом случае обычно был слышен громкий голос отца. Но все
же хуже всего были его пронзительные вопли, после которых в доме порой на
несколько дней устанавливалась долгая холодная тишина.
Билли собрал всю свою храбрость и постучал. Шепот смолк. Вдалеке - в
стороне шоссе, подумал он, - послышался еще один крик, похожий на крик
приведения с готорнского кладбища. Открылась дверь, и в тусклом свете
керосиновой лампы на пороге показался отец, с накинутым на плечи плащом,
бледный, с заспанными глазами.
- Иди в кровать, сынок, - сказал Джон.
- Ты куда-то собрался?
- Я съезжу в город узнать, почему гудела сирена. Ты останься здесь, с
мамой, а я вернусь через несколько... - он умолк, прислушиваясь к
очередному гудку сирены.
- Можно мне с тобой? - спросил Билли.
- Нет, - твердо ответил Джон. - Ты останешься здесь. Я вернусь, как
только все разузнаю, - добавил он обращаясь к Рамоне, которая вышла в
переднюю вслед за мужем, держа в руке масляную лампу. Джон открыл дверь, и
на петлях заскрипел намерзший лед. Он направился к своему видавшему виды,
но еще достаточно крепкому "Олдсмобилю" пятьдесят пятого года, различные
части которого, пострадавшие в ряде аварий, отличались друг от друга
цветом. Кристаллики льда как искорки блестели в воздухе. Джон сел за руль,
газанул, чтобы прогреть холодный двигатель, и, выпуская синие клубы
выхлопных газов, машина тронулась по грязной дороге по направлению к
главному шоссе. Как только он свернул на шоссе и двинулся по направлению к
Готорну, то сразу увидел красные кометы мерцающих сигналов и с ужасающей
отчетливостью понял, что полицейские машины припаркованы у дома Дейва
Букера.
Джон оцепенел, когда увидел сами полицейские машины и машины скорой
помощи, а также темные фигуры людей, стоящих рядом. Фары "Олдса" выхватили
из темноты полицейского в накидке, говорящего по рации; поодаль стояли
Хэнк Вайтерспун и его жена Паула в пальто, одетые поверх пижам. Они жили в
ближайшем от Букеров доме. Окна дома Букеров сияли ярким светом, который
освещал фигуры входящих и выходящих из дома людей. Джон остановил машину
и, подавшись вправо, опустил стекло пассажирской двери.
- Хэнк! - позвал он. - Что случилось?
Вайтерспун и его жена стояли вцепившись друг в друга. Когда мужчина
повернулся, то Джон увидел на сером лице испуганные остекленевшие глаза.
Вайтерспун издал хныкающий звук, затем повернулся и пошатываясь пошел
прочь. Пройдя несколько шагов, он поскользнулся и упал в лужу, собравшуюся
на ледяном бетоне.
Полицейский с ястребиным носом высунулся из окна своей машины.
- Проезжай, парень. Здесь и так зевак больше, чем нужно.
- Я... просто хотел узнать, что произошло. Я живу прямо по шоссе, и
услышал всю эту суматоху...
- Вы родственник Букерам?
- Нет, но... они мои друзья. Я подумал, что смогу чем-то помочь,
если...
Полицейский подхватил свою готовую улететь фуражку и повторил:
- Проезжай.
Но в следующую минуту внимание Джона было приковано к двум людям в
белых халатах, выносившим из дома носилки, покрытые коричневым одеялом,
которое не давало возможности увидеть то, что находится на носилках. В
дверях показались вторые носилки, накрытые окровавленной простыней. У
Джона перехватило дыхание.
- Несите их назад, - крикнул полицейский. - На подходе еще одна
скорая из Файета!
Первые носилки стали погружать в "скорую", стоящую не далее десяти
футов от Джона; вторые, накрытые окровавленной простыней, лежали прямо
напротив окна его машины. Ветер завернул угол простыни, и вдруг из-под
нее, как бы пытаясь подхватить улетающий покров, выпала белая рука. Джон
ясно увидел обручальное кольцо с бриллиантом в форме сердечка. Он услышал,
как один из санитаров произнес: "Боже мой!", и снова прикрыл руку.
- Сносите их всех вниз! - крикнул полицейский.
- Пожалуйста, - произнес Джон и схватил полицейского за рукав, -
скажите мне, что случилось?
