Брать будем исключительно золото и камушки. Учти, серебро - игнорируем.
- А хозяева будут терпеливо взирать на наше самоуправство?
- Самые знатные и самые богатые задали деру и уже финишируют где-нибудь в районе шведской границы. Я уверен спасая свои жалкие, никчемные душонки от праведного народного гнева, они побросали добро, слуг и декоративных собачек. Так что поспешим в беспризорные закрома.
- А вдруг напоремся на прислугу?
- Для этих запуганных растерянных существ мы представители комитета свободных студентов. Ищем место для штаба.
- Всю разговорную часть возьмешь на себя?
- Нет, доверюсь твоему почвоведческому косноязычью...
Увенчав груди бантами, мы ринулись в круговорот взбаламученной жизни.
Долго не раздумывая, Остап выбрал особняк побогаче и решительно направился к тяжелым забронзовевшим дверям.
Потерзал звонок.
- Кажется, мы на правильном пути.
Остап навалился плечом на дверь, и она послушно поддалась.
- Удавлюсь, если до нас здесь побывала хоть одна сволочь.
Но Остап напрасно волновался.
Комнаты встретили нас чистотой, уютом и порядком, как будто хозяева вышли куда-то на минутку и вот-вот вернутся, чтобы на изысканном французском осведомиться о наших преступных намерениях.
Остап пританцовывал на коврах, Остап открывал все шкафы и шкафчики подряд, Остап упадал на канапе и кресла, Остап ронял книги с золотыми обрезами и массивные хрустальные пепельницы.
Я понуро, в ожидании женского истеричного крика или разгневанного холеного баритона, тащился за упивающимся экспроприатором из комнаты в комнату.
- Остен-Бакен, глянь, какая прелесть - неописуемой стоимости!
И Остап уступил мне место перед стеклянными полками, сплошь уставленными ювелирными изделиями.
- Знаменитые пасхальные яйца работы Фаберже, - сказал я отсутствующим голосом, касаясь одним пальцем россыпи бриллиантов по золоту. - Утеха особ, приближенных к императорскому величеству.
- Согласен на яйца, - Остап раскрыл саквояж. - Подавай-ка аккуратненько сии безделушечки.
Вдруг за окнами зашумело, заорало, загремело.
Остап защелкнул принявший сокровища саквояж и отодвинул портьеру.
- Хозяева вернулись? - спросил я, торопливо открывая дверцу просторного зеркального шкафа.
- Хуже... Конкуренты... Придется отстреливаться.
- Чем?
- Ах да, я впопыхах забыл свой любимый пулемет.
- Много?
- Еще сколько! - Остап перешел к противоположному окну. Взяли в кольцо... Ты, Остен-Бакен, предпочитаешь быть растерзанным мозолистыми лапами пролетариев, аккуратно расстрелянным пьяной солдатней или оприходованным дюжими матросиками?
- Может, они не посмеют ворваться внутрь?
- Подожди, им еще надо выяснить, у кого на это больше прав. Пока они лупцуются, надо искать выход из окружения.
- Спустимся по водосточной трубе, как в детстве.
- Нет, я еще не дозрел до изображения медленно движущейся мишени...
- Тут в шкафу целая куча платьев...
- Хочешь зарыться?
- Имеются трусики с кружавчиками, лифчики с рюшечками, накрахмаленные переднички и капорочки с тесемочками... Переоденемся горничными...
- Соблазненными негодяем - тайным советником. Тебе, Остен-Бакен, явно пойдет двадцативосьми недельный живот из подушки. Но вот моя небритая физия вряд ли сойдет за миловидное глупое личико.
- Тогда переквалифицируемся в капельдинеров.
- А нас не заставят сдавать экзамен по обслуживанию новоиспеченных господ?
- Да, с подносом мне не управиться... К тому же, я слишком солидно слеплен для забитого слуги.
- Домашние псы тоже из нас не получатся. А то бы я изящно свернулся калачиком на пуфе и преданно смотрел бы в глаза и дружелюбно помахивал хвостом... У тебя, Остен-Бакен, случайно не завалялось в карманах пары породистых хвостов?
- Давай просто прикинемся хозяйскими детьми.
- И получим за простоту по девять граммов отличного свинца? Мое молодое сердце отказывается от такого груза.
Дверь внизу отчаянно возвестила о непрошеных визитерах.
- Ладно, Остен-Бакен, хоть узнаем, кто победил, за право безнаказанного мародерства.
И Остап направился к парадной лестнице.
- Может, спрячемся под кровать?
- Не канючь, - Остап бережно качнул саквояж, как больного младенца. - Зубозаговаривание - мое природное свойство... Не зевай и давай деру только по моему сигналу... Бежать придется быстрее пули.
