Лена позвонила по телефону и таинственным голосом сообщила, что ей нужно зайти по очень важному делу, но, войдя в квартиру и скинув пальто, она тут же уткнулась в первую попавшуюся книгу. Да и сама Алла дома оказалась совершенно случайно: просто потеряла билет на очередную елку.
– Не переживай! – успокаивала ее Маша Мусина. – Все и так известно заранее. «Чего-то вы сегодня громкие, ребята! – передразнивала она затейника противным голосом. – Давайте-ка вместе, хором громко скажем: ти-ши-на!»
– «Нет, ребята, вы тихо сказали, – в тон ей подхватила Алла, – давайте еще раз погромче: ти-ши-на!»
– «А теперь посмотрим, – высоким, неестественным голосом продолжала Маша, – какие подарки нам сегодня принес Дед-Мороз?»
– «А где же ключик от сундучка, ребята? Нету ключика», – поддержала Алла.
– «Ах, на елочке ключик! Молодцы, ребята, увидели!» – буркнул, не отрываясь от телевизора, Сережа.
– «Ну, а теперь, дети, давайте громко скажем: «Ну-ка, елочка, зажгись!» – все так же уткнувшись в книгу, пробасила Лена.
– «Молодцы, ребята! Услышала елочка, зажглась», – пропищал Вова, продолжая, смотреть в окно. Откуда он, не посетивший ни одной елки, мог узнать этот текст, так и осталось загадкой.
Помолчали. Пародия на затейника вывела ребят из «лунатического» транса, в который они впали с первого дня каникул благодаря усиленной погоне за зрелищами разного рода, напомнив им, что они как-никак одноклассники, можно сказать, коллектив, и у них есть общие интересы. Захотелось поделиться впечатлениями. По школьной привычке все говорили одновременно, почти не слушая друг друга:
– Этот нищий, то есть вор, полюбил раджу, то есть не раджу, а его дочь, а дочь ночью подожгла дом, то есть подожгла не дочь, а раджа…
– Гонится за зайцем и как врежется…
– В борт – это его кинул Харламов. Судьи не заметили и удалили Жучка на две минуты. Как только прозвучала сирена…
– Яшка вскочил на коня и помчался за белыми, а капитан отстреливался…
– И попал в Арамиса, и тут появилась миледи, выхватила кинжал и воскликнула: «Смерть или…»
– Любовь! Я, говорит, тебя люблю, ты богата, я беден, я умру или женюсь на тебе! Нас разлучит лишь…
– Грипп… Много смертных случаев зарегистрировано в Испании… Положение…
– Просто ужасное: два «пустых» урока, Машку от меня отсадили, не с кем даже слово сказать! А книжку дома забыла…
– Дома и стены помогают. Поэтому «Химик» играл на ничью.
– Третий период…
– Вторая серия…
– Пятый выпуск, где волк ловит…
– Кардинала…
– Вирус…
– Шайбу…
– Шандора Розу…
– И Женьки Сидорова козу! – перекрывая голоса детей, заорал Сережа. – Остановитесь! Если послушать вас со стороны, можно подумать, что находишься в сумасшедшем доме. И не надоело? Каникулы проходят, а мы только языком чешем! Может, за город выберемся, на лыжах покатаемся, а? Вот Сидоров…
– Идея! – перебила его Алла. – Я была на даче у Жени, там так здорово! Кругом лес, снег, а одна ель светится по вечерам! Родственники у Женьки добрые, обедом накормят. Захватим с собой лыжи… Да и Женька, наверно, соскучился.
– Когда это ты у него побывала? – ревниво спросил Сережа, а Лена с Машей понимающе переглянулись.
– Да я случайно, перепутала электрички… – начала оправдываться Алла, – заблудилась, сошла на какой-то станции…
– Рассказывай сказки! – прыснула в рукав Лена.
– Ладно приставать, – вступился за Аллу Вова. – А за город поехать стоит. В снежки поиграем. Значит, решено. Завтра в девять утра встречаемся на вокзале.
