Под нами подпрыгнуло то, что осталось от существа, понеслось вперед.
Развевались пламенные волосы Норалы; вокруг ее молочно-перламутрового тела
- и вокруг Руфи - начал образовываться сверкающий нимб.
На расстоянии я увидел сапфировую искру: дом Норалы. Стремительная
пирамида была теперь недалеко от него, и мне пришло в голову, что в этой
огромной фигуре не было ни шаров, ни меньших пирамид. А в том
уменьшившемся чудовище, что несло нас, кроме нескольких дрожащих кубов, на
которых мы стояли, кубов не было, только шары и пирамиды.
Сапфировая искра превратилась в блестящий шар. Мы продолжали
настигать большую пирамиду. И ни на мгновение Норала не переставала
испускать поток звуков, и не прекращался оглушительный вой.
Сапфировый шарик вырос, сталь большой сферой. Пирамида, которую мы
пытались настигнуть, перестроилась в огромный столб; основание столба
вырастило подпорки; и вот чудовище на этих подпорках переступило через дом
Норалы.
Вот синий купол совсем рядом, вот он уже под нами. Нас осторожно
спустили, поставили перед входом. Я посмотрел на сооружение, которое
принесло нас.
Я был прав: оно состояло только их шаров и пирамид; невероятно
гротескной фигурой нависло оно над нами.
И повсюду в нем видно было стремительное движение; отдельные части
его непрерывно перемещались. И вот оно исчезло в тумане, последовав за
большой пирамидой.
На лице Норалы было отчаяние, неуверенность, что-то необыкновенно
жалкое.
- Я боюсь! - услышал я ее шепот.
Она крепче обняла дремлющую Руфь; знаком пригласила нас войти. Мы
молча вошли в дом; она - за нами в сопровождении трех больших шаров и двух
пирамид.
У груды шелков она остановилась. Девушка доверчиво взглянула на нее.
- Я боюсь! - снова прошептала Норала. - Боюсь... за тебя!
Она нежно глядела на девушку, мягко и трепетно сияли галактики ее
глаз.
- Я боюсь, маленькая сестра, - прошептала она в третий раз. - Ты не
можешь, как я, пройти в огне. - Она помолчала. - Отдыхай до моего
возвращения. Эти останутся с тобой. Они будут тебя охранять и слушаться.
Она сделала знак пяти фигурам. Они выстроились вокруг Руфи. Норала
поцеловала девушку в глаза.
- Спи до моего возвращения, - прошептала она.
И, не взглянув на нас троих, вышла из комнаты. Я услышал вой,
затихающий на расстоянии.
Шары и пирамиды смотрели на нас, охраняя груду шелков, на которой
спала Руфь - как околдованная принцесса.
На голубой шар обрушивались звуки барабанов.
Барабаны судьбы!
Барабаны судьбы!
Означает ли их бой конец человечества?

28. БЕЗУМИЕ РУФИ
Долго стояли мы молча, в полутемной комнате, прислушиваясь,
погруженные в свои мысли. Громовая барабанная дробь продолжалась; иногда
они отступала, и тогда слышался стук тысяч пулеметов, удары тысяч
клепальщиков, одновременно ударяющих по тысячам металлических корпусов;
иногда гром стихал, сменяясь треском, будто метеоры ударялись в полую
сталь.
Но барабанный бой оставался все время, ритмичный, громовой. Руфь
спокойно спала, положив голову на руку; две большие пирамиды бдительно
стояли по обе стороны от нее; один шар застыл у ее ног, другой - у головы,
а третий расположился между нами и ею; и все бдительно смотрели на нас.
Что там происходит, на краю каньона, за воротами в утесах, за
завесой, в пропасти металлического чудовища? Какое сообщение передают
барабаны? О чем повествуют их громовые руны?
Вентнор прошел мимо шара-часового, склонился к спящей девушке. Ни
шар, ни пирамиды не шевельнулись; продолжали следить; этот их взгляд
ощущался как что-то осязаемое. Вентнор прислушался к биению ее сердца,
взял ее за руку, проверил пульс. Перевел дыхание, распрямился и
успокаивающе кивнул.
Дрейк неожиданно повернулся и прошел к выходу; на его лице ясно
отразилось напряжение и тревога.
- Ходил взглянуть на пони, - сказал он, вернувшись. - Он в
безопасности. Я боялся, что он убежал. Темнеет. В каньоне и над долиной
яркий свет.
Вентнор миновал шар, присоединился к нам.