- В каком смысле, прямом или переносном?
Остап не ответил, смело шагнув навстречу судьбе, которая уже, топоча, подымалась по лестнице в бушлатах и бескозырках.
- Братва, буржуй канает!
- Товарищ буревестник революции, вы ошибаетесь, - Остап демонстративно поправил бант на груди.
- Хто? Я? - арьергардный матрос ловко сдернул с плеча винтовку и лязгнул затвором.
- Нет, ваш коллега, - Остап мило одарил улыбкой подоспевшего детину.
- Ах, ты гад! - детина нацелился штыком в бант Остапа. Кишки выпущу!
На штыке покачивались нанизанные пухлые портмоне выпотрошенных господ.
Я, обмирая, насчитал девять штук и осел за колонну.
- Не трепыхайте без толку могучими крыльями, попутчики революционной, грозной для эксплуататоров бури! - Остап попробовал ногтем трехгранный штык. - Мне по авральному надо до вашего ко..., то есть до гла..., короче - старшого!
Детина перегнулся через перила:
- Семен! Тут выблядок буржуйский с тобой хочет свидеться для последней исповеди.
Окруженный взволнованными, еще не остывшими после уличной драки матросами, показался щуплый субъект в кожаной тужурке, с бородкой клинышком и в запотевшем пенсне.
- Главное - порядок и дисциплина. Правда - за нами. Новый мир надо строить чистыми руками!
Остап, не обращая внимания на перекрестье винтовок, медленно, но настойчиво двинулся навстречу начальству.
Тот прервал речь неожиданно звонким чихом.
Окружающие матросы густо покраснели, стыдясь своего отменного кронштадского здоровья.
Прочихавшись, кожаный снял пенсне и достал носовой платок:
- Позвольте в порядке большевистской бдительности узнать, кто вы будете в классовом аспекте?
Остап преодолел еще пару ступеней и гаркнул во всеуслышание:
- Петух с золотыми яйцами!
Матросня грохнула прокуренным смехом и в припадке неудержимого нарастающего хохота начала ронять винтовки и неистово рвать на груди тельняшки, обнажая идейно-эротические татуировки.
Кожаный не улыбнулся.
Он кончив протирать пенсне, водрузил его на утомленный застарелым казематным чиханием нос и, не торопясь, расстегнул кобуру:
- Не понял?
- Петух, который несет золотые яйца, - Остап перешел на доверительный конфиденциальный тон. - В общий котел революции, на правое дело.
- Петуха вижу, - кожаный извлек маузер. - Показывай яйца!
- Нервных просим не смотреть, - Остап раскрыл саквояж.
Торопливо спрятав маузер, старшой скинул кожанку и расстелил на площадке.
- Сыпь сюда, только аккуратно.
- В фонд партии, - Остап опорожнил саквояж. - Только не простудитесь...
Притихшие, завороженные матросы, оттесняя Остапа, сгрудились над волшебно мерцающими бриллиантами.
- Едрена феня!
- Глаз ломит!
- Нажили, паскуды!
- Теперича нашенское!
- А ежели прикладом навернуть - вдрызг!
- Худа они, интересуюсь, эти цацки ладили?
- А ежели с оттяжечкой, каблуком!
- Главное - дисциплина, товарищи. Революция переварит буржуазную отрыжку...
Но не успевшую разгореться речь прервал болезненный приступ неконтролируемого чихания.
Матросы безропотно и мужественно принимали на себя эти многочисленные свидетельства мрачных тюрем и долгих ссылок в сельскую сибирскую местность.
Я благополучно спустился за Бендером к самым дверям, как ввалилось еще пять бескозырок.
Перегарно-многоголовое лаокоонообразное чудище опутанное гирляндами пулеметных лент, надвигалось хищно и неумолимо.
- Там братва коньяк делит, марочный, - сказал Бендер укоризненно. - Полную корзину.
- У-у-у!
- А-а-а!
- О-о-о!
- Э-э-э!
- И-и-и!
Последнее, что мы слышали за нашими спинами, было по детски наивное, растерянное, искреннее:
- Мать честная, это же яйца!
И грозное, суровое, повелительное.
- А где, позвольте узнать, петух?
И чих, как выстрел вдогонку...
Глава 14
ТАЙНЫЙ АГЕНТ ВИЛЬГЕЛЬМА
"Вот в Китае разыскать
нужного человека трудновато."
О.Б.
Моя хозяюшка, добрая, отзывчивая, сдобная женщина широких до безобразия взглядов, устроила молодца Остапа к своему тщедушному старшему брату домашним учителем.