* * *
Дождь, зарядивший с полудня, к вечеру измельчал и монотонно шуршал в густой листве. С веток капало, а снизу подымался белесый туман, из которого бесконечной чередой выплывали черные стволы деревьев. Ковыляя по раскисшей земле, беспорядочно разбившись на маленькие группы, брели легионеры Квинтилия Вара.
Сгущались сумерки. Дорога давно превратилась в узкую тропу, различаемую лишь наметанным глазом противника. Невозможно было двигаться правильными колоннами, все перепуталось, и как будто издалека, справа и слева, доносились голоса воинов. Казалось, Тевтобургский лес не имеет конца и края. Римская армия растворилась в нем, как горсть песка в безбрежном океане.
– Держать оружие наготове! Фланговым когортам удвоить бдительность! – приказал наместник.
Слова команды, передаваемые из уст в уста, как эхо покатились по цепям.
Квинтилий Вар поплотнее укутался в промокший плащ.
Прямо перед ним колыхались смутные силуэты конных телохранителей. Далее все скрывала темнота.
«Бессмысленный приказ; – подумал наместник. – Солдаты измучены утомительным переходом, еле ноги передвигают. Зачем обнажать плечи, когда в любую минуту можешь споткнуться о пень, напороться на дерево или куст – так недолго или себя поранить, или товарища. И какая тут бдительность, когда в трех шагах ничего не видно! О боги, вы послали нас на верную гибель! Надо же было влипнуть в такую историю!»
«Точно, – заговорил голос, молчавший целый день. – Теперь ты на веки вечные войдешь в Историю как самый бездарный военачальник. И зря ты обвиняешь богов. Сказано тебе было: не ходи в Тевтобургский лес».
«Хвала Юпитеру, – обрадовался Квинтилий Вар. – Мой добрый гений меня не покинул. Как-нибудь выкрутимся. А этого паренька надо бы чем-нибудь задобрить. Я выставлю бочку вина и заколю козу…» – предложил наместник.
Но возмущенный голос прервал его:
«Ни слова о козе!»
«Ладно, – согласился наместник. – Я принесу в жертву быка. – И, расщедрившись, прибавил: – Еще двух ягнят. Только выведи меня из леса».
«Не торгуйся, – ответил голос. – Лучше позаботься о спасении людей. Германцы нападут раньше, чем ты достигнешь долины».
«Когда именно? – встрепенулся Квинтилий Вар. – Сию минуту или может быть через час?»
«Этого я не знаю», – ответил голос.
«Допустим, что так, – продолжал рассуждать наместник. – Мой добрый гений, я готов немедленно выполнить любой твой разумный совет. Представь себя на моем месте. Что бы ты сам делал? Остановить армию и попытаться разбить лагерь? Но нигде нет подходящей поляны. В густом лесу возводить укрепления глупо. Германцы подкрадутся вплотную к изгороди и спрыгнут с деревьев на часовых. К тому же звон топоров определит точно мое местонахождение. Повернуть обратно и плутать всю ночь по лесу? Солдаты окончательно лишатся сил, а где гарантия, что мы не попадем в засаду? Итак, что предпринять?»
«Не знаю, – последовал ответ. – Сказано было – не ходи в Тевтобургский лес».
«Затвердил как старая матрона: «Не ходиг не ходи»! – рассердился наместник. – Что толку теперь причитать? Не видишь выхода, тогда помалкивай. Мое решение единственно правильное: вперед и только вперед! Дождь и бездорожье задержали марш легионов, но к полуночи мы выберемся из этого проклятого леса, так обещал проводник! И тогда за два часа мы выстроим лагерь. И пусть все варвары мира попробуют нас атаковать!»
«Не выйти тебе отсюда», – печально ответил голос.
– Поживем – увидим, – процедил сквозь зубы Квинтилий Вар и заорал во всю глотку, пытаясь криком заглушить свой собственный страх: – Оружие к бою! Смотреть в оба!