- Они все мертвы, мистер. Все до единого, - он ударил ладонью по
капоту "Олдса" и закричал: - А теперь убирай отсюда эту кучу металлолома!
Джон нажал на акселератор. Пока он разворачивался, чтобы ехать домой,
подъехала еще одна скорая.
4
Угли в железной печке, стоявшей в передней парикмахерской Куртиса
Рила, пылали как свежепролитая кровь. Вокруг печки располагались стулья,
на которых сидели в клубах дыма пятеро мужчин. Здесь было только одно
парикмахерское кресло: монстр с красными виниловыми подлокотниками. Оно
могло наклоняться назад для облегчения процесса стрижки, и Джон Крикмор
часто подшучивал над Рилом, говоря, что тот может стричь волосы, дергать
зубы и чистить ботинки клиенту в одно и то же время. Часы с корпусом
орехового дерева, утащенные из заброшенной железнодорожной станции, лениво
помахивали латунным маятником. На белом кафельном полу вокруг упомянутого
единственного кресла валялись обрезки прямых коричневых волос Линка
Паттерсона. Сквозь витрину парикмахерской в помещение проникал свет
ясного, но очень холодного дня. Издалека, словно писк августовского
москита, слышался звук работающей на лесопилке пилы.
- Мне становится не по себе, когда начинаю думать об этом, - нарушил
тишину Линк Паттерсон. Он затянулся пару раз сигаретой, а потом бросил
окурок в банку из-под персиков, стоявшую на полу рядом с ним. Его гладкие,
коротко подстриженные волосы блестели от бриолина. Он был стройным, хорошо
сложенным мужчиной с жестко очерченным лбом, темными внимательными глазами
и узким костлявым подбородком.
- Этот парень стал двинутым давным-давно. А ведь я видел его по два
раза в неделю и ни разу ни о чем таком не заподозрил! Будет тут не по
себе!
- Да, - ковыряя в зубах щепкой отозвался Хайрам Келлер. Он состоял
сплошь из жесткого мяса и костей, которые выпирали как сучки при каждом
его движении. Его лицо украшали серые с проседью усы. Протянув руки, он
грел их печным жаром. - Один Бог знает, что произошло в том доме прошлой
ночью. Эта симпатичная маленькая девочка...
- Безумный, как пьяный индеец.
Тяжелый зад Ральфа Лейтона, зашевелившись, вызвал постанывания стула.
Наклонившись вперед, Ральф стряхнул пепел в предназначенную для этого
чашку. Лейтон был крупным мужчиной, не сознающим свои габариты. Из тех,
кто может сбить вас с ног, если случайно столкнется на тротуаре. Двадцать
лет назад он играл в американский футбол за команду Файетского округа и
слыл в родном городе героем, пока однажды в куче-мале из шести человек его
нога не сломалась, как ивовый прутик. Для него начались горькие годы
возделывания земли и размышлений по поводу того, чей же вес приняла его
нога, лишив будущего в футболе. Его угловатое лицо, под стать размерам,
казалось вытесанным из камня. Его серые глаза без любопытства глядели на
сидящего с противоположной от печки стороны Джона Крикмора, ожидая его
реакцию на последнюю фразу.
- Я думаю, что на похоронах гробы не откроют.
- А я стриг этого человека, должно быть, тысячу раз, - Пил вынул изо
рта черную трубку и в раздумье покачал головой. - И Вилла тоже стриг. Не
сказал бы, что Букер был особенно приветлив. Я обычно стриг его летом и
подравнивал зимой. Кто-нибудь слышал, когда будут похороны?
- Говорят, что завтра утром, - ответил Линк. - Я думаю, что они хотят
побыстрее покончить с этим.
- Крикмор, - тихо произнес Лейтон, - что-то ты сегодня молчалив.
Джон пожал плечами и, затянувшись сигаретой, зажатой между пальцами,
выпустил дым в сторону спрашивающего.
- Но ты же часто рыбачил вместе с Букером, не так ли? Выходит, что ты
должен знать его лучше нас. Что заставило его сделать это?
- Откуда я знаю? - тон голоса Джона выдавал его напряжение. - Я
просто рыбачил с ним, а не был его сиделкой.
Ральф оглядел сидящих, а затем поднял брови.
- Джон, ты был его другом, так? Следовательно, ты должен был знать,
что он ненормальный задолго до вчерашнего дня...
Лицо Крикмора покраснело от гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67