На брата хозяйки, добропорядочного, конформистского лояльного судейского чиновника, отречение царя от престола повлияло самым плачевным образом. Он дома стал вести себя как на уголовном процессе по зверскому убийству, а в суде наоборот, как дома, с анекдотцами, питьем чая, лежанием и газетами. И при этом никто не протестовал, не возмущался его странным поведением (а кто доподлинно знает, как надо вести себя во время смут и революций, чтобы уцелеть хотя бы как физическое тело, потребляющее кислород, белки, углеводы и обильные указы, приказы, манифесты новых властей).
Доставалось от этой житейской круговерти только Бендеру.
Не успевал Остап пересечь гостиную, как на него налетал лысый мундирный беркут.
- Заседание продолжается, - объявлял присяжный поверенный и усаживал подзащитного за фикус, на кованый сундук.
Тут же набегала детвора и оккупировала кожаный широкий диван с кособокими валиками.
- Господа присяжные заседатели, - высокопарно и взволнованно обращался истовый чиновник к хихикающему дивану. - Взгляните в чистые невинные глаза подзащитного! Мог ли юноша столь благородного происхождения и благородного воспитания посягнуть на преступное деяние, от которого холодеет в жилах кровь?
- Мог!
- Еще как мог.
- Выпороть его!
Диван неистовствовал.
Мое появление восстанавливало порядок, и я разом превращался в главного свидетеля.
- Скажите, уважаемый, вы наблюдали этого смиренного, законопослушного юношу в припадке гнева?
- Никогда! - отвечал я правдиво и твердо. - Никогда! Даже после рюмки кальвадоса.
- Лед тронулся, господа присяжные заседатели. Лед тронулся!
Но диван был уже пуст.
Присяжные ловко ускользнули в детскую.
- Придется отложить опрос свидетелей до завтра.
Голос присяжного поверенного источал невыразимую печаль и горечь по поводу затягивающегося на неопределенный срок процесса.
Я извлекал задремавшего подзащитного из-за фикуса, и он наконец получал возможность приступить к исполнению педогогических обязанностей.
С тремя шустрыми погодками (мальчик - девочка - мальчик) Остап проводил регулярные, но не обременительные занятия. Впрочем, ученики оказались чрезвычайно понятливыми и сообразительными.
- В чем счастье? - спрашивал Остап.
- В миллионе! - отвечали дети в унисон.
- А на чем принесут этот злосчастный миллион?
- На блюдечке с голубой каемочкой!
- А кому вы дадите ключ от квартиры, где деньги лежат?
- Бендеру!
- А какой город самый лучший в мире?
- Ри-о-де-Жа-ней-ро!
Во время июльских событий семнадцатого Остап дал подопечным наглядный урок арифметических действий.
- Мои маленькие друзья, - сказал он, показывая через окно на толпу взвинченных и страждущих пролетариев. - Не сливайтесь с массами - это весьма бесперспективное сложение, так как обыкновенно за глупым сложением следует шумное, с избытком плачевных эффектов, пиф-паф! - вычитание. А в сумме пример людской дурости венчает мостовая, заваленная нулями.
Дети присяжного поверенного обожали Бендера. Звали его в своем кругу Осей и втихаря дополнительно подкармливали, делясь последним.
А Остап, терпеливо снося шалости погодков и не менее терпеливо принимая участие в ежедневных судебных заседаниях, все никак не мог забыть о трагично-утраченных фабержевских яйцах и активно искал повода насолить большевикам.
Наконец его мечта приняла реальные очертания.
- Смотри, какие деньжища обещают за поимку главного немецкого шпиона! - Бендер потряс передо мной свежей газетой.
- Ты еще шпионов не ловил. Наверняка опасное занятие!
- Этого шпиона можно взять голыми руками.
- И кто же он?
- Ленин. Оказывается, его еще в Швейцарии с потрохами купил Вильгельм.
- Обожди... Ленин? Ленин?.. Какая-то цаца у большевиков?
- Вспомни, Остен-Бакен, Финляндский вокзал. Плюгавый истерик в кепчонке, длин-н-нющ-щ-щую речугу закатил с броневика. Я еще в него кирпичом зафитилил.
- Ну, во- первых, не кирпичом, а булыжником средних размеров, а во-вторых, - попал в какого-то грузинистого типа с усами.
- Это не я ошибся - булыжник.
- Неодушевленному предмету можно простить ошибку. А вот ты уверен, что Ленин - агент вражеской разведки?
- В пломбированные вагоны за красивые глазки и картавость не сажают.
- Допустим...
- Нет, если я не сдам Ленина властям, спать не буду. Ох, и заплачут у меня большевики горючими слезами. Где это видано - экспроприировать у честного экспроприатора законно экспроприированные яйца экспроприаторов!
- Не петушись. Нам все равно Ленина не найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16