И снова эхо прокатилось по цепям, а кто-то рядом, из личной охраны, недовольно проворчал:
– Не понимаю, чего старик нервничает? В такую слякоть ни одного демона не встретишь в лесу!
Белесый туман окутал деревья. Какая-то ветка задела шлем наместника. Он вздрогнул. Прислушался. Шорох дождя сливался с шорохом шагов. Дико заухала сова. Мелькнула мысль: может быть, это не птица, а человек подает условный сигнал? Он посмотрел наверх в надежде различить хоть кусочек чистого неба, хоть отблеск какой-нибудь звезды. На лицо посыпались капли. Над головой чернота. Наместник успел вовремя нагнуться. Совсем рядом проплыла расплывчатая тень. Толстый сук чуть не выбил Квинтилия из седла. Конь его тихонько заржал. Темные фигуры маячили впереди. Охрана это или варвары сумели подобраться так близко? Вновь ухнула сова, на этот раз где-то далеко справа. Силуэты всадников внезапно исчезли, дорогу преградило что-то колышущееся, живое. «Куст орешника, – догадался Квинтилий Вар, – надо объехать». Но слева вырос еще один куст. Конь, осторожно ступая, нащупывал тропу. Рядом кто-то выругался: «Эй, полегче, приятель!» Наместник понял, что отстал от конвоя и наткнулся на солдат Смертоносного легиона.
«Мерзейшая погода, – проворчал легионер, – и куда это мы топаем?» – «В преисподнюю», – ответили ему.
Шорох дождя и шорох шагов. Опять в белесом тумане стали различимы фигуры всадников. Но кто они? Его телохранители или варвары, пробравшиеся в середину римского войска? Окликнуть? Еще подумают, что он струсил… Нет, ничего не поделаешь, надо следовать за всеми и молчать. Бессмысленно приказывать, в такой ситуации уже ничего изменить нельзя. Теперь никакая сила не остановит это слепое движение вперед. Ведь всеми владеет одна только мысль: скорее выбраться из этого проклятого леса!
«Авангард, наверное, вышел к долине», – подумал наместник, потому что раздались нестройные крики, послышались громкие голоса слева и справа. Тень, похожая на огромную птицу, камнем кинулась с дерева, и два всадника, ехавшие совсем рядом с Квинтилием, рухнули на землю. Короткий стон, хрип и душераздирающий вопль негра-телохранителя откуда-то сзади:
– Измена!
Над головой просвистело еще несколько стрел. За кустами, где должна была находиться манипула Смертоносного легиона, зазвенели мечи.
«Вот оно, началось, – понял Квинтилий. – Надо действовать решительно. Главное – не растеряться. В темноте мои солдаты еще, чего доброго, перерубят друг друга». Набрав полную грудь воздуха, Квинтилий Вар гаркнул:
– Зажечь факелы! Занять круговую оборону!
Наверху затрещали сучья, наместник вздыбил коня, варвар промахнулся, потерял равновесие, упал на землю, и тут же один из всадников конвоя заколол его копьем. Справа вспыхнули три факела, но почти в ту же секунду воины, державшие их, рухнули, сраженные стрелами. Факелы, упавшие в мокрую траву, с шипением погасли.
Лес ожил. Истошные вопли раненых, отрывистые команды центурионов, звон мечей. И все это перекрывалось победными криками атакующих варваров. Казалось, нападающие спрыгивают с неба, выскакивают из-под земли. Легионеры, привыкшие к традиционным сражениям по всем правилам военного искусства, получали смертоносные удары в спину. Не имея возможности развернуться в шеренгу, они сбились в кучу, мешали друг другу и служили удобной мишенью для дротиков и стрел противника. Отдельные манипулы, отрезанные друг от друга, дрались с отчаянием смертников. И все это было похоже на агонию затравленного зверя…
Разрозненные когорты, решившие повернуть назад, в глубь леса, натыкались на копья притаившихся варваров.