Голубой дом дрогнул от взрыва звуков. Руфь пошевелилась; свела брови;
руки ее сжались. Шар, стоявший перед нами, повернулся вокруг оси,
скользнул к шару у ее головы, потом к шару у ее ног - как будто пошептался
с ними. Руфь застонала, тело ее согнулось, неподвижно застыло. Глаза ее
открылись; она смотрела на нас, как на какое-то ужасное видение; мне
показалось, что она смотрит чужими глазами, в ее глазах отражались чужие
страдания.
Шары у ее ног и головы повернулись, метнулись к третьему шару. На
лице Вентнора я увидел выражение жалости - и огромное облегчение. И с
удивлением понял, что страдания Руфи - а она явно страдала - вызывают у
него радость. Он заговорил, и я понял почему.
- Норала! - прошептал он. - Она смотрит глазами Норалы, чувствует то
же, что Норала. Там что-то неладно... с ними... Если бы мы могли оставить
Руфь, только взглянуть...
Руфь вскочила на ноги, закричала - золотой звучный призыв, как у
Норалы. Мгновенно обе пирамиды раскрылись, стали двумя сверкающими
звездами, окружили ее своим сиянием. На их верхних лучах я увидел овалы -
они угрожающе блестели.
Девушка взглянула на нас, овалы заблестели еще ярче, молнии готовы
были сорваться с них.
- Руфь! - негромко позвал Вентнор.
Тень смягчила невыносимую жесткую яркость ее карих глаз. Что-то в них
стремилось вырваться на поверхность, как тонущий человек.
Ушло в глубину, лицо приняло выражение ужасного горя; отчаяние души,
поверившей во что-то и обманутой.
На нас смотрела обнаженная душа, лишившаяся надежды и ужасная.
Руфь снова отчаянно закричала. Центральный шар устремился к ней,
поднял ее себе на спину, скользнул к выходу. Она стояла на нем, как юная
Победа, Победа, глядящая в лицо поражению; стояла на загадочном шаре
голыми стройными ногами, одна грудь обнажена, руки подняты, девственно
архаичная, ничего не было в ней от той Руфи, что мы знали.
- Руфь! - закричал Дрейк. Отчаяние, такое же сильное, как у нее на
лице, звучало в его голосе. Он встал перед шаром, преградил ему дорогу.
На мгновение существо остановилось, и в это мгновение прорвалась
человеческая душа девушки.
- Нет! - закричала она. - Нет!
Дикий зов испустили побелевшие губы, он звучал неуверенно, запинаясь,
будто сама посылавшая его сомневалась в нем. Звезды закрылись. Три шара
повернулись - недоумевающе, смущенно. Руфь снова крикнула, звучно, с
перерывами. Ее приподняли, опустили на пол.
Мгновение пирамиды и шары вращались вокруг нее - затем устремились к
выходу.
Руфь с всхлипыванием качнулась им вслед. Как будто притянутая, она
подбежала к выходу, выбежала наружу. Мы бросились за ней. Впереди
сверкнуло ее белое тело, она бежала к пропасти. Бежала как легконогая
Атланта. Далеко позади нас остался голубой дом, приближался туманный
барьер, когда последним отчаянным усилием Дрейк поравнялся с ней и схватил
ее. Они упали и покатились по ровной дороге. Руфь билась молча, кусалась,
царапалась, пыталась освободиться.
- Быстрее! - крикнул Вентнор, протягивая мне руку. - Отрежьте рукав.
Быстрее!
Ни о чем не спрашивая, я достал нож и отрезал рукав у плеча. Вентнор
выхватил его у меня, склонился к Руфи; быстро сунул скомканный рукав ей в
рот, прочно привязал.
- Держите ее! - приказал он Дрейку и сам с облегченным вздохом
распрямился. Глаза девушки, полные ненависти, устремились к нему.
- Отрежьте другой рукав, - сказал он, и, когда я это сделал, снова
наклонился, прижал Руфь коленом, перевернул и связал ей руки за спиной.
Она перестала сопротивляться; он снова осторожно повернул ее, положил на
спину.
- Держите ее ноги. - Он кивнул Дрейку, который сжал стройные лодыжки
сильными пальцами.

Она лежала, беспомощная, не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни
ногой.
- Слишком мало Руфи и слишком много Норалы, - сказал Вентнор, глядя
на меня. - Если бы она закричала. Могла бы вызвать целое войско этих
существ и сжечь нас. И сделала бы это - если бы догадалась. Вы ведь не
думаете, что это Руфь?
Он указал на бледное лицо, на глаза, в которых сверкало холодное
пламя.
- Нет! - Вентнор схватил Дрейка за плечо, отбросил на десяток футов.
- Черт возьми, Дрейк, неужели вы не поняли?
