Ганс увидел себя щедро
вознагражденным, близким другом Императора.
Итак, он снова встретился с Лирайн, они договорились и составили
план.
Ворота действительно остались не заперты. Стражник действительно
покинул свой пост перед дверью дворца. Та действительно оказалась не на
засове. Ганс запер ее за собой. Таким образом с весьма полной талией
Заложник Теней получил доступ в резиденцию губернатора Санктуария. Темные
коридоры привели его к нужной комнате. Поскольку Принца внутри не было,
комната не охранялась. Жезл из слоновой кости, обработанный так, чтобы
походить на дерево с грубой корой, действительно находился в ней. Как и
нежданно наслаждавшаяся царскими покоями в отсутствии хозяина наложница,
товарка Лирайн. Она оказалась неусыпленной. Проснувшись, девушка раскрыла
рот, чтобы закричать. Ганс уменьшил крик до слабого писка, ткнув ее в
живот, оказавшийся потрясающе выпуклым и мягким, учитывая ее молодость.
Ганс подержал некоторое время на ее лице подушку, выдержав пару царапин и
разбитый подбородок. Девушка затихла. Ганс убедился, что она потеряла
сознание, но жива, и связал ее шнурком ее собственной сандалии. Второй он
использовал для того, чтобы удержать на месте шелковое нижнее белье,
засунутое в рот, завязав его на затылке. Он снял одну сережку. Все это в
темноте. Затем торопливо замотал жезл власти в покрывало, лежащее на
столике. Подобрав тунику, он начал разматывать с талии тридцать футов
веревки с узлами, которую предусмотрительно захватил с собой. Лирайн
заверила его, что в вечернюю трапезу церберов будет добавлено снотворное.
У Ганса не было никакой возможности узнать, правда ли это, ни того, что не
только один из этой пятерки здоровяков подсыпал зелье, но и пил не меньше
остальных. Борн и его товарищи крепко спали. По замыслу Ганс должен был
уйти тем же путем, каким и пришел. Но так как он знал, что является
орудием и стал подозрительно осторожным, он решил выбрать другой путь.
Один конец веревки он прикрепил к столу, стащив с него скатерть.
Другой выбросил из окна. Стол застрянет в оконном проеме и удержит
веревку, не последовав за ней вниз.
Сделано. Ганс выбрался из окна и спустился вниз. Пробираясь на запад
между публичных домов, Ганс чувствовал, как по его спине "ползают"
скорпионы с поднятыми хвостами. Очевидно, связанная обитательница постели
Его Высочества еще не обнаружена. Рассвет был еще не более, чем обещанием,
когда Ганс добрался до своей комнаты на втором этаже в Лабиринте.
Долгое время он не ложился спать. Восхищался символом рэнканской
власти, названным в честь бога, который, как они утверждают, лично вручил
его им. Восхищался его невычурным видом. Палка меньше двух футов длины из
пожелтевшей слоновой кости. Он сделал это!

На следующий день вскоре после полудня Ганс переговорил со старым
болтуном Хакимом, который в последнее время много говорил о том, какой
замечательный парень этот Его Красивое Высочество, и как он поговорил с
Хакимом, да еще дал две серебряные монеты! Сегодня Хаким слушал Ганса,
часто сглатывая. Что еще он мог сделать, кроме как согласиться? Захватив
женскую серьгу, Хаким пошел во дворец. Добился аудиенции, послав Принцу
одно слово вместе с сережкой. Заверив его, что не имеет никакого отношения
к воровству. В беседе с глазу на глаз передал, что ему сказали, и назвал
условия вора. Выкуп.
Принц-губернатор должен был заплатить и знал это. Если он сможет
вернуть этот проклятый Сэванх, он перво-наперво позаботится о том, чтобы
никто не узнал, что его похитили. Тая, проведшая ночь в его постели с
меньшими удобствами, чем ожидала, понятия не имела о том, что было
похищено. К тому же она, похоже, поверила обещанию Принца вырвать или
отрезать различные части ее тела, если только она попробует раскрыть рот.
В это время наложница Лирайн и цербер Борн торжествовали. Строили
планы. Ухмылялись. Разрабатывали "разоблачения", которые уничтожат их
господина. Больше того, они не теряя времени отправили послание другому
своему господину, оставшемуся в Рэнке. Это было преждевременно, неумно и
просто совершенно глупо.