* * *
Ранним утром на живописную опушку, где беспечно щебетали птицы, радуясь тому, что дождь, наконец прекратился, выехало восемь всадников. Взмыленные лошади с трудом передвигали ноги. Лица людей, землистого цвета, с запавшими глазами и покрасневшими веками, свидетельствовали о бессонной ночи.
Плащи на всадниках были порваны, панцири и щиты помяты. Юноша, лоб которого пересекал запекшийся багровый рубец, прищурившись, всматривался в глубь просеки. Там начинались просторы полей.
– Квинтилий Вар, – обратился юноша к пожилому всаднику без шлема, с непокрытой седой головой, – мы спасены, кончился проклятый лес!
Квинтилий Вар прикрыл воспаленные веки, и устало проговорил:
– Расскажите о случившемся Тиберию. Передайте ему, что солдаты мужественно исполняли свой долг.
– А вы сами, наместник? – забеспокоился юноша.
Губы наместника дрогнули. Судорога исказила лицо.
– Квинтилий Вар останется там, где остались его легионы.
Наместник щелкнул кинжалом у пояса. Светило солнце, щебетали птички.
Когда всадники скрылись, наместник слез с коня и ничком повалился на траву. Как коршуны, почуявшие верную добычу, на него накинулись кошмары минувшей ночи: колдовской туман, варвары, прыгающие с деревьев, римские отряды, гибнущие в неравной борьбе, самоубийственная атака кавалерии – последняя попытка прорвать сужающееся кольцо, бешеная скачка напролом, сквозь чащу леса…
И вдруг ночные видения отступили, и он ясно представил себе картину будущего, до которого ему не суждено дожить, и тем не менее это будущее волновало его и четко вырисовывалось в утомленной, больной голове.
Рим погружен в траур, почти в каждом доме стоны и причитания, во дворце императора притушены огни, по полутемным залам бродит Август, на нем черная тога, император скорбно вздыхает, складывает ладони на груди и, возводя глаза к потолку, шепчет: «Квинтилий Вар, верни легионы!»
Это видение сопровождалось странными мыслями о том, что теперь он навсегда вошел в историю, о нем будут говорить школяры, но в памяти веков его имя сохранится не благодаря прежним победам или нынешнему жестокому поражению – нет, потомки на все лады будут повторять слова императора Августа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Не переживай! – успокаивала ее Маша Мусина. – Все и так известно заранее. «Чего-то вы сегодня громкие, ребята! – передразнивала она затейника противным голосом. – Давайте-ка вместе, хором громко скажем: ти-ши-на!»
– «Нет, ребята, вы тихо сказали, – в тон ей подхватила Алла, – давайте еще раз погромче: ти-ши-на!»
– «А теперь посмотрим, – высоким, неестественным голосом продолжала Маша, – какие подарки нам сегодня принес Дед-Мороз?»
– «А где же ключик от сундучка, ребята? Нету ключика», – поддержала Алла.
– «Ах, на елочке ключик! Молодцы, ребята, увидели!» – буркнул, не отрываясь от телевизора, Сережа.
– «Ну, а теперь, дети, давайте громко скажем: «Ну-ка, елочка, зажгись!» – все так же уткнувшись в книгу, пробасила Лена.
– «Молодцы, ребята! Услышала елочка, зажглась», – пропищал Вова, продолжая, смотреть в окно. Откуда он, не посетивший ни одной елки, мог узнать этот текст, так и осталось загадкой.
Помолчали. Пародия на затейника вывела ребят из «лунатического» транса, в который они впали с первого дня каникул благодаря усиленной погоне за зрелищами разного рода, напомнив им, что они как-никак одноклассники, можно сказать, коллектив, и у них есть общие интересы. Захотелось поделиться впечатлениями. По школьной привычке все говорили одновременно, почти не слушая друг друга:
– Этот нищий, то есть вор, полюбил раджу, то есть не раджу, а его дочь, а дочь ночью подожгла дом, то есть подожгла не дочь, а раджа…
– Гонится за зайцем и как врежется…
– В борт – это его кинул Харламов. Судьи не заметили и удалили Жучка на две минуты. Как только прозвучала сирена…
– Яшка вскочил на коня и помчался за белыми, а капитан отстреливался…
– И попал в Арамиса, и тут появилась миледи, выхватила кинжал и воскликнула: «Смерть или…»
– Любовь! Я, говорит, тебя люблю, ты богата, я беден, я умру или женюсь на тебе! Нас разлучит лишь…
– Грипп… Много смертных случаев зарегистрировано в Испании… Положение…
– Просто ужасное: два «пустых» урока, Машку от меня отсадили, не с кем даже слово сказать! А книжку дома забыла…
– Дома и стены помогают. Поэтому «Химик» играл на ничью.