Потому что глаза Руфи вдруг смягчились; она жалобно посмотрела на
Дрейка, и он расслабил ей лодыжки, наклонился, собираясь достать кляп изо
рта.
- Ваш револьвер, - прошептал мне Вентнор; прежде чем я смог
пошевельнуться, он выхватил мой пистолет из кобуры и направил на Дрейка.
- Дрейк, - сказал он, - оставайтесь на месте. Если сделаете еще шаг к
ней, я вас застрелю. Клянусь Господом, застрелю!
Дрейк колебался, на лице его было выражение недоверчивого изумления;
я сам негодовал из-за действий Вентнора.
- Но ей больно, - сказал Дрейк. Глаза Руфи по-прежнему жалобно и
просительно были устремлены на него.
- Больно! - воскликнул Вентнор. - Слушай, парень, она моя сестра! Я
знаю, что делаю. Разве вы не видите? Не видите, как мало от Руфи в этом
теле, как мало от девушки, которую вы любите? Не знаю, откуда, но твердо
знаю. Дрейк, вы забыли, как Норала обманула Черкиса? Я хочу вернуть свою
сестру. Я помогаю ей вернуться. Я знаю, что делаю. Посмотрите на нее!
Мы посмотрели. В лице, которое смотрело на Вентнора, не было ничего
от Руфи, как он и сказал. Холодный, страшный гнев, с которым Норала
смотрела на Черкиса, когда он висел над своим гибнущим городом. Но тут
произошло быстрое изменение - словно разгладились волны на ветреном озере.
Перед нами снова было лицо Руфи - только Руфи; и глаза тоже ее,
умоляющие, жалобные.
- Руфь! - воскликнул Вентнор. - Пока ты нас слышишь - прав ли я?
Руфь энергично кивнула; снова исчезла, ушла.
- Видите? - мрачно повернулся он к нам.
Столб света упал на завесу, почти пронзил ее. До нас донеслась лавина
звуков. Но до нас звуки все же доносились приглушенно. Конечно, подумал я,
завеса.
И смутно удивился. Ведь основная цель завесы - удерживать,
концентрировать магнитный поток. Задержка звука - случайный результат, не
имеет отношения к истинному назначению завесы; ведь звук - это всего лишь
колебания воздуха. Нет, конечно, это вторичный эффект. Металлические
существа так же равнодушны к шуму, как к жаре или холоду...
- Мы должны взглянуть, - прервал мои мысли Вентнор. - Надо пройти
завесу и посмотреть, что происходит. Победа или поражение - мы должны
знать.
- Отрежьте свои рукава, как я, - сказал он Дрейку. Перевяжите ей
ноги. Мы понесем ее.
Это было быстро сделано. Легкое тело Руфи висело между ее братом и
возлюбленным. Мы быстро миновали туман, осторожно продвигались вперед в
мертвой тишине.
Вышли из тумана и тут же отшатнулись от хаоса света и грохота.
Вентнор и Дрейк опустили Руфь, мы стояли, ослепленные, оглушенные,
пытаясь прийти в себя. Руфь дергалась, извивалась, пыталась продвинуться к
краю. Вентнор подошел к ней, прижал.

На коленях, таща Руфь, мы ползли вперед; остановились, когда
поредевший туман, по-прежнему скрывая нас, позволил взглянуть не
нестерпимую яркость, заполнявшую пропасть; туман чуть приглушал ее, и
потому мы могли вынести этот свет.
Я всмотрелся: мышцы и нервы парализовало благоговением и страхом. Я
чувствовал себя, как человек, стоящий вблизи боевых отрядов звезд,
свидетель смертных мук вселенных; как пронесенный через пространство и
повисший над извивами туманности Андромеды, глядя, как она в страданиях
рождает солнца.
Нет подходящего образа, нет гиперболы - в окруженной горами долине
была живая борющаяся сила, родственная той, что живет в туманностях и
звездах; космический дух, преодолевший все измерения и стремящийся в
бесконечность; разумная эманация самой бесконечности.
И голос ее был неземным. Она использовала земную оболочку для своего
грома, своего звона - как в большой раковине можно услышать рев и шепот
океана, так и здесь, гремящая раковина пропасти отражала голоса того
беспредельного моря, что омывает берега бесчисленных звезд.
Я видел перед собой могучий водоворот во много миль шириной. Его
волнами были мощные свечения; он был покрыт пеной молний, прошит бродячими
туманами раскаленного пламени, пробит остриями живого света. Он ритмично
выбрасывал огненную пену высоко к небу.
Над ним небо сверкало, словно щит в руках гневного бога. Из
водоворота вздымалась гора, горящий левиафан светло-синего металла,
погруженный в лаву невероятного вулкана;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35