Случайность, таковой не-являющаяся, определила выбор Принца. Зэлбар и
Квач были горячими головами, для которых главное - помахать мечом.
Рэзкьюли жаловался на огонь в желудке и постоянно бегал в уборную. Таким
образом, оставалось лишь два цербера, а кому еще Принц мог доверить это
дело? После небольшого сравнительного опроса Принц выбрал Борна для того,
чтобы осуществить сделку с врагом. Инструкции для Борна были
недвусмысленными и детально расписаны: все должно быть осуществлено в
точности так, как через Хакима указал вор. Разумеется Борн получит щедрое
вознаграждение. Ему также дали понять, что это должно было, послужить
отвлекающим маневром. Борн согласился, заверил, отсалютовал, раскланялся и
удалился.
Когда-то с виллы открывался прекрасный вид на море и естественные
террасы ландшафта, раскинувшиеся вдоль побережья на целую лигу по
направлению к Санктуарию. Когда-то здесь жил купец со своей семьей, парой
наложниц, считавших, что им повезло, слугами и небольшим войском или
силами самообороны. Купец был богат. Его не любили, а ему было наплевать,
что многим не нравилось то, как он наживал свое состояние. Однажды напали
пираты. Через два дня ущелье, обозначавшее начало диких земель, исторгло
варваров. Они тоже присоединились к нападению. Небольшое войско купца
оказалось слишком маленьким. Он, его воины, слуги, несчастные наложницы и
семейство были сметены. Особняк, который он называл "Орлиное гнездо", был
разгромлен и сожжен. Пираты не были пиратами, а варвары варварами - по
крайней мере формально: это были наемники. Таким образом, сорок лет назад
тайный альянс знати и купцов Санктуария осуществил это небольшое
перераспределение ценностей. С тех пор "Орлиное гнездо" называют "Орлиным
клювом", хотя теперь заброшенные развалины населены одними пауками,
змеями, ящерицами, скорпионами и улитками. Поскольку говорят, что в
"Орлином клюве" водится нечистая сила, его избегают.
Это было превосходное место для ночного свидания и передачи жезла,
именно в "Орлиный клюв" приехал Борн, один на большом великолепном
гарцующем коне, от удовольствия со свистом рассекающего воздух хвостом.
Конь нес на себе Борна и дорожные сумки, тяжело нагруженные и звенящие.
У указанных невысоких зарослей акации воин натянул поводья и взглянул
на угрюмые нагромождения и россыпи строительных камней, разбитых и
рассыпанных. Свой длинный плащ он сбросил перед тем, как спешиться.
Соскользнув с коня. Борн вышел на открытое место и расстегнул широкий пояс
с оружием. Его с мечом и кинжалом в ножнах он повесил на луку седла. Затем
снял переметные сумы. Позвенел ими. Положил на землю. Отойдя от коня и
выкупа, развел руки и медленно обернулся.
Борн показал выкуп, показал, что сам безоружен. Прилетевший откуда-то
камешек стукнулся о гранитную плиту и покатился дальше. По этому сигналу
Борн сел на корточки и опустил обе сумы на чистую землю, освещенную лунным
светом, образовав звенящую, гремящую, сияющую и блестящую кучу серебряных
монет, среди которых сверкало несколько золотых кружочков. Старательно и
без особого удовольствия цербер пересыпал все это в мешки из мягкой кожи,
каждый размером с приличную подушку. Шагнув вперед, он со звоном положил
их на большой квадратный камень, к которому был прислонен еще один. Все,
как приказано.
- Очень хорошо.
Голос мужской и молодой донесся откуда-то из теней, никакая местность
не была так усыпана камнями, как этот двор "Орлиного клюва".
- А теперь садись, на своего коня и уезжай обратно в Санктуарий.
- Нет. Ты мне кое-что должен.
- Тогда подойди к акациям и посмотри в сторону города.
- Я подойду к дереву и буду смотреть за сумками - спасибо, вор. Если
ты покажешься без этой палки...
Борн выполнил указание, и тени словно чихнули человеком, молодым,
стройным и одетым во все темное. Серп луны находился у него за спиной, и
Борн не мог видеть его лица. Парень проворно вспрыгнул на камень и высоко
поднял украденный Сэванх.
- Вижу.
- Хорошо. Тогда возвращайся к своей лошади. Я положу его, когда
возьму сумки.
Помявшись, Борн пожал плечами и побрел к лошади. Ганс, решив, что он
действительно задумал все очень мудро и собираясь поскорее забрать все
деньги, соскочил со своего гранитного постамента и заспешил к мешкам.