– Третий период…
– Вторая серия…
– Пятый выпуск, где волк ловит…
– Кардинала…
– Вирус…
– Шайбу…
– Шандора Розу…
– И Женьки Сидорова козу! – перекрывая голоса детей, заорал Сережа. – Остановитесь! Если послушать вас со стороны, можно подумать, что находишься в сумасшедшем доме. И не надоело? Каникулы проходят, а мы только языком чешем! Может, за город выберемся, на лыжах покатаемся, а? Вот Сидоров…
– Идея! – перебила его Алла. – Я была на даче у Жени, там так здорово! Кругом лес, снег, а одна ель светится по вечерам! Родственники у Женьки добрые, обедом накормят. Захватим с собой лыжи… Да и Женька, наверно, соскучился.
– Когда это ты у него побывала? – ревниво спросил Сережа, а Лена с Машей понимающе переглянулись.
– Да я случайно, перепутала электрички… – начала оправдываться Алла, – заблудилась, сошла на какой-то станции…
– Рассказывай сказки! – прыснула в рукав Лена.
– Ладно приставать, – вступился за Аллу Вова. – А за город поехать стоит. В снежки поиграем. Значит, решено. Завтра в девять утра встречаемся на вокзале.
* * *
Дождь, зарядивший с полудня, к вечеру измельчал и монотонно шуршал в густой листве. С веток капало, а снизу подымался белесый туман, из которого бесконечной чередой выплывали черные стволы деревьев. Ковыляя по раскисшей земле, беспорядочно разбившись на маленькие группы, брели легионеры Квинтилия Вара.
Сгущались сумерки. Дорога давно превратилась в узкую тропу, различаемую лишь наметанным глазом противника. Невозможно было двигаться правильными колоннами, все перепуталось, и как будто издалека, справа и слева, доносились голоса воинов. Казалось, Тевтобургский лес не имеет конца и края. Римская армия растворилась в нем, как горсть песка в безбрежном океане.
– Держать оружие наготове! Фланговым когортам удвоить бдительность! – приказал наместник.
Слова команды, передаваемые из уст в уста, как эхо покатились по цепям.
Квинтилий Вар поплотнее укутался в промокший плащ.
Прямо перед ним колыхались смутные силуэты конных телохранителей. Далее все скрывала темнота.
«Бессмысленный приказ; – подумал наместник. – Солдаты измучены утомительным переходом, еле ноги передвигают. Зачем обнажать плечи, когда в любую минуту можешь споткнуться о пень, напороться на дерево или куст – так недолго или себя поранить, или товарища. И какая тут бдительность, когда в трех шагах ничего не видно! О боги, вы послали нас на верную гибель! Надо же было влипнуть в такую историю!»
«Точно, – заговорил голос, молчавший целый день. – Теперь ты на веки вечные войдешь в Историю как самый бездарный военачальник. И зря ты обвиняешь богов. Сказано тебе было: не ходи в Тевтобургский лес».
«Хвала Юпитеру, – обрадовался Квинтилий Вар. – Мой добрый гений меня не покинул. Как-нибудь выкрутимся. А этого паренька надо бы чем-нибудь задобрить. Я выставлю бочку вина и заколю козу…» – предложил наместник.
Но возмущенный голос прервал его:
«Ни слова о козе!»
«Ладно, – согласился наместник. – Я принесу в жертву быка. – И, расщедрившись, прибавил: – Еще двух ягнят. Только выведи меня из леса».
«Не торгуйся, – ответил голос. – Лучше позаботься о спасении людей. Германцы нападут раньше, чем ты достигнешь долины».
«Когда именно? – встрепенулся Квинтилий Вар. – Сию минуту или может быть через час?»
«Этого я не знаю», – ответил голос.
«Допустим, что так, – продолжал рассуждать наместник. – Мой добрый гений, я готов немедленно выполнить любой твой разумный совет. Представь себя на моем месте. Что бы ты сам делал? Остановить армию и попытаться разбить лагерь? Но нигде нет подходящей поляны. В густом лесу возводить укрепления глупо. Германцы подкрадутся вплотную к изгороди и спрыгнут с деревьев на часовых. К тому же звон топоров определит точно мое местонахождение. Повернуть обратно и плутать всю ночь по лесу? Солдаты окончательно лишатся сил, а где гарантия, что мы не попадем в засаду? Итак, что предпринять?»
«Не знаю, – последовал ответ. – Сказано было – не ходи в Тевтобургский лес».
«Затвердил как старая матрона: «Не ходиг не ходи»! – рассердился наместник. – Что толку теперь причитать? Не видишь выхода, тогда помалкивай. Мое решение единственно правильное: вперед и только вперед! Дождь и бездорожье задержали марш легионов, но к полуночи мы выберемся из этого проклятого леса, так обещал проводник! И тогда за два часа мы выстроим лагерь. И пусть все варвары мира попробуют нас атаковать!»
«Не выйти тебе отсюда», – печально ответил голос.
– Поживем – увидим, – процедил сквозь зубы Квинтилий Вар и заорал во всю глотку, пытаясь криком заглушить свой собственный страх: – Оружие к бою! Смотреть в оба!
И снова эхо прокатилось по цепям, а кто-то рядом, из личной охраны, недовольно проворчал:
– Не понимаю, чего старик нервничает? В такую слякоть ни одного демона не встретишь в лесу!
Белесый туман окутал деревья. Какая-то ветка задела шлем наместника. Он вздрогнул. Прислушался. Шорох дождя сливался с шорохом шагов. Дико заухала сова. Мелькнула мысль: может быть, это не птица, а человек подает условный сигнал? Он посмотрел наверх в надежде различить хоть кусочек чистого неба, хоть отблеск какой-нибудь звезды. На лицо посыпались капли. Над головой чернота. Наместник успел вовремя нагнуться. Совсем рядом проплыла расплывчатая тень. Толстый сук чуть не выбил Квинтилия из седла. Конь его тихонько заржал. Темные фигуры маячили впереди. Охрана это или варвары сумели подобраться так близко? Вновь ухнула сова, на этот раз где-то далеко справа. Силуэты всадников внезапно исчезли, дорогу преградило что-то колышущееся, живое. «Куст орешника, – догадался Квинтилий Вар, – надо объехать». Но слева вырос еще один куст. Конь, осторожно ступая, нащупывал тропу. Рядом кто-то выругался: «Эй, полегче, приятель!» Наместник понял, что отстал от конвоя и наткнулся на солдат Смертоносного легиона.
«Мерзейшая погода, – проворчал легионер, – и куда это мы топаем?» – «В преисподнюю», – ответили ему.
Шорох дождя и шорох шагов. Опять в белесом тумане стали различимы фигуры всадников. Но кто они? Его телохранители или варвары, пробравшиеся в середину римского войска? Окликнуть? Еще подумают, что он струсил… Нет, ничего не поделаешь, надо следовать за всеми и молчать. Бессмысленно приказывать, в такой ситуации уже ничего изменить нельзя. Теперь никакая сила не остановит это слепое движение вперед. Ведь всеми владеет одна только мысль: скорее выбраться из этого проклятого леса!
«Авангард, наверное, вышел к долине», – подумал наместник, потому что раздались нестройные крики, послышались громкие голоса слева и справа. Тень, похожая на огромную птицу, камнем кинулась с дерева, и два всадника, ехавшие совсем рядом с Квинтилием, рухнули на землю. Короткий стон, хрип и душераздирающий вопль негра-телохранителя откуда-то сзади:
– Измена!