Просунув правую руку в связывающую их веревку, левой он положил жезл.
Именно в этот момент Борн повернулся и побежал. Демонстрируя, как проворно
может двигаться крупный Дородный мужчина в кольчуге, он также показал,
каким бесчестным мерзавцем является. На спине, под кольчугой на ремне,
прикрепленном к рубахе из верблюжьей шерсти были ножны. На бегу Борн
выхватил кинжал в локоть длиной.
Его противник увидел, что вес серебра, соединенный с порывом цербера,
делает попытку убежать не просто глупой, а самоубийственной. Однако он был
молод, и к тому же вор: ловкий, умный и быстрый. Борн оскалился, думая,
что этот _м_а_л_ь_ч_и_ш_к_а_ застыл от потрясения и страха. Но думал он
так только до тех пор, пока Ганс не начал двигаться, быстро, словно
ящерица, извивающаяся между этими большими камнями. Сумки со звоном
ударили цербера в правую руку, нож отлетел прочь, а самого воина
развернуло. Гансу удалось удержать равновесие; он ударил цербера своим
выкупом. Борн растянулся на земле. Ганс побежал к коню Борна. Он знал, что
воин догонит его, если он будет отягощен сумками, но расстаться с ними не
мог. В несколько прыжков он вскочил на большой камень и оттуда прыгнул
коню на спину, не раз видев, как это делают другие. У Ганса это была
первая попытка оседлать коня. Неопытность и вес серебра заставили его
упасть с другой стороны.
В странной тишине он поднялся с другой стороны коня. Не ругаясь, как
этого можно было ожидать, приближался Борн с пятнадцатью дюймами стали в
руке. Достав другой кинжал цербера из притороченных к седлу ножен, Ганс
метнул свой собственный нож из сапога. Борн присел вниз и влево, и нож
звякнул среди рассыпанных камней "Орлиного клюва". Продолжая двигаться
вперед, цербер Напал из-под лошади. Ганс ударил его же собственным ножом.
Чтобы не потерять лицо, Борну пришлось упасть. Под лошадь. Ганс не смог
придержать выпад и кинжал рассек коню заднюю ногу.
Животное вскрикнуло от боли, осело назад, метнулось и попыталось
поскакать галопом. Развалины остановили его, и конь повернул назад, как
раз, когда Борн начал подниматься, а Ганс быстро удалялся, прижимая одну
сумку к груди и волоча за собой другую. Борн и его конь наткнулись друг на
друга. Один из них упал навзничь, другой попятился назад, заржал, встал на
дыбы и замер на месте, словно пораженный чувством вины. Первый, дважды за
две минуты больно сваленный в кольчуге на землю, проклял коня, Ганса,
невезение, богов и себя. И начал снова подниматься.
Как бы плохо ни пришлось Борцу, у него был конь, меч и в нескольких
шагах жезл рэнканской власти. У Ганса же серебра было больше, чем церберу
хватило бы на безбедную старость. Сгибаясь под его весом, он не мог даже
надеяться, что ускользнет. Он мог бросить серебро и бежать или оказаться
схваченным. Выхватив из ножен меч, Борн поспешил вдогонку, надеясь на то,
что вор будет бежать от него. Такое удовольствие будет погонять его часок!
Ганс тоже судорожно искал решение, но ничего путного ему в голову не
приходило. Возможно, ему следовало бы предпринять что-то, чтобы подкупить
одного-двух богов; возможно, днем ему следовало бы обратить внимание на
этот колодец и сейчас не бежать в этом направлении. Он обнаружил это
слишком поздно. Когда провалился внутрь.
Он почувствовал не столько падение, сколько полную дезориентацию - и
удары по всему телу, снова и снова, о стены колодца, сложенные из кирпича,
и свои сумы. Когда локоть Ганса ударился о кирпич, он расстался с
деньгами. Ганс не услышал всплеска, он упал на что-то твердое, оказавшееся
отнюдь не водой. И страдание от боли.
Деревянный верх колодца - площадка и козлы упали внутрь, или их
скинули вандалы или призраки. Они не плавали, эти куски очень старого
сырого дерева, они под углом застряли в колодце. Именно о них Ганс и
ударился, почувствовав боль, заскреб ногтями, уцепился. Его ступни и
голени оказались в воде. Дерево заскрипело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37