Над головой просвистело еще несколько стрел. За кустами, где должна была находиться манипула Смертоносного легиона, зазвенели мечи.
«Вот оно, началось, – понял Квинтилий. – Надо действовать решительно. Главное – не растеряться. В темноте мои солдаты еще, чего доброго, перерубят друг друга». Набрав полную грудь воздуха, Квинтилий Вар гаркнул:
– Зажечь факелы! Занять круговую оборону!
Наверху затрещали сучья, наместник вздыбил коня, варвар промахнулся, потерял равновесие, упал на землю, и тут же один из всадников конвоя заколол его копьем. Справа вспыхнули три факела, но почти в ту же секунду воины, державшие их, рухнули, сраженные стрелами. Факелы, упавшие в мокрую траву, с шипением погасли.
Лес ожил. Истошные вопли раненых, отрывистые команды центурионов, звон мечей. И все это перекрывалось победными криками атакующих варваров. Казалось, нападающие спрыгивают с неба, выскакивают из-под земли. Легионеры, привыкшие к традиционным сражениям по всем правилам военного искусства, получали смертоносные удары в спину. Не имея возможности развернуться в шеренгу, они сбились в кучу, мешали друг другу и служили удобной мишенью для дротиков и стрел противника. Отдельные манипулы, отрезанные друг от друга, дрались с отчаянием смертников. И все это было похоже на агонию затравленного зверя…
Разрозненные когорты, решившие повернуть назад, в глубь леса, натыкались на копья притаившихся варваров.
* * *
Ранним утром на живописную опушку, где беспечно щебетали птицы, радуясь тому, что дождь, наконец прекратился, выехало восемь всадников. Взмыленные лошади с трудом передвигали ноги. Лица людей, землистого цвета, с запавшими глазами и покрасневшими веками, свидетельствовали о бессонной ночи.
Плащи на всадниках были порваны, панцири и щиты помяты. Юноша, лоб которого пересекал запекшийся багровый рубец, прищурившись, всматривался в глубь просеки. Там начинались просторы полей.
– Квинтилий Вар, – обратился юноша к пожилому всаднику без шлема, с непокрытой седой головой, – мы спасены, кончился проклятый лес!
Квинтилий Вар прикрыл воспаленные веки, и устало проговорил:
– Расскажите о случившемся Тиберию. Передайте ему, что солдаты мужественно исполняли свой долг.
– А вы сами, наместник? – забеспокоился юноша.
Губы наместника дрогнули. Судорога исказила лицо.
– Квинтилий Вар останется там, где остались его легионы.
Наместник щелкнул кинжалом у пояса. Светило солнце, щебетали птички.
Когда всадники скрылись, наместник слез с коня и ничком повалился на траву. Как коршуны, почуявшие верную добычу, на него накинулись кошмары минувшей ночи: колдовской туман, варвары, прыгающие с деревьев, римские отряды, гибнущие в неравной борьбе, самоубийственная атака кавалерии – последняя попытка прорвать сужающееся кольцо, бешеная скачка напролом, сквозь чащу леса…
И вдруг ночные видения отступили, и он ясно представил себе картину будущего, до которого ему не суждено дожить, и тем не менее это будущее волновало его и четко вырисовывалось в утомленной, больной голове.
Рим погружен в траур, почти в каждом доме стоны и причитания, во дворце императора притушены огни, по полутемным залам бродит Август, на нем черная тога, император скорбно вздыхает, складывает ладони на груди и, возводя глаза к потолку, шепчет: «Квинтилий Вар, верни легионы!»
Это видение сопровождалось странными мыслями о том, что теперь он навсегда вошел в историю, о нем будут говорить школяры, но в памяти веков его имя сохранится не благодаря прежним победам или нынешнему жестокому поражению – нет, потомки на все лады будут повторять слова императора Августа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19